— Расскажи ему, что знаешь.
Не вставая с табуретки, хозяин указал на старый диван.
— Присаживайтесь, господин майор. Выпивку не предлагаю, так как по кино знаю ваш ответ: «На службе не пью». Давайте сразу к делу, а то у меня трубы горят и пора принять лекарство.
— У меня к вам немного вопросов, так что не стесняйтесь и начинайте.
— Я лучше постесняюсь. Лейтенант мне сказал, будто Веру убили. Золотой человек. Последнее отдавала, чтобы других накормить. Любая живая тварь у нее находила ласку и приют. Так вот, господин с Петровки, 38, дело было так. Вчера моя кобра не работала. Она через день пашет по двенадцать часов. А стало быть, когда она дома, то я в свой лягушатник привести никого не могу. А вчера на рынок ездили, так даже усугубить не успел. Часов в одиннадцать вечера она отрубилась. Встает рано. А тут мне Гришка и постучал в окошко. Где-то ему сотня обломилась, и он отоварился «беленькой». Я вышел во двор. Мы устроились в палисаднике в беседке. Тихо, темно, никто не мешает, а мы тоже люди нешумливые.
Сидим, усугубляем, вдруг во двор въезжает «джип». Ну прямо автобус, а не машина. К кому бы это? У нас тут новых русских отродясь не было. Остановился этот танк возле моего подъезда. Вышли из него двое. Шофер остался на месте.
Крепкие ребята, но, очевидно, склонные к простуде.
— Это с чего же вы сделали такое заключение? — перебил его Марецкий.
— Дождик — дождиком, но кожаные куртки ниже пояса не по погоде. Рослые мужики, в кепках, а стриженые. Точнее, это не кепки в нашем понимании, а бейсболки. Лиц я их не видел. Фонарь светил над подъездом, а огромные козырьки отбрасывали тень на лица. Судя по движениям, им от двадцати до тридцати. Вот морду шофера я запомнил. Он свет включал, когда те вышли, и что-то искал в бардачке. Ребята в доме минут пятнадцать были, не больше, как раз между дозами.
А Гришка разливает четко, по нему часы проверить можно. Минуты через две с верхних этажей раздался собачий лай. Ясное дело, от Верки. Только обычно они лают, когда она им кости приносит, а так — странно. Но мы не придали этому значения. Минут через пять мужики вышли, спокойно, не торопясь, сели в машину и уехали. Будто почту развозили.
— Туда они поднимались две минуты, а возвращались целых пятнадцать. Ту, как вы выражаетесь, почту они передали минуты за две, прямо от дверей.
Майор повернулся к участковому.
— Послушайте, лейтенант, сделайте эксперимент. Засеките по секундомеру время от обочины у подъезда и проделайте маршрут туда и обратно, а потом возвращайтесь.
Лейтенант кивнул и вышел.
— Скажите, Алексей, а вы могли бы мне описать этого шофера?
— А я это сделал, когда участковый за вами наверх ходил.
— Как? Не понял.
Художник встал из-за стола и взял с телевизора лист бумаги. На нем было изображено лицо мужчины лет тридцати. Рисунок не оставлял сомнений, что его сделал профессионал.
— Как вы сами думаете, похож?
— За схожесть ручаюсь, за технику нет. Рука дрожит. Вам это сгодится.
— Премного благодарен.
— А может, и не сгодится. Если вы утверждаете, что ребята выполнили работу за две минуты, то, значит, они должны были выйти минут на семь раньше.
— К сожалению, меня это тоже смущает. Я верю своему эксперту. Он работает в милиции восемнадцать лет. По его мнению, убийцы даже не проходили в комнату.
Они стреляли с порога. Но есть еще одна деталь. Если один из псов укусил налетчика, то у него должна быть порвана штанина, или он хромал, или…
— Нет-нет. Как вошли, так и вышли. Правда, до машины расстояние в пять шагов, может, я и не заметил. Но никакой нервозности они не проявляли.
— Что за модель «джипа»?
Художник усмехнулся и мотнул головой.
— Вот тут я полный профан. Цвет темно-синий, это точно, а вот модель, марка — понятия не имею.
— А вы нарисуйте. Специалисты разберутся.
— Идея правильная. А вы говорили, что я мог начать похмеляться! Уже не вышло бы. У меня чутье.
Он взял из ящика стола лист плотной бумаги и за пару минут изобразил автомобиль. Подавая рисунок Марецкому, он сказал:
— На этом все. Больше вам из меня ничего не выжать. Все соки выпили. Рад бы, но нечем.
