Дикону хотелось знать о ее амбициях, ее стремлениях, даже о ее любовниках. Целый мир до их встречи... Прошлое потеряно для него, так же как и будущее. Но, может быть, он сумеет узнать хотя бы немного, совсем чуть-чуть из прошлого. Вернуть себе чуточку Мэгги.
Наконец Джон сказал:
– Может, мне удастся убедить ее, что нет никаких причин беспокоиться. Разве это будет так уж плохо?
На сей раз уважительно кивнул Мэйхью.
– Ты прав. И все-таки, что-то в этом есть? Даже если это и смехотворно, я должен знать, если мне придется копаться в этом. Ты ведь этого хотел от меня.
Аккуратно сложенная одежда, ощущение насилия в квартире, плавающего зловещими потоками воздуха, – вряд ли полицейский поверил бы этому, тем более такой, как Фил Мэйхью.
Дикон спросил:
– Насколько легко утонуть в ванне?
– Кокаин, спид, маленький «косячок» после трудного рабочего дня, – полувопросительно произнес Мэйхью.
– Ничего не было.
– Выпивка?
– Нет.
– Кто это установил?
– Вскрытие.
Мэйхью немного подумал.
– Я не знаю. Это вполне могло иметь место. Несчастные случаи часто происходят дома. Вы входите или выходите из ванны, ваша нога скользит, вы падаете, ударяетесь головой о бортик. Через минуту вы уже захлебнулись, для этого может оказаться достаточно чайной ложки воды. Мне кажется, что этой девчонке просто не повезло. Одни попадают в переделку, другие выкарабкиваются. Метаболизм– знаешь, что это такое? У нее был слабый череп. Один может пройти через побои, пытки, годы кошмарных концлагерей и выжить, а другой умрет от разрыва сердца, не выдержав громкого выхлопа автомобиля на улице.
– Согласен, – сказал Дикон, – но из квартиры Кэтрин Лоример кое-что пропало. Деревянная африканская статуэтка примерно вот такой высоты. – Дикон поднял ладонь дюймов на двадцать над столом.
– Это тебе сказала сама Скотт?
– Да.
– Статуэтка принадлежала ей?
– Нет, ее подруге.
– И когда Скотт видела эту штучку в последний раз?
– Я знал, что ты это спросишь.
Мэйхью посмотрел на Дикона с неудовольствием.
– Ради Бога, Джон!
– Хорошо, хорошо. – Дикон вытащил еще одну сигарету из пачки. – Она говорила это очень уверенно.
– Ты думаешь, нечистый на руку полицейский?
– Возможно.
Мэйхью рассмеялся.
– Не думаю. Ребята из моей бригады не слишком увлекаются предметами искусства. Пара бесхозных видеокассет или, может быть, содержимое бара – еще туда-сюда. Она продала или подарила ее...
– Я говорил ей все это, – прервал его Джон.
Мэйхью вздохнул.
– О'кей. Я посмотрю, куда дует ветер. Вряд ли я найду что-нибудь, кроме вонючего собачьего дерьма.
Дикон хмыкнул, потом громко рассмеялся.
– Хороший ты парень, Мэйхью!
Друг улыбнулся ему в ответ.
– Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последние полгода. Жизнь продолжается, Джон.
– Похоже на то, – согласился Дикон.
Мэйхью заерзал на стуле, это был тактичный намек.
– Я позвоню тебе.
– Ладно.
– Я рад, что мы встретились. Не пропадай.
Дикон смял в пепельнице сигарету и встал. Уже выходя, он заметил быстрый взгляд человека, сидевшего за стойкой. Высокий тощий мужчина с редкими рыжеватыми волосами и давно не бритой щетиной. Дикон прошел мимо него, направляясь к выходу. Мэйхью был прав: его одеколон отдавал какой-то дрянью.
* * *
Все старались раздеться, насколько это допускали приличия. Разогретый воздух был сухим и легким, словно искрящееся шипучее вино. При такой жаре волосы пересыхали и становились ломкими. Гайд-парк выглядел, как после прямого попадания нейтронной бомбы. Трава пестрела неподвижными полуголыми телами, а в горячем воздухе была разлита музыка из десятков радиоприемников и магнитофонов. Едва вы переставали слышать одну мелодию, как вас тут же настигала другая.
Однако никто из лежащих на траве людей не давал себе труда пошевелить рукой или ногой, отбивая такт. Эти люди добровольно принесли себя в жертву солнцу и теперь распластались на земле, будто спасаясь от мерцающей над ними туманной жары. Обычно бледная, кожа англичан сейчас приобрела коричневатый оттенок и блестела от кремов для загара. Девушки были изысканны и привлекательны. Дикон подумал, что обратил на это внимание впервые за долгое время.
