К. и А. И. Покрышкины надписали ему открытку с видом на Мамаев курган: «От всего сердца поздравляем, дорогой Николай Леонтьевич, с пятидесятилетием и желаем быть всегда настоящим советским человеком, защитником нашей Родины. Крепкого тебе здоровья и счастья в жизни!»
Соединила двух Героев, Покрышкина и Трофимова, и глубокая народность — они любили русского человека, русскую историю, русский пейзаж, русскую литературу… Николай Леонтьевич никогда не забывал свою малую родину — подмосковную деревню — Игнатьевские выселки Серпуховского района. Деревенька живописно стоит на высоком берегу в излучине Нары. Здесь родился он в семье потомственного крестьянина-середняка, умелого хозяина, здесь они, три брата Трофимовых, славились как лучшие косцы. Рано увлекся Николай книгами, перечитал все о летчиках и авиации, любил стихи Некрасова, рассказы Лескова, а став старше — и романы Достоевского. В инсценировке пушкинской «Барышни-крестьянки» в 15 лет играл роль отца Берестова. Правда, рос будущий Герой тихим и худеньким. Бабушка, глядя на маленького книжника, качала головой: «Колька, Колька, что с тебя будет за толк?» В старинной Нехорошевской школе Николай стал лучшим в авиамодельном кружке. Школа была известна в округе и своими учителями-подвижниками, и выпускниками, среди которых — Герои Советского Союза, генералы, доктора наук, врачи, педагоги, агрономы… Издревле славна на Руси эта земля. Князь серпухов-ско-боровский Владимир Андреевич Храбрый командовал засадным полком, который, как известно, нанес победный удар в Куликовской битве…
Николай успешно заканчивает Серпуховский текстильный рабфак имени М. Горького, но судьба его уже решена. Став пилотом в аэроклубе, в декабре 1939 года он едет на Качу, немного разминувшись с Покрышкиным. В сентябре 1940-го младший лейтенант Трофимов направлен в истребительный полк.
Все трое братьев Трофимовых — на передовой Великой Отечественной войны. Александр — командир танка Т-34, награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу», погиб смертью храбрых 11 марта 1943 года в боях за освобождение Харькова. Виктор — медицинский работник, выносит раненых с поля боя, награжден двумя орденами. На генеральском кителе Николая Леонтьевича — Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, пять орденов Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Отечественной войны 1-й степени и два Красной Звезды.
Николай Леонтьевич, так же как Покрышкин, на фронте встретил свою будущую жену — радистку 237-й танковой бригады 19-летнюю Веру Васильевну Курзину. Летчики прикрывали танкистов в боях, а во время затишья на Висленском плацдарме меняли у них бензин на спирт… Не раз танковые рации ловили на немецкой волне: «Ахтунг! Ахтунг! Ас Покрышкин в воздухе!».
Вера Васильевна вспоминала:
«Познакомились. Мне летчик очень понравился… Мне от природы было дано качество распознавать интуитивно человека, и я не ошиблась. Он пригласил меня посмотреть его самолет изнутри. Я уселась в кабине, он рассказал, где прицел, где пушки и пулеметы, а самолет был вооружен „до зубов“… Обменялись адресами. Вначале робко, а дальше наши письма друг другу становились все теплее.
В свои 23-24 года мой муж был уже умудренным зрелым человеком, много знающим и умеющим, умным и правильным. Таким его сделали армия и война».
В июне 1945-го Н. Л. Трофимов-участник Парада Победы на Красной площади. Сразу после торжества Николай Леонтьевич едет в родную деревню вместе с учителем и другом А. И. Покрышкиным. Задушевную встречу долго помнили земляки. Два русских воина прошлись по лесу среди огромных старых дубов, смотрели вдаль с крутого берега реки. Многое им виделось впереди…
В марте 1945-го в дивизию А. И. Покрышкина приезжала группа из Центральной ордена Красного Знамени студии документальных фильмов. Снятая ею лента «Александр Покрышкин» (режиссер А. Гендельштейн, автор сценария В. Крепе) сохранила на кинопленке образ трижды Героя. И сейчас этот фильм иногда показывают по телевидению в майские дни.
