На ней были джинсы, кроссовки и майка – полная боевая экипировка. Ее «конский хвост» задиристо вздымался. Она положила руки мне на плечи и посмотрела в глаза.
– Так все плохо?
– Надеюсь на лучшее, – вздохнул я.
Она погладила меня по щеке:
– Подари мне свою надежду. За обедом.
Я помыл руки, и мы прошли на кухню. Там я поел (не помню, что именно), отодвинув булыжник, переместившийся Дашкиными усилиями с подоконника на стол. Похоже, Пьер обосновался у нас надолго. Что ж, места хватит и для него.
За чашкой кофе я изложил впечатляющие результаты нашего свидания с Хлыстиным, упокой Господи его душу. Выслушав, Дарья с тревогой уточнила:
– Думаешь, Остапчук позвонит по этому телефону?
– По какому же еще?
– Откуда он знает номер?
С досады я хлопнул по столу:
– Вы со Стасом сговорились?
Дашка тряхнула «конским хвостом».
– По-моему, вопрос закономерный.
– Да ну?! Позвони Илье – он ответит с ходу.
Дарья прошлась по кухне. Самолюбие ее было задето.
– Обойдусь без подсказок. Во-первых, он мог узнать телефон раньше, у Толяна.
Я похлопал в ладоши:
– Браво! Что значит математический класс!
– Во-вторых, на него работал Гномкин, который легко мог пробить…
– Разумеется. И позволь заметить, существует еще десяток иных возможностей.
Дашка встала подбоченясь:
– Почему же он не звонил до сих пор?
Я прыснул:
– Непременно у него поинтересуюсь. Дорогой друг, почему не звонишь, не заходишь? Жена, дескать, обижается.
Дашка тоже прыснула. И поводила пальцем перед моим НОСОМ:
– Никогда не смей ставить мне в пример Илью!
Тут на холодильнике зазвонил телефон. Мы оба рванулись к трубке. Я опередил Дашку в броске. Звонили, однако, в магазин запчастей. Я вежливо ответил мужику, что он ошибся номером.
Дарья сжала мою руку:
– Спокойствие, только спокойствие. Будем ждать.
Я прижал ее ладонь к своей щеке.
– Дождемся, думаешь?
– Ха! – Глаза ее блеснули. – В первый раз он у тебя под носом избавился от Толяна. Во второй раз он убрал Гномкина перед твоим приходом. И в третий раз, сегодня, он умыкнул Зинаиду опять же у тебя из-под носа. Баста, ресурс его исчерпан. Он наш с потрохами.
Я посмотрел в ее изумрудные глаза:
– Обещаешь?
– Да, мой маленький.
Мы перешли в комнату, сели, обнявшись, на диван и принялись ждать. Это было мучительно. Звонок раздался через час. Сдержав нетерпение, я отозвался после пятого сигнала. Из трубки хлынул возбужденный голос журналистки Зои:
– Слушай, устрой мне проход в этот бассейн! Знаю, ты можешь!
– Что? – обалдело переспросил я.
– Проход, говорю, в бассейн! Нас туда не пускают!
Я тряхнул головой, прогоняя кошмар:
– Зоя, какого рожна?
– Если я туда проникну, Глеб, у меня получится такой матерьяльчик… – Она причмокнула, едва не лишив меня барабанной перепонки. – За мной не заржавеет, Глеб! Все что угодно! И не вздумай вешать трубку: я перезвоню!
Дашка усмехнулась, а я чуть не задохнулся от ярости.
– Уговорила. Делаем так, – произнес я в трубку. – Садишься с оператором в машину и по Ярославскому шоссе дуешь на 73-й километр, до поста ГАИ. Непременно с оператором, поняла?
– Да, но что мы там…
– Узнаешь на месте. К тебе подойдут двое в камуфляже и один в штатском. Маленький такой, с усиками. Скажешь, что ты от Тер-Акопяна. Запомни: Тер-Акопян. Эти парни такое тебе подкинут… Считай, «ТЭФИ» у тебя в кармане.
– Да, но бассейн…
– Бассейн, Зоя, только часть игры. Парни все тебе растолкуют и покажут. Разумеется, без ссылки на источник. Поторопись.
– Но, Глеб… почему ты мне это уступаешь?
– Потому, черт возьми, что жена отлучилась и ко мне с минуты на минуту баба должна прийти. Такой персик! – Я также причмокнул в трубку. – Ах, Зоя, не могу упустить такой момент! Но кассета все равно за тобой.
Раздалось хихиканье.
– О'кей, у меня на тебя компромат. До связи. – Она отключилась.
Я откинулся на спинку дивана.
Хохочущая Дашка бухнулась ко мне на грудь.
– Зачем?… Зачем ты ее отправил?…
– Чтоб отвязалась.
– Класс! Там хоть есть пост ГАИ?
– Понятия не имею.