— Спасибо, вы и так много сделали.
— Служу отечеству и закону, а главное, не перевариваю бритоголовых в коже и на «джипах».
Марецкий забрал рисунки и вышел, столкнувшись с участковым в дверях. Вниз по лестнице спускались эксперты.
— Что скажешь, лейтенант?
— Пять минут тридцать две секунды неторопливым шагом. Можно быстрее, но медленнее нельзя. Это с учетом, что я заходил в комнату.
— Ладно, выводы потом делать будем.
— Я поеду с труповозкой, Степан, — сказал врач. — Их уже загрузили. А к вечеру приеду в управление.
— Хорошо, Виктор Николаич. — Марецкий похлопал по плечу участкового. — Спасибо, лейтенант. А теперь обойди все квартиры еще раз. Может быть, ребята в кожаном приезжали к кому-то другому. Такие вещи требуют очень четкой проверки, а то мы уйдем в другую сторону и заблудимся. И еще. Найди мне этого соседа, Никиту Говоркова, из-под земли достань. Друзей опроси, он ведь был вчера вечером здесь. И время совпадает. Только поаккуратней. Не спугни парня. Его же никто не подозревает, но не исключено, что и он что-то видел.
— Постараюсь, товарищ майор. Марецкий и эксперт Кораблев сели в оперативную машину и отправились на Петровку.
— И что ты по этому поводу думаешь, Алик? Опыт у тебя большой.
Кораблев разглядывал рисунки, сделанные художником.
— Здорово рисует.
— А главное, быстро.
— Видно, что мастер, характер ухватывает. Вот что, Степа, ты на Петровке человек новый, а я в управлении почти всех знаю. В нашем экспертном отделе есть один толковый мужик, подполковник Сорокин Валерий Михалыч, свой парень. Правда, он рвется на пенсию, но его не отпускают. Он живая ходячая энциклопедия, память феноменальная. Валера работает в розыске тридцать шесть лет. Все, кто прошел дактилоскопию и оставил свои пальчики и фотки в архиве, все они без исключения проходили через руки Сорокина, и он заложил их в свой компьютер, то есть в собственную черепную коробку. Сейчас приедем и прямо к нему. Я видел его утром на проходной.
— Идея хорошая. Только мне кажется, что эти ребята в коже тут ни при чем.
Сам подумай, кто мог заказать периферийного приходского священника или его сестру-кошатницу? Тут бытовухой пахнет.
— Согласен. А мое мнение не в счет? Я убежден, что работали профессионалы.
— Сейчас каждый может косить под профессионала, стоит только телевизор один вечер посмотреть или детектив прочитать. Дети и те знают про контрольный выстрел в голову.
— А ты не очень внимательно меня слушал. Контрольный выстрел делается в упор или с метрового расстояния. А тут стреляли с трех метров прицельно и попали туда, куда надо. Стоя, за которым чаевничали брат и сестра, стоит у окна, метрах в четырех от двери. А убийцы дальше порога не проходили. Это точно. Я тебе отчет составлю и прочти его внимательно.
— Я доверяю тебе, Альберт Леонидович, но сомнения — неотъемлемая часть моей профессии. Может быть, дело не стоит выеденного яйца, но, согласись, убили не бизнесмена и не авторитета, а совершенно незаметных людей. Может, они что-нибудь напутали. Согласен, факты — вещь упрямая, но я, пожалуй, впервые за свою практику просто растерян. Ты понимаешь, здесь пропущено какое-то звено. Очень важное звено, которое мы просмотрели.
— Скорее всего, мы до него не добрались. Не переживай. Перед нами проявилась только картинка. Мы как зрители способны ее критиковать, но, чтобы понять творца, нужна предыстория, причина, идея, замыслы, соотношения. А для этого нужно познакомиться с автором. Что от нас и требуется.
— Философ ты, Алик, а у меня башка пухнет.
Вернувшись в управление, они нашли подполковника Сорокина в лаборатории. Подполковник носил усы и бородку, что для милицейских чинов вещь уникальная. Форму он не надевал уже несколько лет и вообще больше смахивал на пожилого профессора-астронома, чем на сыщика.
— Вот, Валера, познакомься. Это Степан Марецкий. В управлении человек новый, но уже откупорил пару серьезных дел. Что называется, сыщик от Бога.
Сорокин взглянул на майора, и Степану показалось, что тот его сфотографировал и заложил в свой компьютер. Не взгляд, а фотовспышка.
— Рад свежему пополнению, — улыбнулся Сорокин. — Ну, выкладывайте, какие проблемы?
