Мы взяли полушубки и две волчьи шапки. Лыжи покойничков торчат в снегу — Дураку понятно, что не на дуэли они погибли. Один в сарае, другой в доме. Убийца улететь не мог, а лыжню оставил. Может, они о нас и не знают. Их инстинкт охотников погонит по следу.
— И собак пустят?
— Нет у них собак. Наше счастье. Они капканы обходили или расставляли. Те, что ушли с собаками, те в среду вернутся. Эта группа из другого замеса. Повезло Хрящу.
— Что делать будем?
Взгляд Чижова сверкал искорками, об усталости он уже забыл.
Белый достал карту и развернул ее.
— В шести верстах проходит трасса, ведущая на рудники. Чтобы пробраться к железке, нам придется ее пересечь и отмахать еще десяток верст до большой железки. Так я и хотел сделать. Но сейчас ясно, что село, которое стоит у нас на пути, обходить нельзя. Только там мы сможем затеряться. Если Бог поможет.
— А почему ты хотел его обойти?
— Я так думаю, что главный капкан на Хряща устроили в деревне. Один мужичок в сторожке для Хряща не заминка. Уходя от охотников, мы должны оборвать след, а это можно сделать только в деревне. Амбар, сарай, не важно. Главное — дождаться темноты.
— Но мы же идем в ловушку?
— У тебя есть другое решение?
Немного помолчав, Чижов ответил:
— Тебе виднее.
Белый поднялся на ноги, взглянул на компас и указал рукой на плотную стену леса.
— Вперед, паломник. Ты еще Москву увидишь, если напор в тайге не растеряешь.
***
Под кличкой Гек Якова Корина не знал никто, кроме Шевцова, который и окрестил своего гладиатора именем из детской истории. На высшем уровне московского бомонда Корина называли Угрюмый, а среди московской братвы Корин проходил под кличкой Хлыст. Бил резко, больно и неожиданно. Хлопки эхом проносились по столице и затихали в пригороде. Его считали авторитетным, хитрым и умным фраером. К нему никто не лез, и накатов Хлыст не боялся. Он принимал участие в сходках московских князей, отваливал круглую сумму в общак и делал это регулярно, но в разборках не участвовал. Так думали, ибо никто не знал истинных размеров империи Хлыста и кто наносит неожиданные удары его недоброжелателям. Врагов Хлыст не имел. Он не допускал взаимоотношений с друзьями и партнерами до отрицательного градуса, он заботился о любых возможных проблемах заблаговременно. С ним предпочитали дружить, а не воевать. Корин имел деловую хватку, дар предвидения и обостренное чутье. Любую операцию он просчитывал сам, а выполняли задания звенья. Чук называл эту систему «блокировка связи». Каждый блок работал самостоятельно и не имел выхода на другой блок. Эти блоки, как кирпичики, создали здание лабиринта, из которого не было выхода. Но в случае необходимости блок, вышедший из строя, заменялся новым, не задевая других звеньев, что позволяло лабиринту стоять на крепком фундаменте, не опасаясь цепной реакции или эпидемии распада.
За Кориным видели силу, власть и твердость. Трудно представить, куда бы он скатился, если бы его окружение и партнеры узнали, что Хлыст не способен достать трех миллионов долларов, чтобы вернуть долг. Он владел тремя казино в престижных районах столицы, сетью магазинов, бензоколонками и автостоянками. У него не было высшего образования, но он и не имел криминального прошлого, не привлекался, не осуждался и оставался фигурой загадочной. Для него можно было бы придумать новое определение — фраер в законе. Но одно противоречило другому, и Хлыст оставался Хлыстом.
В своем директорском кабинете казино «Орион», где Корин проводил все ночи, было два окна. Одно выходило на улицу, второе в игорный зал. Корин любил стоять у окна и наблюдать, как разноперая публика вытряхивает деньги из карманов, как крутится рулетка, как сверкают бриллианты в ярких огнях хрустальных люстр, как происходят трагедии, а к утру все кончается драками, визгом, пьяными истериками, душераздирающими воплями и четкой работой крепких быков в смокингах, обученных быстро и качественно освобождать помещение от разорившейся скверны.
Организация Хлыста не имела сбоев, приносила огромные доходы и ухитрялась обходиться без громких скандалов.
