- Разве мы не видели всего этого раньше? - печально проговорила Маша.
- Нам казалось, что мать слишком строга с нами, и поэтому мы не замечали, как она страдает, - вздохнула Катя.
- Господи, - шамкала бабушка, - чем она, голубка наша, была виновата? Она его так любила!
- Я ненавижу его, - прошептала Маша. - Он её убил!
XL
Через полчаса пришел участковый врач и, едва взглянув на мать, быстро выписал свидетельство о смерти и удалился.
- Маша! - вдруг воскликнула Катя и, наморщив лоб, проговорила:
- Мы забыли об одной вещи...
- О чем?
- Кто-то все-таки должен сообщить отцу. Тебе не кажется?
Маша передернула плечами, а потом медленно кивнула. Было ясно, что никто из сестер не испытывал желания взять это на себя. От бабушки этого нельзя было требовать и подавно.
К счастью, скоро появился Катин супруг.
- Григорий, - проворчала Катя, - сколько тебя можно ждать?
- Я летел со всех ног, честное слово! - начал оправдываться он. - Что у вас стряслось?
Вместо ответа Катя кивнула ему в направлении гостиной. Григорий побледнел и шатаясь двинулся туда.
- Зачем ты так с ним? Он всегда с тобой такой нежный и заботливый, шепнула Маша сестре. - Из-за вашего отпуска?
Ей хотелось, чтобы оставшиеся в живых были более терпимыми друг к другу.
- Черт с ним, с отпуском, - ответила та. - Этот заботливый осел меня снова обрюхатил!
- Разве ты не хотела ещё одного ребенка?
- Вообще-то я уже настроилась на то, что дети, наконец, подрастут. Один пойдет в школу, другой в детский сад, а я займусь собой. Конечно, может быть, и мне хотелось бы где-нибудь работать...
- Катя, - горячо начала Маша, - а разве нельзя как-то совместить эти две вещи - быть матерью и работать, заниматься в жизни чем-то серьезным?
Сестра взглянула на неё с любопытством.
- Погоди, погоди! Что это тебя стало так волновать, а? Ты часом не задумала остепениться?
- Почему бы и нет? - застенчиво проговорила Маша.
- Ну, поздравляю, - усмехнулась Катя. - Что же, у тебя, я уверена, это совмещение прекрасно получится.
Однако они были вынуждены прервать эту занимательную тему. Из гостиной донеслось громкое рыдание Григория, и они снова спустились на землю.
- Бедная мамочка! - заплакала Маша. - Твой Григорий её тоже любил.
- Хотя обычно не подавал вида, - заметила Катя.
- Разве её можно было не любить! - присовокупила бабушка.
Несколько минут женщины слушали, как рыдает мужчина. Как ни странно, от этого им стало немного легче. Потом рыдания стихли. Прошло ещё несколько минут, и Григорий вернулся на кухню. На этот раз более уверенной походкой.
- Какой кошмар, - сказал он, - я только вчера говорил с ней по телефону... Давайт.е плакать вместе!
- Ты такой чуткий, Гриша, - вздохнула Маша.
- Спасибо, - поблагодарил он и смахнул слезу.
Некоторое время он переминался с ноги на ногу, а потом сказал:
- Я потрясен. Это ужасно. Я пощупал пульс и прослушал сердце. Она действительно скончалась.
- Более точного диагноза от зубного врача и не требуется, - фыркнула Катя. - В заключении о смерти врач написал, что мама скончалась от сердечного приступа.
- Она так посинела, - вздохнул Григорий.
- Кажется, мы все посинели, - заметила Катя.
- Прошу тебя, - умоляюще взглянув на сестру, воскликнула Маша, давайте говорить друг с другом нежно!
- Может, стоит выпить чего-нибудь успокоительного? - предложил Григорий.
- Вот-вот, - сказала Катя, - пойди достань из холодильника водки и налей себе немного.
Григорий повиновался.
- Наверное, нужно позвонить в похоронное бюро, - сказал он, педантично убрав бутылку обратно в холодильник.
- А еще, - сказала Катя, - позвони в контору отцу. Хоть какая-то от тебя помощь.
* * *
Григорий ушел звонить, бабушка тихо молилась у себя в комнате, а сестры сидели на кухне. Когда Маша оставалась с Катей наедине, ей казалось, что они снова возвращались в детство - в те времена, когда забивались в угол, чтобы вместе перемочь несправедливости, которые обрушивали на них родители.
- Его хоть немного будет мучить совесть? - прошептала Маша.
- Не знаю, - ответила Катя. - Не удивлюсь, если уже вечером он явится сюда со своей любовницей.