Марецкий молча подал подполковнику рисунок. Тот очень внимательно рассмотрел его и кивнул.
— Хорошо схвачено. Особенно взгляд.
— Валерий Михалыч, нас интересует — кто он? — неторопливо спросил Марецкий.
— Одно могу сказать, лицо это мне знакомо. Даже наверняка. Но, чтобы ответить на ваш вопрос, я должен знать, в какой ячейке его искать. Профиль его работы.
— Водила у киллеров. Из серии бритоголовых.
— Этого мало. Водила еще не мокрушник. Ладно, я подумаю. Но мне нужно время.
— Переснять вам копию нашего рисунка?
— Нет необходимости. Все, что нужно, я запомнил. А вы не торопитесь с федеральным розыском. Отдайте лучше этот рисунок психологам. Пусть они над ним поколдуют. Для них это лицо будет хорошим материалом.
Пожав друг другу руки, они разошлись. Возле кабинета Марецкого его уже поджидал капитан Сухоруков.
— Ну что, Боря, побывал в святая святых?
— Там покой и тишина. Не то что наше заведение. Майор открыл ключом кабинет, и они зашли.
— Рассказывай, капитан. Патриарха видел?
— У него своя приемная в другом месте, а тут люди рангом пониже будут. Я был на приеме у епископа Питирима, викария Тульской епархии, то есть у наместника. Отец Никодим действительно был записан к нему на прием. В книге регистрации сказано: «В связи с особыми обстоятельствами». По-другому священника не приняли бы. Он шел к высшим инстанциям через голову архимандрита, непосредственного руководителя Тульской епархии. Так не делается. У них, как я понял, субординация соблюдается строго, и только в особых случаях можно попасть сразу к архирею. Именно такой случай и зафиксирован. Отец Никодим был в почете. Так что для его преподобия протоиерея храма Всех Святых, что стоит на Кинской пустоши, сделали исключение. Но точных причин его приезда никто не знает. Отец Никодим приехал в пятницу вечером. Его зарегистрировали и предложили ночлег, типа наших гостиниц при епископате, но он отказался и сказал, что навестит свою сестру. Прием ему назначили на сегодня. Большего мне узнать не удалось.
— Да-а-а, — протянул Марецкий, — проще разобраться в банковской бухгалтерии, чем в святых делах.
— Адресок я его взял, но меня попросили прийти в понедельник опять к ним и побеседовать с епископом Иоанном. Это викарий Московской епархии и председатель отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. Как мне сказали, церковь не может оставаться в стороне, когда истребляют ее сынов и духовников. Придется ждать завтрашнего дня.
— А нам ничего другого и не остается. В погоню пускаться не за кем. Поздновато. Вот что, Боря, постарайся мне как-нибудь разыскать соседа Веры Коптевой. Я уже просил об этом участкового, но у него свои возможности, а у нас свои. И попроси, чтобы мне принесли сводки происшествий за последние сутки.
— Хорошо, Степан Яковлевич.
Сухоруков ушел. Марецкий подошел к окну и, уставившись на улицу, решил, что сегодня ожидается жара. То ли так принято, то ли в книжках так пишут, но почему-то самые сложные преступления происходят ночью и обязательно в дождливую погоду. Чепуха какая-то…
Далеко не для всех солнечный, ясный воскресный день оказался радостным и приятным. Однако все выглядело, как всегда. Человеческое горе и радость не влияют на окружающую среду, вот только люди в соответствии со своим настроением смотрят на жизнь по-разному. Кто-то радуется солнышку, а кто-то задергивает занавески на окнах.
Подполковник милиции Платонов так и сделал. Он опустил жалюзи, и комната окунулась в полумрак. Вернувшись к своему излюбленному креслу, он прихватил по дороге штоф с водкой и пару стаканов. О закуске он забыл, сам редко закусывал, а о даме, сидевшей в соседнем кресле, не подумал.
Разлив водку по стаканам, он выпил залпом и глянул на свою гостью.
Красивая, элегантная молодая женщина. Она всегда ему нравилась своей прямотой, целеустремленностью и сложным характером. Сейчас он ее ненавидел. Может, он и не прав. Скорее всего, что он не прав, но ничего тут не поделаешь.
Георгий Платонов рано остался вдовцом с маленьким сыном на руках. На второй брак он не решился и воспитывал сына один. Недавно Витьке стукнуло тридцать семь, а отцу пятьдесят девять. Они родились в один день, но с разницей в двадцать два года. Витька вырос хорошим парнем, честным, открытым, но болезненным. Сколько отец обивал пороги больниц, счету нет. Витька пошел по стопам отца, окончил юридический и работал в милиции. До майора дослужился.
