Такое чувство возникает, когда вы входите в комнату, где кого-то только что выпороли. Я понимаю, что это глупо и ничего не значит, но там ощущалось присутствие насилия, какой-то отрицательной энергии. Казалось, в воздухе остался ее отпечаток. – Она недоуменно покачала головой. – Я знаю, это звучит смешно, когда я говорю об этом вслух. Но это там было. Впоследствии мне становилось плохо от одной мысли об этом.
– Я все понимаю, – сказал Дикон. – То, что вы сказали сейчас, больше всего заслуживает доверия.
* * *
Лаура встала и подошла к открытому окну. Приближался вечер, и синее небо стало темнеть. Воздух был все еще теплый, теплым был даже деревянный подоконник, на который она облокотилась. Такая погода стояла уже полтора месяца и, похоже, не собиралась меняться. Страна как будто переместилась к Средиземному морю. Рядом с ресторанами появились выносные столы, люди веселились в садах возле пабов, повсюду слышались веселые разговоры и музыка. Невдалеке кто-то играл на скрипке, повторяя один и тот же пассаж снова и снова, явно не удовлетворяясь своей игрой.
– Каждый день эта треклятая жара, – со злостью сказала Лаура. – Господи, как мне хотелось бы, чтобы пошел дождь.
– Я больше не служу в полиции, – сказал Дикон. – Вы слышали об этом?
– Я это знаю. – Она обернулась к нему от окна. – Иначе я бы не рассказала вам все это.
– И почему, тоже знаете?
– Нет. – Она ждала, что он скажет. – Почему?
Он ушел от прямого ответа.
– У меня теперь детективное агентство.
– Я не знала.
– Это не совсем то, что вы думаете. По утрам вам не нужно вешать свой котелок на казенную вешалку. Вам не надо ждать, пока на стеклянной двери вашего офиса покажется силуэт крутого рыжеволосого парня с тлеющей сигаретой в зубах. Вы не должны старательно избегать приличных улиц.
Лаура невольно улыбнулась.
– Чем же тогда вы занимаетесь?
– Выколачивание долгов, слежка за квартирами, в которых люди занимаются тем, что сделает несчастными других людей, когда они узнают об этом.
– И они узнают об этом от вас?
– Да.
– Это плохо.
– Да. Поэтому я решил больше этим не заниматься.
Они помолчали. Наконец Дикон спросил:
– Почему вы избрали меня?
Лаура покачала головой.
– Надо было рассказать кому-нибудь, и мне вспомнилось, что когда-то вы были полицейским. Помню, меня это очень удивило, когда я встретилась с вами впервые.
– В самом деле?
Лаура пожала плечами. Она выглядела слегка смущенной.
– Вы показались мне слишком уж жизнерадостным.
Дикон расхохотался.
– Простите мою откровенность, – смутилась Лаура.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Он снова засмеялся. – Не надо извиняться.
– Я предполагала... Я думала, что вы сможете по крайней мере мне сказать, почему они проигнорировали мои показания. Что это может означать? Может быть, вы спросите у кого-нибудь?
– Вы думаете, что Кэйт убили.
– Я не могу... – Она нахмурилась. – Да! Я в этом не сомневаюсь. Но в то же время, когда я думаю об этом, когда вы говорите «Кэйт убили», это кажется невероятным, бессмысленным.
– И это вас пугает?
– Да. Это меня пугает.
Он встал с места и подошел к ней. Теперь они вместе смотрели на деревья за окном и на элегантные верхние этажи соседних небоскребов.
– Дайте мне подумать об этом, – сказал он. – Я вам перезвоню.
– Вы действительно позвоните? – спросила она с тревогой.
Дикон кивнул.
– Да. Независимо от этого дела, я хотел бы увидеть вас еще раз.
Лаура посмотрела на него, но он отвел глаза.
– Из-за Мэгги.
– Я вас не понимаю.
Некоторое время он молчал. Они стояли близко друг к другу, и Лаура видела, как напрягаются мускулы его подбородка. Два раза он открывал рот, чтобы сказать что-то, но потом снова закрывал его. Она почувствовала, что он хочет сказать нечто такое, в чем ему трудно, может быть, даже опасно признаться. Она не была уверена, хочет ли она это услышать, но теперь было уже поздно уходить от этого.
– Мэгги и я были женаты три года, – проговорил наконец Дикон. – И вот уже год, как она умерла... Не очень большой срок, правда? Три года – это недолго. – Он не ждал ответа. – Понимаете, когда кто-то говорил: «Я потерял жену», «Я потеряла мужа», – я всегда смеялся над этим эвфемизмом, считая его шуткой.