Он вышел на огибающую парк дорожку для верховой езды. Здесь ему пришлось остановиться, чтобы пропустить наездницу. Девушка была одета довольно нелепо – на ней были брюки для верховой езды, тяжелый цилиндр и бюстгальтер. Она выглядела удивительно эротично, словно только что начала раздеваться. Она гарцевала на большой и резвой гнедой лошади, ладоней шестнадцати в холке. Мощные вены вздувались на шее и загривке коня, и было видно, что ему не терпится пуститься вскачь, ощущая каждой жилкой скорость и глядя далеко за пределы парка. И всадница и конь сгорали от избытка энергии, которая искала выхода. Девушка сидела очень уверенно, низко опустив руки и выпрямившись в седле. Она придержала гнедого еще секунду, потом слегка укоротила повод и ткнула скакуна сапогом в бок, за подпругой. Лошадь взвилась на дыбы, а потом перешла на быстрый аллюр, который вряд ли бы одобрила администрация парка.
~~
Мэгги, скачущая верхом по пляжу. Мэгги, отправляющаяся на конную прогулку в Бодмин-Мур. Мэгги в черном жакете, цилиндре и с сеточкой для волос среди других всадников, собравшихся на местную встречу ранним утром, когда от холода заходятся зубы. Будучи американкой, она ездила верхом не иначе как по-английски – даже дома, в Массачусетсе. Особенно дома, в Массачусетсе. Хендерсоны не принадлежали к нуворишам, и потому их взгляды всегда были обращены на восток, к их английским корням. Все, что находилось за границей первых поселений, было, по их мнению, территорией беглецов и вульгарных джентльменов удачи.
Дикон снова подумал о похоронах Мэгги. Ее отец и брат выглядели чужаками на маленьком кладбище в Корнише – их семисотдолларовые костюмы, клубные галстуки и аккуратные прически бросались в глаза. Жена Питера Хендерсона умерла в прошлом году, а теперь он стоял здесь и с каменным лицом смотрел на могилу дочери.
Потом брат Мэгги, Эдвард, немного прошелся вместе с Диконом по тропинке вдоль утесов.
– Не думаю, что мы с отцом сказали друг другу больше десяти слов в самолете. Теперь я с вами, но я все равно не знаю, что сказать, – проговорил он.
Дикон полюбил его за это. Эдвард был старше сестры на три года и был очень похож на нее. На обратном пути Дикон остановился около маленькой смотровой площадки, которую так любила Мэгги.
– Как только мы приезжали, – пояснил он, – она сразу же приходила сюда, пока я разбирал вещи.
Эдвард постоял немного, глядя вдаль. Потом снял с мизинца кольцо с печаткой и швырнул его далеко в море. Оно блеснуло на солнце, потом пропало в бесконечной голубизне моря и неба. Эдвард сказал:
– Почему я это сделал? Я не знаю, почему я, черт возьми, сделал это.
* * *
На улице, как и в парке, играла музыка. Такая погода гнала людей из дома. Это было нетипично, даже странно, и Дикон почему-то почувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, именно английский климат превратил англичан в замкнутых домоседов. Экспансивность была не в их характере, даже их язык был беден на такого рода слова.
Лаура ждала его. Едва он нажал на кнопку квартиры, она открыла дверь, не соединяясь по домофону. Он поднялся на один лестничный пролет и нашел квартиру. Дверь была слегка приоткрыта. Она услышала, как он хлопнул ею, и что-то крикнула. Он направился на голос и нашел ее в кухне. Она разговаривала по телефону.
– Да, – говорила она. – Да, в шесть... Отлично. – Она продиктовала свой адрес, потом номер телефона, одновременно показывая рукой на открытую бутылку вина и стаканы на столике.
Дикон налил стакан вина и подал ей, потом нашел в холодильнике апельсиновый сок и наполнил им стакан для себя.
Положив трубку, Лаура сказала:
– Это агент по продаже недвижимости. Я могла бы... Я думаю, надо продать эту квартиру... – Она взглянула на его стакан. – Вы что, не пьете вообще?
– Нет, – ответил Дикон.
Лаура отпила немного вина.
– Я живу здесь уже пять лет. Эта квартира мне всегда нравилась. Но теперь мне кажется, что я не смогу здесь больше жить. – Она замолчала. – Вы видели его? Этого... – Она сделала неопределенный жест, пытаясь вспомнить имя.
– Фила Мэйхью.
– Да.
