Не прошло и минуты, как он задохнулся. Перед смертью этот, уже бывший человек потерял волю, силу и жажду жизни. Он лишился главного — инстинкта самосохранения.
Тихий нашел в кабинете сумку и набил ее деньгами. Ровно миллион. Тайник оставил открытым. Затем взял со стола письмо, адресованное жене, свернул его и положил в карман.
Пистолет протер, оставил на нем отпечатки пальцев покойного Макова и положил на предсмертное письмо.
Отойдя к двери, он оглянулся, осмотрел обстановку, и она ему понравилась.
— Как говаривал китайский мудрец: «Нет человека и нет его пороков».
Спустившись на второй этаж, он нашел спальню матери. В постели лежала старушка, высохшая веточка с проваленными щеками и очень выразительными, немного помутневшими глазами. Она смотрела на него с какой-то неясной надеждой.
— Я умею читать по губам. Меня этому учили, когда требовалось знать, о чем говорят люди, за которыми я наблюдал в бинокль.
Она пошевелила губами.
— Вы хотите умереть? Потерпите. Скоро вернется невестка с внуками. Вы отдадите им письмо от вашего сына. Возможно, вы с ним скоро встретитесь, но не в этой жизни.
Он достал свернутый листок и сунул его за ворот кофточки, в которой лежала женщина.
— Прощайте.
Мифодий подошел к входной двери и нажал на кнопку, открывающую ворота усадьбы. Входную дверь он заблокировал камнем, чтобы она не захлопнулась.
Собачья будка находилась рядом с домом, и туда он бросил сумку с деньгами.
На этом его миссия закончилась.
Мифодий Тихий сел в «мерседес» и уехал, оставив все открытым и доступным.
Заходи, кто хочет, забирай пять миллионов долларов и катись на все четыре стороны. Вот уже не знаешь, где найдешь, а где потеряешь.
8.
Опять он вынырнул из-за переднего сиденья, на которое села Вика. Она вздрогнула от неожиданности, а не от испуга. Вика ждала его появления, и он появился.
— Ты еще не забыла меня, дорогая супруга?
Как же он был страшен. Неужели жизнь так может сломать и изуродовать человека?
Вика осмотрелась по сторонам. В подземном гараже стояла мертвая тишина.
Где же этот чертов сыщик? Вертится перед носом, когда не следует, а когда нужно, его нет.
— Нет, я не забыла о тебе, Гриша.
Он опять закашлялся. Она сидела, не двигаясь, и ждала.
— Ты все обдумала? Кажется, я дал тебе достаточно времени.
— Я не только обдумала, но и сделала кое-какие выводы. Буду с тобой откровенна. Прошло много лет, и ты можешь узнать правду. Я действительно была любовницей Рогозина, когда мы еще жили с тобой вместе. Сейчас это не имеет никакого значения. Просто в то время мне хотелось романтических приключений, а он умел ублажать женские прихоти. Когда я забеременела, то ни на секунду не сомневалась, что ребенок его, а не твой. Поверь, женщина может понять, от кого из двух мужчин она беременна. Оставить его я не могла и решила сделать аборт.
Ты, конечно, ничего не знал об этом, а Дмитрию я все рассказала. Вот почему он решил избавиться от тебя, и ты попал в тюрьму. Он женился на мне и записал родившегося сына на свое имя. Первая жена Дмитрия не хотела детей, а может, не могла родить. Теперь я все выяснила. Я ездила в Омск и подняла медицинские документы Рогозина. Его жена тут не причем. Виноват сам Рогозин. Он перенес тяжелую болезнь, связанную с мужской урологией, и был стерилен, как и теперь. А значит, я ошиблась, и он не мог быть отцом Ромки. Его отец ты. Теперь я это точно знаю.
— А я в этом не сомневался. Мы должны уехать домой. Там все готово. Ты не пожалеешь.
— Пока я не могу этого сделать. Он очень влиятельная фигура и сильная личность. Он найдет нас и погубит. Можешь в этом не сомневаться.
— Рогозин будет сидеть в тюрьме. Там и сдохнет. Смерть для него слишком простое наказание. Если он меня засадил из-за моей глупости, то сам сядет из-за своей жадности. Долго прятаться он не сможет — у него бизнес, требующий его присутствия. Я даже трогать его не буду, он сам себя погубит. Уже погубил. Я подстроил ему капкан, сидя на нарах, я руководил его действиями из тюрьмы. Он был марионеткой в моих руках. Я знал, что Рогозин клюнет на мою приманку, и он клюнул. Теперь он погряз в болоте по уши и уже не выберется из него. Приговором будет вышка! Временно я заморозил процесс его существования на нулевой точке.