- Странно, что случилось такое, а мы сидим тут с тобой и спокойно разговариваем! - сказала Маша.
Катя откинула со лба волосы, и её голубые глаза опять наполнились слезами.
- Я знала, что рано или поздно это случится. Я была в этом уверена.
- Как ты можешь так говорить?
- Потому что так оно и есть, - резко откликнулась Катя. - Последние годы ты была занята своими делами, а последние несколько месяцев мы имели счастье лицезреть тебя только по телевизору...
- Ну и что?
- А то, что ты не видела, как она медленно сходит с ума.
- Ты на меня злишься?
- Вовсе нет, - вздохнула Катя. - Что теперь толку злиться?
- А раньше злилась?
- Еще бы! До тебя ей было не добраться, а мне она названивала целыми днями или приезжала и сводила с ума своим плачем и жалобами на отца. Григорий, как только её видел, чуть на стену не лез. Не говоря уж обо мне. Да и отцу, я думаю, от неё доставалось...
- Но почему ты ни разу не сказала мне об этом? - обиделась Маша. Почему не звонила, когда у неё начинались приступы тоски?
Катя горько усмехнулась.
- А тебя можно было найти?
- Я постоянно появлялась на телецентре. Нужно было позвонить в студию.
- Пару раз я звонила.
- Так что же?
- Мне объясняли, что ты выехала на задание. То брать интервью у какого-то террориста, то на какую-то пресс-конференцию. Предлагали даже, чтобы я продиктовала тебе записочку.
- Ты все-таки злишься и мучаешь меня, - сказала Маша.
- Злюсь не злюсь. Разве теперь это имеет значение? - иронично откликнулась Катя. - Может, я на себя злюсь! Такой дуры, как я, ещё поискать.
- Я тебя не понимаю...
- Я сама себя не понимаю. Что мне всегда больше всех надо было? Я только и разрывалась на части, чтобы вам всем было хорошо!
Машу задели её слова.
- А я, по-твоему, не хотела, чтобы всем было хорошо?
- Ну да, ты хотела! - усмехнулась Катя. - Поэтому ты всегда делала только то, что хотела. На остальное тебе было наплевать... А я, дура, одна расхлебывала!
- Но ведь я всегда звонила тебе и маме! Спрашивала, как у вас дела. И вы отвечали, что все хорошо, прекрасно...
- Ага, тебе, конечно, не о чем было волноваться. Тебя и так любили.
- Это меня-то любили? - изумилась Маша.
- Не меня же! - ревниво проговорила Катя.
- Что ты говоришь! - возмутилась Маша. - А ты вспомни: что бы ни случилось, всегда считали меня виноватой! Даже если всем было очевидно, что виновата ты, то вину все равно перекладывали на меня.
- Ах, бедняжка! Ты хочешь, чтобы я тебя пожалела? - холодно сказала Катя. - Какая ты несчастная, ты достигла всего, чего хотела!
- Боже мой, неужели ты мне завидуешь?
- Как тебе не завидовать, ты же у нас звезда!
- Ты что, серьезно, Катя?
Маша бросилась к сестре, чтобы обнять её, но та инстинктивно отстранилась. Знакомый жест матери. Катя и сама это заметила, и ей стало неловко. Она смущенно улыбнулась и сама протянула руку Маше.
- Я забыла, что нам некого больше делить. Прости! Обе сестры обнялись и всплакнули.
- Ты мне так нужна! - прошептала Маша.
- Ладно, - примирительно сказала Катя, - мы все-таки сестры.
XLI
После полудня, дождавшись, когда отшумит короткий летний ливень, сестры уселись в машину и Григорий повез их в похоронную контору на Ваганьковском кладбище. С собой у них была мамина фотография. Когда Григорий звонил в контору, ему велели прихватить с собой какую-нибудь фотографию покойной. Если, конечно, они будут заказывать гримера.
Предстояла тягостная погребальная волокита.
Машина остановилась перед желтой каменной оградой. На площадке перед тяжелыми кладбищенскими воротами было пусто и скучно. Сколько раз Маше доводилось бывать здесь со своей телевизионной группой на похоронах известных политиков, предпринимателей, мафиози и журналистов! Раз за разом это место начинало напоминать ей огромные декорации, в которых разыгрывали финалы пьес - будь то трагедия или фарс. Авторы, режиссеры-постановщики и актеры менялись, но декорации и массовка оставалась прежними... И вот теперь она вдруг оказалась здесь не в качестве зрителя и увидела, что ограда, ворота, церковь - вовсе не декорации, а самые настоящие. Ей предстояло хоронить маму.