Покрышкин выходит из кабины «аэрокобры» на крыло, расстегивает лямки парашюта… Боевые друзья поздравляют своего командира… Удалось заснять документалистам и допрос только что сбитого гауптмана Бруно Ворма. «Меня мог сбить только Покрышкин», — говорит немецкий летчик. Такое поражение считалось почетным в люфтваффе. Но его сбил самый молодой летчик покрышкинской дивизии — 19-летний Юрий Гольберг! Немец подавлен. Кстати говоря, в своих воспоминаниях майор Ю. М. Гольберг признавался, что сбил свой единственный самолет в конце войны, «сделав неимоверный маневр (после окончания войны я еще очень долго летал и пытался повторить маневр… но, увы, так и не смог)».
Той весной для покрышкинцев не было ничего невозможного. Кадры фильма доносят до зрителя силу и сплоченность этих богатырей в меховых куртках. По свидетельству ветеранов, иногда кто-то из однополчан Покрышкина вылетал на его «кобре», но в этом случае не мог найти противника. Услышав «Ахтунг! Покрышкин!», немецкие пилоты разлетались кто куда!
Комсорг 16-го гвардейского полка, юный сержант-авиамеханик Юрий Сергеевич Храповицкий после войны, закончив обучение в Московском авиационном институте, работал в известном КБ В. Н. Челомея, стал заместителем главного конструктора, лауреатом Государственной премии. В ветеранские встречи, на которые Юрий Сергеевич приходит со своей обаятельной супругой Евлалией Николаевной, бывший комсорг и сейчас вносит ноту искренности, юмора, душевной русской песни:
«В полку была особенная атмосфера, атмосфера точности, четкости, обязательности, долга, без лишних слов, без призывов. Главное — дело.
И эту обстановку постоянно создавал и поддерживал наш командир — Александр Иванович. Сам немногословный, он не любил болтунов.
Мы, бывшие студенты, довольно быстро вошли в большую семью дивизии. Работали без устали. А ведь пришли-то мы в полк 19-20-летними мальчишками, но, пройдя вместе с полками дивизии до Берлина, стали опытными специалистами, волевыми, настойчивыми молодыми людьми, людьми дела. Многие из нас были награждены орденами и медалями.
И только потом, много лет спустя, мы поняли, сколь велико в наших судьбах было значение той поры, поняли, что наши лучшие качества мы приобрели в полку, имея постоянно перед собой образец выдающегося человека и пройдя его школу. Ведь Александр Иванович был — без всякого сомнения — знаменем всего лучшего, что проявилось в русском народе, русской армии в период невиданных тяжелейших испытаний».
Илья Давидович Гурвиц, в 1944-1945 годах механик по электро — и радиооборудованию самолета А. И. Покрышкина, после войны работал в Институте телевидения и радиовещания, был начальником отдела, участвовал в создании отечественных видеомагнитофонов, перевел с немецкого языка более двадцати книг по радиоэлектронике. Он вспоминает:
«16-й гвардейский полк — это был коллектив братьев, одна семья. Я нисколько не преувеличиваю. Часто мне вспоминаются они, мои старшие братья, наставники, боевые друзья. Был я самый молодой среди них, механиков и техников, многие из которых служили в полку еще в 1939-1940-е годы.
Федор Паршин — моторист на самолете Покрышкина с первого дня войны. Александр Казеко — механик самолета Аркадия Федорова, Петр Саблуков, Петр Андреев, Михаил Бреусов — мотористы и оружейники звена управления полка в течение всей войны, Владимир Тутуров, пришедший со мной в полк в одно время…
На нас лежала огромная ответственность, в наших руках были жизни летчиков-Героев…
У своих «кобр» мы дневали и ночевали, наша землянка всегда была рядом со стоянкой. Работали и в жару, и в холод, но — никакие болезни и простуды нас не брали.
…Во время боев под Яссами, в июне 1944-го, я проверил в кабине «сотки» Покрышкина приборы, спрыгнул с крыла, подбежал к командиру и вместо доклада о готовности машины к полету выпалил:
— Товарищ командир, дом рядом, разрешите отлучиться на день!
— Дом, говоришь? А где твой дом? — спросил Покрышкин своей скороговоркой.
— Город Тульчин, километров сто по прямой на восток! Своим внимательным взглядом командир посмотрел на меня. Мне показалось, что на его лицо легла какая-то тень. Наверно, он вспомнил свой дом… Прошло две-три секунды, но мне показалось, что время остановилось. Стою, пронизываемый его взглядом.
