К тому же, она вдова. Ее муж умер пять лет назад. После его смерти она никого себе не нашла. А женщина очень эффектная, надо сказать. Выбор пал на мужа подруги, которому, извините, сорок девять лет. Странное пристрастие, а Рашель тридцать один.
— А Любовской двадцать семь, — добавила Ксения. — Смахивает на патологию. Впервые встречаю в жизни такой треугольник.
Пока они рассуждали, в кабинете появился помощник дежурного по городу.
— Факсом переслали акт медэкспертизы для вас, Степан Яковлевич.
Офицер подал длинную портянку Марецкому.
— Спасибо, Леша, а то я уже заждался.
— И что там? — спросил Сухоруков.
— Так-так-так… Смерть наступила в час ночи от удушья, это мы и так знаем. Так-так-так. Вот интересный пустячок. В желудке у трупа обнаружены непереваренные продукты. Лангусты, мидии, устрицы, а в крови завышенная доля алкоголя. Все говорит о том, что Наталья Рашель была пьяна. Но напилась, надо понимать, в дорогом ресторане. Свидетель утверждает, что домой она вернулась одна и через полчаса повесилась. Трудно поверить, что она одна ходила в ресторан. Не так их в Москве много, где подают такие деликатесы.
Сухоруков оживился.
— Фотографии покойной у нас есть. Можно приступать?
Марецкий глянул на капитана.
— Вот за это я тебя и люблю, Боря.
— Не волнуйся, Степа, я с пустыми руками не вернусь.
— А кто спорит.
Сухоруков взял со стола снимки и выскочил из кабинета.
— Толковые у тебя ребята, Степан, — улыбнулась Задорина.
— Других не держим. Ну что ты на все это скажешь. Ксения Михална?
— Связи между смертями Уткина и Рашель не вижу, кроме общего места работы. Ни в том, ни в другом случае мы убийства доказать не можем.
— А Любовская не связь?
— А где мотив? Ревность? Она не первый год знает, что муж ее отъявленный кобель, а тут вдруг заревновала и решила всех перебить, а Уткин так, под руку попался.
— Директорское место, — Я говорила с председателем директоров Громовым. Он мне сказал, что Любовская была крайне удивлена своему назначению и вопрос решился в последнюю минуту. Никто ее в кандидаты не прочил. А то, что она ему рожу расцарапала за хамство, ему хватило. Не убивать же мужика, если он тебя за ляжки ущипнул.
— Фу, какие слова, мадам Задорина.
— А ты не выводи меня из себя. Любовскую даже за уши к этому делу не притянешь. Нормальная баба с отличными характеристиками, всего своим трудом добилась без постелей и лохматых лап. Никто ее не толкал, ни за кого не держится, да еще муж подонок. Так можно кого угодно под топор подвести.
— Ну все, успокойся. Ишь развоевалась. Где твой холодный разум?
В кабинете повисла тишина. Больше всего обоих раздражало топтание на месте, время шло, а сдвигов никаких, вот и отыгрывались друг на друге.
4.
Трудно понять, куда ты попал. Первый этаж разбит на три части — ресторан, бильярд, бар и еще одна дверь, куда не всех пускали. Для этого возле занавесок стояли двое амбалов.
Кто-то предъявлял им визитки, кого-то знали в лицо. В закрытое помещение попадали через бильярдную, и если вас пропускали, то вы оказывались в мини-казино. Несколько карточных столов и рулетка. Но это еще не самый главный уголок для азартных толстосумов. Здесь имелась еще одна дверь, скрытая от посторонних глаз. Две панели в етоле раздвигались, вы оказывались на лестничной клетке и могли подняться на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты для серьезных игроков и делались очень крупные ставки. Существовал и третий этаж. Туда приглашались только избранные. Десять комнат с лучшими, отборными девочками. Обслуживали по высшему классу.
Вывеска на улице гласила: «Клуб гурманов». Не каждый мог стать членом клуба, а только по надежным рекомендациям, разумеется, за исключением так называемых халявщиков, к которым относились высокое милицейское начальство, налоговая полиция, некоторые чиновники прокуратуры и местные криминальные авторитеты. Скандалов в клубе не случалось. Из одного ручья в джунглях пьют воду и газели, и ягуары. Голые все равны. В коридоре третьего этажа могли столкнуться вор в законе, находящийся в федеральном розыске, и начальник уголовного розыска.