– Видел. Никакого результата, и я не думаю, что он может быть. Фил все проверит, но вряд ли ему удастся что-нибудь найти.
– А вам удастся?
Дикон улыбнулся.
– Он подозревает, что у вас... слишком богатое воображение.
Вопрос вертелся у нее на языке, но вместо этого она спросила:
– Что он собирается делать?
– Полистать протоколы, поспрашивать людей, с которыми вы встречались.
– Инспектора Д'Арбле?
– Вряд ли. Скорее, судмедэкспертов. – Он поставил стакан на кухонный стол. – Можно мне осмотреть квартиру?
– Конечно. – Лаура встала и подошла к двери.
– Нет, – остановил ее Дикон. – Я сам.
Пока он ходил по комнатам, Лаура сидела в кухне, прислушиваясь к звукам открываемых и закрываемых дверей. Тишина раздражала ее – было такое впечатление, что ее обыскивают. Где-то минут через десять она услышала, что он вошел в ванную.
«Должно быть, это случается ежедневно», – подумал Дикон. В Лондоне полно старых домов. Каждый день сотни людей входят в комнаты, где кто-то умер. В этих комнатах они веселятся с друзьями или сидят в одиночестве и смотрят телевизор, едят готовый ужин из картонных коробок, работают допоздна над проектами, принесенными из офиса, лежат в кроватях и смотрят на тот же потолок, на те же стены, на то же небо, на которые смотрел умерший.
Большинство старых особняков теперь поделены на квартиры. Спальни превратились в кухни, столовые или кабинеты. Богачи, занимающие последний этаж, скорее всего, пользуются большими спальнями. Тысячи старых домов, десятки тысяч комнат. А сколько там умерло людей? Миллионы. Люди ежедневно едят, и спят, и разговаривают, работают и готовят себе еду, занимаются любовью в комнатах, где кто-то умер. Даже если вы не знаете об этой смерти, это не имеет значения.
Дикон посмотрел на разбитое зеркало и на свое отражение в нем, потом увидел в зеркале ванну. Он попытался представить себе утопленницу так, как описывала ее Лаура: нога перекинута через бортик, тело будто подвешено в прозрачной воде. Одновременно он воображал тишину комнаты, где лежит мертвое тело, тишину, вызванную не умиротворенностью, а ужасной потерей.
Когда он вернулся в кухню, Лаура налила себе еще вина. Она поднесла стакан к губам и замерла, глядя на Дикона.
– Ну и как? – спросила она.
– Пока ничего. Я смотрел не очень внимательно. Здесь была полиция, здесь живете вы. Вряд ли удалось бы что-нибудь обнаружить, а если что-то и было, этого уже давно нет. Я просто хотел почувствовать место.
– Полиция осматривала всю квартиру несколько раз... окна, входную дверь.
– Я в этом не сомневаюсь. Искали следы взлома. Очевидно, они не...
– Я не понимаю... – Не закончив фразу, она пошла к двери. – Давайте перейдем сюда.
Дикон последовал за ней в гостиную и сел в кресло. Лаура примостилась на диване. Она хмурилась.
– Если здесь кто-нибудь был...
– Вы начинаете в этом сомневаться?
– Отнюдь, – покачала она головой. – Но как же он проник сюда?..
– А как вошел сюда я?
– Что?
– Вы даже не поговорили со мной по домофону, чтобы проверить, кто пришел. Вы услышали звонок, нажали на кнопку, открывая дверь в подъезде, потом распахнули входную дверь в квартиру и продолжали разговаривать по телефону.
– Я знала, что это вы. Я ждала вас.
– Вы думали, что это я, – предполагали это. – Дикон закурил сигарету. – Вы слышали о Бостонском душителе? Лаура кивнула.
– Знаете, – продолжал Дикон, – как он попадал к своим жертвам? Я вам скажу: он просто звонил в дверь.
– Как вы.
– Да, как я.
Лаура посмотрела на него, потом сходила на кухню, принесла оттуда пепельницу и поставила, ее перед Диконом. Пошарив в сумочке, она достала маленький голубой ингалятор, поднесла ко рту и, нажав кнопку, глубоко вдохнула.
– Дело даже не в доверчивости, – продолжал Дикон, – просто люди не обращают внимания на такие вещи. Зачем им это? Каждый живет своей жизнью: проблемы на работе, неоплаченные счета, в доме течет крыша и прочее, и прочее. Кто-то звонит в дверь и говорит, что принес посылку. Почему они должны не верить ему? Им даже трудно предположить, что самый обычный день вдруг может превратиться в кошмар. В конце концов вы...