Смех Дашки, однако, быстро иссяк, и мы вновь погрузились в тягостное молчание. Заходящее солнце, как обычно, отражалось в стеклах дома напротив, и ветерок из форточки поигрывал с занавеской. Трепетание занавески создавало причудливые блики на Дашкином акварельном пейзаже. Взгляд мой отдыхал на этой милой картинке, хотя часы, казалось, тикали у меня в висках.
Он позвонил без четверти девять. Голос я узнал сразу. Это был, конечно же, тот лысый, который неделю назад затеял со мной ссору в баре «Амброзия». На сей раз он не юродствовал, а деловито произнес:
– Здорово, Француз.
Я сжал трубку.
– Что-то вы припозднились, Остапчук.
– На нервах твоих играл. Получилось?
– Ага, весь трясусь.
Дашка, вопреки обыкновению, не подслушивала. Просто смотрела на меня.
Выдержав короткую паузу, Остапчук проговорил:
– Предлагаю обмен: ты мне – Сычиху, я тебе – твою Зинаиду. Ты ведь готов к этому?
– Для меня это такая неожиданность.
– Не кобенься, сделка неплохая.
– Я так не считаю. Если у вас нет предложений получше… – Я отключился.
В глазах Дашки отразился испуг:
– Любовь моя, ты сдурел?
– Ничуть, – возразил я. – Теперь он мой.
Телефон в моей руке зазвонил. Я поднес трубку к уху. Голос майора Остапчука из шестого спецотряда прозвучал столь же деловито:
– Еще раз так сделаешь – пришлю тебе Зинаиду в тридцати обувных коробках.
– В таком случае, – ответил я, – в моей школе назначат новую директрису. Со временем привыкну.
Из трубки явно побежали волны растерянности. Разговор зашел в тупик. Помолчав, Остапчук поинтересовался:
– Тебе так нужна эта ментяра?
– Нет! – рявкнул я, будто сорвавшись с цепи. – Ты достал меня тем, что используешь мое имя! Не видать тебе Сычихи, козел!
Остапчук вздохнул с явным облегчением.
– Могу понять, – проговорил он, демонстрируя дружелюбие. – На твоем месте я бы тоже не спустил. Толян меня подбил, понимаешь. Такого про тебя наплел…
– Короче! – оборвал я его. – Толяна ты убрал. Что теперь?
– Предлагаю, – повысил голос Остапчук, – ты мне – Сычиху, а я тебе – сто штук баксов! За использование имени! Годится?
Я помолчал, изображая колебания, затем уточнил:
– А Зинаида?
– Да забирай. И ящик водки в придачу. Катит или нет?
Печенка моя подсказывала, что соглашаться рано.
– Даже не знаю… Сычиха работает в МУРе. Спасу ее – мне зеленая улица.
– Ладно, – процедил Остапчук сквозь зубы. – Давай по-другому. Я тебе – Зинаиду и сто тысяч. А Сычиху разыграем в карты: чей фарт, тому и достанется. Согласен?
Я продолжал упираться:
– А колода небось заряжена. И доллары фальшивые. За кого ты меня принимаешь?
– За делового человека, Француз. Я бандит, а не мелкий жулик. Соглашайся.
Похоже, принимал он меня за барана. Пора было подсекать.
– Во сколько и где? – спросил я.
Он помолчал, будто не веря ушам. Затем хохотнул:
– Товарные склады в Ясенево, катит? Неплохо ты меня тогда наколол.
– Там же все выгорело, – засомневался я. – Притулиться негде.
– Кое-что уцелело. Зинаида будет там в полночь. Вампиров не боишься?
– Заткни пасть! – изобразил я гнев. – К полуночи буду!
Можно было поклясться, что майор спецотряда терпел подобное обращение, лишь надеясь вскоре со мной поквитаться.
– Только без глупостей, – предупредил он. – Твою колымагу я знаю. В ней только ты и Сычиха. Не то сделка расторгается, и Зинаида сгинет зря.
– Учи ученого, – буркнул я, отключаясь.
Комнату заполнил сумрак. Дашка вскочила с дивана, глаза ее блестели:
– Думаешь, выгорит?
– Ха! – Отложив телефон, я чмокнул ее в нос. – Чтоб я так жил! – Я двинулся к двери.
Дарья последовала за мной:
– Ты уверен?
Я взял ее за плечи и посмотрел в глаза:
– Не волнуйся, родная, не проколюсь. В четверг возвращаются Сашка с Танькой – отдохнувшие, загорелые, и словосочетание «медуз укусов» наверняка уже исправлено. В Москве их ждет порядок. Относительный, конечно.
– Ты уверен? – продолжала твердить она.
Чмокнув ее в щеку, я вышел из квартиры.
Уверен я был настолько, что предстоящая работа казалась мне рутинной. Мысленно ее планируя, я позволял себе малость поразвлечься Извини, Стив Пирс: я неисправимый школяр. Но, право слово, за школярами будущее.