Глядя в зал, Хлыст наблюдал, как закручивался механизм. Полночь — это лишь разгон, самое тихое и приятное время. «В этой стране нельзя открывать солидные заведения! — думал Хлыст, стоя у зеркального окна. — Понятия „голубая кровь“, „честь“ и „гордость“ уничтожены красными в Гражданскую войну!»
Наблюдая за публикой, Хлыст не беспокоился, что его увидят.
Со стороны зала все стены над панелями, обтянутыми шелком, были зеркальными и отражали яркий блеск хрустальных люстр. Никогда еще Хлыст так не сожалел о том, что вся эта огромная машина, созданная его руками и головой, не принадлежала ему. Он жил на жалкие проценты и тешил свое самолюбие дутым авторитетом. Когда ему приходила в голову мысль, что он обычная шестерка, которую в любую секунду могут выбросить вместе с прикупом, на него нападала хандра и опускались руки. Хлыст все чаще и чаще начинал думать о том, что он способен свалить хозяина и взять все в свои руки. Стоя у окна, он пытался построить план переворота, но все время натыкался на стену. Он видел верхушку айсберга, но не знал и не мог предположить, что находится под водой.
В дверь постучали, и в проем пролезла черная курчавая голова с толстыми красными щеками.
— Хозяин! Князь пришел. Пустить?
— Да, я вызывал его.
Дверь распахнулась.
В кабинет смелой походкой вошел человек среднего роста, среднего возраста и средней полноты. У него было красивое лицо, но черты казались мелкими и слишком хорошо выписанными. Благородная седая шевелюра, яркие синие глаза и очень уверенный вид с твердой осанкой. Он скинул с плеч дубленку и бросил на кожаный диван.
— Я рад нашей встрече, Яша, и сам к ней стремился, но почему ночью? Я не карточный шулер, и казино меня не интересует.
Хлыст продолжал стоять спиной к двери и не отрывался от картины зала.
— Возьми конверт на столе. Это для тебя, — еле слышно произнес Хлыст.
Князь подошел к дубовому резному столу и, взяв конверт, тут же его вскрыл. Три снимка одного мужчины, снятого в разных ракурсах. Вот он выходит из подъезда, вот он садится в шикарный лимузин, окруженный охраной, и, наконец, его крупный план. Судя по проекции, фотографии делались из автомобиля, стоявшего по другую сторону улицы. На обороте одной из фотографий был приклеен листок с машинописным текстом: «Горобец Семен Михайлович. Новобасманная ул., д.13, кв. 61».
Князь сунул снимки в карман и продолжил возбужденным голосом:
— Ради этого надо было поднимать меня с постели? — Он подошел к Корину и, встав рядом в ту же позу, уставился на игровой зал, где уже кипела жизнь.
— Дело в том, Князь, что срок тебе отпущен трое суток. Я решил, что тебе дорого время.
— Плохие игры затеваешь, Яша! На такого клиента месяц потратить надо. Отмычка здесь не сработает. Тут не подьездник нужен, а стрелок. Завалить дело можно.
— Срочность оплачивается. Ты это знаешь.
— Мои люди дорого стоят. Я каждого с особой бережностью отбирал, а мои ребята их шлифовали.
— Мне казалось, ты не привык обсуждать приказы, — тихо сказал Хлыст.
Он попал в точку. Игорь Николаевич Князев руководил одним из важнейших и самых доходных блоков Хлыста. Князь оставался великолепным стратегом и отличным психологом. До работы в системе Корина он служил в Генеральном штабе стратегических войск. На новом поприще Князь проявил себя как высококлассный профессионал. Ни одно заказное убийство, исполненное его звеном за последние два года, не было раскрыто. Но когда его не понимали, он терялся.
Густые брови нахмурились, и Князь, отойдя от окна, сел в глубокое кресло. Не торопясь, он достал тяжелый серебряный портсигар и выудил из него папиросу.
Князь оставался консерватором во всем, что касалось его личной жизни. «Казбек», а не «Мальборо», военные ботинки, а не модные туфли, «Столичная» водка, а не «Наполеон».
— Что-то не ясно, Князь?
Хлыст задернул занавески и отошел от окна к столу. Сев на край крышки, он внимательно взглянул на озабоченный вид стратега.
— Послушай, Яков. Один из моих стрелков исчез. Я не хочу поднимать панику, но факт очень неприятный.
— Что значит — исчез? Сбежал? Найдем. Куда он денется?
— Тут что-то другое. Чутье мне подсказывает, будто в котле, где мы все варимся, есть утечка, а мы ее не замечаем.
— Какие имеешь факты?
