После этого он снова повел меня в иностранный отдел, где заявил сотрудникам:
— Товарищ Полетика будет нашим собственным корреспондентом из столиц Европы и из США. Он будет писать нам корреспонденции, сидя в этой комнате с вами. Давайте ему все газеты и все журналы всех партий и направлений. Давайте ему темы, и сам он пусть выбирает темы, согласовывая их с вами или со мной, а когда товарищи ПА. Лисовский (заведующий иностранным отделом) и И.М. Майский (член редакционной коллегии «Ленинградской правды», в ведении которого находился иностранный отдел) вернутся из отпуска, он будет согласовывать темы своих корреспонденции с ними. Обратившись ко мне, Н.П. Баскаков добавил:
— Кроме того редакция поручает вам все гостиницы Петрограда: где бы ни остановился «знатный» иностранец — посол, ученый, член парламента, секретарь ЦК какой-либо иностранной компартии, член Президиума Коминтерна — немедленно берите у него интервью. Мы будем вам подсказывать, что вы должны спросить у них и о чем должны говорить с ними. В случае какихлибо затруднений, обращайтесь прямо ко мне.
С этими словами Баскаков простился со мной. Я задержался еще на полчаса в иностранном отделе, чтобы познакомиться с его сотрудниками и узнать, какие газеты и журналы мне придется читать. Выяснилось, что редакция «Ленинградской правды» получает свыше 50 газет из стран Европы и из США и около 50 журналов (еженедельных и ежемесячных), не считая белогвардейских газет. Относительно последних у сотрудников иностранного отдела возникли сомнения, можно ли давать их мне? Один из сотрудников пошел за разъяснением к Баскакову и, вернувшись, заявил, что Баскаков разрешил давать все: от «Нового времени» (Белград) до «Социалистического вестника» (Берлин).
Моя корреспонденция была напечатана, и Юрий ликовал. Я был осторожнее и считал, что одна удачная корреспонденция не является доказательством моей способности быть «иностранным корреспондентом». Редакция должна не раз убедиться на деле, что я могу оправдать свое амплуа.
Так началась моя первая фантастически-неправдоподобная, сказочная авантюра в роли «собственного корреспондента» «Ленинградской правды» из Лондона, Парижа, Берлина, Вены, Рима, Вашингтона, Нью-Йорка и других столиц мира. В этом озорном амплуа я проработал почти пять лет.
Договорившись с хозяином квартиры, где жил Юрий, я за небольшую плату получил комнату в 15 кв. м «с мебелью» — кровать, стол и два стула. Я провел несколько вечеров в редакции «Ленинградской правды», знакомясь с работой и сотрудниками иностранного отдела, с сотрудниками других отделов, особенно театрального и литературного. Н.П. Баскаков представил меня секретарю редакции В.П. Матвееву и члену редколлегии К.И. Шелавину, которые с любопытством разглядывали меня: уж очень экзотическим было мое амплуа!..
«Ленинградская правда» была исключением, своеобразным явлением среди других крупных правительственных газет. В первые месяцы революции она была центральным органом большевистской партии и выражала мнение Центрального Комитета (до перевода столицы из Ленинграда в Москву весной 1918 года). Верховным руководителем и вдохновителем газеты был Г.Е. Зиновьев, считавший себя любимым учеником и вероятным наследником Ленина после его смерти. О том, что Ленин тяжело и даже неизлечимо болен, в 192.3 г. ходили глухие слухи и в «Ленинградской правде» и в «Красной газете».
«Ленинградская правда» считалась лейб-органом Зиновьева, и в ней он вел борьбу с московской «Правдой», формально ставшей с весны 1918 года центральным органом партии. Полемика «Ленинградской правды» с «Правдой» (Москва) была «притчей во языцех» среди старых членов и ответственных работников партии, стыдливо избегавших говорить о ней, особенно среди тех, кто помнил борьбу ЛД. Троцкого против Ленина в дореволюционные годы и не доверял Троцкому.
Редакция «Ленинградской правды» была составлена (за исключением И.М. Майского) из самых верных и преданных Зиновьеву друзей и товарищей по партии.