Лаура прервала его:
– Я впустила вас, чтобы сказать вам о своих подозрениях: Кэйт была убита в этой квартире.
Дикон пожал плечами.
– Может быть, вам стоило бы быть осторожней. Но если бы я вам сказал, что пришел снять показания счетчика, вы, скорее всего, все равно впустили бы меня. Обычно бывает именно так. Не переживайте из-за этого. Как правило, люди верят тому, что им говорят. Почему бы и нет? Несколько лет назад одной девушке позвонил мужчина и попросил к телефону ее соседку по квартире. Девушка ответила, что подруги нет дома – она поехала к своим родителям, а потом на трехдневную телеконференцию. Парень сказал, что ему чертовски досадно, потому что он пробудет в городе только один день, а он давний друг этой девушки – не помню, как ее зовут, пусть будет Мэри, – и хотел пригласить ее на обед. Первая девушка – ее имя я хорошо помню, ее звали Хилари, – согласилась, что действительно очень жаль, и поболтала с парнем пару минут. Он спросил про родителей Мэри – поправился ли ее отец, как движется ее карьера на телевидении и все такое, – потом предложил Хилари поужинать с ним, сказав, что у него все равно нет никаких определенных планов и он никого не знает в Лондоне. У нее тоже было свободное время, и парень казался приятным. Она пошла. У них был потрясающий вечер, ей было весело с ним. Потом он отвез ее домой на такси, и она пригласила его выпить стаканчик перед сном. Он заглянул к ней, выпил немного бренди и пару чашек кофе, после чего ушел.
– Что же дальше? – спросила Лаура.
– Перед уходом, уже стоя в дверях, он сказал: «Мне понравился этот вечер, но вас не назовешь умной. Вам просто повезло. Я не знаком с Мэри и никогда с ней не встречался. Я наугад взял это имя из телефонной книги. Вы были пятой в моем списке».
Лаура посмотрела на Дикона, ожидая продолжения.
– Что он сделал потом?
– Ушел.
– Не причинив ей вреда?
– Вся соль заключалась не в этом, во всяком случае, не для этого парня. В определенном смысле он был прав – Хилари действительно повезло. Я не говорю, что этот парень вполне нормален, но он не собирался убивать или насиловать ее. Может быть, он и думал об этом, но ему было достаточно знать, что она в его власти. Кто знает, через полгода или через год он мог вернуться к этому, так или иначе. Это взрослый вариант детской игры, когда дети кого-нибудь выслеживают.
– Вы знали эту девушку? Эту Хилари?
– Нет. Она заявила в полицию, и это дело поручили мне.
– Я не понимаю, как ему это удалось.
– Очень просто.
– Но у него была какая-то информация – он что-то знал о родителях Мэри и всякое такое.
Дикон прикурил новую сигарету, потом посмотрел на ингалятор, который Лаура положила на диван рядом с собой.
– Как вы переносите табачный дым? Что у вас? Астма?
– Не волнуйтесь, – ответила она. – У меня действительно астма. Не из-за курения, это сезонное. В последнее время в воздухе много пыльцы.
– Он ничего не знал, – продолжал Дикон. – Она сама рассказала ему обо всем. «Мэри сейчас у родителей» – во множественном числе. Значит, оба они живы. «Она собирается заехать к ним перед конференцией» – следовательно, они живут где-то неподалеку. А если это не так, значит, они переехали или там живут еще чьи-то родители. Если вы говорите о ком-то, то предполагается, что вы знаете его родителей. «Она все еще носит длинные волосы?» Здесь шансы пятьдесят на пятьдесят. Если «да», то это только подтверждает, что вы знакомы. Если «нет», значит, вы были знакомы в то время, когда у нее была длинная прическа. Он спрашивает, поправился ли ее отец. Не секрет, что пожилые люди часто болеют. Такой неопределенный вопрос звучит даже лучше, чем упоминание о какой-то конкретной болезни отца, так как в этом случае может показаться, что вы знакомы с семьей гораздо ближе, чем тот человек, с которым вы говорите. Все мошенники владеют этой техникой. Вы слушаете, собираете информацию, а потом выдаете ее обратно. И люди слышат от вас нечто внушающее им доверие. А на самом деле они сами рассказали вам об этом в предыдущем разговоре.
– И вы думаете, что Кэйт была... что это – чистая случайность? Какой-нибудь сумасшедший?
Дикон тяжко вздохнул.