— Ты помнишь дело банкира Вавилова?
— Царствие ему небесное. Судя по газетам, пуля достала его у машины.
— Тот, кто уложил банкира, исчез. Он не получил деньги за работу.
Хлыст наморщил лоб и прищурил глаза.
— А ну-ка дай мне горстку деталей. Он что, новичок?
— Опытный офицер, афганец. Семья, нищета, комната в коммуналке, попал под сокращение, полная безнадега. У меня таких полно. Это его четвертое успешное задание. Сам не ушел бы. Жена, двое детей в Москве. Для них он в командировке и до сих пор служит. Там полный порядок. Ребята не успевают рассказать женам, что их выкинули на улицу. Мой старый приятель, который заведует кадрами в армейских верхах, дает мне список кандидатов на вылет за месяц до приказа. Если я кем-то интересуюсь, то меня знакомят с его личным делом. Я подбираю их тепленькими до того, как они полезут в петлю. Попадая ко мне на крючок, они уже не срываются. Причем надо помнить, что не я лично их вербую. Для этого есть специалисты, которые получают хорошие деньги, но, кроме вербовки, ни о чем не знают. Они, как артисты, играют свою роль, снимают грим и идут домой. Им не надо знать имени автора.
— Значит, твоего стрелка замели?
— И я о том же. Без утечки не обошлось.
— Что он знает?
— Исполнители ничего не знают. Я тебя предупреждал, когда ты меня брал на работу, что буду ломать старую систему. Если его замели тихори, то он ничего не скажет.
— По какой схеме он работал?
— Получает письмо на почте до востребования, где указан адрес и лежит ключ от почтового ящика. Говорит родным о командировке и приезжает на точку. В почтовом ящике ключ от квартиры, снятой через подставных лиц. По квартире на след не выйдешь. Стрелок находит там фото жертвы, задаток в двадцать процентов и оружие. Как правило, мы даем ему от десяти дней и больше на выполнение задания. Всю подготовку он ведет сам. Мы указываем день, час и место. За исполнением следят контролеры. Те в случае провала могут вмешаться. Они могут добить жертву либо стрелка, а также прикрыть отход. Но контролеры редко вступают в дело. По окончании работы они докладывают бригадиру о выполнении задания. Стрелок возвращается в квартиру, собирает вещи и, уходя, кладет ключи в почтовый ящик, где находит деньги, билет на проезд и путевку в Сочи или Юрмалу на двадцать четыре дня. Как правило, мы даем время ребятам на адаптацию и не используем их чаще одного раза в три месяца. Так выглядит схема. Упрощенный вариант. На меня выходят только бригадиры, и то на одной из старых квартир в центре с черным ходом и проходными дворами. Вычислить организацию невозможно. Так что сам стрелок на Петровку с повинной не пойдет. Ему нечего сказать.
— Что не сработало теперь?
— Стрелок выполнил задание, и контролеры ушли. Они должны были сопроводить его на безопасном расстоянии до квартиры, но все прошло чисто, и они успокоились раньше времени. Стрелок ушел, но в квартиру не вернулся.
— Попал в аварию?
— Этот вариант мы прорабатывали. Нет. Он исчез. А это значит только одно. Его взяли.
— Почему они дали ему стрелять?
— Им нужно иметь факты для обвинения. Пойман с поличным. Такой факт стоит дороже жизни какого-то толстосума, которых оперативники не чтят. Но речь идет о другом. Специалистов у меня много, и я не понес большую потерю. Дело в другом. Я по-прежнему убежден, что в нашем доме идет утечка информации на самых верхних этажах.
— Ищи у себя, Князь. Никто здесь не знает, кто руководит твоим подразделением, и никто не заглядывает в твой конверт. Даже я. Ты берешь его со стола в запечатанном виде. В мой кабинет заходят сотни людей, и никто из моих ребят не знает, кто из ста получил конверт с заданием. Твой предшественник не был таким образованным, как ты, и работал без схем, на страх и риск, но провалов у него не случалось.
— Я знаю. Только стрелков погибло больше, чем жертв. Пальба из автоматов хороша в кино о гангстерах тридцатых годов, которые устраивали разборки на улицах Чикаго.
— Не знаю о Чикаго, но у нас и тут со скуки не сдохнешь.
— Конечно, мы же строим в России американское общество. Жуем их жвачку, смотрим их фильмы и рекламу, используем их слова, будто их язык богаче русского, играем в их игры по телевидению и вручаем своих «Оскаров» по их системе за все, что только можно, но в основном за то, что мы не сделали.