Через год-два папашу переплюнуть собирался, но врачи его все-таки забраковали.
С оперативной работы сняли, а идти в канцелярию он сам отказался. Вот тогда ему и подвернулась Настя с ее бзик-идеей создать частное сыскное агентство.
Платонов-старший помог зарегистрировать новую контору. Сын был доволен. Вначале немного раздражало, что руководит сыскным бюро женщина, да еще моложе своих сыщиков, но вскоре ребята поняли, что лучшего организатора им не найти, и Настя стала пользоваться большим авторитетом.
Платонов-старший с его колоссальным опытом понял сразу, что мужикам именно такой начальник и нужен. Ну и что, подумаешь — женщина, зато хватка какая и характер железный! У такой не разгуляешься, быстро в тиски зажмет. Но как бы все хорошо ни начиналось, финал оказался трагическим. Все ребята погибли, и сын Щатонова в их числе, а девчонка осталась живой и здоровой. Винить ли ее за это?
Нет, конечно. Горю уже не поможешь.
— Ты уверена, что эти подонки в коже не охотились за вами?
Настя кивнула.
— Уверена. У них была не одна возможность уничтожить нас раньше в более удобном месте. Мы мотались по темным переулкам и стояли на светофорах. И налет был совершен после того, как я вышла из машины. Хотели бы убрать, так убрали бы всех вместе. Взорвали бы машину. С оружием, как я понимаю, у них проблем нет. А потом, за нами никто не следил. Улицы пусты ночью, и хвост мы заметили бы раньше. Это банда отморозков. Мне показалось, что они возвращались с какой-то разборки. Слишком злые и наглые. Надо проверить сводки происшествий. Уверена, они уже где-то наследили.
— Момент упущен. Нам их найти, как иголку в стоге сена, а тебя они вычислить могут.
— Никто меня не видел. Был момент, когда мы проскочили мимо, но вряд ли они сумели разглядеть в темноте, сколько человек в машине. Да еще скорость, с которой мы промчались…
— Ладно, Настя. Спасибо, что пришла. Сейчас мне лучше остаться одному. Так, ребят в судебный морг отправили?
— Да. О похоронах я позабочусь сама.
В ответ подполковник только поморщился и махнул рукой. Она боялась, что он заплачет, а мужики не прощают женщинам, если те застают их в момент слабости. Девушка встала и тихо вышла из комнаты.
Господина Данцевича Илью Михайловича называли Дантистом. То ли по схожести с фамилией к нему приклеилась эта кличка, то ли за крутой нрав и беспощадность. Самая любимая фраза Данцевича звучала просто и банально: «Я всю эту нечистоту вырву с корнем!» Дантист, да и только. Чем занимался господин Данцевич, никто не знал. Официально он числился среди бизнесменов средней руки. Ни в чем не нуждался, а в свободное время писал статьи, рефераты, очерки, которые издавались подпольно, под разными псевдонимами и большим тиражом. О содержании его философских опусов мы поговорим позднее, а сейчас о главном.
Домашний адрес Дантиста знали единицы. Только те, кому он доверял и от кого в какой-то степени зависел. Таких людей было слишком мало, по пальцам пересчитать можно. А тех, кто знал прошлое господина Данцевича и с кем он поддерживал связь, осталось только трое. Один из троих и пришел к нему сегодня днем. По предварительной договоренности, разумеется. Иначе к нему не попадешь.
Охрана у бизнесмена имелась не хуже, чем у Президента страны.
Илья Михайлович принял гостя у себя на даче. После фильтрации через охрану его провели на открытую веранду, где хозяин баловался чайком со свежей земляникой. И гость и хозяин были приблизительно одного возраста, обоим чуть больше сорока, и оба люди видные, с хорошей внешностью, крепким телосложением и мужественными лицами. Приятно посмотреть. А вот послушать их разговор нам еще предстоит, и вряд ли он оставит столь же хорошее впечатление, как и внешность.
— Ты меня удивляешь, Алеша, — вставая с места, начал хозяин и протянул гостю руку-После суточного дежурства, да еще в такую даль?! Надеюсь, ничего страшного не произошло?
— А это тебе судить, Илья. Ты прав. Я устал и долго задерживаться у тебя не стану. Ситуация, с моей точки зрения, такова, что нужно срочно предпринимать какие-то меры, и вот поэтому я здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Не вставая с табуретки, хозяин указал на старый диван.