— Вон на краю поля стоит «Дуглас». Он летит в РАБ (район авиационного базирования. — А. Т.). Скажи командиру экипажа, что я приказал взять тебя на борт.
Через несколько минут ведомая Покрышкиным группа самолетов поднялась в небо. В дни боевой работы он отпустил меня на сутки домой, где я не был три года, с июня 1941-го!
Мгновенно жал старшие друзья-братья собрали меня в дорогу: надели новую гимнастерку, заполнили подарками вещмешок…
Я успел побывать дома и, вернувшись, рухнул спать в капонире. Заставший меня там механик Яков Черпаков разбудил меня, салагу, заснувшего во время боевой работы, «художественным монологом».
Нашему комдиву летать запрещали, но могу подтвердить как механик звена управления, он летал регулярно, до последних дней войны. Игнорировал он этот запрет!.. Когда воздушных боев стало немного, Покрышкин приказал смонтировать на «кобрах» держатели для 100-килограммовой бомбы. Сам штурмовал и бомбил.
У нас в звене управления стоял хороший американский радиоприемник. Когда наши уходили в бой, мы настраивали его и слушали, что происходит в воздухе. Доносилось до нас и немецкое «Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин!..». Истеричные выкрики надорванным голосом…
Александр Иванович был нам как отец. Только так его воспринимали в полку. Честный, строгий, очень добрый и заботливый. Можете не верить, но и сейчас я повторю — не было в личности Покрышкина ни одного отрицательного штриха! Ни одного…
Разные случались ситуации, в дни боев всех охватывало напряжение, но не было момента, чтобы Покрышкин сорвался, кого-то несправедливо, нервно обругал. Выдержка — сверхчеловеческая. Называл он всех на «ты», если переходил на «вы» — это был плохой признак для того, с кем командир говорил.
Всегда подтянутый, стройный, мощный. Очень похоже, талантливо изобразил Александра Ивановича на портрете современный художник Сергей Присекин.
Александр Иванович никогда не говорил, как другие летчики, что «барахлит мотор», а всегда точно указывал, что именно в двигателе или радиооборудовании неисправно.
Запомнился такой эпизод. В феврале 1945-го на немецком аэродроме в штабном кабинете я нашел документы с грифом «секретно» — наставления и рекомендации по психологии для летчиков, отдельно для истребителей и для бомбардировщиков. Показал эти бумаги Покрышкину. Он как схватил их, отстранил меня от обслуживания полетов, посадил в отдельную каптерку и приказал перевести, поскольку немецкий язык я знал хорошо.
После войны все мы, однополчане, шли со своими бедами и проблемами к Александру Ивановичу и Марии Кузьминичне. Сколько они сделали добра… Моя мама три года была в гетто и концлагере, чудом осталась в живых. В 1947 году ее, больную, не прописывали в Москве, в комнату к сестре. Александр Иванович не просто откликнулся, а проследил, пока все не было сделано. Это тоже была смелость, ведь уже начиналась кампания против «космополитов»…
Помню, в юбилей Дня Победы ветераны дивизии, как всегда, собрались в ресторане в Москве. Торжественно отмечали… Мы, механики 16-го полка, сидели за столом рядом. Я-в обнимку со своим фронтовым братом — Федором Паршиным. Вдруг Александр Иванович встает, идет к нам, снимает мою руку с плеч Федора, раздвигает нас, садится между нами. Маршал с двумя сержантами… Обнял нас за плечи и сказал: «Ну что, братцы, мы, технари, доказали, что умеем воевать…»
Поражает деталь в воспоминаниях Г. Т. Масленникова, который видел, как командир вставал раньше всех и ложился спать последним: «В период проведения наступательных операций спать приходилось два-три часа в сутки, а иногда вообще оставаться без сна. Тех офицеров, которые не выдерживали и засыпали на ходу, он будить не разрешал…»
Валентина Николаевна Новикова, в 1943-1945 годах оружейник 104-го полка, вспоминает, как «измученные работой по нескольку суток без единого часа отдыха, механики засыпали у открытых капотов, лючков с отверткой или ключом в руках, в той позе, в которой их застал сон. Такие позы часто вызывали улыбку, но улыбку сквозь слезы… Спасала взаимовыручка. Многие, хорошо освоив свою специальность, изучали смежные, чтобы заменить выбившегося из сил товарища, всегда придти на помощь».