– Вы позвонили мне... вы знали Мэгги... вы верите в то, во что верите, – по всему этому я задавал вопросы циничному и жизнерадостному полицейскому, у которого и своих проблем навалом. А так как он мой друг, он будет задавать вопросы другим полицейским, которые еще меньше интересуются этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Наконец Джон сказал:
– Может, мне удастся убедить ее, что нет никаких причин беспокоиться. Разве это будет так уж плохо?
На сей раз уважительно кивнул Мэйхью.
– Ты прав. И все-таки, что-то в этом есть? Даже если это и смехотворно, я должен знать, если мне придется копаться в этом. Ты ведь этого хотел от меня.
Аккуратно сложенная одежда, ощущение насилия в квартире, плавающего зловещими потоками воздуха, – вряд ли полицейский поверил бы этому, тем более такой, как Фил Мэйхью.
Дикон спросил:
– Насколько легко утонуть в ванне?
– Кокаин, спид, маленький «косячок» после трудного рабочего дня, – полувопросительно произнес Мэйхью.
– Ничего не было.
– Выпивка?
– Нет.
– Кто это установил?
– Вскрытие.
Мэйхью немного подумал.
– Я не знаю. Это вполне могло иметь место. Несчастные случаи часто происходят дома. Вы входите или выходите из ванны, ваша нога скользит, вы падаете, ударяетесь головой о бортик. Через минуту вы уже захлебнулись, для этого может оказаться достаточно чайной ложки воды. Мне кажется, что этой девчонке просто не повезло. Одни попадают в переделку, другие выкарабкиваются. Метаболизм– знаешь, что это такое? У нее был слабый череп. Один может пройти через побои, пытки, годы кошмарных концлагерей и выжить, а другой умрет от разрыва сердца, не выдержав громкого выхлопа автомобиля на улице.
– Согласен, – сказал Дикон, – но из квартиры Кэтрин Лоример кое-что пропало. Деревянная африканская статуэтка примерно вот такой высоты. – Дикон поднял ладонь дюймов на двадцать над столом.
– Это тебе сказала сама Скотт?
– Да.
– Статуэтка принадлежала ей?
– Нет, ее подруге.
– И когда Скотт видела эту штучку в последний раз?
– Я знал, что ты это спросишь.
Мэйхью посмотрел на Дикона с неудовольствием.
– Ради Бога, Джон!
– Хорошо, хорошо. – Дикон вытащил еще одну сигарету из пачки. – Она говорила это очень уверенно.
– Ты думаешь, нечистый на руку полицейский?
– Возможно.
Мэйхью рассмеялся.
– Не думаю. Ребята из моей бригады не слишком увлекаются предметами искусства. Пара бесхозных видеокассет или, может быть, содержимое бара – еще туда-сюда. Она продала или подарила ее...
– Я говорил ей все это, – прервал его Джон.
Мэйхью вздохнул.
– О'кей. Я посмотрю, куда дует ветер. Вряд ли я найду что-нибудь, кроме вонючего собачьего дерьма.
Дикон хмыкнул, потом громко рассмеялся.
– Хороший ты парень, Мэйхью!
Друг улыбнулся ему в ответ.
– Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последние полгода. Жизнь продолжается, Джон.
– Похоже на то, – согласился Дикон.
Мэйхью заерзал на стуле, это был тактичный намек.
– Я позвоню тебе.
– Ладно.
– Я рад, что мы встретились. Не пропадай.
Дикон смял в пепельнице сигарету и встал. Уже выходя, он заметил быстрый взгляд человека, сидевшего за стойкой. Высокий тощий мужчина с редкими рыжеватыми волосами и давно не бритой щетиной. Дикон прошел мимо него, направляясь к выходу. Мэйхью был прав: его одеколон отдавал какой-то дрянью.
* * *
Все старались раздеться, насколько это допускали приличия. Разогретый воздух был сухим и легким, словно искрящееся шипучее вино. При такой жаре волосы пересыхали и становились ломкими. Гайд-парк выглядел, как после прямого попадания нейтронной бомбы. Трава пестрела неподвижными полуголыми телами, а в горячем воздухе была разлита музыка из десятков радиоприемников и магнитофонов. Едва вы переставали слышать одну мелодию, как вас тут же настигала другая.
Однако никто из лежащих на траве людей не давал себе труда пошевелить рукой или ногой, отбивая такт. Эти люди добровольно принесли себя в жертву солнцу и теперь распластались на земле, будто спасаясь от мерцающей над ними туманной жары. Обычно бледная, кожа англичан сейчас приобрела коричневатый оттенок и блестела от кремов для загара. Девушки были изысканны и привлекательны. Дикон подумал, что обратил на это внимание впервые за долгое время.