Разбирайтесь на улице, а тут нейтральная полоса. Одну из комнат занимал Дмитрий Рогозин. Он не развлекался, а жил здесь. Он не превратился в затворника, пользовался всеми возможностями предлагаемого сервиса, но здания не покидал. Больше того, он не спускался вниз и старался не выходить в коридор.
К нему в комнату имели доступ несколько человек. Директор заведения, его старый друг и партнер, метрдотель, несколько девочек, а главное — его телохранитель.
Странный тип, которого никто никогда не видел и которого не интересовало, что делается в притоне и в остальных тайных закутках клуба. Он приходил, когда считал нужным, ни с кем не общался, кроме своего хозяина, и не задерживался более десяти-пятнадцати минут.
Сегодня телохранитель появился днем, когда клуб был еще закрыт. Его впустили и провели до комнаты хозяина под конвоем двух амбалов, оставшихся поджидать гостя за дверью.
Рогозин валялся на кровати и смотрел телевизор. С появлением сыщика он тут же встал и выключил аппарат. По непонятным причинам крупный делец проникся большим уважением к своему секьюрити и даже надевал пиджак в его присутствии.
— Как дела, Миша? — спросил Рогозин, протягивая вошедшему руку.
— Все идет по плану, Дмитрий Александрович.
Тихий подошел к окну и глянул из-за занавески на улицу.
— Думаешь, за тобой следят?
— Не думаю. Но за вами следили. После того, как вы исчезли, муравьи зашевелились. А это мешает мне работать.
— Кто за мной следил?
— Вы на крючке у отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Работаете неаккуратно, Дмитрий Александрович. Но этот аспект вашей деятельности меня не интересует. Моя задача найти и обезвредить Григория Любовского. Наши предосторожности себя оправдывают. Любовский не хмырь с улицы, и его угроза — не вопли шпаны, а серьезное предупреждение. Недооценивать его нельзя. К делу он готовился серьезно и действует изощренно, я бы сказал, с фантазией. Промахов с его стороны мне обнаружить не удалось. Он обещал вашей жене, что разорвет все ее нити, связанные с теперешней жизнью. Обещание свое он держит. Первым на тот свет отправился Уткин. Виртуозное убийство. Но я думаю, что это была его первая и последняя ошибка. Устранив Уткина, он только закрепил позиции бывшей жены на старых корнях, сделав ей одолжение, избавив от конкурента. Думаю, что теперь он начал это понимать. Потом он убил лучшую подругу Вики Наталью Рашель. Уже серьезней. Тут он попал в яблочко.
— Но зачем ему убивать Наташку? Они же ненавидели друг друга. Сплошная видимость хороших отношений. Не думаю, что Вика горько заплачет на ее похоронах.
— Заплачет, если не захочет попасть в лигу подозреваемых лиц. У следствия ограничен выбор. Пара-тройка людей на примете, и ваша жена среди них. А потом, что вы хотите от чужака, я говорю о Любовском, который ничего не знает о жизни Вики? Он человек со стороны. По его мнению, все эти люди дороги Виктории Дмитриевне. Хороший начальник, помогавший ей делать карьеру, лучшая подруга и, наконец, главный враг — ее муж, — Значит, я следующий?
— Этого никто не знает. Но рано или поздно он выйдет на меня. И попадет в капкан.
— Скорей бы. Мне уже невыносимо сидеть в этой клетке. К тому же каждые сутки пребывания здесь обходятся в две тысячи долларов.
— А сколько стоит ваша жизнь?
— Нет, я вас понимаю. Но живу, как в гамаке над пропастью. Ни секунды покоя.
— А мне кажется, вы подобрали себе неплохую крышу. Но нужно сделать так, чтобы милиция не объявила вас в розыск. Ретивые сыскари из экономического отдела могут решить, что вы сбежали. Их надо разубедить в этом. Напишите открытку жене с приветом из Кисловодска. Пусть думают, что упустили сами момент, когда вы уехали в отпуск. И дайте мне ваш паспорт. Я пошлю человека в Кисловодск, который поживет там под вашим именем Петровка проверит данные через своих людей на Северном Кавказе и получит соответствующее подтверждение. Тогда они снимут контроль и наружное наблюдение в Москве и развяжут мне руки.
Мифодий положил на стол несколько открыток с видами Кисловодска.
— Заполните три для пущей убедительности.
Рогозин нервничал и долго думал над каждым словом. Ему потребовалось полчаса на заполнение трех сухих фраз, адресованных жене. Закончив мучительный процесс, он достал свой паспорт.
Тихий убрал бумаги в свой карман.
