Он заметил, как перекосило Гальперина и добавил:
— Я не люблю изящных слов вроде «ликвидировать».
— Я тоже.
— Понятно… Вы, наверное, и всамом деле кровно заинтересованы… если засветили мне агента в Главштабе?
Гальперин оскалился.
— Что, опять устроите «охоту на ведьм»? Предупреждаю сразу: наш агент — не еврей.
— Да хоть черт… — Артем откинулся назад, чтобы справиться с головокружением. — Конечно, я сделаю… Что смогу. Когда и с кем вы меня отправите?
— Над этим сейчас работают.
— Я хотел бы немножко отдохнуть…
— Боюсь, совсем немножко, — сказал Гальперин.
— Можно вопрос, алуф-мишне?
— Да…
— Какие у сеген-мишне Файнштейна были личные причины меня выручать?
Исаак Гальперин помедлил с ответом.Потом все же сказал:
— Он приехал с матерью, отцом и старшим братом в Израиль в семьдесят первом году… На второй год службы загремели под самый Йом-Киппур. Ну, и случилось так, что Мишка Файнштейн попал в плен… После войны он умер. Покончил с собой. Есть вещи… с которыми не всякий мужчина может жить. Вот так. Ну что, уважительная у Семы причина?
Арт кивнул.
— Если бы ты видел, что с ним было сегодня утром… Понимаешь, не мог я его удержать. Даже если бы твое спасение никакого смысла не имело… Даже если бы я ему запретил… Короче, повезло тебе. Фаина тебя хорошо заштопала?
— Я в нее влюбился.
— Много у нее таких… поклонников. С тебя бутылка — после войны.
— Если буду… в состоянии.
— Что тебе сейчас нужно? Кроме отдохнуть?
— Алка-зельцер, свитер и пару теплых носков.
— Сделаем. Ложись здесь, на диване. Часа три у тебя есть.

* * *
— С добрым утром, дорогие товарищи! — Семен слегка тормошил его за плечо.
— Не тряси, больно.
— Тысячу извинений. Я принес тебе твою форму.
— Уже?
— Автоматическая прачечная «Файнштейн и компания»: стирка, сушка, глажка, художественная штопка. Предприятие борется за звание прачечной высокой культуры обслуживания.
Арт с сомнением посмотрел на советские камуфляжные брюки и корниловскую куртку. Сочетаньице…
— Давай, давай, снимай мои пасхальные штаны, — торопил Сема. — А то мне не в чем будет на шпацир ходить. Трусы, наверное, придется тебе подарить. Донашивать за тобой как-то неловко…
— Спасибо огромное. Свитер тоже твой? — видимо, не нашлось ничего похожего на корниловскую форменную тишэтку.
— Мой. И чего я сегодня такой добрый? Ты быстрее, человек ждет, — сеген-мишне зашнуровывал ему ботинки, пока он влезал в свитер и застегивал штаны.
Куртку Артем надел морщась: бурые разводы так и не отстирались до конца.
— Который час?
— Половина седьмого. Вру, двадцать шесть минут.
— Можно попрощаться с твоей матерью?
— Обойдешься.
— Передай ей от меня благодарность.
— Сделай то, о чем тебя просят — вот и будет ей благодарность.
Они говорили это уже в лифте.
В гараже ждала машина. Большой, довольно обшарпанный «лендровер».
— Это он? — спросил водила.
— Он. Второй уже там?
— Как птенчик в гнездышке. Загляни, помотри.
Верещагин заглянул вместе с Файнштейном.
— Ух ты, — сказал израильтянин. — Ну, Лева с ним круто обошелся…
В кузове «лендровера» лежал, связанный по рукам и ногам, пьяный до потери пульса капитан спецназа ГРУ Владимир Резун. Файнштейн скосил глаза на Артема и сказал:
— Злорадствовать нехорошо, сын мой.
— А я вообще довольно гадкий парень, святой отец.
— Куда едем, босс? — спросил водитель.
— В Главштаб, — ответил за Верещагина Файнштейн.
— Яки…
И тут Арт его узнал.
Боб Коленко, ведущий теленовостей, оголтелый охотник за сенсациями.
— Семен, — повернулся он к моссадовцу. — Ты что это надумал?
— Дареному коню в зубы не смотрят. Садись в кабину, быстро, не отсвечивай здесь.
Артем скрипнул зубами и забрался в кабину к водителю. Мотор взревел, «ровер» рванул с места. Файнштейн в зеркале заднего обзора помахал рукой.
Ладно, все равно уедем не дальше ближайшего поста… Даст Бог — не расстреляют сгоряча, при виде советских штанов.
— Вы — это он? — спросил водитель.
— Я— это я, — содержательно ответил Верещагин. — А вы кто?
— Боб Коленко, ТВ-Миг, — представился знаменитый ньюсмейкер.