– Легкомыслие юности, – сказала Лаура. Ей надо было прочистить горло, и она произнесла эти слова хриплым голосом. – Что вы сказали?.. Ах да... такие дела... шутка. Но это не шутка, вовсе нет. Время, проведенное вместе, время, которое вы могли бы провести вместе, столько слов, которые вы не сказали друг другу, столько мыслей, которыми вы не поделились, – все это потеряно. – Последнее слово прозвучало у него невыносимо мрачно. – Теперь я понимаю, что потерял возможность узнать Мэгги. Возможность познавать ее. Мне могла бы помочь возможность говорить о ней. С кем-нибудь, кто знал ее. Кто знал ее еще до меня. Это...
– Хорошо, – сказала Лаура. – Я согласна. – Она проговорила это очень быстро, потому что не хотела больше слушать.
Он вернулся туда, где они сидели, и занялся уборкой посуды. Собрав кофейные чашки, он отнес их на кухню. Она услышала, как он открыл воду в раковине.
Она огляделась. Комната была необыкновенно опрятной: все вещи на своих местах. В этом не было ничего показного, никакой чопорности или занудства. Она не заметила этого раньше, но сейчас ей стало очевидно, что в этом порядке есть что-то энергичное и неистовое, – такое впечатление, что он граничит с хаосом.
Глава 6
Паб стоял на отшибе. Его окружали грязные улицы и невыразительные домишки, шторы в которых не отдергивались целыми днями. Жители этих домов умудрялись приходить и уходить незамеченными. Крошечные садики не были ухоженными, но и не зарастали, словно самый воздух и почва пропитались каким-то тлетворным веществом, не дававшим зелени расти. Единственное, что прижилось здесь, были многочисленные автомашины, стоявшие на платформах за нестругаными досками заборов, огораживающих крошечные участки земли. С первого взгляда дома казались пустыми и не подающими признаков жизни, но напряжение, которое чувствовалось на улицах, говорило, что это не так. Молчаливые, закрывшиеся ставнями дома напоминали лица беженцев.
Улиц через двенадцать на юг располагался элитный квартал шикарных особняков и огромных квартир, широких тротуаров и зеленых, ухоженных скверов. На стоянках с табличками «Только для местных жителей» блестели вылизанные автомобили, готовые везти своих владельцев куда угодно. Чаще всего машины принадлежали вовсе не тем, кто их мыл и доводил до блеска. В этом квартале окна были открыты, из них доносились смех, тихая беседа или негромкая музыка – звуки, сопутствующие богатству.
Через несколько улиц к северу находилось гетто. Люди из квартала зеленых скверов никогда не заглядывали туда. Они и вовсе не вспоминали бы о существовании гетто, если бы кто-нибудь из них, придя домой, время от времени не обнаруживал разбитое окно или выломанную дверь. Из дома могли пропасть телевизор, видео, деньги и драгоценности хозяйки.
«Дети», – обычно говорили полицейские, и были правы. Серьезные преступники из гетто не стали бы утруждать себя из-за такой мелочевки. А дети, шустрые и ловкие, редко работали в одном и том же месте, около дома, Где их можно было вычислить. Они не тратили времени на то, чтобы как следует обыскать квартиру, хотя часто урывали пару минут, чтобы помочиться на постель. На все про все им хватало пяти минут или даже меньше. Арестовывали их редко. Жертвы ограбления несколько дней ходили сердитые, а потом страховая компания оплачивала убытки.
Квартал, лежавший между двумя враждующими сторонами, вряд ли можно было назвать нейтральной территорией. Нейтральный – значит безопасный. А это была ничейная земля.
* * *
Войдя в паб, Дикон почти сразу же увидел Фила Мэйхью. Его было легко узнать в любой обстановке: высокая фигура – шести с лишним футов роста и крепкого сложения, без малейших признаков излишней полноты. Кроме того, он, единственный из посетителей бара, сидел за отдельным столиком. Завсегдатаи бара знали Мэйхью и чем он занимается, и ни один из них не садился к нему за стол иначе как по делу. Перед ним стояла кружка пива и непочатая бутылка виски. Дикон взял у стойки стакан «Перрье», подошел к Мэйхью и сел, отодвинув бутылку в сторону, после чего достал из кармана пачку сигарет. Мэйхью посмотрел на виски, потом перевел взгляд на Дикона.
– Это очень вредная привычка, – сказал он, кивнув на зажженную сигарету.
– Ни черта! – возразил Дикон. – Мне этого еще никто не говорил.
Мэйхью улыбнулся. Сам он три раза в неделю занимался в гимнастическом зале и все остальные дни играл в сквош. Он не курил, пил только вино и пиво, и то понемногу. Дикон всегда слушал рассказы о его праведной жизни с кислой миной.