— А не получится так, что Любовский первый узнает о том, что я на Кавказе и поедет туда? Кто знает, когда он вернется?
— Ему понадобится подтверждение, и он встретится с Викой, а мне этого только и надо. Важно его засечь, и он уже не уйдет от меня.
— А дальше?
— Дальше придется снять все подозрения с вашей жены и навесить их на него.
— Я не хочу, чтобы Любовский попал в руки следователей. Начнут ворошить старые дела, и скандал неизбежен. Любовского надо убрать другим методом.
— Если его арестуют, еще не значит, что он откроет рот. Может не успеть, Слушайте меня, я знаю, что делаю.
— Боже упаси, Миша. Никто с тобой не спорит. Я просто рассуждаю вслух.
Делай так, как считаешь нужным. Ты профессионал, а я обыватель.
— Что вашу жену связывает с Омском?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому, что она летала в Омск на два дня. С фирмой поездка никак не связана.
— Она там родилась. И потом Любовский из Омска. Может быть, она хотела о нем что-нибудь узнать? Ведь он и сидел где-то в тех краях.
— Хорошо. Пора мне поговорить с вашей женой по поводу вашего отъезда в Кисловодск и предостеречь ее от неверных шагов. Кажется, она решила сама во всем разобраться.
— Учтите, у нее отвратный характер. Скажите ей одно, она сделает наоборот. Слишком силен в ней дух противоречия. Да еще она сначала делает, а потом думает. Благодаря этому немало неприятностей нажила себе, но ошибки ее не учат. Она их повторяет с регулярной настойчивостью.
— Я учту ваше замечание. Будут новости, зайду. Помните мои слова. Не исключены любые провокации. Ни под каким видом, ни по какой причине не выходите на люди. Там я вас контролировать не смогу, да и помощи от меня не ждите, если нарушите инструкции.
— Заучил как святцы. Жизнь мне еще дорога. Пусть другие сдыхают, а у меня грандиозные планы на будущее. Можно и потерпеть, есть ради чего.
Мифодий встал со стула и вышел.
Тем же вечером он встретил Вику в подъезде ее дома. Увидев его, она вздрогнула.
— Не помните меня?
— Как же, если вы за мной следите. У меня глаза есть на макушке.
— Не слежу, а оберегаю вас. А сейчас зайдемте в квартиру и не будем мозолить глаза соседям.
— Это приказ?
— Пока просьба.
Вика открыла квартиру ключом и пропустила сыщика вперед.
— Проходите на кухню, у меня не убрано.
Они сели за стол, и Вика закурила.
— Я как-то и без охраны неплохо себя чувствую. Это Дмитрий вас приставил, чтобы я по мужикам не шастала?
— Вам я могу назвать имя вашего любовника, а мужу пока нет. Моя работа связана с другими задачами. Раз уж заговорили о вашем муже, то хочу вас предупредить, что на Петровке на него заведено уголовное дело. Наружка его ведет. Он исчез. Прежде чем объявить его в розыск, они обязаны проверить все варианты, не связанные с побегом. Безусловно, в первую очередь под каким-нибудь предлогом захотят получить информацию от вас. Подтвердите им, что муж отдыхает в Кисловодске, вернется через месяц. — Тихий достал из кармана открытки и показал хозяйке. — Первую вы получите дня через три. Сегодня их отправят самолетом в Кисловодск и тут же опустят в ящик. Покажите ее любопытным. Нам надо, чтобы они сняли наружное наблюдение. Иначе Любовский к вам не подойдет. Он человек опытный и видит, что делается вокруг. Сыскари с Петровки работают из ряда вон плохо.
— Значит, Митька влип в историю. Допрыгался. Теперь его еще посадят.
— С конфискацией имущества. Окажетесь на улице. Но речь идет не о нем.
— А почему Гришка должен подходить ко мне?
— Задать вам вопрос: «Хватит или продолжить дальше?» Может, вы уже созрели и готовы с ним уехать.
— Хватит? Чего хватит?
— Убивать ваших близких и знакомых. Его цель — оставить вас одну. Если он узнает о любовнике, то считаю, с вашего Сережи голова полетит в первую очередь.
— Проследили все же.
— Ваши глаза на макушке дремали.
— Любовник тут не причем. Сегодня один, завтра другой, всех не перебьешь. Моя личная жизнь изменчива. Муж — всегда муж, и о нем я обязана думать.