— Арт Верещагин, корниловская.
— Ух ты! — Боб переложил руль, обходя неподвижные препятствия.
— Что «Ух ты!»? Почему такой восторг?
— Арт Верещагин, К-2 и Аннапурна! Противник Общей Судьбы! Геройски погибший на Роман-Кош! Вот это сенсация…
— Я не был на Роман-Кош.
Впереди замигали фонариком. Загорелись фары «Воеводы», перегородившего часть дороги.
— Патруль, — тихо сказал Боб. — Доставайте картонку, сэр.
— Нет у меня никакой картонки. — Все вещи, кроме куртки, уехали в фольксвагене.
В кабину вторгся луч мощного фонаря. Артем зажмурился.
Дверца открылась.
— Кто такие? — спросила тень в дождевике.
— Капитан Верещагин, следую в Главштаб, необходимо встретиться с полковником Адамсом. С кем имею честь? — он подставил лицо под изучающий луч.
— Что? — удивилась тень, — Ты слышал, Стэн? Капитан Верещагин… А почему не тень отца Гамлета?
— Подпрапорщик Ромашевич, — Артем прочел имя, вышитое на кармане, и осатанел как-то мгновенно, несмотря на собаческую усталость. — Вы болван. Да будь я хоть шпион, хоть черт — вы немедленно должны помочь мне попасть хотя бы в штаб дивизии. У меня ценный пленник, у меня сведения, которые могут стоить нам всем жизни, а вы тут строите из себя большого человека. Если я шпион — и без вас меня расстреляют, а если нет, то я уж позабочусь, чтобы расстреляли вас…
— Извините, сэр, — мгновенно сказала тень. — Конечно, я позвоню в штаб, сэр… Порядок есть порядок, сэр… А вы? — уже не так начальственно спросил он у Коленко.
— Доброволец из штатских, — ответил за него Артем. — Сам я вести не в состоянии, вы что, не видите. Послушайте, мне очень некогда. Я должен быть в Главштабе как можно скорее.
— Извините, сэр! — Ромашевич давился смущением. — Но мне придется задержать вас, сэр. Сейчас я свяжусь с вашим начальством… Вы… Посидите пока в караулке…
Десятью минутами позже подпрапорщику удалось-таки связаться с Сарабузом. И ему даже позволили переговорить с подполковником Ставраки.
— Да, сэр! Нет, он жив, сэр! Честное слово! Как выглядит? Ну, по правде говоря, выглядит так, словно забыл дома свой пластиковый мешок. Извините, сэр. Нет, документов нет. Ай-ди тоже нет, говорит, отобрали. Что? Одну минутку…
Он положил трубку на стол и заглянул в кладовку придорожной закусочной, где была устроена импровизированная караулка. — Капитан, подполковник Ставраки спрашивает, когда вы с ним виделись в последний раз, кто с вами был и о чем вы говорили…
Высушав ответ, он вернулся к телефону.
— Он говорит, это было во вторник, с ним был подпоручик Козырев и говорили вы о кобыле князя Волынского-Басманова. Это правильно, ваше благородие? Еще одно: с ними пленный. Капитан спецназа ГРУ, пьяный как зюзя… так точно, ваше благородие. Ждем, ваше благородие…

* * *
— Нет, вы скажите, это вы подали «Красный Пароль»? — наседал Боб.
— Не я, — честно ответил Артем.
— А почему же тогда Семен занимается вами? Думаете, я не знаю, кто такой Семен? Я отлично знаю, кто он такой.
— Возможно, у него были какие-то свои, личные причины.
Боб хмыкнул, поелозил на мешке резиновых перчаток. На нем было не так удобно, как на мешке термоперчаток, но лучшее сиденье в кладовке он уступил Артему. Караульные угостили их остывшими пирожками из автомата и кока-колой. Ненавижу это сладкое дерьмо, сказал Боб, и осушил банку в два глотка. Артем сделал только один глоток, и его тут же вырвало. Слава Богу, это происходило еще на улице, а не в здании. Опытный унтер диагностировал все то же сотрясение мозга и в караулке Артема уложили на одеяла, дав в качестве подушки мешок с термоперчатками. Действие коктейля «коньяк-опиум» было на исходе, и Артем смог бы сейчас сосчитать все свои швы, не раздеваясь. Разговор он поддерживал именно для того, чтобы отвлечься от этой арифметики.
— А какие причины были у вас, сэр? Деньги? Ненависть к СССР? Почему вы передали «Красный Пароль»?
— Я не передавал его, Боб.
— Ага, а моя бабушка умерла бездетной.