— Философ. Тебе плохо живется? Купи себе «Жигули», а джип выброси в знак протеста. Болтун. Ладно, Князь. Не морочь мне голову. Сам разбирайся в своем болоте и не втягивай меня в эту трясину.
— Хорошо, Яша. Но в следующий раз я не возьму задание на такие сроки. Можешь меня убрать, но с трехдневной подготовкой мои люди через месяц займут все камеры на Петровке.
Князь встал, схватил дубленку с дивана и вышел из кабинета.
Разговор не получился. Князь рассчитывал на поддержку, но ему ясно дали понять, что большие деньги надо отрабатывать самому. Человек, воспитанный в стенах Генерального штаба, не имел инициативы, он разрабатывал инструкции, данные свыше.
Пока Князь спускался по винтовой лестнице на первый этаж, его сопровождали шесть пар глаз.
«Кому они нужны, — со злостью думал Князь. — Лишняя трата денег. При сегодняшней технологии можно достать любого человека с любой охраной».
Князь не воспользовался черным ходом, через который пришел, а вышел в игорный зал, залитый светом. Один из вышибал в смокинге попытался его остановить. В верхней одежде сюда не заходят, но его напарник вовремя остановил новичка и что-то шепнул ему на ухо.
Князь уверенной походкой направился к третьему игровому столу, возле которого стояла огневолосая красотка с фишками в руках. Князь заметил ее, когда стоял рядом с Хлыстом у окна, но в ту минуту он думал о работе. Теперь деловая часть ночного вояжа осталась позади, и он имел право заняться личными делами.
Возле рыжей дамы с изумрудными глазами вертелся щеголь со слащавой физиономией в белом смокинге и с алой гвоздикой в петлице. Его масленая физиономия с набриолиненными волосами и тонкими усиками приводила Князя в бешенство.
Заметив приближение разъяренного гостя, щеголь отстранился от уха дамы, в которое что-то нашептывал, и сделался невинной овечкой.
— Что ты здесь делаешь? — грубо рявкнул Князь, подойдя к девушке.
Она взглянула на человека, который был вдвое ее старше и на полголовы ниже. Ее нельзя было назвать красавицей, но сочетание цветов и обаяние могли многих мужчин свести с ума. Белая кожа, нежный румянец, огромная копна пылающих рыжиной волос, миндалевидные глаза цвета морской волны и алые, четко очерченные губы. Ее прямая осанка, независимый вид, легкая ирония в глазах и чуть заметная усмешка ставили собеседника в тупик. Она обезоруживала одним поворотом головы. Слова были лишними. Однако Князь знал, с кем имел дело, и шел напролом.
— Как ты меня вычислил, стратег? — спросила она удивляясь. — Могу я немного развлечься? Не сдыхать же с тоски, слушая твой храп!
— Брось фишки и иди за мной!
Не глядя на щеголя, Князь повернулся и направился к центральному выходу.
Секунду она размышляла, затем передала фишки щеголю и сказала:
— Получи деньги, отдашь завтра.
— В моем номере, курочка, — хихикнул щеголь.
— Ты свое получил сполна, гнида!
Девушка взяла со стола сумочку из парчи, усыпанную бисером, и последовала за Князем.
Хлыст наблюдал за происходившим в окно и в момент развязки вызвал своего холуя. Как только в дверь протиснулась курчавая голова, хозяин приказал:
— Позови ко мне Кота.
— Одну секунду, босс.
Курчавая голова исчезла, и дверная щель сократилась до замочного щелчка.
Под кличкой Кот ходил главный менеджер, а по-русски смотритель за вышибалами и залом. Но о нем пойдет речь в будущем и не будем концентрировать свое внимание на пустяках.
Кот стоял, вытянувшись в струнку, и с неподдельным испугом смотрел на хозяина. Он как никто знал, на что способен Хлыст, если замечал неладное. У Кота имелись свои тайны и причины, по которым он не желал сталкиваться нос к носу с шефом.
— Кто эта рыжая? — резко спросил Хлыст.
Кот проглотил слюну и с некоторым облегчением вздохнул:
— Смешная история, босс. Месяц назад я ее прикрыл. Она просадила за столом все бабки одного из быков Самца. Ну я ее откупил за штуку баксов.