— Присаживайтесь, господин майор. Выпивку не предлагаю, так как по кино знаю ваш ответ: «На службе не пью». Давайте сразу к делу, а то у меня трубы горят и пора принять лекарство.
— У меня к вам немного вопросов, так что не стесняйтесь и начинайте.
— Я лучше постесняюсь. Лейтенант мне сказал, будто Веру убили. Золотой человек. Последнее отдавала, чтобы других накормить. Любая живая тварь у нее находила ласку и приют. Так вот, господин с Петровки, 38, дело было так. Вчера моя кобра не работала. Она через день пашет по двенадцать часов. А стало быть, когда она дома, то я в свой лягушатник привести никого не могу. А вчера на рынок ездили, так даже усугубить не успел. Часов в одиннадцать вечера она отрубилась. Встает рано. А тут мне Гришка и постучал в окошко. Где-то ему сотня обломилась, и он отоварился «беленькой». Я вышел во двор. Мы устроились в палисаднике в беседке. Тихо, темно, никто не мешает, а мы тоже люди нешумливые.
Сидим, усугубляем, вдруг во двор въезжает «джип». Ну прямо автобус, а не машина. К кому бы это? У нас тут новых русских отродясь не было. Остановился этот танк возле моего подъезда. Вышли из него двое. Шофер остался на месте.
Крепкие ребята, но, очевидно, склонные к простуде.
— Это с чего же вы сделали такое заключение? — перебил его Марецкий.
— Дождик — дождиком, но кожаные куртки ниже пояса не по погоде. Рослые мужики, в кепках, а стриженые. Точнее, это не кепки в нашем понимании, а бейсболки. Лиц я их не видел. Фонарь светил над подъездом, а огромные козырьки отбрасывали тень на лица. Судя по движениям, им от двадцати до тридцати. Вот морду шофера я запомнил. Он свет включал, когда те вышли, и что-то искал в бардачке. Ребята в доме минут пятнадцать были, не больше, как раз между дозами.
А Гришка разливает четко, по нему часы проверить можно. Минуты через две с верхних этажей раздался собачий лай. Ясное дело, от Верки. Только обычно они лают, когда она им кости приносит, а так — странно. Но мы не придали этому значения. Минут через пять мужики вышли, спокойно, не торопясь, сели в машину и уехали. Будто почту развозили.
— Туда они поднимались две минуты, а возвращались целых пятнадцать. Ту, как вы выражаетесь, почту они передали минуты за две, прямо от дверей.
Майор повернулся к участковому.
— Послушайте, лейтенант, сделайте эксперимент. Засеките по секундомеру время от обочины у подъезда и проделайте маршрут туда и обратно, а потом возвращайтесь.
Лейтенант кивнул и вышел.
— Скажите, Алексей, а вы могли бы мне описать этого шофера?
— А я это сделал, когда участковый за вами наверх ходил.
— Как? Не понял.
Художник встал из-за стола и взял с телевизора лист бумаги. На нем было изображено лицо мужчины лет тридцати. Рисунок не оставлял сомнений, что его сделал профессионал.
— Как вы сами думаете, похож?
— За схожесть ручаюсь, за технику нет. Рука дрожит. Вам это сгодится.
— Премного благодарен.
— А может, и не сгодится. Если вы утверждаете, что ребята выполнили работу за две минуты, то, значит, они должны были выйти минут на семь раньше.
— К сожалению, меня это тоже смущает. Я верю своему эксперту. Он работает в милиции восемнадцать лет. По его мнению, убийцы даже не проходили в комнату.
Они стреляли с порога. Но есть еще одна деталь. Если один из псов укусил налетчика, то у него должна быть порвана штанина, или он хромал, или…
— Нет-нет. Как вошли, так и вышли. Правда, до машины расстояние в пять шагов, может, я и не заметил. Но никакой нервозности они не проявляли.
— Что за модель «джипа»?
Художник усмехнулся и мотнул головой.
— Вот тут я полный профан. Цвет темно-синий, это точно, а вот модель, марка — понятия не имею.
— А вы нарисуйте. Специалисты разберутся.
— Идея правильная. А вы говорили, что я мог начать похмеляться! Уже не вышло бы. У меня чутье.
Он взял из ящика стола лист плотной бумаги и за пару минут изобразил автомобиль. Подавая рисунок Марецкому, он сказал:
— На этом все. Больше вам из меня ничего не выжать. Все соки выпили. Рад бы, но нечем.