— Так сложились обстоятельства, что ваш муж стал мишенью двух стрелков. Милиции с одной стороны, Григория Любовского — с другой. И каждый желает заполучить его первым. На дефицит всегда повышенный спрос.
— Ему ничего не угрожает?
— Пока он под моей защитой, то почти ничего. Если вы будете со мной сотрудничать, можно говорить о стопроцентной безопасности.
— Что я должна делать?
— Ничего до появления Любовского. Скоро он объявится. Важно, чтобы он попал в поле моего зрения, остальное — дело техники.
— И что мне ему сказать?
— Дайте ему надежду, но не стопроцентную. Он должен оставаться активным. Его надо взять с поличным. Пусть продолжает вершить правосудие. Но до Дмитрия Александровича мы ему не дадим дотянуться. Он должен понять, что сломал вас только наполовину. Вы еще не готовы броситься в омут с головой, но уже пошатнулись.
— Хорошо. Я сделаю все, о чем вы просите.
— Постарайтесь не переиграть. От вас сейчас зависит пятьдесят процентов успеха всего мероприятия.
— Если бы! Избавимся от маньяка, будем торжествовать победу, и в разгар веселья придут люди с санкцией на обыск и арест. В итоге я останусь одна у разбитого корыта. На улице, как вы сказали.
— У следствия нет фактов. Иначе они его бы уже арестовали. Не хватает главной улики. Я предупредил вашего мужа о том, что он находится под колпаком. Надеюсь, у него хватит ума замести следы. В конечном итоге это в его интересах. Он человек умный, знает, что делать.
— Я могу его увидеть?
— Пока нет. Но надеюсь, скоро наступит развязка. Тогда и увидитесь. Желаю удачи.
Тихий ушел, оставив Вику в глубокой задумчивости.
5.
Они опять встретились на Цветном бульваре. Багет сказал Тихому, будто Дядя доволен результатами его работы и в качестве аванса послал небольшую делегацию в Тольятти, чтобы заключить короткое перемирие. За своего старика Миф может не беспокоиться. Но кардинальные меры Дядя примет только после завершения Мифом всей операции.
Багет рассмеялся.
— Ты себе не представляешь, как Дядя реагирует на каждый твой фортель. Складывается впечатление, будто он сидит на трибунах и наблюдает за любимой хоккейной командой. Можно сказать, ты уже вошел в категорию его любимчиков. Видел бы ты его физиономию, когда я принес ему твои карты с кровавыми отпечатками пальцев. Пришлось очень долго объяснять яйцеголевому «ху из ху». А что касается меня, то снимаю перед тобой шляпу. Ты уникальная личность. Виртуозно работаешь.
— Я занимаюсь творческим процессом. Можно назвать это работой, но я так не думаю.
— Согласен. Сам пишешь сценарий, сам режиссируешь и сам играешь главную роль. Един во всех лицах.
Багет не отрывал от него глаз.
— Что-то в этом роде. Но без клиентов и статистов я один ничего не стою. Мне нужна массовка, люди, подыгрывающие мне. Одно печально, в моем театре нет зрителя. Публика довольствуется краткими сводками криминальной хроники, а там любят все переврать и подать по-своему. В итоге хорошая идея и сам спектакль превращаются в балаган. Репортерам нужна сенсация и скорость, чтобы выплеснуть ее публике раньше других. Они не аналитики, а саранча, гонимая ветром в ту сторону, где пахнет жареным. История о гибели Уткина в разных новостях и газетных заметках выглядела по-разному. Кто-то так увлекся, что на весь мир заявил, будто в падении он сбил еще трех человек и те лежат в реанимации. Фантазии хватает только на цифры — чем больше жертв, тем сочнее. Обожают недожаренное мясо с кровью.
Багет улыбнулся и, сделав серьезное лицо, сказал:
— Я должен тебя предупредить. Важная новость. Из достоверных источников с Петровки нам стало известно, что на днях доктора Макова арестуют. Материалов на него набралось достаточно. Метят купюры для взятки, готовят пациента, подготовка идет полным ходом.
— Его пасут?
— Нет, конечно. Спугнуть можно. Тут важен фактор неожиданности, как снежный ком. Пока он чувствует себя расслабленно. Я к тому, что на Петровке тебе его достать будет трудно. Он же входит в твою карточную галерею.
— У меня хорошая память, Багет. Может ли он ожидать подвоха?