Но срок вышел, и я на свободе. Теперь я начал действовать. Он должен сесть на скамью подсудимых у меня на глазах, ради этого я жил все последние годы и хочу присутствовать в зале суда, когда ему будут зачитывать приговор. Ради этой минуты стоило жить. Такие, как Рогозин, в зоне долго не выдержат. Но он запомнит на весь остаток своей жизни, как невинных сажать за решетку.
— В чем его обвиняют? В финансовых комбинациях? Пять лет от силы с конфискацией имущества.
— Конфискация будет, можешь не сомневаться. Но тебе его имущество не нужно. У меня хватит денег до конца нашей жизни и еще внукам останется. Если ты со мной не поедешь, то останешься одна на помойной яме. Я тебе это обещал.
— В чем его обвиняют, Гриша?
— В разбойном ограблении с тяжкими последствиями при сговоре лиц достояния иностранного государства в особо крупных размерах. Все доказательства у меня есть. Пожизненное заключение.
— Митя? Он не способен на такое.
— Сам бы до этого не дошел. Но ему помогли составить план мои люди, дать ему идею, увлечь и сделать его главным действующим лицом. Я знал, что он клюнет, и знал, что не выпустит добычу из рук до последней минуты. Так в Северной Африке ловят обезьян на кувшин. Привязывают сосуд к дереву и кладут туда гроздь бананов. Обезьяна сует руку в кувшин и хватает бананы, но горлышко слишком узкое, и она не может вытащить зажатые в лапке лакомства. Охотники подходят и хватают обезьяну. Все очень просто. А она легко может убежать: стоит ей бросить бананы и разжать кулак, как лапа выскочит из горлышка сосуда. Но обезьяна не может бросить свою добычу и попадается в руки охотников. Вот принцип, по которому Рогозин живет, и поэтому его судьба предрешена. Он не бросит свою добычу и попадет в клетку.
— Значит, ты уже давно взялся за моего мужа?
— Твой муж — я! — крикнул Любовский и закашлялся.
— Прости, я не хотела.
Некоторое время они молчали. Потом Вика сказала:
— Я не верю тебе, Гриша. Пока не верю и твердого ответа тебе дать не могу.
Мне нужно созреть до окончательного решения. Не все так просто.
— Зреть тебе осталось не так долго. Деревце отцвело, жди ягодок.
Он вышел из машины и захлопнул за собой дверцу. Она видела, как он шел по проходу между машинами, и стук его каблуков гулко раздавался по пустынному полутемному подземелью.
Внезапно она услышала голос. Она резко оглянулась, но никого не увидела.
Работали динамики в ее машине, но приемник оставался выключенным.
— Не дергайтесь, Виктория Дмитриевна, передатчик надежно спрятан в вашей машине. Я слышал весь разговор, и Любовский идет прямо на меня. Теперь он уже не сорвется с крючка. Скоро увидимся.
Динамики замолчали. Небольшой треск и щелчок. Вика с облегчением вздохнула. Ей опять захотелось напиться и обо всем забыть. Сережа не звонил уже третий день, а ей так хотелось его тепла и сочувствия, зарыться в его объятия и мечтать о тихой спокойной жизни.
Где она, эта сказочная жизнь?
9.
На место происшествия Марецкого вызвал подполковник Тюнич. В общем-то, ничего особенного и срочного, но поскольку Марецкий не был загружен работой, то он поехал.
Во дворе стояло несколько милицейских машин. У входа в трехэтажное здание с вывеской «Частный кабинет профессора Макова» дежурили омоновцы. Марецкого пропустили.
Подполковника он нашел в регистратуре, тот листал папки, которыми был усеян весь стол. Санитары выносили на носилках трупы в черных чехлах, две девчушки сидели в сторонке и плакали.
Марецкий непонимающим взглядом осмотрел обстановку и подошел к Тюничу.
— Что-то серьезное, как я вижу, Стас.