— Спасибо, вы и так много сделали.
— Служу отечеству и закону, а главное, не перевариваю бритоголовых в коже и на «джипах».
Марецкий забрал рисунки и вышел, столкнувшись с участковым в дверях. Вниз по лестнице спускались эксперты.
— Что скажешь, лейтенант?
— Пять минут тридцать две секунды неторопливым шагом. Можно быстрее, но медленнее нельзя. Это с учетом, что я заходил в комнату.
— Ладно, выводы потом делать будем.
— Я поеду с труповозкой, Степан, — сказал врач. — Их уже загрузили. А к вечеру приеду в управление.
— Хорошо, Виктор Николаич. — Марецкий похлопал по плечу участкового. — Спасибо, лейтенант. А теперь обойди все квартиры еще раз. Может быть, ребята в кожаном приезжали к кому-то другому. Такие вещи требуют очень четкой проверки, а то мы уйдем в другую сторону и заблудимся. И еще. Найди мне этого соседа, Никиту Говоркова, из-под земли достань. Друзей опроси, он ведь был вчера вечером здесь. И время совпадает. Только поаккуратней. Не спугни парня. Его же никто не подозревает, но не исключено, что и он что-то видел.
— Постараюсь, товарищ майор. Марецкий и эксперт Кораблев сели в оперативную машину и отправились на Петровку.
— И что ты по этому поводу думаешь, Алик? Опыт у тебя большой.
Кораблев разглядывал рисунки, сделанные художником.
— Здорово рисует.
— А главное, быстро.
— Видно, что мастер, характер ухватывает. Вот что, Степа, ты на Петровке человек новый, а я в управлении почти всех знаю. В нашем экспертном отделе есть один толковый мужик, подполковник Сорокин Валерий Михалыч, свой парень. Правда, он рвется на пенсию, но его не отпускают. Он живая ходячая энциклопедия, память феноменальная. Валера работает в розыске тридцать шесть лет. Все, кто прошел дактилоскопию и оставил свои пальчики и фотки в архиве, все они без исключения проходили через руки Сорокина, и он заложил их в свой компьютер, то есть в собственную черепную коробку. Сейчас приедем и прямо к нему. Я видел его утром на проходной.
— Идея хорошая. Только мне кажется, что эти ребята в коже тут ни при чем.
Сам подумай, кто мог заказать периферийного приходского священника или его сестру-кошатницу? Тут бытовухой пахнет.
— Согласен. А мое мнение не в счет? Я убежден, что работали профессионалы.
— Сейчас каждый может косить под профессионала, стоит только телевизор один вечер посмотреть или детектив прочитать. Дети и те знают про контрольный выстрел в голову.
— А ты не очень внимательно меня слушал. Контрольный выстрел делается в упор или с метрового расстояния. А тут стреляли с трех метров прицельно и попали туда, куда надо. Стоя, за которым чаевничали брат и сестра, стоит у окна, метрах в четырех от двери. А убийцы дальше порога не проходили. Это точно. Я тебе отчет составлю и прочти его внимательно.
— Я доверяю тебе, Альберт Леонидович, но сомнения — неотъемлемая часть моей профессии. Может быть, дело не стоит выеденного яйца, но, согласись, убили не бизнесмена и не авторитета, а совершенно незаметных людей. Может, они что-нибудь напутали. Согласен, факты — вещь упрямая, но я, пожалуй, впервые за свою практику просто растерян. Ты понимаешь, здесь пропущено какое-то звено. Очень важное звено, которое мы просмотрели.
— Скорее всего, мы до него не добрались. Не переживай. Перед нами проявилась только картинка. Мы как зрители способны ее критиковать, но, чтобы понять творца, нужна предыстория, причина, идея, замыслы, соотношения. А для этого нужно познакомиться с автором. Что от нас и требуется.
— Философ ты, Алик, а у меня башка пухнет.
Вернувшись в управление, они нашли подполковника Сорокина в лаборатории. Подполковник носил усы и бородку, что для милицейских чинов вещь уникальная. Форму он не надевал уже несколько лет и вообще больше смахивал на пожилого профессора-астронома, чем на сыщика.
— Вот, Валера, познакомься. Это Степан Марецкий. В управлении человек новый, но уже откупорил пару серьезных дел. Что называется, сыщик от Бога.
Сорокин взглянул на майора, и Степану показалось, что тот его сфотографировал и заложил в свой компьютер. Не взгляд, а фотовспышка.
— Рад свежему пополнению, — улыбнулся Сорокин. — Ну, выкладывайте, какие проблемы?