Он вышел на огибающую парк дорожку для верховой езды. Здесь ему пришлось остановиться, чтобы пропустить наездницу. Девушка была одета довольно нелепо – на ней были брюки для верховой езды, тяжелый цилиндр и бюстгальтер. Она выглядела удивительно эротично, словно только что начала раздеваться. Она гарцевала на большой и резвой гнедой лошади, ладоней шестнадцати в холке. Мощные вены вздувались на шее и загривке коня, и было видно, что ему не терпится пуститься вскачь, ощущая каждой жилкой скорость и глядя далеко за пределы парка. И всадница и конь сгорали от избытка энергии, которая искала выхода. Девушка сидела очень уверенно, низко опустив руки и выпрямившись в седле. Она придержала гнедого еще секунду, потом слегка укоротила повод и ткнула скакуна сапогом в бок, за подпругой. Лошадь взвилась на дыбы, а потом перешла на быстрый аллюр, который вряд ли бы одобрила администрация парка.
~~
Мэгги, скачущая верхом по пляжу. Мэгги, отправляющаяся на конную прогулку в Бодмин-Мур. Мэгги в черном жакете, цилиндре и с сеточкой для волос среди других всадников, собравшихся на местную встречу ранним утром, когда от холода заходятся зубы. Будучи американкой, она ездила верхом не иначе как по-английски – даже дома, в Массачусетсе. Особенно дома, в Массачусетсе. Хендерсоны не принадлежали к нуворишам, и потому их взгляды всегда были обращены на восток, к их английским корням. Все, что находилось за границей первых поселений, было, по их мнению, территорией беглецов и вульгарных джентльменов удачи.
Дикон снова подумал о похоронах Мэгги. Ее отец и брат выглядели чужаками на маленьком кладбище в Корнише – их семисотдолларовые костюмы, клубные галстуки и аккуратные прически бросались в глаза. Жена Питера Хендерсона умерла в прошлом году, а теперь он стоял здесь и с каменным лицом смотрел на могилу дочери.
Потом брат Мэгги, Эдвард, немного прошелся вместе с Диконом по тропинке вдоль утесов.
– Не думаю, что мы с отцом сказали друг другу больше десяти слов в самолете. Теперь я с вами, но я все равно не знаю, что сказать, – проговорил он.
Дикон полюбил его за это. Эдвард был старше сестры на три года и был очень похож на нее. На обратном пути Дикон остановился около маленькой смотровой площадки, которую так любила Мэгги.
– Как только мы приезжали, – пояснил он, – она сразу же приходила сюда, пока я разбирал вещи.
Эдвард постоял немного, глядя вдаль. Потом снял с мизинца кольцо с печаткой и швырнул его далеко в море. Оно блеснуло на солнце, потом пропало в бесконечной голубизне моря и неба. Эдвард сказал:
– Почему я это сделал? Я не знаю, почему я, черт возьми, сделал это.
* * *
На улице, как и в парке, играла музыка. Такая погода гнала людей из дома. Это было нетипично, даже странно, и Дикон почему-то почувствовал себя не в своей тарелке. Возможно, именно английский климат превратил англичан в замкнутых домоседов. Экспансивность была не в их характере, даже их язык был беден на такого рода слова.
Лаура ждала его. Едва он нажал на кнопку квартиры, она открыла дверь, не соединяясь по домофону. Он поднялся на один лестничный пролет и нашел квартиру. Дверь была слегка приоткрыта. Она услышала, как он хлопнул ею, и что-то крикнула. Он направился на голос и нашел ее в кухне. Она разговаривала по телефону.
– Да, – говорила она. – Да, в шесть... Отлично. – Она продиктовала свой адрес, потом номер телефона, одновременно показывая рукой на открытую бутылку вина и стаканы на столике.
Дикон налил стакан вина и подал ей, потом нашел в холодильнике апельсиновый сок и наполнил им стакан для себя.
Положив трубку, Лаура сказала:
– Это агент по продаже недвижимости. Я могла бы... Я думаю, надо продать эту квартиру... – Она взглянула на его стакан. – Вы что, не пьете вообще?
– Нет, – ответил Дикон.
Лаура отпила немного вина.
– Я живу здесь уже пять лет. Эта квартира мне всегда нравилась. Но теперь мне кажется, что я не смогу здесь больше жить. – Она замолчала. – Вы видели его? Этого... – Она сделала неопределенный жест, пытаясь вспомнить имя.
– Фила Мэйхью.
– Да.
– Видел. Никакого результата, и я не думаю, что он может быть. Фил все проверит, но вряд ли ему удастся что-нибудь найти.