— Конечно, может. Поэтому с ним не торопятся и ведут тщательную разработку. К тому же его охраняют четверо лбов. Во время приема они дежурят возле дверей в коридоре в виде санитаров. Как не шустри, а сигнал он получить успеет и от меченых денег избавится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— А Любовской двадцать семь, — добавила Ксения. — Смахивает на патологию. Впервые встречаю в жизни такой треугольник.
Пока они рассуждали, в кабинете появился помощник дежурного по городу.
— Факсом переслали акт медэкспертизы для вас, Степан Яковлевич.
Офицер подал длинную портянку Марецкому.
— Спасибо, Леша, а то я уже заждался.
— И что там? — спросил Сухоруков.
— Так-так-так… Смерть наступила в час ночи от удушья, это мы и так знаем. Так-так-так. Вот интересный пустячок. В желудке у трупа обнаружены непереваренные продукты. Лангусты, мидии, устрицы, а в крови завышенная доля алкоголя. Все говорит о том, что Наталья Рашель была пьяна. Но напилась, надо понимать, в дорогом ресторане. Свидетель утверждает, что домой она вернулась одна и через полчаса повесилась. Трудно поверить, что она одна ходила в ресторан. Не так их в Москве много, где подают такие деликатесы.
Сухоруков оживился.
— Фотографии покойной у нас есть. Можно приступать?
Марецкий глянул на капитана.
— Вот за это я тебя и люблю, Боря.
— Не волнуйся, Степа, я с пустыми руками не вернусь.
— А кто спорит.
Сухоруков взял со стола снимки и выскочил из кабинета.
— Толковые у тебя ребята, Степан, — улыбнулась Задорина.
— Других не держим. Ну что ты на все это скажешь. Ксения Михална?
— Связи между смертями Уткина и Рашель не вижу, кроме общего места работы. Ни в том, ни в другом случае мы убийства доказать не можем.
— А Любовская не связь?
— А где мотив? Ревность? Она не первый год знает, что муж ее отъявленный кобель, а тут вдруг заревновала и решила всех перебить, а Уткин так, под руку попался.
— Директорское место, — Я говорила с председателем директоров Громовым. Он мне сказал, что Любовская была крайне удивлена своему назначению и вопрос решился в последнюю минуту. Никто ее в кандидаты не прочил. А то, что она ему рожу расцарапала за хамство, ему хватило. Не убивать же мужика, если он тебя за ляжки ущипнул.
— Фу, какие слова, мадам Задорина.
— А ты не выводи меня из себя. Любовскую даже за уши к этому делу не притянешь. Нормальная баба с отличными характеристиками, всего своим трудом добилась без постелей и лохматых лап. Никто ее не толкал, ни за кого не держится, да еще муж подонок. Так можно кого угодно под топор подвести.
— Ну все, успокойся. Ишь развоевалась. Где твой холодный разум?
В кабинете повисла тишина. Больше всего обоих раздражало топтание на месте, время шло, а сдвигов никаких, вот и отыгрывались друг на друге.
4.
Трудно понять, куда ты попал. Первый этаж разбит на три части — ресторан, бильярд, бар и еще одна дверь, куда не всех пускали. Для этого возле занавесок стояли двое амбалов.
Кто-то предъявлял им визитки, кого-то знали в лицо. В закрытое помещение попадали через бильярдную, и если вас пропускали, то вы оказывались в мини-казино. Несколько карточных столов и рулетка. Но это еще не самый главный уголок для азартных толстосумов. Здесь имелась еще одна дверь, скрытая от посторонних глаз. Две панели в етоле раздвигались, вы оказывались на лестничной клетке и могли подняться на второй этаж, где располагались отдельные кабинеты для серьезных игроков и делались очень крупные ставки. Существовал и третий этаж. Туда приглашались только избранные. Десять комнат с лучшими, отборными девочками. Обслуживали по высшему классу.
Вывеска на улице гласила: «Клуб гурманов». Не каждый мог стать членом клуба, а только по надежным рекомендациям, разумеется, за исключением так называемых халявщиков, к которым относились высокое милицейское начальство, налоговая полиция, некоторые чиновники прокуратуры и местные криминальные авторитеты. Скандалов в клубе не случалось. Из одного ручья в джунглях пьют воду и газели, и ягуары. Голые все равны. В коридоре третьего этажа могли столкнуться вор в законе, находящийся в федеральном розыске, и начальник уголовного розыска.
Разбирайтесь на улице, а тут нейтральная полоса. Одну из комнат занимал Дмитрий Рогозин. Он не развлекался, а жил здесь. Он не превратился в затворника, пользовался всеми возможностями предлагаемого сервиса, но здания не покидал. Больше того, он не спускался вниз и старался не выходить в коридор.