Хотел пристроить ее в нашу богадельню, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, указывая на потолок, ухмыльнулся и продолжил:
— Но больно строптивая бабенка. Ноги — будто срослись, а это клиентам не нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— И собак пустят?
— Нет у них собак. Наше счастье. Они капканы обходили или расставляли. Те, что ушли с собаками, те в среду вернутся. Эта группа из другого замеса. Повезло Хрящу.
— Что делать будем?
Взгляд Чижова сверкал искорками, об усталости он уже забыл.
Белый достал карту и развернул ее.
— В шести верстах проходит трасса, ведущая на рудники. Чтобы пробраться к железке, нам придется ее пересечь и отмахать еще десяток верст до большой железки. Так я и хотел сделать. Но сейчас ясно, что село, которое стоит у нас на пути, обходить нельзя. Только там мы сможем затеряться. Если Бог поможет.
— А почему ты хотел его обойти?
— Я так думаю, что главный капкан на Хряща устроили в деревне. Один мужичок в сторожке для Хряща не заминка. Уходя от охотников, мы должны оборвать след, а это можно сделать только в деревне. Амбар, сарай, не важно. Главное — дождаться темноты.
— Но мы же идем в ловушку?
— У тебя есть другое решение?
Немного помолчав, Чижов ответил:
— Тебе виднее.
Белый поднялся на ноги, взглянул на компас и указал рукой на плотную стену леса.
— Вперед, паломник. Ты еще Москву увидишь, если напор в тайге не растеряешь.
***
Под кличкой Гек Якова Корина не знал никто, кроме Шевцова, который и окрестил своего гладиатора именем из детской истории. На высшем уровне московского бомонда Корина называли Угрюмый, а среди московской братвы Корин проходил под кличкой Хлыст. Бил резко, больно и неожиданно. Хлопки эхом проносились по столице и затихали в пригороде. Его считали авторитетным, хитрым и умным фраером. К нему никто не лез, и накатов Хлыст не боялся. Он принимал участие в сходках московских князей, отваливал круглую сумму в общак и делал это регулярно, но в разборках не участвовал. Так думали, ибо никто не знал истинных размеров империи Хлыста и кто наносит неожиданные удары его недоброжелателям. Врагов Хлыст не имел. Он не допускал взаимоотношений с друзьями и партнерами до отрицательного градуса, он заботился о любых возможных проблемах заблаговременно. С ним предпочитали дружить, а не воевать. Корин имел деловую хватку, дар предвидения и обостренное чутье. Любую операцию он просчитывал сам, а выполняли задания звенья. Чук называл эту систему «блокировка связи». Каждый блок работал самостоятельно и не имел выхода на другой блок. Эти блоки, как кирпичики, создали здание лабиринта, из которого не было выхода. Но в случае необходимости блок, вышедший из строя, заменялся новым, не задевая других звеньев, что позволяло лабиринту стоять на крепком фундаменте, не опасаясь цепной реакции или эпидемии распада.
За Кориным видели силу, власть и твердость. Трудно представить, куда бы он скатился, если бы его окружение и партнеры узнали, что Хлыст не способен достать трех миллионов долларов, чтобы вернуть долг. Он владел тремя казино в престижных районах столицы, сетью магазинов, бензоколонками и автостоянками. У него не было высшего образования, но он и не имел криминального прошлого, не привлекался, не осуждался и оставался фигурой загадочной. Для него можно было бы придумать новое определение — фраер в законе. Но одно противоречило другому, и Хлыст оставался Хлыстом.
В своем директорском кабинете казино «Орион», где Корин проводил все ночи, было два окна. Одно выходило на улицу, второе в игорный зал. Корин любил стоять у окна и наблюдать, как разноперая публика вытряхивает деньги из карманов, как крутится рулетка, как сверкают бриллианты в ярких огнях хрустальных люстр, как происходят трагедии, а к утру все кончается драками, визгом, пьяными истериками, душераздирающими воплями и четкой работой крепких быков в смокингах, обученных быстро и качественно освобождать помещение от разорившейся скверны.
Организация Хлыста не имела сбоев, приносила огромные доходы и ухитрялась обходиться без громких скандалов.
Глядя в зал, Хлыст наблюдал, как закручивался механизм. Полночь — это лишь разгон, самое тихое и приятное время. «В этой стране нельзя открывать солидные заведения! — думал Хлыст, стоя у зеркального окна. — Понятия „голубая кровь“, „честь“ и „гордость“ уничтожены красными в Гражданскую войну!»
