.. - И приведи себя в порядок, - добавил он. - Причешись и постарайся выглядеть посексуальнее.
Маша отошла в сторонку и занялась своей внешностью. Какие-то пенсионерки окликнули её из-за милицейского кордона.
- Маша, доченька, постарайся, чтобы эти вояки его не угрохали!
Она улыбнулась и кивнула. Как быстро распространяется информация. Непонятно, для чего тогда нужны все эти прямые эфиры, программы новостей и телевидение как таковое.
- Доченька, а ты не боишься? Ты побереги себя!
Маша снова улыбнулась. Если она чего и боится, то это окончательного объяснения с Эдиком. Да и то потому, что он может упереться и не отдать ей её любимый бухарский ковер.
Между тем Артем с оператором подошли к толпе зевак и продолжали съемку. Чрезвычайное происшествие должно прежде всего выглядеть хорошим шоу.
Потом Артем снова подошел к Борису Петрову, и снова между ними разгорелась горячая дискуссия. Артем, конечно, был не прочь отснять забойный сюжет, однако только в том случае, если обойдется без смертоубийства.
- Все пройдет четко и быстро, - убеждал его Борис.
- Через десять минут вы пропустите в дом съемочную группу! - требовал Артем. - Дайте честное слово офицера!
- Я могу дать вам какое угодно слово, - криво усмехнулся Борис, - но только ему понадобится какое-то время, чтобы с ней поговорить... Ни к чему, чтобы он нервничал. Еще не хватало нам импровизаций! Если мы начнем на него давить, с ним может случиться припадок. А я хочу, чтобы женщины остались живы.
- А я что - не этого хочу?! - снова взорвался Артем.
- Вот уж не знаю, - холодно бросил Борис. - Ему нужно время, чтобы с ней поговорить.
- Когда же вы нас туда пропустите?
- Когда сочту возможным. До телевидения мне дела нет. Меня это не колышет. Главное для меня - три женщины в квартире.
- Четыре! - тут же поправил Борис. - Или Маша уже не в счет?
Борис явно разозлился.
- Не придирайтесь к словам. Бросьте эти ваши журналистские подколки. Я учел все, что надо.
- Так нас пропустят в дом?
- Я вам уже сказал. И не выводите меня из себя.
- Ладно, договорились.
- И не забудьте, что вам нужно убраться оттуда как можно быстрее. Он пообещал, что, после того как войдет Маша, он выпускает женщин. Ущучили?.. Если застрянете там, мы будем вынуждены принять меры.
- Что это значит? - возмутился Артем.
- Это значит, - заорал Борис, - что вам лучше не раздражать его своими камерами и лампами, иначе он полдома спалит. Вместе с вами!
Артем отпрянул назад, словно боялся, что Борис вот-вот схватит его за грудки, а тот некоторое время молча его рассматривал, а потом демонстративно сплюнул.
- Ничего такого не будет, - сказала Маша.
- Вы все с ума посходили, - сказал Артем, оглядываясь на нее. - Зря я вообще с вами связался. Делайте что хотите.
Борис нежно обнял Машу за плечи.
- Не нужно паниковать, уважаемый, - обратился он к Артему. - Я на девяносто девять процентов уверен...
- Да пошел ты со своими процентами! - проворчал Артем. - Ему на тебя просто наплевать, Маша. Так и знай.
Борис убрал руку с её плеч.
- Одному тебе не наплевать, умник, - презрительно бросил он.
- Ну хватит! - прикрикнула на обоих Маша. - Давайте займемся делом. Каждый своей работой... Я уверена, все обойдется, - повторила она.
- Ладно, за работу, - сказал Артем и кивнул оператору, чтобы тот приготовился.
Нужно было снять эпизод с оперуполномоченным на фоне черной пасти подъезда, куда предстояло нырнуть на свой страх и риск Маше Семеновой.
Тут ей пришла в голову одна идея.
- Боря, - попросила она, - попроси кого-нибудь сбегать в ближайшую палатку и прикупить чего-нибудь из съестного. Я возьму это с собой. Думаю, что на сытый желудок наш друг будет более дружелюбным и сговорчивым. Как-никак это мужчина. Да и я не прочь перекусить. Я с утра на кофе.
- Отличная мысль! - восхитился Артем.
- Как мне самому это в голову не пришло? - кивнул Борис. - Подождите, я сейчас все организую.
Он вытащил бумажник и подошел к одному мальчику-сержанту из оцепления, который, кажется, нервничал больше, чем все они вместе взятые. Пока он объяснял ему что к чему, Рома Иванов шепнул Маше:
- Ты и правда не боишься?
Она задумалась, но только на мгновение.