– Как поживаешь, Джон? – спросил Мэйхью.
Дикон кивнул.
– Отлично, – сказал он и, помолчав, добавил: – Я был в Корнуолле, убирался в доме.
– Давно пора.
– Да, пожалуй.
Они помолчали. Дикон посмотрел по сторонам.
– А здесь ничего не изменилось, – заметил он.
– Что ты сказал? – Мэйхью думал о чем-то своем.
Дикон махнул рукой.
– Те же фраера и шестерки.
– А ты чего хотел? Успешного выполнения программы социальных мероприятий и реабилитации излечившихся от алкоголизма? – Мэйхью хмыкнул. Затем его лицо приняло задумчивое выражение. – Видишь вон там, у бильярда, высокого парня с гнилыми зубами и тошнотворным запахом дешевого одеколона? Он знает то, что мне позарез хотелось бы знать. На прошлой неделе его засекли в одной точке вместе с тремя парнями из тех, у которых крутые костюмчики и низкие лбы. Похоже, они тогда двинули вслед за машиной, везущей зарплату.
Дикон не стал оборачиваться и смотреть.
– Он тебе скажет?
– О да! Рано или поздно. Возможно, уже после того, как все кончится. Меня это не слишком волнует. – Мэйхью отхлебнул пива. – Какие у тебя проблемы, Джон? Требуется узнать по номеру имя владельца машины, а может, тебя предупредили, чтобы ты не совал свой нос в чужие дела?
Дикон и Мэйхью дружили уже восемь лет. С тех пор как Дикон начал работать самостоятельно, он то и дело обращался к Мэйхью за информацией. В полицейском компьютере можно было быстро найти имя и адрес владельца автомобиля, который слишком часто или слишком долго стоял у чужой квартиры. И если носитель этого имени был известным человеком, то, как правило, для разрешения проблемы было достаточно что-то шепнуть на ухо провинившейся «очень важной персоне», не вынося сор из избы. В результате в специальном отделе накапливалось очень полезное и удобное досье, в котором были на учете все темные делишки видных горожан. Просто удивительно, какими люди становились покладистыми, стоило напомнить им о полузабытых фактах из их прошлого. Дикон извлекал двойную выгоду: во-первых, он получал необходимую информацию, во-вторых, его дела часто разрешались сами собой. Мужчины, развлекавшиеся маленькой интрижкой на стороне, вдруг снова становились верными мужьями, а подозрительные жены корили себя за излишнюю подозрительность и щедро платили Дикону за услуги. Зачастую женщины испытывали к нему чувство неловкости и даже враждебности: он олицетворял в их глазах опасность и страх, не дававший им заснуть по ночам. Они были рады вновь обрести свой надежный мир, который, как они думали, оказался под угрозой. Они были рады признать свою неправоту. Дикон вручал им отчет и забирал поспешно выписанный чек. Интересно, думал иногда Дикон, в каком качестве он фигурирует, когда мужу приходит уведомление из банка: в качестве модного портного или, может быть, тренера по теннису?
– Я этим больше не занимаюсь, – сказал Дикон. – Сыт по горло.
– Ну да... – Мэйхью посмотрел на него испытующим взглядом. – Я не могу сказать, что удивлен. – Он помолчал. – Надеюсь, тебе не приходила в голову идея о возвращении в полицию?
Дикон отрицательно покачал головой.
– Мне кажется, тебя вряд ли возьмут. – Мэйхью показал на стакан Дикона. – Даже при том, что ты перешел на водичку.
– Мне они тоже не нужны. Даже при вшивой зарплате и убийственных дежурствах.
Мэйхью ухмыльнулся.
– Как ты на самом деле, а, Джон?
Дикон прикурил еще дну сигарету. Помолчав, он сказал:
– Ранен, но в строю.
– Это было год назад. – Теперь Мэйхью говорил тихо, будто сам с собой.
– Я помню, – Дикон дернул плечом. – Ну и что? Мэйхью посмотрел в дальний угол комнаты. Игрок в бильярд уходил. Мэйхью не спускал с него глаз. У двери человек обернулся, ощутив на себе чужой взгляд, и сообщнически подмигнул Мэйхью, чего тот и дожидался. Как только дверь закрылась, он улыбнулся и сказал:
– Он их не упустит. – Потом обернулся к Дикону: – Ну, что там у тебя стряслось? Ты позвонил мне в рабочее время.
– В прошлую пятницу, пятнадцатого числа, девушка по имени Кэтрин Лоример умерла на твоем участке при подозрительных обстоятельствах. Кэти Лоример.
– Да.
– Что «да»?