В 1923 г. главным редактором был Г. Сафаров, живший вместе с Зиновьевым во дворце Кшесинской на улице Красных Зорь. В «Ленинградской правде» говорили, что Сафаров причастен к гибели царской семьи: об этом писали и зарубежные «белогвардейские» газеты, в особенности «Новое время», монархическая газета, издававшаяся «Борькой Сувориным» в Белграде. Уже живя в Иерусалиме я ознакомился с материалами расследования Н.А. Соколова о гибели царской семьи и узнал, что Сафаров руководил убийством той группы великих князей, которая содержалась в заточении в Алапаевске на Урале: великая княгиня Елизавета Федоровна (сестра царицы), великий князь Сергей Михайлович, князья Иоанн Константинович, Константин Константинович, Игорь Константинович. Их даже не расстреляли, а сбросили 18 июля 1918 г. в шахту глубиной больше сотни метров.
Сафаров последние годы до революции жил во Франции и приехал в Россию с Лениным в 1917 году. В 1918 г. он был членом Уральского Областного Совета и редактором газеты «Уральский рабочий». Он хорошо знал французский язык, хуже — немецкий. Из членов редакции «Ленинградской правды» только он и И.М. Майский читали иностранные газеты. Сафаров интересовался французским и немецким рабочим и социалистическим движением. Мне не раз приходилось отвозить к нему во дворец Кшесинской на автомобиле пачки свежих иностранных газет или подбирать по его просьбе наиболее важные и интересные статьи и заметки во французских и немецких газетах.
Сафаров был типичный «комчван»: мрачный и чванный человек с надутым лицом, смотревший свысока на всех сотрудников редакции и строго каравший их за пьянство. Он был расстрелян вместе с Зиновьевым.
Другим интересным, имеющим «особые заслуги» перед партией членом редколлегии был секретарь редакции В.П. Матвеев. Редакционная молва приписывала ему участие в захвате части «золотого запаса» в Сибири у чехословаков и в расстреле пленных колчаковцев. Он держался гораздо проще и доступнее Сафарова, но сотрудники редакции его не любили за то, что он при каждом удобном случае урезывал их гонорары.
Всеобщим уважением в редакции пользовался КЛ. Шелавин. Его считали честным и порядочным человеком, образцом «старого партийца». В 1930 г., когда я уже ушел из «Ленинградской правды», он был редактором моей книги «Сараевское убийство» и дал мне несколько любопытных советов. Он покончил с собой в 1936 году накануне процесса Зиновьева.
Особой любовью и расположением рядовых сотрудников редакции пользовался заместитель Сафарова Н.П. Баскаков. Он был редактор-организатор, почти совершенно не писавший статей, но зато державший всю редакционную кухню в своих руках. Его любили за отсутствие чванства в отношениях с рядовыми «винтиками» редакционной машины, за быстрые и смелые решения, за товарищеское и человеческое отношение к людям. Судьба его мне неизвестна.
Наконец, последний член редколлегии «Ленинградской правды» — И.М. Майский. Меньшевик, член самарской учредилки, перешедший после разгрома ее Колчаком на сторону большевиков и вступивший в большевистскую партию. И это, по правде сказать, спасло его. Чего другого, кроме расстрела, он мог ожидать, если бы не пошел в партию?
Я познакомился с И.М. Майским, когда он вернулся из отпуска. Небольшого роста со скуластым монгольским лицом, он был настоящим европейцем, годами жившим в Европе, и, вместе с тем, настоящим русским интеллигентом. По убеждениям он был меньшевик централист, типа Бебеля, к которому питал особое почтение. Он знал несколько иностранных языков, обладал большой эрудицией в вопросах международного рабочего и социалистического движения, международной политики и художественной литературы. В редакции «Ленинградской правды», куда его послали «на проверку», он был самым интеллигентным, но и самым чужеродным лицом. Одновременно он был и редактором ленинградского литературно-художественного журнала «Звезда».
В «Ленинградской правде» он долго не продержался. В конце 1924 г., видя борьбу претендентов за власть после смерти Ленина, он перешел на работу в Наркоминдел, работал по дипломатическому ведомству в Финляндии, Японии, Англии, был назначен после войны заместителем министра иностранных дел СССР, затем его репрессировали, и он вернулся из ссылки лица после смерти Сталина. Последний раз я виделся с ним в 1964 г. в Академии наук СССР, членом которой он был избран.
