Слушать более внимательно мешала песня о любимой, которую исполнял «камерный» хор.— Мало ли что — говорил, не говорил. Слышал мудрое изречение вождя: повторение — мать учения? Вот и повторись. Небось, не похудеешь, не развалишься на атомы и молекулы.Санчо обречено вздохнул. Дескать, язык — мой, не казенный, трепать его попусту нет желания. Но раз ты просишь — придется. Слушай и запоминай, третий раз говорить не буду, не дождешься! Он повторил рассказ, делая основной упор на красный «кадет», который явно пас его «жигуль». Авось, Лавр поймет допущенную им глупость и постарается возвратиться в депутатское кресло. Конечно, сделать это будет совсем не просто — новые выборы еще не назначены и неизвестно состоятся ли вообще.И все же оруженосец верит в фантастические способности своего «рыцаря».— Мы все еще на этом свете, Лавруша. Со всеми вытекающими отсюда…это самое… веселыми и тоскливыми последствиями. Первое — освобождение тебя из застенка. Второе — ведомые и пока неведомые пастухи. Со вторым… это самое… разберемся. Дуэтом. Первое положено, блин, отметить… Мороженное для начала хочешь? Крем-брюле родом из нашей с тобой молодости по пятнадцать копеек за брикет? Откажешься — перестану уважать!Развеселое предложение вызвало на губах Лавра улыбку. Слишком уж забавный вид был у приятеля. Будто тот сбывал залежалый товар, по купечески расхваливая его. Почему? Ответ лежит на поверхности: старается развеселить недавнего узника.— Давай свои брикеты! Говорят, от сладкого быстрее крутятся мысли. А мне теперь придется соображать в темпе, без задержек.— Сейчас сообразим. Потерпи… это самое… до первого замороженного киоска…«Жигуль» медленно двигался в сплошном транспортном потоке, бок о бок с другими легковушками, бампер к бамперу — к едущими впереди и позади. Сменить полосу, свернуть на перекрестке либо припарковаться к тротуару возле магазина или банка — неразрешимые проблемы. Санчо ругался, поливал матерщиной московские власти, дорожных ментов, слякотную погоду, свою несладкую судьбу.Лавр думал о своем. О сокамерниках-хоровиках, о хитроумном следователе, с которым еще предстоит встречаться, об ожидающей его Оленьке. О непонятной слежке старался не вспоминать, она, наверняка, существует только в воображении Санчо. Преследовать могут крупных промышленников, видных политиков, а он — кто? Сплошной «бывший»: авторитет, смотритель криминального общага, депутат. Какой с него навар? Один запах.Вот Федечка — другое дело, если даже он — нищий банкрот. Молодой, резвый…Федечка?Имя сына выпрыгнула в сознание и сразу затмила все остальное.— Позволь, а где ребенок?Санчо удивленно поглядел на «пассажира». Надо же, вспомнил! Обо всем трепались — о тюрьме, Кирсановой, пастухах, даже о крем-брюле, а вот о рыжей бестии — ни слова, ни полслова!— Какой именно ребенок? Один — рядом с тобой. Или — не узнаешь, злостный алиментщик?— Не паясничай! Где Лавриков Федор Федорович?Санчо потер лоб, облегченно вздохнул. Кажется, у Лавра с крышей порядок, вот только шуток не понимает, но эта «болезнь» со временем пройдет.— Усек. Твой любимый Федька на переговорах. Каких именно… это самое… точно не знаю. Не уполномочен.— Это ж надо! Отца освобождают, а сынок невесть чем занимается… На каких переговорах? И не крути по лисьи хвостом — говори ясно и понятно! — раздосадовано прикрикнул Лавр.— А ты не больно шуми! — тоже огрызнулся Санчо. Беззлобно, без напряги, но достаточно громко. — Слыхал краем уха: переговоры важнецкие. А вот деталей не знаю, Лавруша, истинный крест не посвящен. Раньше все были или на званном обеде, или на овощной базе, или в отряде дружинников, то нынче любой нужный тебе человечек обязательно с кем-то… это самое… переговаривается.