— Привет, Степа. Хорошо, что подъехал. Долго болтать с тобой не могу — дел невпроворот, но коротко поясню. Здесь работал некий профессор Маков. Маг и волшебник в плане вымогательства. Он давно уже у нас на крючке, ждали удобного момента. А тут кто-то решил опередить нас и посчитаться с шантажистом своим методом. Скорее всего, наняли головорезов. Медсестры пришли утром на работу, а контора закрыта. Ждали, ждали, никого нет. Обошли здание, глянули в окно регистратуры, а на полу валяется труп с окровавленной головой. Второго нашли в подвале. Профессора и еще двоих не обнаружили. Сейчас я направил бригаду к нему домой, других санитаров ищут. Но если тебя заинтересуют подробности, заскочи ко мне завтра. К тому времени, думаю, картина прояснится. А вызвал я тебя вот по какому поводу. Среди карточек нашлись две очень любопытные. Выясняется, что твоя подопечная Виктория Любовская была клиенткой доктора Макова. И ее муж тоже. Мои медэксперты просмотрели их истории болезни и сделали определенные выводы. С уверенностью можно сказать, что Любовская была объектом шантажа Макова. Таких тут пруд пруди. Дело в том, что он ей сделали два аборта, а из карточки ее мужа понятно, что он стерилен. То есть его сперма не способна оплодотворить женщину. По заключению Макова, бесплодие может быть врожденным.
Теперь стоит вспомнить, что у Любовской и Рогозина есть сын семи лет от роду.
Мы ничего не знаем, но возможно они усыновили мальчика или он уже женился на ней, взяв с ребенком, тут есть много вариантов, но аборты — отличный повод для шантажа. Маков такие случаи не упускает из своих рук.
— Ты хочешь сказать, что у Любовской был повод избавиться от шантажиста?
— Правильный вывод, но ничего не значащий. Таких пациентов, как Любовская, у Макова больше половины. Есть люди и покруче Любовской.
Зазвонил сотовый телефон. Подполковник взял трубку.
— …Говорите. Так. Хорошо, сейчас выезжаю. Он глянул на Марецкого.
— Ты опытный сыщик, Степан. Не поможешь? Мои ребята тебе не чета.
— В чем?
— Маков повесился на своей даче.
— Хорошо, поехали.
Место преступления имело свои особенности. Оперативники доложили, что ворота и дверь дома были открытыми. Ночью шел дождь, и возле дома обнаружены свежие следы иномарки.
Капитан Листов, наблюдавший за деятельностью Макова последние три месяца, доложил:
— Где-то в районе девяти утра сюда приезжал «ниссан». В этой машине ездит санитар Кравцов. Дело в том, что Маков обычно сам ездит на работу на своем БМВ.
Утром звонит Кравцову и предупреждает, что выехал. Если Маков ему не звонит, то Кравцов за ним заезжает сам и везет в офис. Это отметает подозрения в том, что Кравцов участвовал в событиях, повлекших смерть Макова. Скорее всего, он увидел труп, испугался и удрал, предупредив и напарника — санитара Хлопушина. Они оба исчезли. И, как я думаю, не с пустыми руками.
— Ладно, Гарик, пойдем в дом, глянем на обстановку.
Капитан тем временем продолжал доклад.
— На первом этаже в спальне лежит парализованная мать Макова. Она не разговаривает. Мы приставили к ней медсестру, пока жена Макова с детьми не вернется с юга. Ей уже дали телеграмму.
Они поднялись на второй этаж, где работали эксперты. Врач доложил подполковнику, что смерть наступила приблизительно в восемь вечера вчерашнего дня. Труп пока не трогали.
Маков висел, поджав колени, немного не доставая ими до пола. Махровый халат на покойнике распахнут, а из пояса сделана удавка.
— Странный способ для самоубийства он выбрал, — заключил Тюнич.
— Почему? — спросил Марецкий.
— Причин несколько. Главная из них, что Маков врач. Такие люди имеют доступ к ядам и могут умереть тихо и безболезненно. Вторая причина — он душил себя принужденно. Ему ничего не стоило вскочить на ноги и остановить процесс.
Маков — кошмарный трус, а для такого изуверства нужна большая сила воли.
— Тут лежит его предсмертное письмо и пистолет с глушителем. Внизу мы нашли убитую хозяйскую собаку. Ньюфаундленда.
— Маков служил в армии? — спросил Марецкий, разглядывая оружие.
— Нет, — торопливо ответил капитан. — Я думаю, что, кроме скальпеля, он оружие отродясь в руках не держал.
— А что скажете о трупах в офисе?
— Убиты вчера в районе семи часов вечера. У обоих простреляны лбы. По сценарию получается, что Маков убил двух санитаров, приехал домой, пристрелил собаку, написал письмо, а потом повесился. На рукоятке пистолета его отпечатки пальцев.
Марецкий повернулся к медэксперту.
— Скажите, доктор, вы видели трупы в офисе?
— Мы сначала приехали туда, а потом уже на дачу.
— Вы обнаружили частицы пороха и ожоги кожи у мертвецов?
— Нет. Стреляли с расстояния не менее двух метров и в собаку тоже.