– Я слышал об этом. Это не мое дело.
– Не твое. Это дело Д'Арбле.
– Правильно.
– Инспектора Д'Арбле. – В голосе Дикона послышалось сожаление.
– Ну что ж, если долго лизать чью-то задницу, то получишь продвижение по службе и дурной запах изо рта. – Мэйхью хихикнул. – Я думаю, его мать им гордится.
– Когда я работал с ним, Д'Арбле не мог найти и задницы, даже своей собственной.
– Теперь его инстинкты работают, – заметил Мэйхью. – А что с ней?
– Она утонула в ванне.
Мэйхью кивнул.
– Мне так и сказали. И что же дальше?
– Там немного пошарили: судебный эксперт побывал в квартире девчонки, в заключении написали, что это «несчастный случай».
– Продолжай...
– Это действительно так?
Мэйхью посмотрел на Дикона, пытаясь понять выражение его лица.
– Я не слышал никаких других версий. А разве есть сомнения?
– Именно об этом я и спрашиваю.
Мэйхью задумался.
– В любом случае это камень не в мой огород. Дознание ведь было проведено?
– Было. – Дикон предвидел следующий вопрос и ответил на него: – «Несчастный случай».
Мэйхью пожал плечами, как бы говоря: вот, пожалуйста. Вслух он спросил:
– А кто этим интересуется?
– Ты знаешь девушку по имени Лаура Скотт?
– Та самая подружка Мэгги? Вечера сплетен в турецких банях...
– Та самая. Она жила вместе с Лоример. Это она обнаружила тело.
– А... – Мэйхью отхлебнул еще немного из своего стакана. – Я думаю, девушка была расстроена. Дикон улыбнулся.
– Она наверняка чертовски истерична, – добавил Мэйхью.
– Кошмарами на ближайшее время она обеспечена, – согласился Дикон. – Но я не думаю, что у нее началось размягчение мозгов, если ты это хочешь ей приписать.
– Я знаю, как это бывает, Джон. Если есть кто-нибудь виноватый, то жить легче. Драму пережить проще, чем трагедию. – Мэйхью посмотрел на дверь, потом поднял стакан на уровень глаз, пряча полуулыбку. – Это становится интересно.
– Он вернулся, – заключил Дикон.
– Да. Его друзья уехали минуту назад. Он ждал именно этого.
– Я лучше пойду, – предложил Дикон, – а то он будет злиться. Ему хочется, чтобы это было сделано.
– Пусть этот мудак попотеет, – сказал Мэйхью. – Он своего не упустит.
– Но ты можешь упустить его.
– Не сейчас. – Мэйхью едва сдерживал ухмылку. – Он сделал свой выбор и знает, что мне это известно. Он приговорен.
– Я знаю его? – спросил Дикон.
– Нет. Он здесь новый человек, лишь недавно из Глазго. За его голову назначена награда. Имеется пара психов, которым не терпится поговорить с ним о том деле с золотыми слитками, в котором не все заладилось. Он думает, что под моим крылышком он в безопасности.
– Это действительно так?
Мэйхью нахмурил брови.
– Дай мне передохнуть. Его дни сочтены, но он еще сослужит мне службу, пока дружки не найдут его. – Он бросил быстрый взгляд на человека, сидевшего теперь на табурете за стойкой бара над кружкой с элем, потом снова посмотрел на Дикона. – С чего она решила, что это не случайная смерть?
– Ты будешь смеяться, если я скажу.
– Тогда не говори. Я думал, ты больше не занимаешься детективной работой.
– Вообще-то нет. Она позвонила мне потому, что ей был нужен кто-нибудь, с кем можно было бы поделиться, и еще потому, что вспомнила, что я служил в полиции. Позвонила потому, что знала Мэгги.
– И тебя.
– Не совсем так. Мы встречались всего пару раз. Она была подругой Мэгги.
– О'кей. Она позвонила и сказала: «Я считаю, что мою подружку прикончила мафия, а полиция не хочет этим заниматься», и ты ответил...
– Для нее это вполне реально. Фил. – В голосе Дикона проскользнуло раздражение.
– Ты же сам сказал, что я буду смеяться над ее версиями. – Мэйхью замолчал. – Но все же тут что-то есть... ведь так? Надо искать ключ к разгадке, – сказал он с мрачным видом, копируя Шерлока Холмса.
Дикон рассмеялся и сделал шутливый жест почтения.
– Что-то есть, – сказал он. – Но мало.
– Тогда из-за чего ты хлопочешь?