Ничего не поделаешь, такая уж судьба предпринимателей — и поймавших удачу за блестящий хвост, и разоренных непредсказуемым рынком. Приходится мириться. Лавр безнадежно отмахнулся от скорбных мыслей. Слава Богу, сын жив и здоров.— Тогда и мы с тобой… переговоримся. Все сговариваются, а мы что — рыжие?— Вот и получится сплошной треп, — буркнул Санчо и замер, вытаращив глаза.Фантасмагория! Дьявольщина! По соседней полосе, вслед за черным «понтиаком» неторопливо ехал знакомый багрово красный «кадет». Только что его не было и вдруг, будто вынырнул из Преисподней, обоженный адским пламенем. Рассмотреть за тонированным стеклом водителя невозможно, но Санчо почудилась знакомая личность — поворот головы, фигура…
За рулем «кадета» сидел Дюбин.Последние дни творилось с ним что-то неладное. Сознание то меркло, почти проваливаясь во тьму, то, наоборот, вспыхивало ярким светом, в голове возникали и пропадали силуэты убитых им людей. Сожженный заживо заправщик ехидно улыбался и звал к себе. Проститутка маняще раздвигала ноги, шевелила мертвыми губами. Дорожные грабители, извиваясь, ползли по асфальту к ногам безжалостного киллера. Адвокат-колдун недоуменно таращил мертвые глазища. Так не может быть, это алогично, противоречит научным данным. Спи спокойно, вонючий оракул, все свершилось по моему!Сознание померкло, едва теплилось. На подобии маломощной лампочки в коммунальном сортире.Дюбин понял: его дни сочтены. Слишком много трупов развесил он, оставил за собой, они не прощают, требуют возмездия. У кого требуют? Конечно, не у Бога — у Сатаны. Хозяин ада не устоит — отдаст на заклание верного своего раба.Смерти он не боялся. Возник, можно сказать, из ничего, в ничто и превратится — обычный природный круговорот: испаряясь, вода превращается в тучи, изливается на землю дождем, снова испаряется. А человек, если верить навороченным ученым, состоит в основном из воды. Вот и он умрет и снова возродится. Не для того, чтобы вкусно есть, сладко пить, пользовать баб — возродится для мщения.Нет, такой оборот его никак не устраивает, мщение должно состояться до начала следующего цикла превращения!Дюбин снова навестил банк.На этот раз в сейфовую камеру его проводил не квелый клерк, едва шевелящий конечностями — мужик средних лет с бычьей шеей тяжелоатлета. Молча, не улыбаясь, шагал перед клиентом, изредка оборачивался, проверяя не сбежал ли он, не свернул ли в другую дверь.Процесс проверки арендованной сейфовой ячейки знаком по первому посещению. Два замка, один — для банковского служителя, второй — для клиента, щелкнули одновременно. Дождавшись, когда клерк покинет святилище, Дюбин выдвинул свою ячейку. От прежнего изобилия там остались сущие пустяки.Драгоценности перекочевали в нагрудный карман. Так, на всякий случай — подарить нужному человеку, тому же пастуху из охраны кирсановского офиса, или при острой необходимости продать за бесценок. А вот башлей, тугриков явно мало для задуманной покупки самой скромной тачки.Все, ячейка пуста. Нажатие на призывную кнопку вызвало немедленное появление «тяжеловеса». Двойное щелканье ключами и они идут по коридору. На этот раз клиент впереди, клерк — за ним. Будто гонит бычка в забойный цех. Зря стараешься, вонючий вертухай, про себя выругался Дюбин, меня не забить… Пока не забить, поправился он. Лампочка в голове несколько раз мигнула, ноги ослабли, снова появился хоровод трупов.Дюбин прислонился к стене, постарался восстановить нарушенное дыхание.