ГЛАВА 50
Светлана и Стас выглядели торжественно, будто их номинировали на «Оскар». Они задержались у входной двери и, казалось, хотели присесть на дорожку. Однако обошлось. Светлана лишь проворчала:
– Оружие, конечно, не брать?
Я кивнул:
– Зачем нарушать традицию?
Стас многозначительно повертел защитный браслет на запястье.
– Может, Светке все же взять «Макарова»?
Я нахмурился:
– Тогда тебе придется остаться. Тебя, Рыжий, вообще брать не велено.
Стас выставил кукиш:
– А вот это видел?
– Да, – сказал я, – это аргумент.
Мы захлопнули дверь, спустились в лифте и вышли из подъезда. Фонарь горел вполнакала, намереваясь погаснуть. Воздух был пропитан дешевой парфюмерией. Открывая «жигуленок», я полюбопытствовал:
– Вампиров не боитесь?
– Слушай! – разозлился Рыжий. – Что ты все зубы скалишь?!
Я сел за руль.
– На этот вопрос я отвечу в присутствии адвоката.
Светлана, сев со мной рядом, обернулась к Стасу:
– Прикалывается. Думает, мы раскисли.
– С чего бы ему так думать? – отозвался Рыжий.
– Вот именно. – Я завел мотор. – Вы как огурчики.
Мы понеслись в Ясенево. Дороги были пустыми, и скоростная езда трудности не представляла. Я спокойно размышлял над деталями своего шоу. Желательно было завершить его в темпе и отправиться баиньки. Невзирая на свои счеты со лже-Французом, я решил сделать все простенько, без ненужных эффектов. Хотя во имя торжества справедливости без отдельных пассажей не обойтись. Что ж, на месте определюсь окончательно.
Светлана и Стас моим размышлениям не мешали. Они таращились в окна с таким выражением лиц, словно там показывали триллер. Тревожила меня лишь Зинаида. Не дай бог с ней что-нибудь… план мой полетит к чертям, и не знаю, что я натворю.
Неподалеку от места встречи я притормозил.
– Стас, дай Светке мобильник.
Рыжий выполнил мою просьбу молча.
Светлана догадалась.
– Звонить нашим?
– Конкретно Калитину, – уточнил я. – Пусть выезжает с группой, примерно через час. Скажи, что сдашь ему Француза со всей бандой. Кого живым, кого мертвым – как получится. Звони.
Светлана воззрилась на меня:
– Я так не могу. Если что-то сорвется, а я подниму волну…
– Давай, Свет, – пробасил Рыжий. – Все будет как в аптеке. Сто пудов.
Светлана набрала номер. Подняв ближайшего начальника с постели, после жарких препирательств она изложила суть дела. Препирательства, правда, грозили затянуться, однако я прервал их, отключив мобильник.
– Ох, не знаю, – пробормотала Светлана.
– Зато я знаю, – заверил Стас.
Добавить было нечего. Я погнал к товарным складам. Время с этого момента словно обрело ритм, подчиняясь стрелке скрытого хронометра.
От складов несло гарью. Часть сохранившихся помещений при свете месяца походила на обугленные скелеты. Мы въехали на заваленную мусором площадку и остановились. Там и сям валялись ящики всевозможных размеров.
Я приоткрыл дверцу.
– Выходим. Сейчас начнется.
Стоило нам выйти – с трех сторон вспыхнули автомобильные фары. Словно артисты на арене цирка, мы оказались в пересечении прожекторов. Светлана и Стас заслонили глаза ладонями.
– Так-так! – раздался голос Остапчука. – Обещал привезти одну Сычиху, а привез еще… Рыжего, который обо мне разнюхивал! Жульничаешь, Француз!
За горящими фарами, в полумраке, я отчетливо видел всех шестерых. Пятеро с автоматами «узи» и один, лысый, невооружен. Смельчак, однако.
– Выруби иллюминацию, – предложил я.
Бандит-майор ухмыльнулся:
– Зачем? Все должно быть на виду.
– Резонно, – кивнул я, направляя слабый импульс.
Пять автомобильных фар взорвались по очереди, погружая пространство в темноту. Осталась лишь одна фара. И я прокомментировал:
– Думаю, этого достаточно. Для учета и контроля.
Светлана глубоко вздохнула. Стас хохотнул.
Бандиты обменялись взглядами. Чтобы заметить их смятение, света уцелевшей фары было достаточно.
– Зинаиду сюда, – распорядился я негромко.
Эта реплика словно разбудила Остапчука.
– Возьмите Сычиху и Рыжего! – приказал он. – Свяжите покрепче, порезвимся потом!
Светлана встала в стойку:
– Давай! Кто первый?
Рыжий встал спина к спине с нею, укрепив оборону.
– Как страшно! – осклабился лысый и кивнул своим головорезам.