Правда вертелась у Дикона на кончике языка, ему хотелось сказать, что так он будет ближе к Мэгги, что ему хочется поговорить с Лаурой Скотт о той Мэгги, которую он не знал, о Мэгги, которая была подростком, студенткой, молодой женщиной, ходившей на вечеринки, игравшей на ипподроме в Червелле, получавшей звание бакалавра искусств в смешной шапочке и мантии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Я все понимаю, – сказал Дикон. – То, что вы сказали сейчас, больше всего заслуживает доверия.
* * *
Лаура встала и подошла к открытому окну. Приближался вечер, и синее небо стало темнеть. Воздух был все еще теплый, теплым был даже деревянный подоконник, на который она облокотилась. Такая погода стояла уже полтора месяца и, похоже, не собиралась меняться. Страна как будто переместилась к Средиземному морю. Рядом с ресторанами появились выносные столы, люди веселились в садах возле пабов, повсюду слышались веселые разговоры и музыка. Невдалеке кто-то играл на скрипке, повторяя один и тот же пассаж снова и снова, явно не удовлетворяясь своей игрой.
– Каждый день эта треклятая жара, – со злостью сказала Лаура. – Господи, как мне хотелось бы, чтобы пошел дождь.
– Я больше не служу в полиции, – сказал Дикон. – Вы слышали об этом?
– Я это знаю. – Она обернулась к нему от окна. – Иначе я бы не рассказала вам все это.
– И почему, тоже знаете?
– Нет. – Она ждала, что он скажет. – Почему?
Он ушел от прямого ответа.
– У меня теперь детективное агентство.
– Я не знала.
– Это не совсем то, что вы думаете. По утрам вам не нужно вешать свой котелок на казенную вешалку. Вам не надо ждать, пока на стеклянной двери вашего офиса покажется силуэт крутого рыжеволосого парня с тлеющей сигаретой в зубах. Вы не должны старательно избегать приличных улиц.
Лаура невольно улыбнулась.
– Чем же тогда вы занимаетесь?
– Выколачивание долгов, слежка за квартирами, в которых люди занимаются тем, что сделает несчастными других людей, когда они узнают об этом.
– И они узнают об этом от вас?
– Да.
– Это плохо.
– Да. Поэтому я решил больше этим не заниматься.
Они помолчали. Наконец Дикон спросил:
– Почему вы избрали меня?
Лаура покачала головой.
– Надо было рассказать кому-нибудь, и мне вспомнилось, что когда-то вы были полицейским. Помню, меня это очень удивило, когда я встретилась с вами впервые.
– В самом деле?
Лаура пожала плечами. Она выглядела слегка смущенной.
– Вы показались мне слишком уж жизнерадостным.
Дикон расхохотался.
– Простите мою откровенность, – смутилась Лаура.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. – Он снова засмеялся. – Не надо извиняться.
– Я предполагала... Я думала, что вы сможете по крайней мере мне сказать, почему они проигнорировали мои показания. Что это может означать? Может быть, вы спросите у кого-нибудь?
– Вы думаете, что Кэйт убили.
– Я не могу... – Она нахмурилась. – Да! Я в этом не сомневаюсь. Но в то же время, когда я думаю об этом, когда вы говорите «Кэйт убили», это кажется невероятным, бессмысленным.
– И это вас пугает?
– Да. Это меня пугает.
Он встал с места и подошел к ней. Теперь они вместе смотрели на деревья за окном и на элегантные верхние этажи соседних небоскребов.
– Дайте мне подумать об этом, – сказал он. – Я вам перезвоню.
– Вы действительно позвоните? – спросила она с тревогой.
Дикон кивнул.
– Да. Независимо от этого дела, я хотел бы увидеть вас еще раз.
Лаура посмотрела на него, но он отвел глаза.
– Из-за Мэгги.
– Я вас не понимаю.
Некоторое время он молчал. Они стояли близко друг к другу, и Лаура видела, как напрягаются мускулы его подбородка. Два раза он открывал рот, чтобы сказать что-то, но потом снова закрывал его. Она почувствовала, что он хочет сказать нечто такое, в чем ему трудно, может быть, даже опасно признаться. Она не была уверена, хочет ли она это услышать, но теперь было уже поздно уходить от этого.
– Мэгги и я были женаты три года, – проговорил наконец Дикон. – И вот уже год, как она умерла... Не очень большой срок, правда? Три года – это недолго. – Он не ждал ответа. – Понимаете, когда кто-то говорил: «Я потерял жену», «Я потеряла мужа», – я всегда смеялся над этим эвфемизмом, считая его шуткой.