С благодарностью пишет А. И. Покрышкин на страницах своих мемуаров о начальнике штаба 9-й гвардейской дивизии в 1942-1945 годах-полковнике Борисе Абрамовиче Абрамовиче. Это был опытный и толковый штабной работник, порядочный человек, с которым у Александра Ивановича сложились и служебные, и добрые товарищеские отношения. Как писал Б. А. Абрамович: «Понимали мы друг друга с полуслова… Авторитет нового комдива для всех был непререкаем… Все вопросы, связанные с боевой деятельностью или касавшиеся административно-хозяйственных дел, которых также было больше чем достаточно, мы всегда решали вместе».
А вот заместитель комдива по политической части полковник Д. К. Мачнев высокого авторитета среди летчиков и техников не имел. Александр Иванович описывает один эпизод с участием замполита. В июне 1944-го, ранним утром после одного из вылетов в сражении под Яссами; Покрышкин, сделав разбор и наметив группы для последующих заданий, поехал в штаб дивизии:
«По пути встретился наш дивизионный автобус. Остановились.
— Куда едете? — В автобусе были работники политотдела.
— На аэродром.
— Не поздновато ли?
По шлемофону, который был при мне, они догадались, что полет уже состоялся… Я посоветовал политотдельцам впредь раньше подниматься… Автобус попылил дальше».
Наверно, уже с той поры, с 1944-1945 годов за Покрышкиным потянулся шлейф слухов о том, что он «не любит политработников». Но, как уже говорилось, Александр Иванович никого и никогда не мог уважать ни за что иное, кроме боевых, деловых и человеческих качеств.
Глубоко уважал и ценил он комиссара 16-го гвардейского полка М. А. Погребного, а также заместителя начальника политотдела 9-й гвардейской дивизии по комсомолу И. В. Дрягину. Ирина Викторовна Дрягина была летчицей знаменитого 46-го гвардейского бомбардировочного полка, за боевые вылеты в 1942 году награждена орденом Красного Знамени. После ранения была списана с летной работы. В дивизии уважали энергичную и веселую Ирину, однако Покрышкин не спешил с признанием ее заслуг. Комсорг эскадрильи 16-го полка Вячеслав Березкин спрашивал ее: «Почему тебя так не любит Покрышкин? Ведь ты так много делаешь для того, чтобы наши боевые вылеты были успешными». Только одно ее новшество — развесить на старте плакатики с призывами-предупреждениями о включении нужных тумблеров при посадке — многим молодым летчикам помогло сберечь самолеты.
Покрышкин, поначалу недоверчиво наблюдавший за женщиной-политработником, изменил свое мнение о ней, когда Дрягина, несмотря на нажим сверху, не допустила писателей-корреспондентов с фотоаппаратами к самолету вылетавшего на боевое задание Клубова, который, как и многие летчики, верил в примету — перед полетом не бриться, не мыться, не фотографироваться. Ирина Викторовна отстаивала интересы летчиков, заботилась о их боевой работе и отдыхе. Но и ей, как полагалось, надо было бороться с суевериями. Однако одолеть их и она не смогла. Покрышкин так и не разрешил, чтобы перед полетом у его «кобры» появлялись женщины. Только после возвращения из вылета к машине допускались оружейницы и мотористки.
…Ошибок, которые влекли за собой срыв задания, потери людей, А. И. Покрышкин не прощал даже тем, с кем вместе провел много боев.
В первый день полетов с Берлинской автострады комдив делает резкий выговор командирам полков и особенно исполняющему обязанности.командира 16-го гвардейского полка дважды Герою Советского Союза Г. А. Речкалову, которого и ранее не раз упрекал за стремление в первую очередь увеличить личный счет сбитых самолетов, за недооценку противника.
Командиры продолжали по привычке посылать на патрулирование небольшие группы истребителей, хотя погода установилась и бетон нового «аэродрома» позволял наращивать силы в воздухе.