- Как ни странно, но у меня такое чувство, что все закончится благополучно.
Он улыбнулся.
- В этом нет ничего странного. Это интуиция. Когда я работал в военной редакции, у меня было точно такое же чувство. Это очень важно.
Маша подняла брови.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Где мы только не работали - ив Карабахе, и в Приднестровье, и в Таджикистане. В общем, мотались за горячим материалом по горячим точкам. И при этом я всегда прислушивался к своей интуиции. Если в душе есть уверенность, то все кончается благополучно... Нет уверенности... - Он запнулся.
- Что тогда?
- Тогда - хреново. Неприятностей не избежать. Лучше дома сидеть. Это уж проверено.
- А не хреново себя чувствуешь, когда от командировки отказываешься, ведь у остальных твоей интуиции может и не быть? - улыбнулась Маша.
- Еще бы не хреново, - вздохнул Рома. - Еще как хреново.
- Ну и как тогда поступать?
- Смотря по тому, что хреновее, - пожал плечами звукооператор.
- Интересная теория. Я бы назвала её теорией хреновости.
- Да уж можно и так. Чего-чего, а этого самого продукта в ней предостаточно.
- Что ж, посмотрим теперь, как она работает. Рома снова улыбнулся и занялся своей аппаратурой.
Тем временем Борис уже отослал сержантика за провизией, а сам надел для телекамеры пиджак и начал причесываться.
- Все готовы? - спросил Артем. - Тогда поехали!
- Пожалуйста, - начала Маша, обращаясь к Борису, - пару слов о том, что здесь происходит.
Петров прокашлялся в микрофон.
- Да, в общем, ничего такого особенного, - пробубнил он. - Тут один гражданин вот заперся в квартире. Вместе с женой, её сестрой и тещей. Мы предполагаем, что он вооружен.
Тут Борис поднял руку и неопределенно указал большим пальцем себе за спину. Оператор дал крупным планом подъезд и окно на шестом этаже, прикрытое пестрой занавесочкой.
- Как вы об этом узнали?
- Да он нам сам и позвонил. Террорист, то есть. Заявил, что взял заложников. Вернее, заложниц. Пригрозил, что убьет жену и двух других женщин, а после застрелится сам.
- Что это на него нашло, он не говорил?
- Видно, захотелось увидеть себя по телевизору.
- А если серьезно?
- Да уж какие тут шутки. У него две канистры с бензином и граната.
- Он выставил какие-то требования?
- Только чтобы ты... то есть вы, - исправился Борис и продолжал: Вошли в квартиру и переговорили с ним о его проблемах. Потом он обещал сдаться. Вот, собственно, и все.
- Итак, - подытожила Маша, - ситуация заключается в том, что тот человек готов сложить оружие и отпустить женщин, если именно я с ним побеседую? Это так?
Борис Петров только руками развел. Мол, что тут добавишь. Такая вот ситуация.
. - А если бы я отказалась, - предположила Маша, - вы думаете, он способен выполнить свою угрозу?
Борис Петров снова развел руками.
- Вряд ли. Но лучше перестраховаться.
- Значит, милиция решила переложить свои функции на журналистов? А если бы на моем месте была бы ваша жена, Борис, или просто любимая женщина, - повторила Маша перед камерой вопрос, который задавала ему по телефону, вы бы позволили ей идти туда?
Он чуть-чуть покраснел. В кадре это вряд ли будет заметно.
- А ваш муж, простите, вам это позволил? - парировал он.
Теперь покраснела она. Это тоже будет вряд ли заметно на экране.
- Только с тем условием, чтобы я вовремя вернулась домой, - выпалила она.
- Я его понимаю, - кивнул Борис.
- Что ж, - резко сказала Маша, - пойдемте!
- Ага, - кивнул он.
XXII
Они неторопливо направились к подъезду дома, и камера все время двигалась следом. Борис, конечно, был прежним Борисом. Но она уже не могла относиться к нему как раньше. За спиной оператора двигались Артем Назаров и Рома Иванов. В таком составе они дошли до двери парадного и остановились. Они ждали, пока вернется посланный за едой мальчик из оцепления. Борис крепко держал Машу за локоть. Его сильная рука золотилась тонкими рыжеватыми волосками. Наконец прибыла еда Сквозь полупрозрачный целлофановый пакет с ручками было видно, что это случайный набор продуктов из уличной коммерческой палатки - когда в спешке берут что под руку попадется, но так, чтобы подешевле. Двухлитровая бутылка с пепси в придачу. Нагрузившись, Маша двинулась вверх по лестнице мимо прижавшихся к стенам и перилам омоновцев в бронежилетах. Одна вошла в лифт.