– Легкомыслие юности, – сказала Лаура. Ей надо было прочистить горло, и она произнесла эти слова хриплым голосом. – Что вы сказали?.. Ах да... такие дела... шутка. Но это не шутка, вовсе нет. Время, проведенное вместе, время, которое вы могли бы провести вместе, столько слов, которые вы не сказали друг другу, столько мыслей, которыми вы не поделились, – все это потеряно. – Последнее слово прозвучало у него невыносимо мрачно. – Теперь я понимаю, что потерял возможность узнать Мэгги. Возможность познавать ее. Мне могла бы помочь возможность говорить о ней. С кем-нибудь, кто знал ее. Кто знал ее еще до меня. Это...
– Хорошо, – сказала Лаура. – Я согласна. – Она проговорила это очень быстро, потому что не хотела больше слушать.
Он вернулся туда, где они сидели, и занялся уборкой посуды. Собрав кофейные чашки, он отнес их на кухню. Она услышала, как он открыл воду в раковине.
Она огляделась. Комната была необыкновенно опрятной: все вещи на своих местах. В этом не было ничего показного, никакой чопорности или занудства. Она не заметила этого раньше, но сейчас ей стало очевидно, что в этом порядке есть что-то энергичное и неистовое, – такое впечатление, что он граничит с хаосом.
Глава 6
Паб стоял на отшибе. Его окружали грязные улицы и невыразительные домишки, шторы в которых не отдергивались целыми днями. Жители этих домов умудрялись приходить и уходить незамеченными. Крошечные садики не были ухоженными, но и не зарастали, словно самый воздух и почва пропитались каким-то тлетворным веществом, не дававшим зелени расти. Единственное, что прижилось здесь, были многочисленные автомашины, стоявшие на платформах за нестругаными досками заборов, огораживающих крошечные участки земли. С первого взгляда дома казались пустыми и не подающими признаков жизни, но напряжение, которое чувствовалось на улицах, говорило, что это не так. Молчаливые, закрывшиеся ставнями дома напоминали лица беженцев.
Улиц через двенадцать на юг располагался элитный квартал шикарных особняков и огромных квартир, широких тротуаров и зеленых, ухоженных скверов. На стоянках с табличками «Только для местных жителей» блестели вылизанные автомобили, готовые везти своих владельцев куда угодно. Чаще всего машины принадлежали вовсе не тем, кто их мыл и доводил до блеска. В этом квартале окна были открыты, из них доносились смех, тихая беседа или негромкая музыка – звуки, сопутствующие богатству.
Через несколько улиц к северу находилось гетто. Люди из квартала зеленых скверов никогда не заглядывали туда. Они и вовсе не вспоминали бы о существовании гетто, если бы кто-нибудь из них, придя домой, время от времени не обнаруживал разбитое окно или выломанную дверь. Из дома могли пропасть телевизор, видео, деньги и драгоценности хозяйки.
«Дети», – обычно говорили полицейские, и были правы. Серьезные преступники из гетто не стали бы утруждать себя из-за такой мелочевки. А дети, шустрые и ловкие, редко работали в одном и том же месте, около дома, Где их можно было вычислить. Они не тратили времени на то, чтобы как следует обыскать квартиру, хотя часто урывали пару минут, чтобы помочиться на постель. На все про все им хватало пяти минут или даже меньше. Арестовывали их редко. Жертвы ограбления несколько дней ходили сердитые, а потом страховая компания оплачивала убытки.
Квартал, лежавший между двумя враждующими сторонами, вряд ли можно было назвать нейтральной территорией. Нейтральный – значит безопасный. А это была ничейная земля.
* * *
Войдя в паб, Дикон почти сразу же увидел Фила Мэйхью. Его было легко узнать в любой обстановке: высокая фигура – шести с лишним футов роста и крепкого сложения, без малейших признаков излишней полноты. Кроме того, он, единственный из посетителей бара, сидел за отдельным столиком. Завсегдатаи бара знали Мэйхью и чем он занимается, и ни один из них не садился к нему за стол иначе как по делу. Перед ним стояла кружка пива и непочатая бутылка виски. Дикон взял у стойки стакан «Перрье», подошел к Мэйхью и сел, отодвинув бутылку в сторону, после чего достал из кармана пачку сигарет. Мэйхью посмотрел на виски, потом перевел взгляд на Дикона.
– Это очень вредная привычка, – сказал он, кивнув на зажженную сигарету.
– Ни черта! – возразил Дикон. – Мне этого еще никто не говорил.
Мэйхью улыбнулся. Сам он три раза в неделю занимался в гимнастическом зале и все остальные дни играл в сквош. Он не курил, пил только вино и пиво, и то понемногу. Дикон всегда слушал рассказы о его праведной жизни с кислой миной.
– Как поживаешь, Джон? – спросил Мэйхью.
Дикон кивнул.
– Отлично, – сказал он и, помолчав, добавил: – Я был в Корнуолле, убирался в доме.