«Вы что, забыли, как надо воевать?.. Особенно это касается вас, Речкалов. Вы сегодня направляли на барражирование только отдельные звенья. Вас что, не интересует успешное выполнение боевых задач по прикрытию войск, ведущих тяжелые бои? Или вам безразлична судьба подчиненных?.. Сегодня на горящем самолете сел Сухов, а завтра начнете устраивать похороны…»
7 апреля 1945 года аэродром 16-го полка атаковала восьмерка ФВ-190. Дежурной пары в воздухе не было, график дежурств командование полка не выполняло, считая это напрасной тратой времени и сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Соединила двух Героев, Покрышкина и Трофимова, и глубокая народность — они любили русского человека, русскую историю, русский пейзаж, русскую литературу… Николай Леонтьевич никогда не забывал свою малую родину — подмосковную деревню — Игнатьевские выселки Серпуховского района. Деревенька живописно стоит на высоком берегу в излучине Нары. Здесь родился он в семье потомственного крестьянина-середняка, умелого хозяина, здесь они, три брата Трофимовых, славились как лучшие косцы. Рано увлекся Николай книгами, перечитал все о летчиках и авиации, любил стихи Некрасова, рассказы Лескова, а став старше — и романы Достоевского. В инсценировке пушкинской «Барышни-крестьянки» в 15 лет играл роль отца Берестова. Правда, рос будущий Герой тихим и худеньким. Бабушка, глядя на маленького книжника, качала головой: «Колька, Колька, что с тебя будет за толк?» В старинной Нехорошевской школе Николай стал лучшим в авиамодельном кружке. Школа была известна в округе и своими учителями-подвижниками, и выпускниками, среди которых — Герои Советского Союза, генералы, доктора наук, врачи, педагоги, агрономы… Издревле славна на Руси эта земля. Князь серпухов-ско-боровский Владимир Андреевич Храбрый командовал засадным полком, который, как известно, нанес победный удар в Куликовской битве…
Николай успешно заканчивает Серпуховский текстильный рабфак имени М. Горького, но судьба его уже решена. Став пилотом в аэроклубе, в декабре 1939 года он едет на Качу, немного разминувшись с Покрышкиным. В сентябре 1940-го младший лейтенант Трофимов направлен в истребительный полк.
Все трое братьев Трофимовых — на передовой Великой Отечественной войны. Александр — командир танка Т-34, награжден орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу», погиб смертью храбрых 11 марта 1943 года в боях за освобождение Харькова. Виктор — медицинский работник, выносит раненых с поля боя, награжден двумя орденами. На генеральском кителе Николая Леонтьевича — Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, пять орденов Красного Знамени, орден Александра Невского, два ордена Отечественной войны 1-й степени и два Красной Звезды.
Николай Леонтьевич, так же как Покрышкин, на фронте встретил свою будущую жену — радистку 237-й танковой бригады 19-летнюю Веру Васильевну Курзину. Летчики прикрывали танкистов в боях, а во время затишья на Висленском плацдарме меняли у них бензин на спирт… Не раз танковые рации ловили на немецкой волне: «Ахтунг! Ахтунг! Ас Покрышкин в воздухе!».
Вера Васильевна вспоминала:
«Познакомились. Мне летчик очень понравился… Мне от природы было дано качество распознавать интуитивно человека, и я не ошиблась. Он пригласил меня посмотреть его самолет изнутри. Я уселась в кабине, он рассказал, где прицел, где пушки и пулеметы, а самолет был вооружен „до зубов“… Обменялись адресами. Вначале робко, а дальше наши письма друг другу становились все теплее.
В свои 23-24 года мой муж был уже умудренным зрелым человеком, много знающим и умеющим, умным и правильным. Таким его сделали армия и война».
В июне 1945-го Н. Л. Трофимов-участник Парада Победы на Красной площади. Сразу после торжества Николай Леонтьевич едет в родную деревню вместе с учителем и другом А. И. Покрышкиным. Задушевную встречу долго помнили земляки. Два русских воина прошлись по лесу среди огромных старых дубов, смотрели вдаль с крутого берега реки. Многое им виделось впереди…
В марте 1945-го в дивизию А. И. Покрышкина приезжала группа из Центральной ордена Красного Знамени студии документальных фильмов. Снятая ею лента «Александр Покрышкин» (режиссер А. Гендельштейн, автор сценария В. Крепе) сохранила на кинопленке образ трижды Героя. И сейчас этот фильм иногда показывают по телевидению в майские дни.