Наблюдая за публикой, Хлыст не беспокоился, что его увидят.
Со стороны зала все стены над панелями, обтянутыми шелком, были зеркальными и отражали яркий блеск хрустальных люстр. Никогда еще Хлыст так не сожалел о том, что вся эта огромная машина, созданная его руками и головой, не принадлежала ему. Он жил на жалкие проценты и тешил свое самолюбие дутым авторитетом. Когда ему приходила в голову мысль, что он обычная шестерка, которую в любую секунду могут выбросить вместе с прикупом, на него нападала хандра и опускались руки. Хлыст все чаще и чаще начинал думать о том, что он способен свалить хозяина и взять все в свои руки. Стоя у окна, он пытался построить план переворота, но все время натыкался на стену. Он видел верхушку айсберга, но не знал и не мог предположить, что находится под водой.
В дверь постучали, и в проем пролезла черная курчавая голова с толстыми красными щеками.
— Хозяин! Князь пришел. Пустить?
— Да, я вызывал его.
Дверь распахнулась.
В кабинет смелой походкой вошел человек среднего роста, среднего возраста и средней полноты. У него было красивое лицо, но черты казались мелкими и слишком хорошо выписанными. Благородная седая шевелюра, яркие синие глаза и очень уверенный вид с твердой осанкой. Он скинул с плеч дубленку и бросил на кожаный диван.
— Я рад нашей встрече, Яша, и сам к ней стремился, но почему ночью? Я не карточный шулер, и казино меня не интересует.
Хлыст продолжал стоять спиной к двери и не отрывался от картины зала.
— Возьми конверт на столе. Это для тебя, — еле слышно произнес Хлыст.
Князь подошел к дубовому резному столу и, взяв конверт, тут же его вскрыл. Три снимка одного мужчины, снятого в разных ракурсах. Вот он выходит из подъезда, вот он садится в шикарный лимузин, окруженный охраной, и, наконец, его крупный план. Судя по проекции, фотографии делались из автомобиля, стоявшего по другую сторону улицы. На обороте одной из фотографий был приклеен листок с машинописным текстом: «Горобец Семен Михайлович. Новобасманная ул., д.13, кв. 61».
Князь сунул снимки в карман и продолжил возбужденным голосом:
— Ради этого надо было поднимать меня с постели? — Он подошел к Корину и, встав рядом в ту же позу, уставился на игровой зал, где уже кипела жизнь.
— Дело в том, Князь, что срок тебе отпущен трое суток. Я решил, что тебе дорого время.
— Плохие игры затеваешь, Яша! На такого клиента месяц потратить надо. Отмычка здесь не сработает. Тут не подьездник нужен, а стрелок. Завалить дело можно.
— Срочность оплачивается. Ты это знаешь.
— Мои люди дорого стоят. Я каждого с особой бережностью отбирал, а мои ребята их шлифовали.
— Мне казалось, ты не привык обсуждать приказы, — тихо сказал Хлыст.
Он попал в точку. Игорь Николаевич Князев руководил одним из важнейших и самых доходных блоков Хлыста. Князь оставался великолепным стратегом и отличным психологом. До работы в системе Корина он служил в Генеральном штабе стратегических войск. На новом поприще Князь проявил себя как высококлассный профессионал. Ни одно заказное убийство, исполненное его звеном за последние два года, не было раскрыто. Но когда его не понимали, он терялся.
Густые брови нахмурились, и Князь, отойдя от окна, сел в глубокое кресло. Не торопясь, он достал тяжелый серебряный портсигар и выудил из него папиросу.
Князь оставался консерватором во всем, что касалось его личной жизни. «Казбек», а не «Мальборо», военные ботинки, а не модные туфли, «Столичная» водка, а не «Наполеон».
— Что-то не ясно, Князь?
Хлыст задернул занавески и отошел от окна к столу. Сев на край крышки, он внимательно взглянул на озабоченный вид стратега.
— Послушай, Яков. Один из моих стрелков исчез. Я не хочу поднимать панику, но факт очень неприятный.
— Что значит — исчез? Сбежал? Найдем. Куда он денется?
— Тут что-то другое. Чутье мне подсказывает, будто в котле, где мы все варимся, есть утечка, а мы ее не замечаем.
— Какие имеешь факты?
— Ты помнишь дело банкира Вавилова?
— Царствие ему небесное. Судя по газетам, пуля достала его у машины.