К нему в комнату имели доступ несколько человек. Директор заведения, его старый друг и партнер, метрдотель, несколько девочек, а главное — его телохранитель.
Странный тип, которого никто никогда не видел и которого не интересовало, что делается в притоне и в остальных тайных закутках клуба. Он приходил, когда считал нужным, ни с кем не общался, кроме своего хозяина, и не задерживался более десяти-пятнадцати минут.
Сегодня телохранитель появился днем, когда клуб был еще закрыт. Его впустили и провели до комнаты хозяина под конвоем двух амбалов, оставшихся поджидать гостя за дверью.
Рогозин валялся на кровати и смотрел телевизор. С появлением сыщика он тут же встал и выключил аппарат. По непонятным причинам крупный делец проникся большим уважением к своему секьюрити и даже надевал пиджак в его присутствии.
— Как дела, Миша? — спросил Рогозин, протягивая вошедшему руку.
— Все идет по плану, Дмитрий Александрович.
Тихий подошел к окну и глянул из-за занавески на улицу.
— Думаешь, за тобой следят?
— Не думаю. Но за вами следили. После того, как вы исчезли, муравьи зашевелились. А это мешает мне работать.
— Кто за мной следил?
— Вы на крючке у отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Работаете неаккуратно, Дмитрий Александрович. Но этот аспект вашей деятельности меня не интересует. Моя задача найти и обезвредить Григория Любовского. Наши предосторожности себя оправдывают. Любовский не хмырь с улицы, и его угроза — не вопли шпаны, а серьезное предупреждение. Недооценивать его нельзя. К делу он готовился серьезно и действует изощренно, я бы сказал, с фантазией. Промахов с его стороны мне обнаружить не удалось. Он обещал вашей жене, что разорвет все ее нити, связанные с теперешней жизнью. Обещание свое он держит. Первым на тот свет отправился Уткин. Виртуозное убийство. Но я думаю, что это была его первая и последняя ошибка. Устранив Уткина, он только закрепил позиции бывшей жены на старых корнях, сделав ей одолжение, избавив от конкурента. Думаю, что теперь он начал это понимать. Потом он убил лучшую подругу Вики Наталью Рашель. Уже серьезней. Тут он попал в яблочко.
— Но зачем ему убивать Наташку? Они же ненавидели друг друга. Сплошная видимость хороших отношений. Не думаю, что Вика горько заплачет на ее похоронах.
— Заплачет, если не захочет попасть в лигу подозреваемых лиц. У следствия ограничен выбор. Пара-тройка людей на примете, и ваша жена среди них. А потом, что вы хотите от чужака, я говорю о Любовском, который ничего не знает о жизни Вики? Он человек со стороны. По его мнению, все эти люди дороги Виктории Дмитриевне. Хороший начальник, помогавший ей делать карьеру, лучшая подруга и, наконец, главный враг — ее муж, — Значит, я следующий?
— Этого никто не знает. Но рано или поздно он выйдет на меня. И попадет в капкан.
— Скорей бы. Мне уже невыносимо сидеть в этой клетке. К тому же каждые сутки пребывания здесь обходятся в две тысячи долларов.
— А сколько стоит ваша жизнь?
— Нет, я вас понимаю. Но живу, как в гамаке над пропастью. Ни секунды покоя.
— А мне кажется, вы подобрали себе неплохую крышу. Но нужно сделать так, чтобы милиция не объявила вас в розыск. Ретивые сыскари из экономического отдела могут решить, что вы сбежали. Их надо разубедить в этом. Напишите открытку жене с приветом из Кисловодска. Пусть думают, что упустили сами момент, когда вы уехали в отпуск. И дайте мне ваш паспорт. Я пошлю человека в Кисловодск, который поживет там под вашим именем Петровка проверит данные через своих людей на Северном Кавказе и получит соответствующее подтверждение. Тогда они снимут контроль и наружное наблюдение в Москве и развяжут мне руки.
Мифодий положил на стол несколько открыток с видами Кисловодска.
— Заполните три для пущей убедительности.
Рогозин нервничал и долго думал над каждым словом. Ему потребовалось полчаса на заполнение трех сухих фраз, адресованных жене. Закончив мучительный процесс, он достал свой паспорт.
Тихий убрал бумаги в свой карман.
— А не получится так, что Любовский первый узнает о том, что я на Кавказе и поедет туда? Кто знает, когда он вернется?