Покрышкин выходит из кабины «аэрокобры» на крыло, расстегивает лямки парашюта… Боевые друзья поздравляют своего командира… Удалось заснять документалистам и допрос только что сбитого гауптмана Бруно Ворма. «Меня мог сбить только Покрышкин», — говорит немецкий летчик. Такое поражение считалось почетным в люфтваффе. Но его сбил самый молодой летчик покрышкинской дивизии — 19-летний Юрий Гольберг! Немец подавлен. Кстати говоря, в своих воспоминаниях майор Ю. М. Гольберг признавался, что сбил свой единственный самолет в конце войны, «сделав неимоверный маневр (после окончания войны я еще очень долго летал и пытался повторить маневр… но, увы, так и не смог)».
Той весной для покрышкинцев не было ничего невозможного. Кадры фильма доносят до зрителя силу и сплоченность этих богатырей в меховых куртках. По свидетельству ветеранов, иногда кто-то из однополчан Покрышкина вылетал на его «кобре», но в этом случае не мог найти противника. Услышав «Ахтунг! Покрышкин!», немецкие пилоты разлетались кто куда!
Комсорг 16-го гвардейского полка, юный сержант-авиамеханик Юрий Сергеевич Храповицкий после войны, закончив обучение в Московском авиационном институте, работал в известном КБ В. Н. Челомея, стал заместителем главного конструктора, лауреатом Государственной премии. В ветеранские встречи, на которые Юрий Сергеевич приходит со своей обаятельной супругой Евлалией Николаевной, бывший комсорг и сейчас вносит ноту искренности, юмора, душевной русской песни:
«В полку была особенная атмосфера, атмосфера точности, четкости, обязательности, долга, без лишних слов, без призывов. Главное — дело.
И эту обстановку постоянно создавал и поддерживал наш командир — Александр Иванович. Сам немногословный, он не любил болтунов.
Мы, бывшие студенты, довольно быстро вошли в большую семью дивизии. Работали без устали. А ведь пришли-то мы в полк 19-20-летними мальчишками, но, пройдя вместе с полками дивизии до Берлина, стали опытными специалистами, волевыми, настойчивыми молодыми людьми, людьми дела. Многие из нас были награждены орденами и медалями.
И только потом, много лет спустя, мы поняли, сколь велико в наших судьбах было значение той поры, поняли, что наши лучшие качества мы приобрели в полку, имея постоянно перед собой образец выдающегося человека и пройдя его школу. Ведь Александр Иванович был — без всякого сомнения — знаменем всего лучшего, что проявилось в русском народе, русской армии в период невиданных тяжелейших испытаний».
Илья Давидович Гурвиц, в 1944-1945 годах механик по электро — и радиооборудованию самолета А. И. Покрышкина, после войны работал в Институте телевидения и радиовещания, был начальником отдела, участвовал в создании отечественных видеомагнитофонов, перевел с немецкого языка более двадцати книг по радиоэлектронике. Он вспоминает:
«16-й гвардейский полк — это был коллектив братьев, одна семья. Я нисколько не преувеличиваю. Часто мне вспоминаются они, мои старшие братья, наставники, боевые друзья. Был я самый молодой среди них, механиков и техников, многие из которых служили в полку еще в 1939-1940-е годы.
Федор Паршин — моторист на самолете Покрышкина с первого дня войны. Александр Казеко — механик самолета Аркадия Федорова, Петр Саблуков, Петр Андреев, Михаил Бреусов — мотористы и оружейники звена управления полка в течение всей войны, Владимир Тутуров, пришедший со мной в полк в одно время…
На нас лежала огромная ответственность, в наших руках были жизни летчиков-Героев…
У своих «кобр» мы дневали и ночевали, наша землянка всегда была рядом со стоянкой. Работали и в жару, и в холод, но — никакие болезни и простуды нас не брали.
…Во время боев под Яссами, в июне 1944-го, я проверил в кабине «сотки» Покрышкина приборы, спрыгнул с крыла, подбежал к командиру и вместо доклада о готовности машины к полету выпалил:
— Товарищ командир, дом рядом, разрешите отлучиться на день!
— Дом, говоришь? А где твой дом? — спросил Покрышкин своей скороговоркой.
— Город Тульчин, километров сто по прямой на восток! Своим внимательным взглядом командир посмотрел на меня. Мне показалось, что на его лицо легла какая-то тень. Наверно, он вспомнил свой дом… Прошло две-три секунды, но мне показалось, что время остановилось. Стою, пронизываемый его взглядом.
— Вон на краю поля стоит «Дуглас». Он летит в РАБ (район авиационного базирования. — А. Т.). Скажи командиру экипажа, что я приказал взять тебя на борт.