Одним из свидетельств особого положения «Ленинградской правды» среди других советских газет было обилие в редакции иностранных газет и журналов. В двух ведущих столичных газетах Советской Украины, издававшихся в Киеве, — «Висти» и «Пролетарская правда» не было даже коммунистических иностранных газет. Не помню, чтобы я там видел «Роте фане» или «Юманите». Только в московских газетах «Правда» и «Известия ЦИК» имелись в большом количестве иностранные газеты — коммунистические и буржуазные. Третья по своей влиятельности московская газета — Труд", орган Всероссийского Центрального Совета Профессиональных Союзов (ВЦСПС) получала заграничные рабочие социалистические и коммунистические газеты и почти не имела буржуазных. Огромный ассортимент иностранных газет, получаемых «Ленинградской правдой», объяснялся тем, что Зиновьев видел себя преемником Ленина и готовился руководить внешней политикой советского государства. Недаром «Северная коммуна» (Петроград, северо-запад и север России), председателем которой Зиновьев был с 1917 года, имела одно время в Петрограде собственный Комиссариат иностранных дел, работавший параллельно и конкурировавший с общегосударственным Комиссариатом иностранных дел в Москве.
Иностранный отдел редакции, к которому я был причислен, состоял в 1923 г. из трех человек: заведующего отделом П.А. Лисовского и двух «редакторовправщиков» бюллетеней Телеграфного Агентства (РОСТА), ежедневно поступавших в редакцию, А.Я. Гофмана («Артур») и И.М. Эйхвальда («Ихошка»). Оба быстро стали моими друзьями, быстро перешли со мной на «ты», и дружеские отношения с ними я сохранял и после ухода из «Ленинградской правды».
А. Я. Гофман, полунемец по происхождению, юрист по образованию, литератор-поэт по вкусам, страстно любивший русскую литературу и прекрасно знавший немецкий язык, который он преподавал в техникумах, погиб во время блокады Ленинграда.
И.М. Эйхвальд, полушвед по происхождению, был хорошо воспитанным и дружелюбным молодым человеком, хорошим правщиком материалов РОСТА.
Оба они попали в «Ленинградскую правду» из Коминтерна, в котором работали в качестве переводчиков на I и II конгрессах до переезда Коминтерна в Москву. Они были хорошими переводчиками и правщиками, но никак не журналистами. Написать статью для газеты для них было тяжким трудом, писали они очень редко и при том нудно. Иностранные газеты ими фактически не использовались. Поэтому мое появление в редакции «Ленинградской правды» не составляло для них конкуренции, и у них я «хлеба» не отнимал.
Зав. иностранным отделом П.А. Лисовский знал четыре языка и охотно писал статьи для газеты, но его статьи были ужасно скучными и нудными. Читатель засыпал, не дойдя до середины статьи. По характеру это был человек самолюбивый, подозрительный, ревниво относившийся к успехам соперников. Его отношение ко мне было холодно-вежливым и недружеским.
Сколько корреспонденции, статей, заметок, очерков, рецензий и даже фельетонов я написал за пять лет работы в «Ленинградской правде» под английскими, немецкими, французскими, итальянскими фамилиями, не считая интервью со «знаменитыми иностранцами», проезжавшими через Ленинград, — вспомнить не могу. Скажу лишь, что почти каждую неделю я печатал в «Ленинградской правде» очередную «корреспонденцию» в 158-200 строк и 2-3 более мелкие заметки. Это не считая статей и заметок в «Новой вечерней газете» (вечерняя «дочь» «Ленинградской правды»), в журналах «Ленинград», «Звезда», «Современный Запад» и др.
Читая более 100 иностранных газет и журналов, кроме «белогвардейских,» я, можно сказать, имел в эти годы (1923-1928) настоящую монополию на газетно-журнальную информацию, был самым информированным человеком в Ленинграде по вопросам международной политики и зарубежной жизни. Я не мог писать обо всем, что происходило за границей — многое не пропускала цензура, но я читал и знал все, что печаталось в сотне иностранных журналов и газет. Вряд ли кто-нибудь в Ленинграде мог читать зарубежную прессу в больших размерах.