— Вам плохо, господин? Вызвать врача? — забеспокоился амбал. Не за здоровье болящего клиента — за репутацию банка, которому он верно служит.— Обойдусь без дерьмовых эскулапов! — с непонятной злостью выкрикнул Дюбин. — Шевели конечностями, сявка, пока я их не выдернул!Клерк насмешливо сощурился. Еще и угрожает, бледная поганка, которую легко соплей сломать. Но банк есть банк, его посещают не только законопослушные граждане — и бандиты, и рекетиры, и мошенники. Чтоб не подвергнуться страшному банкротству, приходится относиться ко всем одинаково: с уважением и пониманием.— Как пожелаете…Проводив поклоном странного посетителя, клерк побежал к управляющему. Проинформировать о нештатной ситуации в бдительно охраняемом подвальном помещении. Главное для любого работяги во время кукарекнуть, а наступит рассвет или не наступит — его не касается.В операционном зале Дюбин минут двадцать посидел в удобном кресле. Успокаивался, «ремонтировал» окончательно вышедшую из-под контроля, разгулявшуюся психику. До чего дошел — едва не свалился на пол, перепугал до полусмерти сопровождающего. Пора взять себя в руки, накачаться рекомендованными в Швейцарии успокоительными лекарствами.Более или менее успокоившись — «лампочка» горела ровно, без подмигивания и перебоев — он внимательно огляделся. Ничего тревожного — обычная деловая обстановка. Вот только два парня с одинаковыми тупыми выражениями на лицах. Делая вид, что увлечены заполнением каких-то справок или анкет, то и дело бросают жадные взгляды на господина, укладывающего в саквояж запечатанные стопки баксов.Хотят ощипать жирного «гуся»? Дюбин и сам не прочь поживиться пусть даже остатками «пиршества», на мелочь, взятую из сейфовой камеры машину не купить, разве только игрушечную.Он вышел вслед за троицей. Впереди — господин с саквояжем, за ним — любители «гусятины». Сейчас подскочит легковушка с охранниками, саквояж «прыгнет» на заднее сидение и мечты любителей лёгкой наживы рассыпятся в прах. Легковушка не подскочила. Баксоноситель оглядел стоянку и направился к стоящей в стороне «ауди».Парни мигом среагировали — один грохнул кастетом по голове мужика, второй подхватил выпавший из его рук драгоценный саквояж и оба побежали под арку. Там их и встретил Дюбин, выразительно показав пистолет с навернутым глушителем. В старину это носило свое название — жизнь или кошелек?Незадачливым грабителям выбрать бы первое — жизнь, но страшно не хотелось расставаться с добычей. «Конкурент» вряд ли решится стрелять, побоится ментов, расхаживающих возле под»езда банка, просто берет на понт. Они не знали, с кем имеют дело, в таких ситуациях Дюбин сначала стреляет, потом думает.Так и получилось. Два хлопка свалили парней на асфальт, киллер подхватил саквояж и был таков…В автомагазин он пришел во всеоружии. Содержимое саквояжа приятно согревало карманы куртки, лампочка в сознании светилась довольно прилично — не вспыхивала, но и не гасла.В сопровождении подхалимистого продавца с крапчатой бабочкой на тощей шее он прошелся вдоль строя разноцветных легковушек. Выбирал не по ценам и не по мощности — по внешнему виду. Продавец взахлеб восторгался красотой, мощностью, приемистостью выставленных образцов мирового автомобилестроения. Покупатель равнодушно слушал, думал о своем.Черный важный «мерс» с бронированной шкурой ему ни к чему — пусть на нем катаются президенты и премьеры. Кокетливое, серебристое «ауди» — слишком легко запоминается. Громоподобный «ниссан» — тоже не в радость, в нем только гробы возить. Вальяжный «понтиак» не подходит, слишком заметен.