Она несколько успокоилась и перевела дыхание, когда, выйдя из лифта, увидела, что на лестничной площадке шестого этажа пусто. Отыскав глазами нужный номер квартиры, она подошла к двери, позвонила - для чего пришлось зажать бутылку с пепси под мышкой - и отступила на два шага, чтобы её можно было легко рассмотреть в дверной глазок.
- Это кто? - тем не менее поинтересовался из-за двери сипловатый мужской голос.
- Маша Семенова - из криминальных новостей, - помедлив, ответила она и подумала, что в данной ситуации это прозвучало довольно глупо.
Внезапно из-за двери послышался женский крик. К нему присоединился другой - тоже женский. То ли звали на помощь, то ли бранились. Их перекрыл раздраженный голос третьей женщины:
- Да заткнитесь вы!
- Вы одна или как? - старался перекричать женщин, мужчина. - Имейте в виду, я все эти штучки знаю!
- Я совершенно одна, - спокойно сказала Маша. - Можете открывать.
- Кажется, вы и правда Маша Семенова...
- Она самая. Открывайте!.. А то мне тяжело держать...
- Что там у вас? - насторожился мужчина.
- Да так, ничего особенного. Просто я на всякий случай прихватила поесть...
На несколько секунд воцарилась тишина, потом щелкнули запоры, и дверь быстро приоткрылась.
- Любите же вы чудить! - услышала Маша.
Она шагнула за порог однокомнатной квартиры, дверь тут же захлопнулась, и перед ней возник небритый мужчина лет тридцати семи в стареньком спортивном костюме с вытертыми коленями и обтрепавшимися рукавами и в ветхих кедах, какие лет сто назад носили пионеры. Но главным и характерным были, конечно, не кеды, а большая зеленоватая граната, которую он сжимал в руке и держал слегка на отлете и на которую с явной гордостью и удовольствием поглядывал своими черными, нездорово поблескивающими глазами. С такими же гордостью и удовольствием поглядывал он и на одну из канистр, которая стояла посреди маленькой прихожей и сильно воняла бензином, поскольку крышка с горлышка была снята. Кроме того, в другой руке мужчина держал старенький двуствольный обрез.
Как бы из уважения к хозяину Маша бросила на этот арсенал понимающе вежливый взгляд и направилась прямо в комнату - к круглому столу, застеленному белой скатертью и малиновой полупрозрачной клеенкой. Не говоря ни слова и едва кивнув трем женщинам, две из которых сидели на тахте, а другая стояла у окна, Маша поставила на стол бутылку с пепси и принялась выгружать из целлофанового пакета продукты.
- Я думаю, мы все уже успели проголодаться, - сказала она. Посмотрим, что тут у нас есть...
На столе появилось несколько пачек пресных крекеров и сладкого печенья, баночка маслин в масле, чипсы с сыром, упаковка сырокопченой колбасы тонкими ломтиками и стеклянная баночка исландской сельди.
- Господи, - запричитала пожилая, но явно молодящаяся женщина, которая, очевидно, являлась тещей "террориста", - что они там, с ума посходили! Мы же вот-вот взлетим на воздух!
- Помолчи, мама! Не то и правда накаркаешь! - истерически взвизгнула красивая, но чрезвычайно потасканная крашеная блондинка неопределенных лет.
- А я так даже буду очень рада. Меня давно от всего этого тошнит, отрывисто и зло проговорила коротко стриженная молодая женщина в длинном сером свитере
Ее пробирала нервная дрожь, и она инстинктивно жалась к окну, поближе к солнцу.
- Скажи своему придурку, чтобы хоть теперь он закрыл бензин! Не то меня сейчас вырвет! - крикнула ей пожилая женщина, из чего Маша заключила, что женщина в свитере была женой того, кто заварил всю эту кашу.
Маша обратила также внимание на то, что трюмо, стоявшее в углу комнаты, находилось в самом плачевном состоянии - зеркало было разбито вдребезги, а посреди обнажившейся деревянной панели зияла страшная дыра, которая могла образоваться не иначе как от выстрела из обреза.
Между тем мужчина издал гортанный звук - не то рассмеявшись, не то зарычав, - и, подхватив стоявшую поблизости вторую канистру, вышел на середину комнаты с несомненным намерением оросить бензином ковер.
- Вы забыли, что я как-никак у вас гостях, - напомнила ему Маша. - А запах бензина не слишком подходит к маслинам и селедке!
- Люблю селедку, - задумчиво проговорил он.
- Ну так оставьте пока в покое канистру. Давайте займемся селедкой.