— Тот, кто уложил банкира, исчез. Он не получил деньги за работу.
Хлыст наморщил лоб и прищурил глаза.
— А ну-ка дай мне горстку деталей. Он что, новичок?
— Опытный офицер, афганец. Семья, нищета, комната в коммуналке, попал под сокращение, полная безнадега. У меня таких полно. Это его четвертое успешное задание. Сам не ушел бы. Жена, двое детей в Москве. Для них он в командировке и до сих пор служит. Там полный порядок. Ребята не успевают рассказать женам, что их выкинули на улицу. Мой старый приятель, который заведует кадрами в армейских верхах, дает мне список кандидатов на вылет за месяц до приказа. Если я кем-то интересуюсь, то меня знакомят с его личным делом. Я подбираю их тепленькими до того, как они полезут в петлю. Попадая ко мне на крючок, они уже не срываются. Причем надо помнить, что не я лично их вербую. Для этого есть специалисты, которые получают хорошие деньги, но, кроме вербовки, ни о чем не знают. Они, как артисты, играют свою роль, снимают грим и идут домой. Им не надо знать имени автора.
— Значит, твоего стрелка замели?
— И я о том же. Без утечки не обошлось.
— Что он знает?
— Исполнители ничего не знают. Я тебя предупреждал, когда ты меня брал на работу, что буду ломать старую систему. Если его замели тихори, то он ничего не скажет.
— По какой схеме он работал?
— Получает письмо на почте до востребования, где указан адрес и лежит ключ от почтового ящика. Говорит родным о командировке и приезжает на точку. В почтовом ящике ключ от квартиры, снятой через подставных лиц. По квартире на след не выйдешь. Стрелок находит там фото жертвы, задаток в двадцать процентов и оружие. Как правило, мы даем ему от десяти дней и больше на выполнение задания. Всю подготовку он ведет сам. Мы указываем день, час и место. За исполнением следят контролеры. Те в случае провала могут вмешаться. Они могут добить жертву либо стрелка, а также прикрыть отход. Но контролеры редко вступают в дело. По окончании работы они докладывают бригадиру о выполнении задания. Стрелок возвращается в квартиру, собирает вещи и, уходя, кладет ключи в почтовый ящик, где находит деньги, билет на проезд и путевку в Сочи или Юрмалу на двадцать четыре дня. Как правило, мы даем время ребятам на адаптацию и не используем их чаще одного раза в три месяца. Так выглядит схема. Упрощенный вариант. На меня выходят только бригадиры, и то на одной из старых квартир в центре с черным ходом и проходными дворами. Вычислить организацию невозможно. Так что сам стрелок на Петровку с повинной не пойдет. Ему нечего сказать.
— Что не сработало теперь?
— Стрелок выполнил задание, и контролеры ушли. Они должны были сопроводить его на безопасном расстоянии до квартиры, но все прошло чисто, и они успокоились раньше времени. Стрелок ушел, но в квартиру не вернулся.
— Попал в аварию?
— Этот вариант мы прорабатывали. Нет. Он исчез. А это значит только одно. Его взяли.
— Почему они дали ему стрелять?
— Им нужно иметь факты для обвинения. Пойман с поличным. Такой факт стоит дороже жизни какого-то толстосума, которых оперативники не чтят. Но речь идет о другом. Специалистов у меня много, и я не понес большую потерю. Дело в другом. Я по-прежнему убежден, что в нашем доме идет утечка информации на самых верхних этажах.
— Ищи у себя, Князь. Никто здесь не знает, кто руководит твоим подразделением, и никто не заглядывает в твой конверт. Даже я. Ты берешь его со стола в запечатанном виде. В мой кабинет заходят сотни людей, и никто из моих ребят не знает, кто из ста получил конверт с заданием. Твой предшественник не был таким образованным, как ты, и работал без схем, на страх и риск, но провалов у него не случалось.
— Я знаю. Только стрелков погибло больше, чем жертв. Пальба из автоматов хороша в кино о гангстерах тридцатых годов, которые устраивали разборки на улицах Чикаго.
— Не знаю о Чикаго, но у нас и тут со скуки не сдохнешь.
— Конечно, мы же строим в России американское общество. Жуем их жвачку, смотрим их фильмы и рекламу, используем их слова, будто их язык богаче русского, играем в их игры по телевидению и вручаем своих «Оскаров» по их системе за все, что только можно, но в основном за то, что мы не сделали.