А вот «опель-кадет» годится. Правда, багровый цвет слишком бросается в глаза, зато он напоминает адово пекло, откуда и появился на свет Божий оживший мертвец. Цена — немалая, но она сейчас Дюбина мало интересует. Карманы набиты зеленью, в могилу их с собой не возьмешь, а израсходовать для достижения задуманного — не жалко.Устроившись на водительском месте, покупатель придирчиво оглядел шкалы и датчики, поворочался на сидении, проверил вместимость «бардачка», для чего-то поворочал зеркало заднего вида.— Беру!Чуть не сказал чисто по-русски: заверните. Рассмеяться не рассмеялся — давно отвык от веселости, но лицо исказила удовлетворенная гримаса.Парнишка радостно залопотал о правильном выборе, сделанном господином. Конечно, отвергнутые им марки машин более престижны, но «кадет» имеет свои немалые преимущества. И снова посыпались технические термины с соответствующими примерами. Дескать, один водитель застрял в грязи — трактором не вытянуть, а вот с помощью специальной лебедки, предусмотренной конструктором, сам выбрался.— Хватит болтать, сявка! — перебил Дюбин. — Оформляй по быстрому, не то сожрешь свою бабочку.Продавец не очень испугался. Сейчас трудно отличить миллионера от бандита — оба ботают по фене, оба готовы изуродовать человека, который им возражает. Какая, спрашивается, нужда у этого господина расправляться с обычным служащим фирмы? Поугрожает, попугает и отстанет.Все же, на всякий случай, парнишка развил бурную деятельность. Явно показную, рассчитанную на немалое вознаграждение. Через полчаса Дюбину вручили все необходимые документы. В обмен на сущий пустяк — каких-то сорок кусков баксов.— Ваша фирма очками торгует? — спросил он, усевшись в «кадет».Продавец недоуменно поднял выщипанные бровки. Ему приходится отвечать на множество разных вопросов о приобретении аксессуаров, близости заправок или автосервиса, монтажа средств безопасности или магнитолы, а вот о каких-то очках — впервые.— Что вы имеете в виду, господин?— Не для задницы же — на глаза. Желательно, побольше.— Извините, не торгуем.Ну, и хрен с тобой, что не торгуешь, подумал Дюбин, стараясь погасить вспыхнувшее раздражение. Еще минута и — выстрелит. Достаточно, успокойся, уговаривал он свое травмированное сознание. Два трупа — хватит на сегодня, третий — ни к чему. Как бы вместо охоты на Лавра не угодить за решетку. Он уже устал считать убитых им, размышлять: превысил ли квоту или можно еще кого-нибудь отправить к Хозяину?Вспыхнувшая было «лампочка» послушно вощла в норму.На колесах мститель почувствовал себя более уверенно. Теперь наметить цель предстоящей охоты.Расправляться с Лавром не стоит, смерть для него — слишком мизерное наказание. Эта мысль накрепко засела в поврежденном мозгу еще в швейцарской клинике. Значит, ударить по близким людям? Правильно, молоток, именно по близким, гибель которых рикошетом ударит по сердцу бывшего авторитета, заставит его мучиться. А уж после этого Лавр сглотнет порцию предназначенного ему свинца.Кто станет первым, подскажет случай. Выйдет из дома Клавдия — она, дай Бог, появится рыжий отпрыск — удача, выскочит подельщик Лавра толстый Санчо — то же немалая удача: рассчитаться за давнишнее столкновение.Первым вышел толстяк. Судьба-индейка! Расправиться с ним не удалось — удрал, сявка, слинял! Ничего страшного — останется на десерт. Перед своим хозяином.Кто остается? Рыжий пацан-бизнесмен и сладкая вдовушка. Почему-то мститель предпочел в первую очередь ударить по Кирсановой. В памяти засело выражение лица женщины, когда она говорила по мобильнику с Лавром. Какое-то возвышенное, излучающее нежность и ласку. Любит? Тем болезненней будет для ее жениха.