- Только предупреждаю, - проворчал он, закрывая канистру и отставляя её в угол, - не выкиньте чего-нибудь такого!
- Договорились, - коротко кивнула Маша и снова повернулась к столу.
- Повлияйте хоть вы на него! - громко зашептала ей теща с тахты.
- Тс-с! Ты его опять выведешь из себя, мама! - одернула мать крашеная блондинка.
- Меня никто не может вывести из себя! - неожиданно завопил мужчина и так ударил прикладом обреза по столу, что едва не опрокинулась бутылка с пепси. И тут же совершенно спокойно добавил:
- Я знаю себе цену!
Но когда мать и дочь стали шептаться, он снова закричал:
- Молчать!
Когда его охватывала ярость, то губы у него начинали дрожать, лицо белело, а черные глаза начинали отливать красным огнем.
Маша уже вполне успела освоиться в "предлагаемых обстоятельствах ".
Кроме простреленного трюмо с раздолбанным зеркалом, тахты и стола, в комнате помещалась стенка с пожухлой полировкой, маленький телевизор с пыльным экраном и два продавленных кресла. Над тахтой висела фотография какого-то совсем молодого человека в форме десантника Советской Армии, снятого на фоне знамени части. Только присмотревшись внимательнее, Маша обнаружила отдаленное сходство между юношей на фотографии и мужчиной, который размахивал гранатой и продолжал выкрикивать:
- Всем молчать! Сейчас взорву, взорву!
Теща закатила глаза. Казалось, она вот-вот лишится чувств. Крашеная блондинка закрыла лицо ладонями и непрестанно повторяла:
- Мне все равно!
- Да заткнитесь вы, - крикнула молодая женщина в сером свитере, жена, - или, честное слово, я сама возьму спички!
Женщины мгновенно угомонились, а крашеная спросила Машу:
- Можно мне глоток пепси?
- Конечно, - кивнула та. - Сегодня такая жара. Кажется, у всех в горле пересохло.
Мужчина переминался с ноги на ногу.
- Да оставьте в покое вашу гранату. Не то останетесь голодным, сказала Маша.
Как-то так само собой получилось, что она произнесла это внушительным материнским тоном. Когда-то нечто подобное она и сама слышала от матери: "Брось эту гадость и вымой руки, не то останешься без сладкого!" Мужчина на удивление покладисто отреагировал на эту интонацию и, положив гранату и обрез на стол, придвинул себе стул и уселся.
- А тарелки? А стаканы? А вилки? - подняла брови Маша.
- Принесет кто-нибудь или нет? - нетерпеливо спросил мужчина.
- Я принесу, - неохотно сказала его жена и, оттолкнувшись от подоконника, отправилась на кухню.
- И принеси мой нож! - крикнул ей вдогонку мужчина.
Когда она вернулась, две другие женщины уже успели усесться за стол и( неуверенно взирая на съестное, сидели не шевелясь. Она придвинула стул и села за стол. Большим - не то десантным, не то охотничьим - ножом мужчина вскрыл маслины и селедку и, словно школьник, положив перед собой на стол ладони, тоже замер. Видя, что никто не пошевельнется, Маша разлила по стаканам пепси и, приподняв баночку с селедкой, как можно жизнерадостнее спросила:
- Ну, кому селедку?
Если бы Маша могла предполагать, что этот невинный вопрос едва не будет стоить жизни и ей, и всем, кто находился за столом, то предпочла бы помолчать.
- Ему! - сказала теща.
- Нет, не мне! - запротестовал мужчина. - Мне колбасу!
- Идиот, - сказала теща, - ты только что говорил, что любишь селедку. Вот и ешь ее!
- Я знаю, что я говорил! - вдруг заорал он. - Я не говорил, что буду её есть!
- Нет, ты сказал, что любишь селедку! - сказала жена. - Ты всегда её любил!
- Не начинай опять свои капризы, - поддержала её сестра. - Кроме тебя, тут твоя селедка никому не нужна!
- И мне не нужна! - крикнул мужчина, и у него на глазах появились слезы.
- Чего же ты нам с ней голову морочил?! - вскипела жена.
- Видишь, он просто издевается над тобой! - прошипела её мать.
- Опять! Опять! - пролепетал мужчина.
- Пропади ты пропадом со своей селедкой!
- Ну так вот вам! Вот вам!..
Он выскочил из-за стола и, схватив канистру с бензином, принялся открывать крышку. Маша порывисто бросилась к нему и притронулась ладонями к его небритым щекам. Он всхлипнул, как обиженный ребенок.
- Успокойся, миленький, - нежно прошептала она, встряхнув своими прекрасными волосами, которые слегка коснулись его лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44