Двое с автоматами направились к ребятам. На что они рассчитывали, кретины? На силу мышц или на неотвратимость пуль? Нас разделяло шагов пять – смех просто. Я прыгнул. И в кульбите вонзил пальцы рук в висок каждого из них. Не успел я коснуться ногами земли, оба рухнули замертво, даже не отреагировав. Один из парней оказался тем водителем, которого я отпустил. Что ж, я дал ему шанс – он им не воспользовался. Мудрецы называют это кармой.
– Мог бы и мне дать размяться, – проворчал Стас.
Светлана таращила на меня глаза.
На четверых оставшихся бандитов прыжок мой тоже произвел впечатление. Причем настолько яркое, что про оружие они вспомнили не сразу. Я предупредил:
– Кто выстрелит, убьет себя и партнеров по бизнесу. Хотите проверить?
Желающих не нашлось. Трое с автоматами воззрились на Остапчука, и один из них хрипло произнес:
– Ну и че дальше?
Остапчук замер, что-то прикидывая в уме. Месяц отражался в его полированной лысине.
– А ничего, – улыбнулся он внезапно. – В картишки перекинемся, вот что. Сделка еще в силе, Француз?
Конечно же. Нахальство – второе счастье. Только не в данном случае. Ей-богу, не в данном.
– Разумеется, – ответил я. – Где Зинаида?
Остапчук кивнул сотоварищу. Тот метнулся во мрак и, скрывшись в обгорелых развалинах, выкатил оттуда инвалидное кресло. К этому креслу была прикручена бедная моя директриса. Рот ее был стянут клейкой лентой, коса вокруг затылка отшпилилась и болталась возле уха. Нелепый пестрый малахай… трудно сказать, что в нем изменилось. Но ее глаза…
Я бросился к этому чертову креслу. Веревки свалились сами, и лента отпала сама. Щурясь от света фар, директриса выдохнула:
– Глеб Михайлович…
Я поднял на руки ее худосочное тело.
– Все, милая. Все кончилось.
– Ой, Глеб Михайлович… – Она зарыдала, обхватив мою шею.
Бандиты обменялись ухмылочками. Это меня доконало.
– Стас! – гаркнул я. – В машину ее!
Приняв у меня рыдающую Зинаиду, Стас бережно отнес ее в «жигуленок» и пристроил на заднем сиденье.
– Теперь, – подытожил я, – можно и в картишки. На Сычиху. Деньги, майор, побоку: черт с ними.
Стас высунулся из машины.
– Как это, на Сычиху?! – взревел он.
Светлана бросила на меня пристальный взгляд.
– Очень просто. Кто выиграет, тому и достанусь. Даже интересно.
Я готов был ее расцеловать. Стас продолжал рычать, но никто его не слушал. Остапчук в азарте поставил ногу на ящик.
– Ну так начнем! – Он извлек из кармана колоду. Лицо его, обращенное ко мне, рельефно освещалось фарой. – Проверишь упаковку?
Я покачал головой:
– Вскрывай. Время дорого.
Содрав обертку, он достал новенькие карты.
– В «очко» или в «буру»?
Я вновь качнул головой.
– К чему такие сложности? Давай трижды тянуть карту. Если твоя хоть раз окажется старше – ты победил.
Лысый усмехнулся, тасуя колоду.
– Вдруг ты шулер? Кто тебя знает.
Я усмехнулся в ответ.
– Карты в твоих руках. За меня тащить будешь сам.
Остапчук переглянулся с парнями.
– Если моя карта хоть раз побьет твою? – переспросил он недоверчиво.
Стас рявкнул:
– Давай один на один! Или сколько вас там на одного!
Никто не прореагировал.
Один из бандитов кивнул атаману.
– Ништяк. Соглашайся.
– Катит! – Остапчук подмигнул Светлане. – Сегодня, Сычиха, обслужишь нас всех!
Светлана сплюнула:
– Сперва выиграй, козел!
Внезапно тот, кто советовал соглашаться, взбеленился:
– Закрой рот, мочалка! Твой номер «восемь»!
Я посмотрел ему в зрачки, затем перевел взгляд на других по очереди. Это было легко, но я терпеть не мог этим пользоваться. Трое бандитов застыли, точно манекены.
– Отбросьте оружие, – скомандовал я негромко. И они, как роботы, швырнули автоматы в кучу горелой трухи. – Сядьте на землю, – приказал я. Они безмолвно сели. – Наблюдайте за игрой и аплодируйте победителю.
Парни синхронно кивнули в знак понимания.
Остапчук продолжал тасовать колоду. Выражение его лица описанию не поддавалось. Он выдохнул:
– Что ты с ними сделал?
– Успокоил, – пояснил я. – Временно.
Светлана ошеломленно пробормотала:
– Так вот взял и успокоил. Ну как, лысый, играешь на меня?
Глаза майора блеснули.
– Играю, сучка! Не отвертишься! – стряхнул он оторопь. – Это, Француз, тебе. – Он вытащил из колоды карту и шмякнул на ящик рубашкой вверх. – А это мне. – Он положил рядом другую карту. – Чью открыть первой?