«Лучше бы оно так и было…»
Конечно, Файнштейн знал, что они не уедут дальше ближайшего поста. И Боба Коленко подсунул ему не случайно. И даже — вот добрая душа! — поделился с ним кое-какой информацией. Артем чувствовал, что через него израильтоны норовят протащить какую-то дезу. Время авианалета? Вряд ли это деза. Для протаскивания такой дезы не нужен Боб Коленко. Не его специальность. Специальность Боба — широко растиражированные жареные факты. Хрен тебе, Бобик, а не жареные факты.
— Боб, а что вам наболтал Семен?
— Наврал, что я сделаю лучший репортаж в своей жизни. Что моей помощи просит тот самый офицер, который подал сигнал к началу войны.
— Воистину, наврал. Я прошу за него прощения, Боб.
— Послушайте, капитан! Я чуть ли не сутки мотаюсь по нашим фронтам и тылам со своей камерой. И везде говорят о таинственном офицере, который передал «Красный пароль» и был убит красными на Роман-Кош. А в Корниловской дивизии так прямо называют имя этого офицера. Ваше имя, капитан.
— А как ваше полное имя? Борис? Роберт?
— Бонифаций, — слегка смутился журналюга. — Не надо ржать.
— Не буду. — Верещагин действительно старался избегать всяких предельных для ребер и носа нагрузок, как-то: смех, кашляние и чихание. Особенно — последнего. Ему казалось, что один чих — и все, что с таким трудом собрала Фаина Абрамовна, разлетится вдребезги.
— Вы опять уводите меня от темы. Капитан, я же не требую настоящих военных тайн. Но люди, жизнь которых подвергается опасности, имеют право хотя бы знать правду. Как так вышло, что военные решили оказать сопротивление советским войскам?
— Откуда я знаю, Боб? Что я, генерал?
— Объясните хотя бы с точки зрения капитана. Еще вчера вы были за общую судьбу голосовали за СОС на выборах…
— Поправка, Боб: был против и не голосовал.
— Но остальные-то были за! Семьдесят процентов активных избирателей! Значит, и как минимум пятьдесят процентов армейцев. Человек не робот, капитан! Он не может в одну минуту переменить программу.
— Еще как может. Обманутая надежда и преданное доверие легко оборачиваются лютой ненавистью. Вы журналист и знаете, что случилось с Черноком. Как по-вашему, что мы должны были делать?
— И вы решили подать сигнал к началу войны?
— Боб, Я ЕГО НЕ ПОДАВАЛ! Поклянусь хоть на Библии, хоть на детекторе лжи: я его не подавал!
— А что же вы делали на Роман-Кош?
— Я не был на Роман-Кош.
— Не были?
— Не был.
— Ладно же… — Боб замолчал. Дверь открылась и на пороге возник «плечистый в талии» подполковник Ставраки.
— Это он? — спросил подпрапорщик.
— Он, — выдохнул Ставраки. — Арт, вы просто неповторимы. Вам мало газетной славы, вы решили обаять телевизионщика?
Верещагин встал.
— Я не выбирал себе компанию, сэр.
— А кто выбирал?
Артем не ответил. Боб тоже — видимо, о своем участии Файнштейн попросил не упомнать. Такой скромный Файнштейн.
— Вечно вы ищете на свою задницу приключений, — беззаботно сказал подполковник. — Хм, ну, по крайней мере стоите на своих ногах. Могло быть и хуже.
Они вышли во двор и сели в штабную машину — модифицированный джип «скарабей» завода «Руссо-Балт». Ставраки сел за руль, Артем — на заднее сиденье, обхватив спинку переднего и положив на нее голову.
— Что, так плохо? — в голосе подполковника прорезалось совершенно неподдельное участие.
— Угу.
— Я прихватил с собой аспирин.
— Я ваш должник по гроб жизни.
Артем проглотил четыре таблетки и запил тоником, который подполковник предусмотрительно достал из бардачка. Вроде стало легче… Он и не заметил, как машина тронулась с места…
— Да, от вас я такого не ожидал… — сказал подполковник. — От вас никто такого не ожидал! Я вам честно скажу: я горжусь! Вот так командуешь человеком, командуешь… Нда-а…
— Что происходит? Ну, вообще, что делается?
— Ну, вот только что вышибли их из Симфи. Остались Керчь и Севастополь. Нет, конечно, их везде полно, но это теперь так, разрозненные части… На три дня работы. Знаете, кто проиграл войну? Их интенданты. Я бы таких вешал, честное слово. У них очень плохо с боеприпасами, так что партизанить не выйдет…
В кузове зашевелился капитан спецназа ГРУ Владимир Резун.
— Жиды проклятые, — сказал он и снова впал в прострацию.
— Что это за тип?
— Капитан советской военной разведки. Сволочь редкостная.
— Это он вас… так?
— Что? А-а, нет… — Арт улыбнулся, — Спецназ ГРУ меня на руках носил. В общем… мне не повезло. А потом повезло. Мне сегодня вообще ужасно везет.