Марецкий молча подал подполковнику рисунок. Тот очень внимательно рассмотрел его и кивнул.
— Хорошо схвачено. Особенно взгляд.
— Валерий Михалыч, нас интересует — кто он? — неторопливо спросил Марецкий.
— Одно могу сказать, лицо это мне знакомо. Даже наверняка. Но, чтобы ответить на ваш вопрос, я должен знать, в какой ячейке его искать. Профиль его работы.
— Водила у киллеров. Из серии бритоголовых.
— Этого мало. Водила еще не мокрушник. Ладно, я подумаю. Но мне нужно время.
— Переснять вам копию нашего рисунка?
— Нет необходимости. Все, что нужно, я запомнил. А вы не торопитесь с федеральным розыском. Отдайте лучше этот рисунок психологам. Пусть они над ним поколдуют. Для них это лицо будет хорошим материалом.
Пожав друг другу руки, они разошлись. Возле кабинета Марецкого его уже поджидал капитан Сухоруков.
— Ну что, Боря, побывал в святая святых?
— Там покой и тишина. Не то что наше заведение. Майор открыл ключом кабинет, и они зашли.
— Рассказывай, капитан. Патриарха видел?
— У него своя приемная в другом месте, а тут люди рангом пониже будут. Я был на приеме у епископа Питирима, викария Тульской епархии, то есть у наместника. Отец Никодим действительно был записан к нему на прием. В книге регистрации сказано: «В связи с особыми обстоятельствами». По-другому священника не приняли бы. Он шел к высшим инстанциям через голову архимандрита, непосредственного руководителя Тульской епархии. Так не делается. У них, как я понял, субординация соблюдается строго, и только в особых случаях можно попасть сразу к архирею. Именно такой случай и зафиксирован. Отец Никодим был в почете. Так что для его преподобия протоиерея храма Всех Святых, что стоит на Кинской пустоши, сделали исключение. Но точных причин его приезда никто не знает. Отец Никодим приехал в пятницу вечером. Его зарегистрировали и предложили ночлег, типа наших гостиниц при епископате, но он отказался и сказал, что навестит свою сестру. Прием ему назначили на сегодня. Большего мне узнать не удалось.
— Да-а-а, — протянул Марецкий, — проще разобраться в банковской бухгалтерии, чем в святых делах.
— Адресок я его взял, но меня попросили прийти в понедельник опять к ним и побеседовать с епископом Иоанном. Это викарий Московской епархии и председатель отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями. Как мне сказали, церковь не может оставаться в стороне, когда истребляют ее сынов и духовников. Придется ждать завтрашнего дня.
— А нам ничего другого и не остается. В погоню пускаться не за кем. Поздновато. Вот что, Боря, постарайся мне как-нибудь разыскать соседа Веры Коптевой. Я уже просил об этом участкового, но у него свои возможности, а у нас свои. И попроси, чтобы мне принесли сводки происшествий за последние сутки.
— Хорошо, Степан Яковлевич.
Сухоруков ушел. Марецкий подошел к окну и, уставившись на улицу, решил, что сегодня ожидается жара. То ли так принято, то ли в книжках так пишут, но почему-то самые сложные преступления происходят ночью и обязательно в дождливую погоду. Чепуха какая-то…
Далеко не для всех солнечный, ясный воскресный день оказался радостным и приятным. Однако все выглядело, как всегда. Человеческое горе и радость не влияют на окружающую среду, вот только люди в соответствии со своим настроением смотрят на жизнь по-разному. Кто-то радуется солнышку, а кто-то задергивает занавески на окнах.
Подполковник милиции Платонов так и сделал. Он опустил жалюзи, и комната окунулась в полумрак. Вернувшись к своему излюбленному креслу, он прихватил по дороге штоф с водкой и пару стаканов. О закуске он забыл, сам редко закусывал, а о даме, сидевшей в соседнем кресле, не подумал.
Разлив водку по стаканам, он выпил залпом и глянул на свою гостью.
Красивая, элегантная молодая женщина. Она всегда ему нравилась своей прямотой, целеустремленностью и сложным характером. Сейчас он ее ненавидел. Может, он и не прав. Скорее всего, что он не прав, но ничего тут не поделаешь.
Георгий Платонов рано остался вдовцом с маленьким сыном на руках. На второй брак он не решился и воспитывал сына один. Недавно Витьке стукнуло тридцать семь, а отцу пятьдесят девять. Они родились в один день, но с разницей в двадцать два года. Витька вырос хорошим парнем, честным, открытым, но болезненным. Сколько отец обивал пороги больниц, счету нет. Витька пошел по стопам отца, окончил юридический и работал в милиции. До майора дослужился.
