Но сообщать от этом было ниже его достоинства.
Возни с одеялом оказалось меньше, чем он думал. Если подставить бочку, до кронштейна вполне можно допрыгнуть. А там подтянуться, оттолкнуться ногами от стены и…
– Вот, держи, – сбросил он многострадальное одеяло.
– Спасибо.
Завернувшись в «тунику», Тайка почувствовала себя увереннее. После удара ткань стала мягче и… роднее, что ли? Все-таки столько пережили вместе Да и прореха помогла завязать «тунику» понадежнее.
– Я из дома убежала, – как бы между прочим сообщила девочка.
– Ясно.
Судя по всему, Тая ожидала другой реакции.
– Что тебе ясно? – разозлилась она. – Меня искать будут!
– Нет, я понял. Подожди, я закончу. А ты пока за бочками сиди – в жизни не отыщут.
И Велька с удвоенным рвением принялся драить бетонку. О фигурах высшего пилотажа он словно забыл. Кусок, на который ему понадобилось бы полчаса, блестел, как мрамор, уже минут через семь.
Тая впечатлилась. Она вообще любила все мастерское и стремительное.
– Ну, рассказывай. – Велька уселся рядом и принялся расстегивать уборщики. – Что у тебя случилось?
И Тая принялась рассказывать. Про тетку-дурищу, про шкатулку. Про загадочную гостью, что пляшет в саду как полоумная. Да еще и по стенам лазает, как геккон, – сама видела!
Велька слушал не перебивая. Задачка решалась сама собой. Он уже решил, что упросит девочку шпионить за Майей, и сейчас прикидывал, как бы это половчее устроить. О том, что это может быть опасно в первую очередь для Таи, он не думал.
– Говоришь, она в саду сейчас?
– Ага.
– А можно на нее посмотреть?
Девочка прищурила глаза:
– Зачем тебе?
– С ребятами поспорил. Тилль говорит, что у Майи настоящий ослябийский нос. Что с нее хоть сейчас ослябийскую красавицу рисуй.
– Он что, совсем придурок?
– Вот и я говорю.
– Пойдем. Только ты мне тоже поможешь. Хорошо?
– Давай.
Та вывела мальчишку к стене. Оглядевшись – не смотрит ли кто? – подсадила, помогая влезть. Велька уцепился за плети винограда и осторожно выглянул из-за стены. В саду было пусто. Загадочно поблескивала в траве шкатулка, да складывал узорчатые крылья геном-инжектор.
Мальчишка спустился и осторожно, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, осмотрел шкатулку. На всякий случай срисовал иероглифы – выяснить в библиотеке, что те значат.
В одном сомнений не оставалось: иероглифы асурские. А значит, Майя действительно асури, замаскировавшаяся под человека. Двурукая ведьма. Велька перелез обратно через забор и спрыгнул рядом с Таей.
– Вот и все. А что у тебя за дела?
– Мне в подземелья надо. – (Кадет аж подскочил от неожиданности.) – Только идти через весь корпус. А если меня заметят…
– Не заметят. Пойдем.
Таю замаскировали просто: Велька обмотал ее с ног до головы полимерпленкой, так что девочка превратилась в мутный, полупрозрачный комок. Так и пошли.
Попавшийся им навстречу капитан Уфимцев обомлел:
– Курсант Шепетов, – спросил он. – Кес ке се за мумия прется за вами следом и не отдает офицеру честь?
– Господин капитан, это мой боевой товарищ Сафонов. Несет полимерпленку для оранжереи. Начпохоз приказал.
– Что ж он ее, мать твоя кинкара, так непрезентабельно несет?
– Не могу знать, господин капитан. Принесем, сделаю боевому товарищу Сафонову внушение.
Разматывать пленку долго и утомительно. А солнце над головой жарит, да и своих дел полно. Уфимцев покачал головой:
– Можете идти, кадеты. – И добавил вполголоса: – Це сон лес ентравес де мон екзистанц.
Тая фыркнула ему вслед:
– Элит-трепло!
К счастью, Уфимцев ее не услышал.
Бросив пленку на заднем дворе, подростки отправились в заросший крушиной угол у крепостной стены. Пахло там отвратительно: кошачьей мочой, плесенью, кислотой из старых аккумуляторов. Штабелями громоздились старые упаковочные ящики.
Из-под ящиков торчал неровно обрезанный край решетки. Между оплавленными прутьями и каменной плитой чернела дыра.
– Лезь, – приказала Та.
– Ты что, с граба рухнула? Туда даже кошка не протиснется!
– Как хочешь. Тогда я пойду, а ты оставайся.
Пыхтя, Велька полез в дыру. Худенькая Та, наверное, лазила туда и обратно с легкостью, а вот он чуть не застрял. Ссыпался на заду по наклонному ходу, посидел немного, привыкая. За спиной зашуршали камешки. Это спускалась Та.