— Ему понадобится подтверждение, и он встретится с Викой, а мне этого только и надо. Важно его засечь, и он уже не уйдет от меня.
— А дальше?
— Дальше придется снять все подозрения с вашей жены и навесить их на него.
— Я не хочу, чтобы Любовский попал в руки следователей. Начнут ворошить старые дела, и скандал неизбежен. Любовского надо убрать другим методом.
— Если его арестуют, еще не значит, что он откроет рот. Может не успеть, Слушайте меня, я знаю, что делаю.
— Боже упаси, Миша. Никто с тобой не спорит. Я просто рассуждаю вслух.
Делай так, как считаешь нужным. Ты профессионал, а я обыватель.
— Что вашу жену связывает с Омском?
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому, что она летала в Омск на два дня. С фирмой поездка никак не связана.
— Она там родилась. И потом Любовский из Омска. Может быть, она хотела о нем что-нибудь узнать? Ведь он и сидел где-то в тех краях.
— Хорошо. Пора мне поговорить с вашей женой по поводу вашего отъезда в Кисловодск и предостеречь ее от неверных шагов. Кажется, она решила сама во всем разобраться.
— Учтите, у нее отвратный характер. Скажите ей одно, она сделает наоборот. Слишком силен в ней дух противоречия. Да еще она сначала делает, а потом думает. Благодаря этому немало неприятностей нажила себе, но ошибки ее не учат. Она их повторяет с регулярной настойчивостью.
— Я учту ваше замечание. Будут новости, зайду. Помните мои слова. Не исключены любые провокации. Ни под каким видом, ни по какой причине не выходите на люди. Там я вас контролировать не смогу, да и помощи от меня не ждите, если нарушите инструкции.
— Заучил как святцы. Жизнь мне еще дорога. Пусть другие сдыхают, а у меня грандиозные планы на будущее. Можно и потерпеть, есть ради чего.
Мифодий встал со стула и вышел.
Тем же вечером он встретил Вику в подъезде ее дома. Увидев его, она вздрогнула.
— Не помните меня?
— Как же, если вы за мной следите. У меня глаза есть на макушке.
— Не слежу, а оберегаю вас. А сейчас зайдемте в квартиру и не будем мозолить глаза соседям.
— Это приказ?
— Пока просьба.
Вика открыла квартиру ключом и пропустила сыщика вперед.
— Проходите на кухню, у меня не убрано.
Они сели за стол, и Вика закурила.
— Я как-то и без охраны неплохо себя чувствую. Это Дмитрий вас приставил, чтобы я по мужикам не шастала?
— Вам я могу назвать имя вашего любовника, а мужу пока нет. Моя работа связана с другими задачами. Раз уж заговорили о вашем муже, то хочу вас предупредить, что на Петровке на него заведено уголовное дело. Наружка его ведет. Он исчез. Прежде чем объявить его в розыск, они обязаны проверить все варианты, не связанные с побегом. Безусловно, в первую очередь под каким-нибудь предлогом захотят получить информацию от вас. Подтвердите им, что муж отдыхает в Кисловодске, вернется через месяц. — Тихий достал из кармана открытки и показал хозяйке. — Первую вы получите дня через три. Сегодня их отправят самолетом в Кисловодск и тут же опустят в ящик. Покажите ее любопытным. Нам надо, чтобы они сняли наружное наблюдение. Иначе Любовский к вам не подойдет. Он человек опытный и видит, что делается вокруг. Сыскари с Петровки работают из ряда вон плохо.
— Значит, Митька влип в историю. Допрыгался. Теперь его еще посадят.
— С конфискацией имущества. Окажетесь на улице. Но речь идет не о нем.
— А почему Гришка должен подходить ко мне?
— Задать вам вопрос: «Хватит или продолжить дальше?» Может, вы уже созрели и готовы с ним уехать.
— Хватит? Чего хватит?
— Убивать ваших близких и знакомых. Его цель — оставить вас одну. Если он узнает о любовнике, то считаю, с вашего Сережи голова полетит в первую очередь.
— Проследили все же.
— Ваши глаза на макушке дремали.
— Любовник тут не причем. Сегодня один, завтра другой, всех не перебьешь. Моя личная жизнь изменчива. Муж — всегда муж, и о нем я обязана думать.
— Так сложились обстоятельства, что ваш муж стал мишенью двух стрелков. Милиции с одной стороны, Григория Любовского — с другой. И каждый желает заполучить его первым. На дефицит всегда повышенный спрос.