Через несколько минут ведомая Покрышкиным группа самолетов поднялась в небо. В дни боевой работы он отпустил меня на сутки домой, где я не был три года, с июня 1941-го!
Мгновенно жал старшие друзья-братья собрали меня в дорогу: надели новую гимнастерку, заполнили подарками вещмешок…
Я успел побывать дома и, вернувшись, рухнул спать в капонире. Заставший меня там механик Яков Черпаков разбудил меня, салагу, заснувшего во время боевой работы, «художественным монологом».
Нашему комдиву летать запрещали, но могу подтвердить как механик звена управления, он летал регулярно, до последних дней войны. Игнорировал он этот запрет!.. Когда воздушных боев стало немного, Покрышкин приказал смонтировать на «кобрах» держатели для 100-килограммовой бомбы. Сам штурмовал и бомбил.
У нас в звене управления стоял хороший американский радиоприемник. Когда наши уходили в бой, мы настраивали его и слушали, что происходит в воздухе. Доносилось до нас и немецкое «Ахтунг! Ахтунг! Покрышкин!..». Истеричные выкрики надорванным голосом…
Александр Иванович был нам как отец. Только так его воспринимали в полку. Честный, строгий, очень добрый и заботливый. Можете не верить, но и сейчас я повторю — не было в личности Покрышкина ни одного отрицательного штриха! Ни одного…
Разные случались ситуации, в дни боев всех охватывало напряжение, но не было момента, чтобы Покрышкин сорвался, кого-то несправедливо, нервно обругал. Выдержка — сверхчеловеческая. Называл он всех на «ты», если переходил на «вы» — это был плохой признак для того, с кем командир говорил.
Всегда подтянутый, стройный, мощный. Очень похоже, талантливо изобразил Александра Ивановича на портрете современный художник Сергей Присекин.
Александр Иванович никогда не говорил, как другие летчики, что «барахлит мотор», а всегда точно указывал, что именно в двигателе или радиооборудовании неисправно.
Запомнился такой эпизод. В феврале 1945-го на немецком аэродроме в штабном кабинете я нашел документы с грифом «секретно» — наставления и рекомендации по психологии для летчиков, отдельно для истребителей и для бомбардировщиков. Показал эти бумаги Покрышкину. Он как схватил их, отстранил меня от обслуживания полетов, посадил в отдельную каптерку и приказал перевести, поскольку немецкий язык я знал хорошо.
После войны все мы, однополчане, шли со своими бедами и проблемами к Александру Ивановичу и Марии Кузьминичне. Сколько они сделали добра… Моя мама три года была в гетто и концлагере, чудом осталась в живых. В 1947 году ее, больную, не прописывали в Москве, в комнату к сестре. Александр Иванович не просто откликнулся, а проследил, пока все не было сделано. Это тоже была смелость, ведь уже начиналась кампания против «космополитов»…
Помню, в юбилей Дня Победы ветераны дивизии, как всегда, собрались в ресторане в Москве. Торжественно отмечали… Мы, механики 16-го полка, сидели за столом рядом. Я-в обнимку со своим фронтовым братом — Федором Паршиным. Вдруг Александр Иванович встает, идет к нам, снимает мою руку с плеч Федора, раздвигает нас, садится между нами. Маршал с двумя сержантами… Обнял нас за плечи и сказал: «Ну что, братцы, мы, технари, доказали, что умеем воевать…»
Поражает деталь в воспоминаниях Г. Т. Масленникова, который видел, как командир вставал раньше всех и ложился спать последним: «В период проведения наступательных операций спать приходилось два-три часа в сутки, а иногда вообще оставаться без сна. Тех офицеров, которые не выдерживали и засыпали на ходу, он будить не разрешал…»
Валентина Николаевна Новикова, в 1943-1945 годах оружейник 104-го полка, вспоминает, как «измученные работой по нескольку суток без единого часа отдыха, механики засыпали у открытых капотов, лючков с отверткой или ключом в руках, в той позе, в которой их застал сон. Такие позы часто вызывали улыбку, но улыбку сквозь слезы… Спасала взаимовыручка. Многие, хорошо освоив свою специальность, изучали смежные, чтобы заменить выбившегося из сил товарища, всегда придти на помощь».