Писать статьи я научился довольно быстро. Я излагал действительно происходившие события, ничего не прибавляя, ничего не убавляя (кроме ругани по адресу советской власти), но излагал факты без «жестоких выражений» типа «акулы капитализма», «бешеные собаки империализма» и прочих словечек. Многие мои статьи и по содержанию и по тону вполне годились для публикации в буржуазных иностранных газетах, при освещении событий я пользовался слегка насмешливым, ироническим тоном человека, смотрящего на эти события издали, со стороны, и притом как бы приподнимаясь над ними. Я старался писать без словесных красот, но так, чтобы сразу схватить читателя за шиворот и тянуть его по строчкам моей статьи настолько стремительно, чтобы он мог опомниться лишь на ее середине. Я избегал писать об «уклонах» в зарубежных компартиях (об этом писали «высокие» партийцы), о разногласиях и борьбе в среде зарубежных социалистических партий, о вопросах высокой международной политики, по которым у руководителей советской страны не было единого мнения. Мои темы были гораздо проще. Они относились обычно, к «закату Европы». Я писал о распаде и разложении «умирающего капитализма» и капиталистической идеологии, об экономических кризисах, крупных забастовках, о парламентских выборах, о банкротствах, мошенничествах, хищениях и т.д., и т.п. Кто мог подумать в середине 20-х годов, что 50 лет спустя страна «победоносно строящегося социализма и коммунизма» будет выпрашивать у «разлагающейся» и «умирающей» Европы и США десятки миллионов тонн зерна и новую технику!
Редакция «Ленинградской правды» охотно печатала мои корреспонденции, и я не раз слышал от лиц, совершенно посторонних газете, партийных и беспартийных, об «интересных» корреспонденциях «собственных корреспондентов» из заграницы, печатающихся в «Ленинградской правде». Я молчал.
Должен сказать, что у «Ленинградской правды» были и самые настоящие, не поддельные иностранные корреспонденты. Мне особенно запомнились двое из них.
Один — Виктор Львович Кибальчич (Виктор Серж), племянник знаменитого деятеля «Народной воли», организовавшего вместе с Желябовым и Софьей Перовской убийство Александра II в 1881 г. Виктор Серж воспитывался за границей, в ранней молодости вошел в революционное рабочее движение Запада и хорошо знал его деятелей, сидел за «анархо-синдикализм» накануне и во время войны 1914-1918 гг. во французских и испанских тюрьмах. В 1917 году он прорвался в Россию и, прибыв в Петроград, стал чем-то вроде управляющего делами или директора секретариата Коминтерна. Он принадлежал к окружению Зиновьева и жил вместе с ним и вождями зиновьевцев в гостинице «Астория». В 1922 г. разочарованный загниванием, или бюрократизацией партии большевиков и исполкома Коминтерна, он уехал за границу в качестве агента Коминтерна, действующего, якобы, независимо от советских полпредств за границей. Официально он был одним из редакторов и авторов «Международной пресс-корреспонденции», издававшейся в Берлине и в Вене на нескольких языках. Он жил главным образом в этих столицах, во Францию и Англию его не пускали. Он имел, как и я, десятки псевдонимов, и я не раз переводил его статьи (по выбору Сафарова) для «Ленинградской правды».
В моей научной работе по изучению возникновения мировой войны 1914-1918 гг. он сыграл известную роль. Он получил в Берлине от сербского дипломата Богичевича, бывшего в 1914 г. сербским поверенным в делах в Германии, материалы о причастности сербских военных властей и русского военного агента в Белграде к организации убийства австрийского престолонаследника эрцгерцога Франца-Фердинанда 28 июня 1914 г. в городе Сараево (Босния). Эти материалы Виктор Серж опубликовал в 1925 году в журнале Анри Барбюса «Клярте», и я использовал их в 19291930 гг. для своей книги «Сараевское убийство».
Виктор Серж вернулся в Советскую Россиюв 1926 г. и стал видным деятелем троцкистско-зиновьевской оппозиции, разбитой на XV съезде партии в 1927 г. Он был арестован и после нескольких месяцев тюрьмы был выслан в Оренбург, где прожил пять лет. В 1937— 1938 гг. он не избежал бы смертного приговора, как и другие зиновьевцы, но его спасли французские писательские круги, профсоюз учителей Франции и международная организация писателей.
По их настояниям Серж был выпущен из Советского Союза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47