– Давно пора.
– Да, пожалуй.
Они помолчали. Дикон посмотрел по сторонам.
– А здесь ничего не изменилось, – заметил он.
– Что ты сказал? – Мэйхью думал о чем-то своем.
Дикон махнул рукой.
– Те же фраера и шестерки.
– А ты чего хотел? Успешного выполнения программы социальных мероприятий и реабилитации излечившихся от алкоголизма? – Мэйхью хмыкнул. Затем его лицо приняло задумчивое выражение. – Видишь вон там, у бильярда, высокого парня с гнилыми зубами и тошнотворным запахом дешевого одеколона? Он знает то, что мне позарез хотелось бы знать. На прошлой неделе его засекли в одной точке вместе с тремя парнями из тех, у которых крутые костюмчики и низкие лбы. Похоже, они тогда двинули вслед за машиной, везущей зарплату.
Дикон не стал оборачиваться и смотреть.
– Он тебе скажет?
– О да! Рано или поздно. Возможно, уже после того, как все кончится. Меня это не слишком волнует. – Мэйхью отхлебнул пива. – Какие у тебя проблемы, Джон? Требуется узнать по номеру имя владельца машины, а может, тебя предупредили, чтобы ты не совал свой нос в чужие дела?
Дикон и Мэйхью дружили уже восемь лет. С тех пор как Дикон начал работать самостоятельно, он то и дело обращался к Мэйхью за информацией. В полицейском компьютере можно было быстро найти имя и адрес владельца автомобиля, который слишком часто или слишком долго стоял у чужой квартиры. И если носитель этого имени был известным человеком, то, как правило, для разрешения проблемы было достаточно что-то шепнуть на ухо провинившейся «очень важной персоне», не вынося сор из избы. В результате в специальном отделе накапливалось очень полезное и удобное досье, в котором были на учете все темные делишки видных горожан. Просто удивительно, какими люди становились покладистыми, стоило напомнить им о полузабытых фактах из их прошлого. Дикон извлекал двойную выгоду: во-первых, он получал необходимую информацию, во-вторых, его дела часто разрешались сами собой. Мужчины, развлекавшиеся маленькой интрижкой на стороне, вдруг снова становились верными мужьями, а подозрительные жены корили себя за излишнюю подозрительность и щедро платили Дикону за услуги. Зачастую женщины испытывали к нему чувство неловкости и даже враждебности: он олицетворял в их глазах опасность и страх, не дававший им заснуть по ночам. Они были рады вновь обрести свой надежный мир, который, как они думали, оказался под угрозой. Они были рады признать свою неправоту. Дикон вручал им отчет и забирал поспешно выписанный чек. Интересно, думал иногда Дикон, в каком качестве он фигурирует, когда мужу приходит уведомление из банка: в качестве модного портного или, может быть, тренера по теннису?
– Я этим больше не занимаюсь, – сказал Дикон. – Сыт по горло.
– Ну да... – Мэйхью посмотрел на него испытующим взглядом. – Я не могу сказать, что удивлен. – Он помолчал. – Надеюсь, тебе не приходила в голову идея о возвращении в полицию?
Дикон отрицательно покачал головой.
– Мне кажется, тебя вряд ли возьмут. – Мэйхью показал на стакан Дикона. – Даже при том, что ты перешел на водичку.
– Мне они тоже не нужны. Даже при вшивой зарплате и убийственных дежурствах.
Мэйхью ухмыльнулся.
– Как ты на самом деле, а, Джон?
Дикон прикурил еще дну сигарету. Помолчав, он сказал:
– Ранен, но в строю.
– Это было год назад. – Теперь Мэйхью говорил тихо, будто сам с собой.
– Я помню, – Дикон дернул плечом. – Ну и что? Мэйхью посмотрел в дальний угол комнаты. Игрок в бильярд уходил. Мэйхью не спускал с него глаз. У двери человек обернулся, ощутив на себе чужой взгляд, и сообщнически подмигнул Мэйхью, чего тот и дожидался. Как только дверь закрылась, он улыбнулся и сказал:
– Он их не упустит. – Потом обернулся к Дикону: – Ну, что там у тебя стряслось? Ты позвонил мне в рабочее время.
– В прошлую пятницу, пятнадцатого числа, девушка по имени Кэтрин Лоример умерла на твоем участке при подозрительных обстоятельствах. Кэти Лоример.
– Да.
– Что «да»?
– Я слышал об этом. Это не мое дело.
– Не твое. Это дело Д'Арбле.
– Правильно.
– Инспектора Д'Арбле. – В голосе Дикона послышалось сожаление.