Внутренний интерьер бюро ритуальных услуг, расположенного в каменном флигеле, не оставлял в душе места другим чувствам, кроме ощущения смерти. Повсюду венки, гробы, ленты, покрывала и прочее. Несмотря на то, что за окнами сверкал летний день, здесь был разлит холодный электрический свет.
Григорий сказал пару слов администратору, и тот расплылся в сочувственной улыбке, всем видом выражая готовность услужить богатым клиентам. Он повел их в другое помещение, свой офис, где они могли сделать свой выбор - американский гроб, мальтийский мрамор, ограду чугунного литья и тому подобное.
- Примите, пожалуйста, мои самые сердечные соболезнования, - сказал администратор, когда они расселись в мягких креслах. - Позвольте узнать, кого из вас постигло это ужасное несчастье - потеря близкого человека?
Вероятно, подобный вопрос вызван исключительно профессиональным интересом, однако Машу от такого вопроса почему-то покоробило. К тому же вот уже больше двух часов на неё то и дело нападала нервная икота. С того самого момента, как на Патриаршие приехали санитары, чтобы забрать тело матери в морг. Они без лишних слов переложили тело, подхватив под мышки и за ноги, на складные носилки и исчезли, так что Маша даже не успела ещё раз всмотреться в родные мамины черты, ещё не слишком искаженные смертью. Она икнула и посмотрела на сестру.
Лицо у Кати сплошь опухло, глаза заплыли от слез, и вообще она выглядела так, словно её сутки вымачивали в огуречном рассоле.
- Эт-то нас обеих постигло... несчастье, - выговорила Маша, судорожно хватая ртом воздух и, достав из сумочки мамину фотографию, протянула её администратору.
- Еще раз примите мои соболезнования, - кивнул тот с таким значительным выражением, словно его соболезнования были чем-то вроде чудодейственных витаминов, возвращающих интерес к прелестям жизни.
- Вы её дочери, то бишь сестры, - продолжал он, бегло взглянув на снимок. - Я сразу уловил сходство. Вы прекрасные дочери, раз желаете отдать последний долг вашей маме по полной программе. Мы сделаем все, что полагается в таких случаях. Нам нужно лишь определиться с вашими вкусами на этот счет...
Катя смотрела в окно с выражением абсолютной непричастности ко всему происходящему, но, когда администратор умолк, поспешно проговорила:
- Моя сестра сделает все распоряжения.
В данном случае Маша никак не могла пожаловаться на то, что сестра забивает её инициативу и ревнует к матери. Администратор понимающе кивнул и принялся листать громадный каталог ритуальных услуг, слюнявя палец быстрым, как у ящерицы, языком.
- Итак, перед вами широчайший выбор, - сказал он. - Вы найдете здесь цены на все услуги, а также на все то, что может понадобиться вашей дорогой маме...
Маша подумала о том, что, наверное, нет ничего странного, что ежедневное пребывание в смердящей ауре смерти делает человека слегка идиотом.
- ...Всевозможные гробы, - продолжал администратор, - венки, аренду помещения для предварительного прощания с телом, а также ритуального зала, включая музыку и, естественно, соответствующий транспорт, чтобы привести вашу дорогую маму и всех близких родственников на кладбище...
Даже если он слегка идиот, то не больше того, чем требует от него профессия. Может быть, в данном случае это лишь издержки его добросовестности. Если бы Маша, к примеру, поинтересовалась, сколько стоит похоронить человека, завернув его в целлофан и зарыв на огороде между грядками с картошкой, он бы, пожалуй, не моргнув глазом, полистал свой замечательный каталог и назвал цену.
- ...причем цена указана независимо от расстояния, если оно не превышает пятидесяти километров. Если превышает, то следует приплюсовать дополнительный километраж, помножив его на соответствующий коэффициент, указанный в условных единицах... У вас возникли какие-нибудь вопросы? поинтересовался администратор.
Однако у Маши не возникло абсолютно никаких вопросов. Кроме нарастающей могильной жути, которой веяло на неё из кондиционера, качающего туда-сюда кладбищенский воздух, Машу ничто не волновало.
- Мне все ясно, - сказала она.
- Очень хорошо, - кивнул он и, не удержавшись, потер ладони. - Можете ни о чем не беспокоиться. Мы сделаем все необходимое.
Последний его жест, видимо, означал: вздохните свободно, ваша мама теперь в надежных руках.
- Спасибо, - сказала Маша. - Большое спасибо. В ответ он скромно наклонил голову: о чем, мол, разговор, это наш святой долг.