Мало бы кто заметил эту мастерскую подмену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Так все плохо?
– Надеюсь на лучшее, – вздохнул я.
Она погладила меня по щеке:
– Подари мне свою надежду. За обедом.
Я помыл руки, и мы прошли на кухню. Там я поел (не помню, что именно), отодвинув булыжник, переместившийся Дашкиными усилиями с подоконника на стол. Похоже, Пьер обосновался у нас надолго. Что ж, места хватит и для него.
За чашкой кофе я изложил впечатляющие результаты нашего свидания с Хлыстиным, упокой Господи его душу. Выслушав, Дарья с тревогой уточнила:
– Думаешь, Остапчук позвонит по этому телефону?
– По какому же еще?
– Откуда он знает номер?
С досады я хлопнул по столу:
– Вы со Стасом сговорились?
Дашка тряхнула «конским хвостом».
– По-моему, вопрос закономерный.
– Да ну?! Позвони Илье – он ответит с ходу.
Дарья прошлась по кухне. Самолюбие ее было задето.
– Обойдусь без подсказок. Во-первых, он мог узнать телефон раньше, у Толяна.
Я похлопал в ладоши:
– Браво! Что значит математический класс!
– Во-вторых, на него работал Гномкин, который легко мог пробить…
– Разумеется. И позволь заметить, существует еще десяток иных возможностей.
Дашка встала подбоченясь:
– Почему же он не звонил до сих пор?
Я прыснул:
– Непременно у него поинтересуюсь. Дорогой друг, почему не звонишь, не заходишь? Жена, дескать, обижается.
Дашка тоже прыснула. И поводила пальцем перед моим НОСОМ:
– Никогда не смей ставить мне в пример Илью!
Тут на холодильнике зазвонил телефон. Мы оба рванулись к трубке. Я опередил Дашку в броске. Звонили, однако, в магазин запчастей. Я вежливо ответил мужику, что он ошибся номером.
Дарья сжала мою руку:
– Спокойствие, только спокойствие. Будем ждать.
Я прижал ее ладонь к своей щеке.
– Дождемся, думаешь?
– Ха! – Глаза ее блеснули. – В первый раз он у тебя под носом избавился от Толяна. Во второй раз он убрал Гномкина перед твоим приходом. И в третий раз, сегодня, он умыкнул Зинаиду опять же у тебя из-под носа. Баста, ресурс его исчерпан. Он наш с потрохами.
Я посмотрел в ее изумрудные глаза:
– Обещаешь?
– Да, мой маленький.
Мы перешли в комнату, сели, обнявшись, на диван и принялись ждать. Это было мучительно. Звонок раздался через час. Сдержав нетерпение, я отозвался после пятого сигнала. Из трубки хлынул возбужденный голос журналистки Зои:
– Слушай, устрой мне проход в этот бассейн! Знаю, ты можешь!
– Что? – обалдело переспросил я.
– Проход, говорю, в бассейн! Нас туда не пускают!
Я тряхнул головой, прогоняя кошмар:
– Зоя, какого рожна?
– Если я туда проникну, Глеб, у меня получится такой матерьяльчик… – Она причмокнула, едва не лишив меня барабанной перепонки. – За мной не заржавеет, Глеб! Все что угодно! И не вздумай вешать трубку: я перезвоню!
Дашка усмехнулась, а я чуть не задохнулся от ярости.
– Уговорила. Делаем так, – произнес я в трубку. – Садишься с оператором в машину и по Ярославскому шоссе дуешь на 73-й километр, до поста ГАИ. Непременно с оператором, поняла?
– Да, но что мы там…
– Узнаешь на месте. К тебе подойдут двое в камуфляже и один в штатском. Маленький такой, с усиками. Скажешь, что ты от Тер-Акопяна. Запомни: Тер-Акопян. Эти парни такое тебе подкинут… Считай, «ТЭФИ» у тебя в кармане.
– Да, но бассейн…
– Бассейн, Зоя, только часть игры. Парни все тебе растолкуют и покажут. Разумеется, без ссылки на источник. Поторопись.
– Но, Глеб… почему ты мне это уступаешь?
– Потому, черт возьми, что жена отлучилась и ко мне с минуты на минуту баба должна прийти. Такой персик! – Я также причмокнул в трубку. – Ах, Зоя, не могу упустить такой момент! Но кассета все равно за тобой.
Раздалось хихиканье.
– О'кей, у меня на тебя компромат. До связи. – Она отключилась.
Я откинулся на спинку дивана.
Хохочущая Дашка бухнулась ко мне на грудь.
– Зачем?… Зачем ты ее отправил?…
– Чтоб отвязалась.
– Класс! Там хоть есть пост ГАИ?
– Понятия не имею.
