Спал в комнате с решетками на окне в недостроенной казарме, на ночь его закрывали на замок. Однако днем он имел свободу передвижения, правда, ограниченную. Когда он пытался приблизиться к границе воинской части, то появлялся один из «тяжелых», которые действовали на кошаре.— Туда ходить не надо.Насколько Джамбулатов понял, судьба его зависла. Он был уже не заключенным, но еще и не свободным человеком. Но он надеялся, что скоро все прояснится.После всего пережитого на него нашло какое-то отупение. Он сделал то, что велел ему долг. А что дальше? Будто пустыня открылась перед ним, и он был в этой пустыне один, бредущий по вязкому песку, маленький, по большому счету, никому не нужный. И тогда сковывала дикая тоска.На третий день привели его в здание рядом со взлетным полем, на котором застыли «восьмерки» и «крокодилы». Как раз заходил на посадку «Ми-8», рев стоял, от которого уши сохли.— Оглохнуть можно, — сказал Джамбулатов.— Все лучше, чем пехом топать, — резонно возразил сопровождающий офицер.Они зашли в здание, которое еще недавно служило штабом операции.В кабинете, заваленном картами и подшивками газет «Красная звезда» и «Щит и меч», ждал Алейников. Он встал, хлопнул по плечу гостя, указал на стул и спросил:— Кофе хочешь?— Хочу.— Будет тебе кофе. — Он взял стоящий на столе кофейник и налил в заранее приготовленные чашки горячий напиток, залез в ящик дощатого шкафа в углу комнаты и вытащил печенье.— Хорошо начинаешь, — хмыкнул Джамбулатов. — Значит, казнить не будут? Или пилюлю подслащиваешь? Алейников отхлебнул кофе и посетовал:— Третий день с этими долларами возимся. Описываем. Обследуем.— Сожгли бы давно.— Ну да… Вещественные доказательства. Столько народу легло из-за них.— Да, — кивнул Джамбулатов. — Немало. Алейников выпил еще кофе. Потом спросил:— Знаешь, что такое НС?— Негласный сотрудник, — сказал Джамбулатов.— Ну да… — Алейников помолчал, откусил печенье, тщательно прожевал. — Руслан, представь, тебя восстанавливают в органах. Возвращают звание. Ты снова становишься полноценным человеком.— Звучит заманчиво.— Естественно, после того, что ты натворил в районе, о том, чтобы принародно вернуть тебе все регалии, не может быть и речи.— Это дураку понятно.— Так что путь тебе — в НС.— Агент, — хмыкнул Джамбулатов.— Нелегал, Руслан. Нелегал.— Что-то не слышал я о таком.— Теперь услышишь… Ты отлично вписываешься в федеральную программу по борьбе с терроризмом.— Продаешь меня в ФСБ? — внимательно посмотрел на него Джамбулатов.— Они заикнулись об этом… Ты сильно полковнику понравился.— Который меня чуть не удавил за Хромого?— Он самый… Он профессионал и оценил, что сработал ты отлично… Но мы тебя отбили. Работать будешь с нами, Руслан.— С тобой?— Нет. Я — кто? Мелкая сошка. Уеду — и опять буду в области начальником разбойного отдела. В лучшем случае — стану заместителем начальника областного розыска… Нет, с тобой будут работать другие люди.— Жалко, — вздохнул Джамбулатов.— То есть ты согласен?— А у меня есть выход?— Это не тюрьма. Ты можешь отказаться. И тогда все будет согласно нашей договоренности. Я слово держу. Ты растворяешься в России. С документами и трудоустройством поможем.— Я согласен на первый вариант.— Я мог бы и не спрашивать. Я знаю, что ты из нашей породы. Работа для тебя.— Для меня, — кивнул Джамбулатов. — И… — он замолчал. Потом вздохнул. — Если что, можешь на меня рассчитывать, Лев Владимирович. Ты теперь мой брат.Он поднялся, протянул руку. Потом крепко обнял Алейникова.— Взаимно, — улыбнулся Алейников.Через четверть часа появился здоровяк в комбезе без знаков отличия.Он уставился вопросительно на Алейникова. Тот кивнул. Человек повернулся к Джамбулатову:— Пора, Руслан Бувсадиевич. Мы летим первым бортом. На Моздок.— Пора, — Джамбулатов поднялся. За окном приземлившийся полчаса назад борт начал раскручивать винты.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31