– Ну что ж, если долго лизать чью-то задницу, то получишь продвижение по службе и дурной запах изо рта. – Мэйхью хихикнул. – Я думаю, его мать им гордится.
– Когда я работал с ним, Д'Арбле не мог найти и задницы, даже своей собственной.
– Теперь его инстинкты работают, – заметил Мэйхью. – А что с ней?
– Она утонула в ванне.
Мэйхью кивнул.
– Мне так и сказали. И что же дальше?
– Там немного пошарили: судебный эксперт побывал в квартире девчонки, в заключении написали, что это «несчастный случай».
– Продолжай...
– Это действительно так?
Мэйхью посмотрел на Дикона, пытаясь понять выражение его лица.
– Я не слышал никаких других версий. А разве есть сомнения?
– Именно об этом я и спрашиваю.
Мэйхью задумался.
– В любом случае это камень не в мой огород. Дознание ведь было проведено?
– Было. – Дикон предвидел следующий вопрос и ответил на него: – «Несчастный случай».
Мэйхью пожал плечами, как бы говоря: вот, пожалуйста. Вслух он спросил:
– А кто этим интересуется?
– Ты знаешь девушку по имени Лаура Скотт?
– Та самая подружка Мэгги? Вечера сплетен в турецких банях...
– Та самая. Она жила вместе с Лоример. Это она обнаружила тело.
– А... – Мэйхью отхлебнул еще немного из своего стакана. – Я думаю, девушка была расстроена. Дикон улыбнулся.
– Она наверняка чертовски истерична, – добавил Мэйхью.
– Кошмарами на ближайшее время она обеспечена, – согласился Дикон. – Но я не думаю, что у нее началось размягчение мозгов, если ты это хочешь ей приписать.
– Я знаю, как это бывает, Джон. Если есть кто-нибудь виноватый, то жить легче. Драму пережить проще, чем трагедию. – Мэйхью посмотрел на дверь, потом поднял стакан на уровень глаз, пряча полуулыбку. – Это становится интересно.
– Он вернулся, – заключил Дикон.
– Да. Его друзья уехали минуту назад. Он ждал именно этого.
– Я лучше пойду, – предложил Дикон, – а то он будет злиться. Ему хочется, чтобы это было сделано.
– Пусть этот мудак попотеет, – сказал Мэйхью. – Он своего не упустит.
– Но ты можешь упустить его.
– Не сейчас. – Мэйхью едва сдерживал ухмылку. – Он сделал свой выбор и знает, что мне это известно. Он приговорен.
– Я знаю его? – спросил Дикон.
– Нет. Он здесь новый человек, лишь недавно из Глазго. За его голову назначена награда. Имеется пара психов, которым не терпится поговорить с ним о том деле с золотыми слитками, в котором не все заладилось. Он думает, что под моим крылышком он в безопасности.
– Это действительно так?
Мэйхью нахмурил брови.
– Дай мне передохнуть. Его дни сочтены, но он еще сослужит мне службу, пока дружки не найдут его. – Он бросил быстрый взгляд на человека, сидевшего теперь на табурете за стойкой бара над кружкой с элем, потом снова посмотрел на Дикона. – С чего она решила, что это не случайная смерть?
– Ты будешь смеяться, если я скажу.
– Тогда не говори. Я думал, ты больше не занимаешься детективной работой.
– Вообще-то нет. Она позвонила мне потому, что ей был нужен кто-нибудь, с кем можно было бы поделиться, и еще потому, что вспомнила, что я служил в полиции. Позвонила потому, что знала Мэгги.
– И тебя.
– Не совсем так. Мы встречались всего пару раз. Она была подругой Мэгги.
– О'кей. Она позвонила и сказала: «Я считаю, что мою подружку прикончила мафия, а полиция не хочет этим заниматься», и ты ответил...
– Для нее это вполне реально. Фил. – В голосе Дикона проскользнуло раздражение.
– Ты же сам сказал, что я буду смеяться над ее версиями. – Мэйхью замолчал. – Но все же тут что-то есть... ведь так? Надо искать ключ к разгадке, – сказал он с мрачным видом, копируя Шерлока Холмса.
Дикон рассмеялся и сделал шутливый жест почтения.
– Что-то есть, – сказал он. – Но мало.
– Тогда из-за чего ты хлопочешь?
Правда вертелась у Дикона на кончике языка, ему хотелось сказать, что так он будет ближе к Мэгги, что ему хочется поговорить с Лаурой Скотт о той Мэгги, которую он не знал, о Мэгги, которая была подростком, студенткой, молодой женщиной, ходившей на вечеринки, игравшей на ипподроме в Червелле, получавшей звание бакалавра искусств в смешной шапочке и мантии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40