– А вам удастся?
Дикон улыбнулся.
– Он подозревает, что у вас... слишком богатое воображение.
Вопрос вертелся у нее на языке, но вместо этого она спросила:
– Что он собирается делать?
– Полистать протоколы, поспрашивать людей, с которыми вы встречались.
– Инспектора Д'Арбле?
– Вряд ли. Скорее, судмедэкспертов. – Он поставил стакан на кухонный стол. – Можно мне осмотреть квартиру?
– Конечно. – Лаура встала и подошла к двери.
– Нет, – остановил ее Дикон. – Я сам.
Пока он ходил по комнатам, Лаура сидела в кухне, прислушиваясь к звукам открываемых и закрываемых дверей. Тишина раздражала ее – было такое впечатление, что ее обыскивают. Где-то минут через десять она услышала, что он вошел в ванную.
«Должно быть, это случается ежедневно», – подумал Дикон. В Лондоне полно старых домов. Каждый день сотни людей входят в комнаты, где кто-то умер. В этих комнатах они веселятся с друзьями или сидят в одиночестве и смотрят телевизор, едят готовый ужин из картонных коробок, работают допоздна над проектами, принесенными из офиса, лежат в кроватях и смотрят на тот же потолок, на те же стены, на то же небо, на которые смотрел умерший.
Большинство старых особняков теперь поделены на квартиры. Спальни превратились в кухни, столовые или кабинеты. Богачи, занимающие последний этаж, скорее всего, пользуются большими спальнями. Тысячи старых домов, десятки тысяч комнат. А сколько там умерло людей? Миллионы. Люди ежедневно едят, и спят, и разговаривают, работают и готовят себе еду, занимаются любовью в комнатах, где кто-то умер. Даже если вы не знаете об этой смерти, это не имеет значения.
Дикон посмотрел на разбитое зеркало и на свое отражение в нем, потом увидел в зеркале ванну. Он попытался представить себе утопленницу так, как описывала ее Лаура: нога перекинута через бортик, тело будто подвешено в прозрачной воде. Одновременно он воображал тишину комнаты, где лежит мертвое тело, тишину, вызванную не умиротворенностью, а ужасной потерей.
Когда он вернулся в кухню, Лаура налила себе еще вина. Она поднесла стакан к губам и замерла, глядя на Дикона.
– Ну и как? – спросила она.
– Пока ничего. Я смотрел не очень внимательно. Здесь была полиция, здесь живете вы. Вряд ли удалось бы что-нибудь обнаружить, а если что-то и было, этого уже давно нет. Я просто хотел почувствовать место.
– Полиция осматривала всю квартиру несколько раз... окна, входную дверь.
– Я в этом не сомневаюсь. Искали следы взлома. Очевидно, они не...
– Я не понимаю... – Не закончив фразу, она пошла к двери. – Давайте перейдем сюда.
Дикон последовал за ней в гостиную и сел в кресло. Лаура примостилась на диване. Она хмурилась.
– Если здесь кто-нибудь был...
– Вы начинаете в этом сомневаться?
– Отнюдь, – покачала она головой. – Но как же он проник сюда?..
– А как вошел сюда я?
– Что?
– Вы даже не поговорили со мной по домофону, чтобы проверить, кто пришел. Вы услышали звонок, нажали на кнопку, открывая дверь в подъезде, потом распахнули входную дверь в квартиру и продолжали разговаривать по телефону.
– Я знала, что это вы. Я ждала вас.
– Вы думали, что это я, – предполагали это. – Дикон закурил сигарету. – Вы слышали о Бостонском душителе? Лаура кивнула.
– Знаете, – продолжал Дикон, – как он попадал к своим жертвам? Я вам скажу: он просто звонил в дверь.
– Как вы.
– Да, как я.
Лаура посмотрела на него, потом сходила на кухню, принесла оттуда пепельницу и поставила, ее перед Диконом. Пошарив в сумочке, она достала маленький голубой ингалятор, поднесла ко рту и, нажав кнопку, глубоко вдохнула.
– Дело даже не в доверчивости, – продолжал Дикон, – просто люди не обращают внимания на такие вещи. Зачем им это? Каждый живет своей жизнью: проблемы на работе, неоплаченные счета, в доме течет крыша и прочее, и прочее. Кто-то звонит в дверь и говорит, что принес посылку. Почему они должны не верить ему? Им даже трудно предположить, что самый обычный день вдруг может превратиться в кошмар. В конце концов вы...
Лаура прервала его:
– Я впустила вас, чтобы сказать вам о своих подозрениях: Кэйт была убита в этой квартире.