Если не удастся перехватить президента «Империи» на даче или по дороге к офису, либо помешает охрана, имеется запасной вариант. Иванушка-дурачек…Но это все позже. Перед намеченным сальто-мортале под куполом цирка не мешает подлечиться, вдруг в самый ответственный момент погаснет «лампочка» или, что намного страшней, перегорит. Светиться в дорогой аптеке слишком опасно, вдруг за ним ходят ментовские «топтуны», безопасней отовариться в аптечном киоске. Сейчас они — на каждом шагу.Оставив «кадет» на платной стоянке, Дюбин отправился на поиски. Киоск «нашелся» возле станции метро. За стеклом позевывает толстуха, чем-то напоминающая жену Санчо, нет, не жену — сожительницу. Или — приживалку? Поврежденные извилины работают со скрипом, извиваются на подобии дождевых червей.— Девушка, — какая там девушка — бабка со вставными зубами и ушным протезом! — подскажите, что нужно принимать при… ну, умственном заболевании…То-есть, я хотел сказать: при конверсионной истерии?Бабка вздрогнула, будто коснулась оголенного электропровода. Еще бы не удивиться, когда закрученный диагноз напоминает имя метеорита в созвездии Кассиопеи! Грипп, ОРЗ, боли в суставах — в этом она знаток и специалист. А вот какая-то истерия, да еще конверсионная…— Как вы сказали?Дюбин предпочел промолчать. Лампочка в голове предупреждающе моргнула, бешенство вот-вот вырвется наружу. Лишний, незапланированный труп ни к чему.— Впервые слышу такой диагноз, — призналась аптекарша. — Он что значит? Временное умопомрачение или какой-нибудь синдром?Ничего не поделаешь, придется проводить ликбез, иначе никаких необходимых ему лекарств не получить. Бешенство спряталось в нору, затаилось там, готовое выплеснуться. Выстрелом в упор.— Как бы объяснить подоходчивей… Ну, когда мощный поток сознания плохо сказывается на физическом самочувствии.Именно так объяснял швейцарский профессор своему немощному пациенту причину его странного недомогания. Солидно и… непонятно.— Валерьянку пробовали? — заинтересовалась провизорша. — Говорят, помогает. Ежели не поможет, лучше обратиться в психушку…Спасибо за добрый совет, без раздражения, иронически подумал «псих».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
За рулем «кадета» сидел Дюбин.Последние дни творилось с ним что-то неладное. Сознание то меркло, почти проваливаясь во тьму, то, наоборот, вспыхивало ярким светом, в голове возникали и пропадали силуэты убитых им людей. Сожженный заживо заправщик ехидно улыбался и звал к себе. Проститутка маняще раздвигала ноги, шевелила мертвыми губами. Дорожные грабители, извиваясь, ползли по асфальту к ногам безжалостного киллера. Адвокат-колдун недоуменно таращил мертвые глазища. Так не может быть, это алогично, противоречит научным данным. Спи спокойно, вонючий оракул, все свершилось по моему!Сознание померкло, едва теплилось. На подобии маломощной лампочки в коммунальном сортире.Дюбин понял: его дни сочтены. Слишком много трупов развесил он, оставил за собой, они не прощают, требуют возмездия. У кого требуют? Конечно, не у Бога — у Сатаны. Хозяин ада не устоит — отдаст на заклание верного своего раба.Смерти он не боялся. Возник, можно сказать, из ничего, в ничто и превратится — обычный природный круговорот: испаряясь, вода превращается в тучи, изливается на землю дождем, снова испаряется. А человек, если верить навороченным ученым, состоит в основном из воды. Вот и он умрет и снова возродится. Не для того, чтобы вкусно есть, сладко пить, пользовать баб — возродится для мщения.Нет, такой оборот его никак не устраивает, мщение должно состояться до начала следующего цикла превращения!