– Ну, – стараясь казаться спокойным, поинтересовался Велька, – и куда дальше? – И добавил: – Эх, не подумал. Надо было фонарик взять.
– Это ты не подумал. А я – вот!
Девочка достала знакомый браслет-мобилку. Браслет засветился: сперва тускло, потом все ярче и ярче. Тьма расступилась, с сожалением выпуская ноздреватые бетонные стены и усыпанный камешками пол.
Что-то зашуршало, и Велька чуть не закричал: под ноги ему бросился черный мохнатый комок.
– Это кошка, – успокоила Та. – Они здесь ночуют. Ну, что, пойдем?
– Ага.
Взявшись за руки, подростки зашагали подземным ходом. Свет крохотного фонарика падал на лицо девочки, делая ее похожей на колдунью. Но не злобную из сказок, а молодую – наверное, так могла бы выглядеть ученица доброй волшебницы.
Начались защищенные маскировочным полем тоннели. Вельке пришла в голову мысль, что ходы эти когда-то были подключены к обороне крепости. Тогда поля имели смысл: дезориентировать врага, например. Врываются, скажем, асуры в крепость, а перед ними иллюзия прохода. Они туда – бац! – у каждого на лбу шишка.
Представив эту картину, Велька хихикнул. Та недоуменно на него покосилась.
– Все, пришли, – объявила она. – Здесь щель, не отставай! – и исчезла в стене.
Велька шагнул следом, оказавшись в новом тоннеле. Над головой тускло светили лампочки, и Тая погасила браслет.
– Ух ты! Это тот ход, о котором ты говорила?
– Ага.
– И куда он ведет?
– Никуда. Там тупик, я сто раз проверяла.
Она подошла к пластиковым стеллажам у стены, пошарила. Что-то щелкнуло.
– Вот, смотри, – позвала она Вельку.
В руках у Таи алым и черным переливалась шкатулка. Тая подбрасывала ее в руках, словно раскаленную. Да и сама шкатулка выглядела так, словно сделана из горящих углей.
– Смотри! Вон они, твари…
По пластику стеллажа полз белесый муравей. Девочка сбила его на землю брезгливым щелчком.
– Растопчи, пожалуйста, а то я босиком.
Велька наступил на муравья и для верности растер подошвой.
– Это каменный термит-разведчик, – объяснила Та. – Кораллы только их и боятся. Так-то они кого угодно сожрут, даже крысу.
– Крысу? Здорово! А почему ты ее подбрасываешь?
– Сам попробуй.
На ощупь шкатулка оказалась теплой и шершавой. Алые завитушки прилипали к коже. Стоило задержать ее в ладонях, как пальцы пронзала боль.
– Сумасшедший! – Тая отобрала свое сокровище. – Посмотри на руки.
На коже остались язвочки, как от лопнувших мозолей. Велька немедленно засунул пальцы в рот.
– Я ей жуков принесла. Ты подожди, пока я ее покормлю. И последи, пожалуйста, чтобы термитов не было. Такие гады – чтобы до кораллов добраться, могут стенку источить.
Тая достала из складок одеяла спичечный коробок с жуками. Велька присел на корточки, выискивая термитов.
Что, неужели они могут стенку сожрать?
Хм…
А это мысль.
Он выпрямился и пнул стену ногой.
– Ты чего? – удивилась Тая.
– Тс-с!
После третьего удара на пол упал здоровенный кусок трухлявого гранита. Вид стены не изменился, маскировочное-то поле никто не отменял! Тут уж и Тая не утерпела: отложила шкатулку и принялась помогать. Скоро в стене появилась дыра, в которую вполне можно было протиснуться.
– Ну что? Смотрим, что там?
Девочка кивнула. Глупо останавливаться на полпути, когда все так хорошо складывается.
– Подожди только, – сказала она. – Я ориентиры запомню, чтоб не блуждать потом, – и принялась возиться с браслетом.
Велька же тем временем нырнул в дыру.
Его ожидал сюрприз: ход вывел в ту самую пещеру, где командор Алексей Семенович встречался с Намсой. Прошло шесть лет, а ничего не изменилось. Те же ящики, те же рельсы на полу, и лампа все так же трещит.
– Ну, что там? – выглянула Тайка.
– Иди сюда. – Мальчишка облизал палец и поднес к камуфлирующему полю. – Здесь еще ход. Я его помню.
Девочка поднесла браслет к стене, отмечая путь. С каждым шагом запах старой змеиной кожи становился все сильнее. Велька узнавал места, и это ему очень не нравилось.
– Та! – позвал он.
– Аюшки?