Смех Дашки, однако, быстро иссяк, и мы вновь погрузились в тягостное молчание. Заходящее солнце, как обычно, отражалось в стеклах дома напротив, и ветерок из форточки поигрывал с занавеской. Трепетание занавески создавало причудливые блики на Дашкином акварельном пейзаже. Взгляд мой отдыхал на этой милой картинке, хотя часы, казалось, тикали у меня в висках.
Он позвонил без четверти девять. Голос я узнал сразу. Это был, конечно же, тот лысый, который неделю назад затеял со мной ссору в баре «Амброзия». На сей раз он не юродствовал, а деловито произнес:
– Здорово, Француз.
Я сжал трубку.
– Что-то вы припозднились, Остапчук.
– На нервах твоих играл. Получилось?
– Ага, весь трясусь.
Дашка, вопреки обыкновению, не подслушивала. Просто смотрела на меня.
Выдержав короткую паузу, Остапчук проговорил:
– Предлагаю обмен: ты мне – Сычиху, я тебе – твою Зинаиду. Ты ведь готов к этому?
– Для меня это такая неожиданность.
– Не кобенься, сделка неплохая.
– Я так не считаю. Если у вас нет предложений получше… – Я отключился.
В глазах Дашки отразился испуг:
– Любовь моя, ты сдурел?
– Ничуть, – возразил я. – Теперь он мой.
Телефон в моей руке зазвонил. Я поднес трубку к уху. Голос майора Остапчука из шестого спецотряда прозвучал столь же деловито:
– Еще раз так сделаешь – пришлю тебе Зинаиду в тридцати обувных коробках.
– В таком случае, – ответил я, – в моей школе назначат новую директрису. Со временем привыкну.
Из трубки явно побежали волны растерянности. Разговор зашел в тупик. Помолчав, Остапчук поинтересовался:
– Тебе так нужна эта ментяра?
– Нет! – рявкнул я, будто сорвавшись с цепи. – Ты достал меня тем, что используешь мое имя! Не видать тебе Сычихи, козел!
Остапчук вздохнул с явным облегчением.
– Могу понять, – проговорил он, демонстрируя дружелюбие. – На твоем месте я бы тоже не спустил. Толян меня подбил, понимаешь. Такого про тебя наплел…
– Короче! – оборвал я его. – Толяна ты убрал. Что теперь?
– Предлагаю, – повысил голос Остапчук, – ты мне – Сычиху, а я тебе – сто штук баксов! За использование имени! Годится?
Я помолчал, изображая колебания, затем уточнил:
– А Зинаида?
– Да забирай. И ящик водки в придачу. Катит или нет?
Печенка моя подсказывала, что соглашаться рано.
– Даже не знаю… Сычиха работает в МУРе. Спасу ее – мне зеленая улица.
– Ладно, – процедил Остапчук сквозь зубы. – Давай по-другому. Я тебе – Зинаиду и сто тысяч. А Сычиху разыграем в карты: чей фарт, тому и достанется. Согласен?
Я продолжал упираться:
– А колода небось заряжена. И доллары фальшивые. За кого ты меня принимаешь?
– За делового человека, Француз. Я бандит, а не мелкий жулик. Соглашайся.
Похоже, принимал он меня за барана. Пора было подсекать.
– Во сколько и где? – спросил я.
Он помолчал, будто не веря ушам. Затем хохотнул:
– Товарные склады в Ясенево, катит? Неплохо ты меня тогда наколол.
– Там же все выгорело, – засомневался я. – Притулиться негде.
– Кое-что уцелело. Зинаида будет там в полночь. Вампиров не боишься?
– Заткни пасть! – изобразил я гнев. – К полуночи буду!
Можно было поклясться, что майор спецотряда терпел подобное обращение, лишь надеясь вскоре со мной поквитаться.
– Только без глупостей, – предупредил он. – Твою колымагу я знаю. В ней только ты и Сычиха. Не то сделка расторгается, и Зинаида сгинет зря.
– Учи ученого, – буркнул я, отключаясь.
Комнату заполнил сумрак. Дашка вскочила с дивана, глаза ее блестели:
– Думаешь, выгорит?
– Ха! – Отложив телефон, я чмокнул ее в нос. – Чтоб я так жил! – Я двинулся к двери.
Дарья последовала за мной:
– Ты уверен?
Я взял ее за плечи и посмотрел в глаза:
– Не волнуйся, родная, не проколюсь. В четверг возвращаются Сашка с Танькой – отдохнувшие, загорелые, и словосочетание «медуз укусов» наверняка уже исправлено. В Москве их ждет порядок. Относительный, конечно.
– Ты уверен? – продолжала твердить она.
Чмокнув ее в щеку, я вышел из квартиры.
Уверен я был настолько, что предстоящая работа казалась мне рутинной. Мысленно ее планируя, я позволял себе малость поразвлечься Извини, Стив Пирс: я неисправимый школяр. Но, право слово, за школярами будущее.
ГЛАВА 50
Светлана и Стас выглядели торжественно, будто их номинировали на «Оскар». Они задержались у входной двери и, казалось, хотели присесть на дорожку. Однако обошлось. Светлана лишь проворчала:
– Оружие, конечно, не брать?