Дюбин снова навестил банк.На этот раз в сейфовую камеру его проводил не квелый клерк, едва шевелящий конечностями — мужик средних лет с бычьей шеей тяжелоатлета. Молча, не улыбаясь, шагал перед клиентом, изредка оборачивался, проверяя не сбежал ли он, не свернул ли в другую дверь.Процесс проверки арендованной сейфовой ячейки знаком по первому посещению. Два замка, один — для банковского служителя, второй — для клиента, щелкнули одновременно. Дождавшись, когда клерк покинет святилище, Дюбин выдвинул свою ячейку. От прежнего изобилия там остались сущие пустяки.Драгоценности перекочевали в нагрудный карман. Так, на всякий случай — подарить нужному человеку, тому же пастуху из охраны кирсановского офиса, или при острой необходимости продать за бесценок. А вот башлей, тугриков явно мало для задуманной покупки самой скромной тачки.Все, ячейка пуста. Нажатие на призывную кнопку вызвало немедленное появление «тяжеловеса». Двойное щелканье ключами и они идут по коридору. На этот раз клиент впереди, клерк — за ним. Будто гонит бычка в забойный цех. Зря стараешься, вонючий вертухай, про себя выругался Дюбин, меня не забить… Пока не забить, поправился он. Лампочка в голове несколько раз мигнула, ноги ослабли, снова появился хоровод трупов.Дюбин прислонился к стене, постарался восстановить нарушенное дыхание.— Вам плохо, господин? Вызвать врача? — забеспокоился амбал. Не за здоровье болящего клиента — за репутацию банка, которому он верно служит.— Обойдусь без дерьмовых эскулапов! — с непонятной злостью выкрикнул Дюбин. — Шевели конечностями, сявка, пока я их не выдернул!Клерк насмешливо сощурился. Еще и угрожает, бледная поганка, которую легко соплей сломать. Но банк есть банк, его посещают не только законопослушные граждане — и бандиты, и рекетиры, и мошенники. Чтоб не подвергнуться страшному банкротству, приходится относиться ко всем одинаково: с уважением и пониманием.— Как пожелаете…Проводив поклоном странного посетителя, клерк побежал к управляющему. Проинформировать о нештатной ситуации в бдительно охраняемом подвальном помещении. Главное для любого работяги во время кукарекнуть, а наступит рассвет или не наступит — его не касается.В операционном зале Дюбин минут двадцать посидел в удобном кресле. Успокаивался, «ремонтировал» окончательно вышедшую из-под контроля, разгулявшуюся психику. До чего дошел — едва не свалился на пол, перепугал до полусмерти сопровождающего. Пора взять себя в руки, накачаться рекомендованными в Швейцарии успокоительными лекарствами.Более или менее успокоившись — «лампочка» горела ровно, без подмигивания и перебоев — он внимательно огляделся. Ничего тревожного — обычная деловая обстановка. Вот только два парня с одинаковыми тупыми выражениями на лицах. Делая вид, что увлечены заполнением каких-то справок или анкет, то и дело бросают жадные взгляды на господина, укладывающего в саквояж запечатанные стопки баксов.Хотят ощипать жирного «гуся»? Дюбин и сам не прочь поживиться пусть даже остатками «пиршества», на мелочь, взятую из сейфовой камеры машину не купить, разве только игрушечную.Он вышел вслед за троицей. Впереди — господин с саквояжем, за ним — любители «гусятины». Сейчас подскочит легковушка с охранниками, саквояж «прыгнет» на заднее сидение и мечты любителей лёгкой наживы рассыпятся в прах. Легковушка не подскочила. Баксоноситель оглядел стоянку и направился к стоящей в стороне «ауди».Парни мигом среагировали — один грохнул кастетом по голове мужика, второй подхватил выпавший из его рук драгоценный саквояж и оба побежали под арку. Там их и встретил Дюбин, выразительно показав пистолет с навернутым глушителем. В старину это носило свое название — жизнь или кошелек?