- А теперь... - сказал он, поднимаясь и поглаживая себя по голове, прошу пройти и осмотреть конкретные образцы нашего ассортимента.
Маша покорно поднялась, хотя колени у неё чуть-чуть дрожали. Она вопросительно взглянула на Катю.
- Если ты не возражаешь, - взмолилась та. - Я пойду в машину. Что-то я нехорошо себя чувствую.
И вот так было всегда. Что бы там Катя ни говорила об эгоизме младшей сестры.
Машу провели в помещения, где пахло сосной, дубом и лиственницей. А также какой-то синтетикой. Оглядевшись и обнаружив вокруг себя сплошные гробы, Маша почувствовала, как к горлу подкатила тошнота. Мать была мертва, а ей, её дочери, предстояло выбрать поприличнее и поудобнее гроб.
- Не могли бы вы сами... - проговорила она.
- Естественно! - воскликнул он и, безусловно довольный и гордый, что его хозяйство произвело на гостью подобающее впечатление, проводил Машу к выходу.
- Еще раз большое спасибо, - сказала она, прощаясь.
- Я вас узнал, - шепнул он. - Ваши репортажи всегда бесподобны! Милости прошу к нам в любое время!
Маша подумала, что, наверное, это уже ни что иное, как слава.
XLII
Погода была переменчива. Когда они вернулись на Патриаршие, снова разразилась гроза. Усевшись перед электрическим самоваром на кухне, они смотрели в окно. За исключением бабушки, которая, обессилев, спала у себя в железной кроватке. Ливневые потоки неслись с неба и вспучивали поверхность пруда. Грозы над Патриаршими были для Маши не художественной метафорой, а одним из первых впечатлений детства.
- На кровати в спальне у мамы, - сказала Катя, - лежит её новое зеленое платье. А ещё - её новые лаковые туфли.
Маша снова ощутила дуновение кошмара.
- Мама как будто все приготовила, - сказала Катя.
- Она действительно все приготовила, - прошептала Маша. - Разве ты не знаешь маму, ей всегда все нужно проконтролировать самой!
- Похоже, она знала обо всем заранее...
- Не травите душу, девочки! - взмолился Григорий.
- Ты дозвонился отцу? - поинтересовалась у него Катя.
- Ну конечно.
- И что он сказал? - воскликнула Маша.
- Что сказал? - вздохнул он. - Не может быть.
- И все?
- Что немедленно выезжает...
- Немедленно! - проворчала Катя. - Ну и где же он? Минута прошла в молчании.
- Нужно обзвонить всех родственников и знакомых. Разослать телеграммы, - сказал Григорий. - Еще столько нужно сделать. Похороны ведь уже послезавтра!
Он и Катя принялись составлять список всего необходимого, а Маша листала мамины записные книжки, чтобы выяснить, кого из её подруг обзвонить. Внезапно она подскочила как ужаленная и хлопнула себя по заднему карману.
- Господи Боже мой! - вскрикнула она, доставая конверт. - Я же совсем забыла...
Вытащив из конверта, на котором значилось "Моим близким", густо исписанный листок, Маша хотела приступить к чтению, но как раз в этот момент хлопнула входная дверь и в кухню решительными шагами вошел красный от злости отец.
- Что тут у вас, черт возьми, происходит? - с ходу закричал он.
Поскольку Маша и Катя застыли, словно в столбняке, за них подал голос Григорий:
- Я же вам сказал...
- Что ты мне сказал?
- Что она умерла.
- Сядь, папа, - проговорила Маша.
- Черт знает что такое, - проворчал он, не слушая её. - Этого не может быть! Я только утром ушел от неё и...
- Нам уже это известно, - резко прервала его Катя.
Отец взглянул на неё с удивлением. Наверное, ему казалось, что все происходящее касается одного его, и он недоумевал, с какой стати кто-то вмешивается.
- Я только хотел сказать, что... - начал он, шагая взад и вперед по кухне и с трудом подбирая слова.
- Говорю тебе, мы знаем, что ты хотел сказать, - снова перебила его Катя.
На какую-то долю секунды у него был вид нашкодившего юнца. Маша обратила внимание, что он прекрасно выглядит - румян, подтянут и энергичен.
- Сказано тебе: она умерла! - крикнула ему Маша.
Взглянув на нее, он мгновенно вскипел.
- А это ты, отважная журналистка! - завопил отец, сверкая глазами. От тебя всегда были одни неприятности! Соизволила явиться из своих похождений, два часа поговорила с матерью - и вот вам результат!
- Ты с ума сошел, папа, - прошептала Катя.
- Папа, - поддержал её Григорий, - не нужно обвинять друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44