Я кивнул:
– Зачем нарушать традицию?
Стас многозначительно повертел защитный браслет на запястье.
– Может, Светке все же взять «Макарова»?
Я нахмурился:
– Тогда тебе придется остаться. Тебя, Рыжий, вообще брать не велено.
Стас выставил кукиш:
– А вот это видел?
– Да, – сказал я, – это аргумент.
Мы захлопнули дверь, спустились в лифте и вышли из подъезда. Фонарь горел вполнакала, намереваясь погаснуть. Воздух был пропитан дешевой парфюмерией. Открывая «жигуленок», я полюбопытствовал:
– Вампиров не боитесь?
– Слушай! – разозлился Рыжий. – Что ты все зубы скалишь?!
Я сел за руль.
– На этот вопрос я отвечу в присутствии адвоката.
Светлана, сев со мной рядом, обернулась к Стасу:
– Прикалывается. Думает, мы раскисли.
– С чего бы ему так думать? – отозвался Рыжий.
– Вот именно. – Я завел мотор. – Вы как огурчики.
Мы понеслись в Ясенево. Дороги были пустыми, и скоростная езда трудности не представляла. Я спокойно размышлял над деталями своего шоу. Желательно было завершить его в темпе и отправиться баиньки. Невзирая на свои счеты со лже-Французом, я решил сделать все простенько, без ненужных эффектов. Хотя во имя торжества справедливости без отдельных пассажей не обойтись. Что ж, на месте определюсь окончательно.
Светлана и Стас моим размышлениям не мешали. Они таращились в окна с таким выражением лиц, словно там показывали триллер. Тревожила меня лишь Зинаида. Не дай бог с ней что-нибудь… план мой полетит к чертям, и не знаю, что я натворю.
Неподалеку от места встречи я притормозил.
– Стас, дай Светке мобильник.
Рыжий выполнил мою просьбу молча.
Светлана догадалась.
– Звонить нашим?
– Конкретно Калитину, – уточнил я. – Пусть выезжает с группой, примерно через час. Скажи, что сдашь ему Француза со всей бандой. Кого живым, кого мертвым – как получится. Звони.
Светлана воззрилась на меня:
– Я так не могу. Если что-то сорвется, а я подниму волну…
– Давай, Свет, – пробасил Рыжий. – Все будет как в аптеке. Сто пудов.
Светлана набрала номер. Подняв ближайшего начальника с постели, после жарких препирательств она изложила суть дела. Препирательства, правда, грозили затянуться, однако я прервал их, отключив мобильник.
– Ох, не знаю, – пробормотала Светлана.
– Зато я знаю, – заверил Стас.
Добавить было нечего. Я погнал к товарным складам. Время с этого момента словно обрело ритм, подчиняясь стрелке скрытого хронометра.
От складов несло гарью. Часть сохранившихся помещений при свете месяца походила на обугленные скелеты. Мы въехали на заваленную мусором площадку и остановились. Там и сям валялись ящики всевозможных размеров.
Я приоткрыл дверцу.
– Выходим. Сейчас начнется.
Стоило нам выйти – с трех сторон вспыхнули автомобильные фары. Словно артисты на арене цирка, мы оказались в пересечении прожекторов. Светлана и Стас заслонили глаза ладонями.
– Так-так! – раздался голос Остапчука. – Обещал привезти одну Сычиху, а привез еще… Рыжего, который обо мне разнюхивал! Жульничаешь, Француз!
За горящими фарами, в полумраке, я отчетливо видел всех шестерых. Пятеро с автоматами «узи» и один, лысый, невооружен. Смельчак, однако.
– Выруби иллюминацию, – предложил я.
Бандит-майор ухмыльнулся:
– Зачем? Все должно быть на виду.
– Резонно, – кивнул я, направляя слабый импульс.
Пять автомобильных фар взорвались по очереди, погружая пространство в темноту. Осталась лишь одна фара. И я прокомментировал:
– Думаю, этого достаточно. Для учета и контроля.
Светлана глубоко вздохнула. Стас хохотнул.
Бандиты обменялись взглядами. Чтобы заметить их смятение, света уцелевшей фары было достаточно.
– Зинаиду сюда, – распорядился я негромко.
Эта реплика словно разбудила Остапчука.
– Возьмите Сычиху и Рыжего! – приказал он. – Свяжите покрепче, порезвимся потом!
Светлана встала в стойку:
– Давай! Кто первый?
Рыжий встал спина к спине с нею, укрепив оборону.
– Как страшно! – осклабился лысый и кивнул своим головорезам.
Двое с автоматами направились к ребятам. На что они рассчитывали, кретины? На силу мышц или на неотвратимость пуль? Нас разделяло шагов пять – смех просто. Я прыгнул. И в кульбите вонзил пальцы рук в висок каждого из них. Не успел я коснуться ногами земли, оба рухнули замертво, даже не отреагировав. Один из парней оказался тем водителем, которого я отпустил. Что ж, я дал ему шанс – он им не воспользовался. Мудрецы называют это кармой.