Незадачливым грабителям выбрать бы первое — жизнь, но страшно не хотелось расставаться с добычей. «Конкурент» вряд ли решится стрелять, побоится ментов, расхаживающих возле под»езда банка, просто берет на понт. Они не знали, с кем имеют дело, в таких ситуациях Дюбин сначала стреляет, потом думает.Так и получилось. Два хлопка свалили парней на асфальт, киллер подхватил саквояж и был таков…В автомагазин он пришел во всеоружии. Содержимое саквояжа приятно согревало карманы куртки, лампочка в сознании светилась довольно прилично — не вспыхивала, но и не гасла.В сопровождении подхалимистого продавца с крапчатой бабочкой на тощей шее он прошелся вдоль строя разноцветных легковушек. Выбирал не по ценам и не по мощности — по внешнему виду. Продавец взахлеб восторгался красотой, мощностью, приемистостью выставленных образцов мирового автомобилестроения. Покупатель равнодушно слушал, думал о своем.Черный важный «мерс» с бронированной шкурой ему ни к чему — пусть на нем катаются президенты и премьеры. Кокетливое, серебристое «ауди» — слишком легко запоминается. Громоподобный «ниссан» — тоже не в радость, в нем только гробы возить. Вальяжный «понтиак» не подходит, слишком заметен.А вот «опель-кадет» годится. Правда, багровый цвет слишком бросается в глаза, зато он напоминает адово пекло, откуда и появился на свет Божий оживший мертвец. Цена — немалая, но она сейчас Дюбина мало интересует. Карманы набиты зеленью, в могилу их с собой не возьмешь, а израсходовать для достижения задуманного — не жалко.Устроившись на водительском месте, покупатель придирчиво оглядел шкалы и датчики, поворочался на сидении, проверил вместимость «бардачка», для чего-то поворочал зеркало заднего вида.— Беру!Чуть не сказал чисто по-русски: заверните. Рассмеяться не рассмеялся — давно отвык от веселости, но лицо исказила удовлетворенная гримаса.Парнишка радостно залопотал о правильном выборе, сделанном господином. Конечно, отвергнутые им марки машин более престижны, но «кадет» имеет свои немалые преимущества. И снова посыпались технические термины с соответствующими примерами. Дескать, один водитель застрял в грязи — трактором не вытянуть, а вот с помощью специальной лебедки, предусмотренной конструктором, сам выбрался.— Хватит болтать, сявка! — перебил Дюбин. — Оформляй по быстрому, не то сожрешь свою бабочку.Продавец не очень испугался. Сейчас трудно отличить миллионера от бандита — оба ботают по фене, оба готовы изуродовать человека, который им возражает. Какая, спрашивается, нужда у этого господина расправляться с обычным служащим фирмы? Поугрожает, попугает и отстанет.Все же, на всякий случай, парнишка развил бурную деятельность. Явно показную, рассчитанную на немалое вознаграждение. Через полчаса Дюбину вручили все необходимые документы. В обмен на сущий пустяк — каких-то сорок кусков баксов.— Ваша фирма очками торгует? — спросил он, усевшись в «кадет».Продавец недоуменно поднял выщипанные бровки. Ему приходится отвечать на множество разных вопросов о приобретении аксессуаров, близости заправок или автосервиса, монтажа средств безопасности или магнитолы, а вот о каких-то очках — впервые.— Что вы имеете в виду, господин?— Не для задницы же — на глаза. Желательно, побольше.— Извините, не торгуем.Ну, и хрен с тобой, что не торгуешь, подумал Дюбин, стараясь погасить вспыхнувшее раздражение. Еще минута и — выстрелит. Достаточно, успокойся, уговаривал он свое травмированное сознание. Два трупа — хватит на сегодня, третий — ни к чему. Как бы вместо охоты на Лавра не угодить за решетку. Он уже устал считать убитых им, размышлять: превысил ли квоту или можно еще кого-нибудь отправить к Хозяину?