С благодарностью пишет А. И. Покрышкин на страницах своих мемуаров о начальнике штаба 9-й гвардейской дивизии в 1942-1945 годах-полковнике Борисе Абрамовиче Абрамовиче. Это был опытный и толковый штабной работник, порядочный человек, с которым у Александра Ивановича сложились и служебные, и добрые товарищеские отношения. Как писал Б. А. Абрамович: «Понимали мы друг друга с полуслова… Авторитет нового комдива для всех был непререкаем… Все вопросы, связанные с боевой деятельностью или касавшиеся административно-хозяйственных дел, которых также было больше чем достаточно, мы всегда решали вместе».
А вот заместитель комдива по политической части полковник Д. К. Мачнев высокого авторитета среди летчиков и техников не имел. Александр Иванович описывает один эпизод с участием замполита. В июне 1944-го, ранним утром после одного из вылетов в сражении под Яссами; Покрышкин, сделав разбор и наметив группы для последующих заданий, поехал в штаб дивизии:
«По пути встретился наш дивизионный автобус. Остановились.
— Куда едете? — В автобусе были работники политотдела.
— На аэродром.
— Не поздновато ли?
По шлемофону, который был при мне, они догадались, что полет уже состоялся… Я посоветовал политотдельцам впредь раньше подниматься… Автобус попылил дальше».
Наверно, уже с той поры, с 1944-1945 годов за Покрышкиным потянулся шлейф слухов о том, что он «не любит политработников». Но, как уже говорилось, Александр Иванович никого и никогда не мог уважать ни за что иное, кроме боевых, деловых и человеческих качеств.
Глубоко уважал и ценил он комиссара 16-го гвардейского полка М. А. Погребного, а также заместителя начальника политотдела 9-й гвардейской дивизии по комсомолу И. В. Дрягину. Ирина Викторовна Дрягина была летчицей знаменитого 46-го гвардейского бомбардировочного полка, за боевые вылеты в 1942 году награждена орденом Красного Знамени. После ранения была списана с летной работы. В дивизии уважали энергичную и веселую Ирину, однако Покрышкин не спешил с признанием ее заслуг. Комсорг эскадрильи 16-го полка Вячеслав Березкин спрашивал ее: «Почему тебя так не любит Покрышкин? Ведь ты так много делаешь для того, чтобы наши боевые вылеты были успешными». Только одно ее новшество — развесить на старте плакатики с призывами-предупреждениями о включении нужных тумблеров при посадке — многим молодым летчикам помогло сберечь самолеты.
Покрышкин, поначалу недоверчиво наблюдавший за женщиной-политработником, изменил свое мнение о ней, когда Дрягина, несмотря на нажим сверху, не допустила писателей-корреспондентов с фотоаппаратами к самолету вылетавшего на боевое задание Клубова, который, как и многие летчики, верил в примету — перед полетом не бриться, не мыться, не фотографироваться. Ирина Викторовна отстаивала интересы летчиков, заботилась о их боевой работе и отдыхе. Но и ей, как полагалось, надо было бороться с суевериями. Однако одолеть их и она не смогла. Покрышкин так и не разрешил, чтобы перед полетом у его «кобры» появлялись женщины. Только после возвращения из вылета к машине допускались оружейницы и мотористки.
…Ошибок, которые влекли за собой срыв задания, потери людей, А. И. Покрышкин не прощал даже тем, с кем вместе провел много боев.
В первый день полетов с Берлинской автострады комдив делает резкий выговор командирам полков и особенно исполняющему обязанности.командира 16-го гвардейского полка дважды Герою Советского Союза Г. А. Речкалову, которого и ранее не раз упрекал за стремление в первую очередь увеличить личный счет сбитых самолетов, за недооценку противника.
Командиры продолжали по привычке посылать на патрулирование небольшие группы истребителей, хотя погода установилась и бетон нового «аэродрома» позволял наращивать силы в воздухе.
«Вы что, забыли, как надо воевать?.. Особенно это касается вас, Речкалов. Вы сегодня направляли на барражирование только отдельные звенья. Вас что, не интересует успешное выполнение боевых задач по прикрытию войск, ведущих тяжелые бои? Или вам безразлична судьба подчиненных?.. Сегодня на горящем самолете сел Сухов, а завтра начнете устраивать похороны…»
7 апреля 1945 года аэродром 16-го полка атаковала восьмерка ФВ-190. Дежурной пары в воздухе не было, график дежурств командование полка не выполняло, считая это напрасной тратой времени и сил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71