Дикон пожал плечами.
– Может быть, вам стоило бы быть осторожней. Но если бы я вам сказал, что пришел снять показания счетчика, вы, скорее всего, все равно впустили бы меня. Обычно бывает именно так. Не переживайте из-за этого. Как правило, люди верят тому, что им говорят. Почему бы и нет? Несколько лет назад одной девушке позвонил мужчина и попросил к телефону ее соседку по квартире. Девушка ответила, что подруги нет дома – она поехала к своим родителям, а потом на трехдневную телеконференцию. Парень сказал, что ему чертовски досадно, потому что он пробудет в городе только один день, а он давний друг этой девушки – не помню, как ее зовут, пусть будет Мэри, – и хотел пригласить ее на обед. Первая девушка – ее имя я хорошо помню, ее звали Хилари, – согласилась, что действительно очень жаль, и поболтала с парнем пару минут. Он спросил про родителей Мэри – поправился ли ее отец, как движется ее карьера на телевидении и все такое, – потом предложил Хилари поужинать с ним, сказав, что у него все равно нет никаких определенных планов и он никого не знает в Лондоне. У нее тоже было свободное время, и парень казался приятным. Она пошла. У них был потрясающий вечер, ей было весело с ним. Потом он отвез ее домой на такси, и она пригласила его выпить стаканчик перед сном. Он заглянул к ней, выпил немного бренди и пару чашек кофе, после чего ушел.
– Что же дальше? – спросила Лаура.
– Перед уходом, уже стоя в дверях, он сказал: «Мне понравился этот вечер, но вас не назовешь умной. Вам просто повезло. Я не знаком с Мэри и никогда с ней не встречался. Я наугад взял это имя из телефонной книги. Вы были пятой в моем списке».
Лаура посмотрела на Дикона, ожидая продолжения.
– Что он сделал потом?
– Ушел.
– Не причинив ей вреда?
– Вся соль заключалась не в этом, во всяком случае, не для этого парня. В определенном смысле он был прав – Хилари действительно повезло. Я не говорю, что этот парень вполне нормален, но он не собирался убивать или насиловать ее. Может быть, он и думал об этом, но ему было достаточно знать, что она в его власти. Кто знает, через полгода или через год он мог вернуться к этому, так или иначе. Это взрослый вариант детской игры, когда дети кого-нибудь выслеживают.
– Вы знали эту девушку? Эту Хилари?
– Нет. Она заявила в полицию, и это дело поручили мне.
– Я не понимаю, как ему это удалось.
– Очень просто.
– Но у него была какая-то информация – он что-то знал о родителях Мэри и всякое такое.
Дикон прикурил новую сигарету, потом посмотрел на ингалятор, который Лаура положила на диван рядом с собой.
– Как вы переносите табачный дым? Что у вас? Астма?
– Не волнуйтесь, – ответила она. – У меня действительно астма. Не из-за курения, это сезонное. В последнее время в воздухе много пыльцы.
– Он ничего не знал, – продолжал Дикон. – Она сама рассказала ему обо всем. «Мэри сейчас у родителей» – во множественном числе. Значит, оба они живы. «Она собирается заехать к ним перед конференцией» – следовательно, они живут где-то неподалеку. А если это не так, значит, они переехали или там живут еще чьи-то родители. Если вы говорите о ком-то, то предполагается, что вы знаете его родителей. «Она все еще носит длинные волосы?» Здесь шансы пятьдесят на пятьдесят. Если «да», то это только подтверждает, что вы знакомы. Если «нет», значит, вы были знакомы в то время, когда у нее была длинная прическа. Он спрашивает, поправился ли ее отец. Не секрет, что пожилые люди часто болеют. Такой неопределенный вопрос звучит даже лучше, чем упоминание о какой-то конкретной болезни отца, так как в этом случае может показаться, что вы знакомы с семьей гораздо ближе, чем тот человек, с которым вы говорите. Все мошенники владеют этой техникой. Вы слушаете, собираете информацию, а потом выдаете ее обратно. И люди слышат от вас нечто внушающее им доверие. А на самом деле они сами рассказали вам об этом в предыдущем разговоре.
– И вы думаете, что Кэйт была... что это – чистая случайность? Какой-нибудь сумасшедший?
Дикон тяжко вздохнул.
– Вы позвонили мне... вы знали Мэгги... вы верите в то, во что верите, – по всему этому я задавал вопросы циничному и жизнерадостному полицейскому, у которого и своих проблем навалом. А так как он мой друг, он будет задавать вопросы другим полицейским, которые еще меньше интересуются этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40