Вспыхнувшая было «лампочка» послушно вощла в норму.На колесах мститель почувствовал себя более уверенно. Теперь наметить цель предстоящей охоты.Расправляться с Лавром не стоит, смерть для него — слишком мизерное наказание. Эта мысль накрепко засела в поврежденном мозгу еще в швейцарской клинике. Значит, ударить по близким людям? Правильно, молоток, именно по близким, гибель которых рикошетом ударит по сердцу бывшего авторитета, заставит его мучиться. А уж после этого Лавр сглотнет порцию предназначенного ему свинца.Кто станет первым, подскажет случай. Выйдет из дома Клавдия — она, дай Бог, появится рыжий отпрыск — удача, выскочит подельщик Лавра толстый Санчо — то же немалая удача: рассчитаться за давнишнее столкновение.Первым вышел толстяк. Судьба-индейка! Расправиться с ним не удалось — удрал, сявка, слинял! Ничего страшного — останется на десерт. Перед своим хозяином.Кто остается? Рыжий пацан-бизнесмен и сладкая вдовушка. Почему-то мститель предпочел в первую очередь ударить по Кирсановой. В памяти засело выражение лица женщины, когда она говорила по мобильнику с Лавром. Какое-то возвышенное, излучающее нежность и ласку. Любит? Тем болезненней будет для ее жениха.Если не удастся перехватить президента «Империи» на даче или по дороге к офису, либо помешает охрана, имеется запасной вариант. Иванушка-дурачек…Но это все позже. Перед намеченным сальто-мортале под куполом цирка не мешает подлечиться, вдруг в самый ответственный момент погаснет «лампочка» или, что намного страшней, перегорит. Светиться в дорогой аптеке слишком опасно, вдруг за ним ходят ментовские «топтуны», безопасней отовариться в аптечном киоске. Сейчас они — на каждом шагу.Оставив «кадет» на платной стоянке, Дюбин отправился на поиски. Киоск «нашелся» возле станции метро. За стеклом позевывает толстуха, чем-то напоминающая жену Санчо, нет, не жену — сожительницу. Или — приживалку? Поврежденные извилины работают со скрипом, извиваются на подобии дождевых червей.— Девушка, — какая там девушка — бабка со вставными зубами и ушным протезом! — подскажите, что нужно принимать при… ну, умственном заболевании…То-есть, я хотел сказать: при конверсионной истерии?Бабка вздрогнула, будто коснулась оголенного электропровода. Еще бы не удивиться, когда закрученный диагноз напоминает имя метеорита в созвездии Кассиопеи! Грипп, ОРЗ, боли в суставах — в этом она знаток и специалист. А вот какая-то истерия, да еще конверсионная…— Как вы сказали?Дюбин предпочел промолчать. Лампочка в голове предупреждающе моргнула, бешенство вот-вот вырвется наружу. Лишний, незапланированный труп ни к чему.— Впервые слышу такой диагноз, — призналась аптекарша. — Он что значит? Временное умопомрачение или какой-нибудь синдром?Ничего не поделаешь, придется проводить ликбез, иначе никаких необходимых ему лекарств не получить. Бешенство спряталось в нору, затаилось там, готовое выплеснуться. Выстрелом в упор.— Как бы объяснить подоходчивей… Ну, когда мощный поток сознания плохо сказывается на физическом самочувствии.Именно так объяснял швейцарский профессор своему немощному пациенту причину его странного недомогания. Солидно и… непонятно.— Валерьянку пробовали? — заинтересовалась провизорша. — Говорят, помогает. Ежели не поможет, лучше обратиться в психушку…Спасибо за добрый совет, без раздражения, иронически подумал «псих».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27