– Мог бы и мне дать размяться, – проворчал Стас.
Светлана таращила на меня глаза.
На четверых оставшихся бандитов прыжок мой тоже произвел впечатление. Причем настолько яркое, что про оружие они вспомнили не сразу. Я предупредил:
– Кто выстрелит, убьет себя и партнеров по бизнесу. Хотите проверить?
Желающих не нашлось. Трое с автоматами воззрились на Остапчука, и один из них хрипло произнес:
– Ну и че дальше?
Остапчук замер, что-то прикидывая в уме. Месяц отражался в его полированной лысине.
– А ничего, – улыбнулся он внезапно. – В картишки перекинемся, вот что. Сделка еще в силе, Француз?
Конечно же. Нахальство – второе счастье. Только не в данном случае. Ей-богу, не в данном.
– Разумеется, – ответил я. – Где Зинаида?
Остапчук кивнул сотоварищу. Тот метнулся во мрак и, скрывшись в обгорелых развалинах, выкатил оттуда инвалидное кресло. К этому креслу была прикручена бедная моя директриса. Рот ее был стянут клейкой лентой, коса вокруг затылка отшпилилась и болталась возле уха. Нелепый пестрый малахай… трудно сказать, что в нем изменилось. Но ее глаза…
Я бросился к этому чертову креслу. Веревки свалились сами, и лента отпала сама. Щурясь от света фар, директриса выдохнула:
– Глеб Михайлович…
Я поднял на руки ее худосочное тело.
– Все, милая. Все кончилось.
– Ой, Глеб Михайлович… – Она зарыдала, обхватив мою шею.
Бандиты обменялись ухмылочками. Это меня доконало.
– Стас! – гаркнул я. – В машину ее!
Приняв у меня рыдающую Зинаиду, Стас бережно отнес ее в «жигуленок» и пристроил на заднем сиденье.
– Теперь, – подытожил я, – можно и в картишки. На Сычиху. Деньги, майор, побоку: черт с ними.
Стас высунулся из машины.
– Как это, на Сычиху?! – взревел он.
Светлана бросила на меня пристальный взгляд.
– Очень просто. Кто выиграет, тому и достанусь. Даже интересно.
Я готов был ее расцеловать. Стас продолжал рычать, но никто его не слушал. Остапчук в азарте поставил ногу на ящик.
– Ну так начнем! – Он извлек из кармана колоду. Лицо его, обращенное ко мне, рельефно освещалось фарой. – Проверишь упаковку?
Я покачал головой:
– Вскрывай. Время дорого.
Содрав обертку, он достал новенькие карты.
– В «очко» или в «буру»?
Я вновь качнул головой.
– К чему такие сложности? Давай трижды тянуть карту. Если твоя хоть раз окажется старше – ты победил.
Лысый усмехнулся, тасуя колоду.
– Вдруг ты шулер? Кто тебя знает.
Я усмехнулся в ответ.
– Карты в твоих руках. За меня тащить будешь сам.
Остапчук переглянулся с парнями.
– Если моя карта хоть раз побьет твою? – переспросил он недоверчиво.
Стас рявкнул:
– Давай один на один! Или сколько вас там на одного!
Никто не прореагировал.
Один из бандитов кивнул атаману.
– Ништяк. Соглашайся.
– Катит! – Остапчук подмигнул Светлане. – Сегодня, Сычиха, обслужишь нас всех!
Светлана сплюнула:
– Сперва выиграй, козел!
Внезапно тот, кто советовал соглашаться, взбеленился:
– Закрой рот, мочалка! Твой номер «восемь»!
Я посмотрел ему в зрачки, затем перевел взгляд на других по очереди. Это было легко, но я терпеть не мог этим пользоваться. Трое бандитов застыли, точно манекены.
– Отбросьте оружие, – скомандовал я негромко. И они, как роботы, швырнули автоматы в кучу горелой трухи. – Сядьте на землю, – приказал я. Они безмолвно сели. – Наблюдайте за игрой и аплодируйте победителю.
Парни синхронно кивнули в знак понимания.
Остапчук продолжал тасовать колоду. Выражение его лица описанию не поддавалось. Он выдохнул:
– Что ты с ними сделал?
– Успокоил, – пояснил я. – Временно.
Светлана ошеломленно пробормотала:
– Так вот взял и успокоил. Ну как, лысый, играешь на меня?
Глаза майора блеснули.
– Играю, сучка! Не отвертишься! – стряхнул он оторопь. – Это, Француз, тебе. – Он вытащил из колоды карту и шмякнул на ящик рубашкой вверх. – А это мне. – Он положил рядом другую карту. – Чью открыть первой?
Мало бы кто заметил эту мастерскую подмену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34