— И вы мне, капитан, хотите сказать, что человек, не имевший опыта стрельбы, с такой точностью расстрелял своих охранников из «люгера» с огромной убойной силой и отдачей? Я уверен, что и вы без предварительной пристрелки не попадете в мишень из крупнокалиберного пистолета этой системы. И зачем ему убивать свою собаку? Надо найти всех пациентов, посетивших вчера кабинет Макова. Если среди них нет убийцы, то, по крайней мере, можно узнать, не поехала ли крыша у профессора.
— Крыша не поехала, — твердо заявил подполковник. — Предсмертное письмо написано человеком в здравом уме. Можно считать его как явку с повинной.
Марецкий прочитал письмо. Глянув на капитана, он спросил:
— Деньги пересчитали?
— Конечно. Не хватает полутора миллионов. Вот я и подумал, что санитар уехал не с пустыми руками, а письмо на столе он просто не заметил. Мы уже оцепили выезды из Москвы и дали данные и описания Кравцова и Хлопушина. Кравцов увидел труп, а потом открытый тайник, набитый деньгами. Ему было уже не до писем на столе. Хватанул, сколько мог унести, и удрал. Страх его подгонял Сейчас, небось, жалеет, что не все унес.
— И уж тем более не станет делиться добычей с Хлопушиным, — добавил Марецкий.
— Но Хлопушин не вышел на работу — это факт.
— А вы же весь двор своими машинами забили. Какой же псих полезет в петлю! Они же не думают, что происшествие их как-то касается.
— Конечно. Официально они не работали в клинике. И никто не знал из них, что за Маковым идет наблюдение, — согласился капитан.
— Это облегчает поиски санитаров. Они не станут осторожничать в первые часы. Но они знают, что медсестры могут проболтаться, и, разумеется, захотят покинуть город. С такими деньгами везде жить можно, — сделал заключение Тюнич.
— Ты будешь оформлять это дело как самоубийство, Стас?
— Маков — отработанный вариант. Он получил по заслугам. Искать убийцу — дело неблагодарное. Я на его стороне. Возможно, несколько клиентов Макова скооперировались и наняли профессионала, а это глушак. Я его не поймаю даже в паре с тобой, Степа. Такие случаи по горячим следам не проходят, а уже прошли почти сутки.
— Дело твое. Может, ты и прав. Важно найти недостающие деньги, а убийцы пусть гуляют.
— Только не разыгрывай из себя литературного героя, Степа.
— Я ни в чем тебя не упрекаю, Стас. Ты меня не так понял. Но на прощание хочу обратить твое внимание на детали. — Он подошел к окну, где все еще висел труп. — Глянь на узел. Пояс от халата привязан к оконной ручке парашютным узлом.
Врач-самоубийца такой узел завязать не смог бы, так же, как точно стрелять из экзотического оружия. Это тебе так, на всякий случай, если под руки попадется бывший десантник, очевидно, офицер. И еще. На письменном столе, как видишь, стоит на мраморной подставке серебряная звезда Давида. Значит, Маков был евреем. Но в предсмертной записке мы читаем: «Я услышал голос Господа нашего» и в конце: «Да просит меня Господь». Неувязочка получается. Боюсь, что писалось все под диктовку наемника, который плохо знал профессора. Это пока все.
— Учту, Степа. Ты заглядывай, если возникнут вопросы.
— Обязательно. Сделай мне, пожалуйста, копии медицинских карт Любовской и Рогозина. Авось пригодится.
— Не сомневайся. Завтра же получишь. Спасибо за помощь.
Марецкий направился к выходу.
10.
И опять Вика проснулась с похмелья. Шел одиннадцатый час, а рабочий день у нее начинается в девять. Ни малейшего желания идти на работу. Вика привыкла к ответственности и дисциплине, похмелье, болезни никогда не могли стать причиной прогулов или даже опозданий. Но сейчас ее словно подкосило, выбило из привычного ритма, и она уже не могла подчиняться правилам. Слишком большой груз неприятностей свалился на ее плечи, и она устала сопротивляться. Ни дня передышки, один стресс следовал за другим, ей хотелось кричать и бежать с закрытыми глазами куда угодно, но только не оставаться больше в этом аду.
Вика позвонила на работу и предупредила главного инженера, что у нее важная деловая встреча и сегодня в офис она не приедет.
Она кое-как привела себя в порядок и ушла. В почтовом ящике лежала открытка от любимого муженька, присланная из Кисловодска. Читать ее она не стала, а выйдя на улицу, не успела и десяти шагов сделать, как к ней прицепился какой-то тип.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31