Через год-два папашу переплюнуть собирался, но врачи его все-таки забраковали.
С оперативной работы сняли, а идти в канцелярию он сам отказался. Вот тогда ему и подвернулась Настя с ее бзик-идеей создать частное сыскное агентство.
Платонов-старший помог зарегистрировать новую контору. Сын был доволен. Вначале немного раздражало, что руководит сыскным бюро женщина, да еще моложе своих сыщиков, но вскоре ребята поняли, что лучшего организатора им не найти, и Настя стала пользоваться большим авторитетом.
Платонов-старший с его колоссальным опытом понял сразу, что мужикам именно такой начальник и нужен. Ну и что, подумаешь — женщина, зато хватка какая и характер железный! У такой не разгуляешься, быстро в тиски зажмет. Но как бы все хорошо ни начиналось, финал оказался трагическим. Все ребята погибли, и сын Щатонова в их числе, а девчонка осталась живой и здоровой. Винить ли ее за это?
Нет, конечно. Горю уже не поможешь.
— Ты уверена, что эти подонки в коже не охотились за вами?
Настя кивнула.
— Уверена. У них была не одна возможность уничтожить нас раньше в более удобном месте. Мы мотались по темным переулкам и стояли на светофорах. И налет был совершен после того, как я вышла из машины. Хотели бы убрать, так убрали бы всех вместе. Взорвали бы машину. С оружием, как я понимаю, у них проблем нет. А потом, за нами никто не следил. Улицы пусты ночью, и хвост мы заметили бы раньше. Это банда отморозков. Мне показалось, что они возвращались с какой-то разборки. Слишком злые и наглые. Надо проверить сводки происшествий. Уверена, они уже где-то наследили.
— Момент упущен. Нам их найти, как иголку в стоге сена, а тебя они вычислить могут.
— Никто меня не видел. Был момент, когда мы проскочили мимо, но вряд ли они сумели разглядеть в темноте, сколько человек в машине. Да еще скорость, с которой мы промчались…
— Ладно, Настя. Спасибо, что пришла. Сейчас мне лучше остаться одному. Так, ребят в судебный морг отправили?
— Да. О похоронах я позабочусь сама.
В ответ подполковник только поморщился и махнул рукой. Она боялась, что он заплачет, а мужики не прощают женщинам, если те застают их в момент слабости. Девушка встала и тихо вышла из комнаты.
Господина Данцевича Илью Михайловича называли Дантистом. То ли по схожести с фамилией к нему приклеилась эта кличка, то ли за крутой нрав и беспощадность. Самая любимая фраза Данцевича звучала просто и банально: «Я всю эту нечистоту вырву с корнем!» Дантист, да и только. Чем занимался господин Данцевич, никто не знал. Официально он числился среди бизнесменов средней руки. Ни в чем не нуждался, а в свободное время писал статьи, рефераты, очерки, которые издавались подпольно, под разными псевдонимами и большим тиражом. О содержании его философских опусов мы поговорим позднее, а сейчас о главном.
Домашний адрес Дантиста знали единицы. Только те, кому он доверял и от кого в какой-то степени зависел. Таких людей было слишком мало, по пальцам пересчитать можно. А тех, кто знал прошлое господина Данцевича и с кем он поддерживал связь, осталось только трое. Один из троих и пришел к нему сегодня днем. По предварительной договоренности, разумеется. Иначе к нему не попадешь.
Охрана у бизнесмена имелась не хуже, чем у Президента страны.
Илья Михайлович принял гостя у себя на даче. После фильтрации через охрану его провели на открытую веранду, где хозяин баловался чайком со свежей земляникой. И гость и хозяин были приблизительно одного возраста, обоим чуть больше сорока, и оба люди видные, с хорошей внешностью, крепким телосложением и мужественными лицами. Приятно посмотреть. А вот послушать их разговор нам еще предстоит, и вряд ли он оставит столь же хорошее впечатление, как и внешность.
— Ты меня удивляешь, Алеша, — вставая с места, начал хозяин и протянул гостю руку-После суточного дежурства, да еще в такую даль?! Надеюсь, ничего страшного не произошло?
— А это тебе судить, Илья. Ты прав. Я устал и долго задерживаться у тебя не стану. Ситуация, с моей точки зрения, такова, что нужно срочно предпринимать какие-то меры, и вот поэтому я здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38