— Философ. Тебе плохо живется? Купи себе «Жигули», а джип выброси в знак протеста. Болтун. Ладно, Князь. Не морочь мне голову. Сам разбирайся в своем болоте и не втягивай меня в эту трясину.
— Хорошо, Яша. Но в следующий раз я не возьму задание на такие сроки. Можешь меня убрать, но с трехдневной подготовкой мои люди через месяц займут все камеры на Петровке.
Князь встал, схватил дубленку с дивана и вышел из кабинета.
Разговор не получился. Князь рассчитывал на поддержку, но ему ясно дали понять, что большие деньги надо отрабатывать самому. Человек, воспитанный в стенах Генерального штаба, не имел инициативы, он разрабатывал инструкции, данные свыше.
Пока Князь спускался по винтовой лестнице на первый этаж, его сопровождали шесть пар глаз.
«Кому они нужны, — со злостью думал Князь. — Лишняя трата денег. При сегодняшней технологии можно достать любого человека с любой охраной».
Князь не воспользовался черным ходом, через который пришел, а вышел в игорный зал, залитый светом. Один из вышибал в смокинге попытался его остановить. В верхней одежде сюда не заходят, но его напарник вовремя остановил новичка и что-то шепнул ему на ухо.
Князь уверенной походкой направился к третьему игровому столу, возле которого стояла огневолосая красотка с фишками в руках. Князь заметил ее, когда стоял рядом с Хлыстом у окна, но в ту минуту он думал о работе. Теперь деловая часть ночного вояжа осталась позади, и он имел право заняться личными делами.
Возле рыжей дамы с изумрудными глазами вертелся щеголь со слащавой физиономией в белом смокинге и с алой гвоздикой в петлице. Его масленая физиономия с набриолиненными волосами и тонкими усиками приводила Князя в бешенство.
Заметив приближение разъяренного гостя, щеголь отстранился от уха дамы, в которое что-то нашептывал, и сделался невинной овечкой.
— Что ты здесь делаешь? — грубо рявкнул Князь, подойдя к девушке.
Она взглянула на человека, который был вдвое ее старше и на полголовы ниже. Ее нельзя было назвать красавицей, но сочетание цветов и обаяние могли многих мужчин свести с ума. Белая кожа, нежный румянец, огромная копна пылающих рыжиной волос, миндалевидные глаза цвета морской волны и алые, четко очерченные губы. Ее прямая осанка, независимый вид, легкая ирония в глазах и чуть заметная усмешка ставили собеседника в тупик. Она обезоруживала одним поворотом головы. Слова были лишними. Однако Князь знал, с кем имел дело, и шел напролом.
— Как ты меня вычислил, стратег? — спросила она удивляясь. — Могу я немного развлечься? Не сдыхать же с тоски, слушая твой храп!
— Брось фишки и иди за мной!
Не глядя на щеголя, Князь повернулся и направился к центральному выходу.
Секунду она размышляла, затем передала фишки щеголю и сказала:
— Получи деньги, отдашь завтра.
— В моем номере, курочка, — хихикнул щеголь.
— Ты свое получил сполна, гнида!
Девушка взяла со стола сумочку из парчи, усыпанную бисером, и последовала за Князем.
Хлыст наблюдал за происходившим в окно и в момент развязки вызвал своего холуя. Как только в дверь протиснулась курчавая голова, хозяин приказал:
— Позови ко мне Кота.
— Одну секунду, босс.
Курчавая голова исчезла, и дверная щель сократилась до замочного щелчка.
Под кличкой Кот ходил главный менеджер, а по-русски смотритель за вышибалами и залом. Но о нем пойдет речь в будущем и не будем концентрировать свое внимание на пустяках.
Кот стоял, вытянувшись в струнку, и с неподдельным испугом смотрел на хозяина. Он как никто знал, на что способен Хлыст, если замечал неладное. У Кота имелись свои тайны и причины, по которым он не желал сталкиваться нос к носу с шефом.
— Кто эта рыжая? — резко спросил Хлыст.
Кот проглотил слюну и с некоторым облегчением вздохнул:
— Смешная история, босс. Месяц назад я ее прикрыл. Она просадила за столом все бабки одного из быков Самца. Ну я ее откупил за штуку баксов.
Хотел пристроить ее в нашу богадельню, — он многозначительно поднял указательный палец вверх, указывая на потолок, ухмыльнулся и продолжил:
— Но больно строптивая бабенка. Ноги — будто срослись, а это клиентам не нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53