— Ему ничего не угрожает?
— Пока он под моей защитой, то почти ничего. Если вы будете со мной сотрудничать, можно говорить о стопроцентной безопасности.
— Что я должна делать?
— Ничего до появления Любовского. Скоро он объявится. Важно, чтобы он попал в поле моего зрения, остальное — дело техники.
— И что мне ему сказать?
— Дайте ему надежду, но не стопроцентную. Он должен оставаться активным. Его надо взять с поличным. Пусть продолжает вершить правосудие. Но до Дмитрия Александровича мы ему не дадим дотянуться. Он должен понять, что сломал вас только наполовину. Вы еще не готовы броситься в омут с головой, но уже пошатнулись.
— Хорошо. Я сделаю все, о чем вы просите.
— Постарайтесь не переиграть. От вас сейчас зависит пятьдесят процентов успеха всего мероприятия.
— Если бы! Избавимся от маньяка, будем торжествовать победу, и в разгар веселья придут люди с санкцией на обыск и арест. В итоге я останусь одна у разбитого корыта. На улице, как вы сказали.
— У следствия нет фактов. Иначе они его бы уже арестовали. Не хватает главной улики. Я предупредил вашего мужа о том, что он находится под колпаком. Надеюсь, у него хватит ума замести следы. В конечном итоге это в его интересах. Он человек умный, знает, что делать.
— Я могу его увидеть?
— Пока нет. Но надеюсь, скоро наступит развязка. Тогда и увидитесь. Желаю удачи.
Тихий ушел, оставив Вику в глубокой задумчивости.
5.
Они опять встретились на Цветном бульваре. Багет сказал Тихому, будто Дядя доволен результатами его работы и в качестве аванса послал небольшую делегацию в Тольятти, чтобы заключить короткое перемирие. За своего старика Миф может не беспокоиться. Но кардинальные меры Дядя примет только после завершения Мифом всей операции.
Багет рассмеялся.
— Ты себе не представляешь, как Дядя реагирует на каждый твой фортель. Складывается впечатление, будто он сидит на трибунах и наблюдает за любимой хоккейной командой. Можно сказать, ты уже вошел в категорию его любимчиков. Видел бы ты его физиономию, когда я принес ему твои карты с кровавыми отпечатками пальцев. Пришлось очень долго объяснять яйцеголевому «ху из ху». А что касается меня, то снимаю перед тобой шляпу. Ты уникальная личность. Виртуозно работаешь.
— Я занимаюсь творческим процессом. Можно назвать это работой, но я так не думаю.
— Согласен. Сам пишешь сценарий, сам режиссируешь и сам играешь главную роль. Един во всех лицах.
Багет не отрывал от него глаз.
— Что-то в этом роде. Но без клиентов и статистов я один ничего не стою. Мне нужна массовка, люди, подыгрывающие мне. Одно печально, в моем театре нет зрителя. Публика довольствуется краткими сводками криминальной хроники, а там любят все переврать и подать по-своему. В итоге хорошая идея и сам спектакль превращаются в балаган. Репортерам нужна сенсация и скорость, чтобы выплеснуть ее публике раньше других. Они не аналитики, а саранча, гонимая ветром в ту сторону, где пахнет жареным. История о гибели Уткина в разных новостях и газетных заметках выглядела по-разному. Кто-то так увлекся, что на весь мир заявил, будто в падении он сбил еще трех человек и те лежат в реанимации. Фантазии хватает только на цифры — чем больше жертв, тем сочнее. Обожают недожаренное мясо с кровью.
Багет улыбнулся и, сделав серьезное лицо, сказал:
— Я должен тебя предупредить. Важная новость. Из достоверных источников с Петровки нам стало известно, что на днях доктора Макова арестуют. Материалов на него набралось достаточно. Метят купюры для взятки, готовят пациента, подготовка идет полным ходом.
— Его пасут?
— Нет, конечно. Спугнуть можно. Тут важен фактор неожиданности, как снежный ком. Пока он чувствует себя расслабленно. Я к тому, что на Петровке тебе его достать будет трудно. Он же входит в твою карточную галерею.
— У меня хорошая память, Багет. Может ли он ожидать подвоха?
— Конечно, может. Поэтому с ним не торопятся и ведут тщательную разработку. К тому же его охраняют четверо лбов. Во время приема они дежурят возле дверей в коридоре в виде санитаров. Как не шустри, а сигнал он получить успеет и от меченых денег избавится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31