— Они и видно…
— Что с моими людьми?
— «С моими людьми!» — фыркнул Ставраки. — Сандыбеков жив… Хикс тоже… Сидорук, кажется, погиб.
— Миллер?
— Умер в госпитале, бедняга. Днем было большое сражение возле Почтовой, он получил пулю в горло. Ага, вы знаете, как отметился ваш грузин, Берлиани? Это просто комедия. Взял в плен их полковника и вышел на связь с их дивизией. Предложил обменять его на вас. Арт, вы что, плачете?
— Смеюсь, сигим-са-фак… Гия, храни тебя Господь…
— Но все-таки, Арт… Как вам это пришло в голову? Вот вы тогда стояли, разговаривали со мной и Козыревым — и уже знали?
— Догадывался.
— И знали, что нарушите Устав, присягу…?
— Вы чем-то недовольны?
— Упаси Бог! Я всего один день просидел взаперти, а такого дерьма нахлебался… Но Арт, это как-то странно: вот живет себе человек, живет, а потом наступает день, и бац! — один герой, а второй — нет. И не то, чтобы этот второй был каким-то трусом… А вот просто ему в голову не приходит взять и что-то сделать…
— Это все потому, Антон Петрович, что я хочу быть самым умным. Вот все шагают не в ногу, один я — в ногу…
— Арт, ну, честное слово… Нехорошо… Знаете, кто старое помянет — тому глаз вон…
Впереди замаячила статуя Барона. Безвкусное конное изваяние, бездарное подражание Клодту, теперь походило на объемную иллюстрацию к известному роману Майн Рида — советские мотострелки упражнялись в стрельбе до тех пор, пока свое меткое слово не сказали танкисты. Безголовый Врангель (то-то порадовался бы господин Лучников!) благословил их машину простертой дланью.
Им пришлось выйти из джипа, и почти тут же в свете фар «Святогора» из ближайшего кордона нарисовался человек в не новом дождевике того фасона, какой носят крымские моряки. Их ждали, их должны были встретить…
Очередной пристальный луч. Артем прикрыл глаза и сжал кулаки.
— Он это, он, — сказал Ставраки.
— Большое спасибо, господин подполковник, — кивнул человек в морском дождевике. — Добрый вечер, капитан Верещагин. Флэннеган, капитан второго ранга, ОСВАГ, к вашим услугам. Следуйте за мной…
Артем увидел протянутую руку Ставраки и пожал ее.
— Знаете окончание поговорки? — спросил он. — Кто забудет — тому два. Прощайте, Антон Петрович.
16. ОСВАГ
Шлоссер: Какой пехотный капитан стал бы
разговаривать в таком тоне с майором абвера?
Скорин: Побывавший в гестапо.
фильм "Вариант «Омега» по роману Н. Леонова.
Полковник Воронов боролся со сном при помощи ударных доз кофеина. Пока что полковник побеждал, но он не знал, удастся ли ему удержать свои позиции до следующего полудня. А получить хотя бы час отдыха раньше не представлялось возможным.
Ему нужна свежая голова. Сегодня на брифинге старших командиров ему нужна свежая голова. Кто одолжит ему свежую голову? Никто, пожалуй. Ни у кого из сотрудников ОСВАГ, целый день мотавшихся по всем фронтам, не найдется свежей головы.
Впрочем, кое-кому еще хуже. Допрос длится уже два с половиной часа, и человек за стеклом одностороннего зеркала близок к обмороку, но на это здесь есть медик. Упасть в обморок ему не дадут.
— Может, хватит? — спросил полковник Адамс. — Его спрашивают об одном и том же в сорок четвертый раз.
— Я знаю, полковник, — откликнулся Воронов.
— Эта история с МОССАДом выглядит насквозь неправдоподобной.
— Хм-м… Медицинский эксперт сказал, что швы накладывал израильский медик. Медицинские скобки — израильского производства. Накладывали их израильским хирургическим степлером. Все равно, что расписаться у человека на спине… И вообще за ситуацией чувствуется типично МОССАДовское нахальство. Как раз в эту часть истории я верю.
Адамс покосился на его бесстрастное лицо и снова перевел взгляд на квадрат зеркала. Его плотно стиснутые губы выражали осуждение. Но не высказывали. Армейский офицер не может высказать свое осуждение осваговскому палачу, поелику осваговский палач снимает с армейского офицера довольно тяжелое обвинение.
— All right, Flannahan, enough, — сказал Воронов, нажав кнопку селектора.
Капитан второго ранга Флэннеган не подал виду, что услышал команду, прозвучавшую в крохотном наушнике, но тут же быстро и грамотно свернул допрос. Его собеседник закрыл глаза и положил голову на руки, скрестив их на столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80