– Помнишь, ты в «Снежной королеве» спрашивала о скелетах?
– Ну? – Глаза ее широко распахнулись. – Ты что, шутишь? Скажи, что шутишь!
– Если бы… Значит, так: я иду первым.
– Я с тобой!
– Ладно. Только сзади держись. И еще – что твой браслет умеет?
– Там компьютер, слабенький, правда. Часы, термометр, библиотечка на несколько книжек, переводчик с основных языков…
– Дай мне его, пожалуйста.
Света от крохотного фонарика явно не хватало. За бледно-лимонным кругом темнота сгущалась. Когда кадет нагнулся, чтобы завязать шнурки, световое пятно выхватило из темноты Намсу. От Тайкиного визга заложило уши.
– Ты чего?
– Вон… вон! – бестолково тыкала пальцем девчонка.
– Ну, вон, – пожал плечами Велька. – Не укусит же он тебя?
Небрежный тон давался ему нелегко. Мертвый Намса выглядел как раз так, словно возьмет сейчас да и укусит.
– А почему он стоит? – не унималась Та.
– Обычай такой. Лошади, например, спят стоя. И слоны тоже. – В последнем Велька не был уверен. Слонов он в жизни не видел.
– А руки зачем развел?
– Господи… Ну, откуда ж я знаю!
Колени начали мелко подрагивать. Велетин все не мог вспомнить, в каком положении были у Намсы руки, когда тот умер.
– Вель! – тихонечко позвала Тая. В голосе ее звенела паника. – Вель, не бросай меня!
– Не бойся, не брошу.
У полуистлевших ног мертвеца лежал пистолет. Оружие, которое Намса завещал ему и которое он из малодушия так и не смог подобрать.
«Ты давно умер, – мысленно обратился Велька к трупу. – Твоя душа переродилась в асурского мальчишку. Можно, я заберу то, что принадлежит мне? Ты разрешишь?»
От сквозняка остатки волос на черепе шевелились. Велька представил вместо скелета шестилетнего асурского пацана, и ему стало легче. Намсы здесь нет, он далеко отсюда. То, что стоит над ними, хищно раскинув руки, – всего лишь пустая оболочка.
Бочком, бочком, ближе, ближе…
Хвать – и назад!
Тая опять взвизгнула. Что с нее возьмешь – девчонка…
– Вот и все. – Велька засунул пистолет за ремень брюк.
Световой круг качнулся, выпуская асура, и стало ясно, что у скелета ко всему еще и глаза зеленым светятся. Бр-р-р!
К счастью, Тая этого не заметила.
– Пойдем отсюда, – попросила она. Зубы ее мелко стучали. – Пожалуйста!
– Хорошо. Только давай пройдем чуть дальше. Там есть выход, и мы выберемся в скалах недалеко от Шатона.
Судя по глазам, девчонка не очень-то поверила. Но отдавать браслет Велька не торопился, а возвращаться темными ходами, да еще и когда мертвец рядом…
Спасибо огромное.
– Вельчик, миленький, я боюсь. Я кричать буду!
Мальчишка вздохнул:
– Ну хоть немного, а? Хоть десять шагов. Посмотрим и сразу назад.
– Правда?!
– Честное слово.
Скрепя сердце Тая согласилась. Идти им пришлось не десять шагов, а чуть больше. Минут через пять Тая вновь начала поскуливать. Велька уж и сам хотел возвращаться, – такая жуть витала в коридорах, – как вдруг ход расширился. Подростки оказались в огромном зале, заваленном ящиками и старыми трубами.
У стены алым и золотым пульсировали огромные узорчатые ворота.
– Портал, – прошептала Та. – Какое чудо. Эй, стой! Ты что, полезешь внутрь?!
Вообще-то Велька на полпути останавливаться не привык. Но в Таиных глазах застыл такой ужас… «Да, – подумал мальчишка, – так и гибнут благие начинания».
– Хотя бы одним глазком! Ну, пожалуйста!
– Отдавай браслет.
– Ну что ты!..
– Отдавай, или мы поссоримся. Я не шучу.
– Ну пожалуйста… – Велька стянул с руки ремешок. – Трусиха.
– А ты – хвастун! Хвастун, хвастун, хвастун!
Забрав браслет, девочка зашагала обратно. Вид у нее был решительный и злой. Свет фонарика становился все тусклее; похоже, что браслет разряжался. С запоздалым раскаянием Велька подумал, что поворачивать надо было раньше.
– Та, не сердись, – догнал он девчонку. – Я не хотел!
Тая сердито дернула плечом, сбрасывая руку. «Ну, и ладно, – разозлился Велька. – Тоже мне, Бекки Тэтчер!»
И замер. В пещерке, где они встретили мертвого Намсу, разливалось призрачное сияние. Послышался вопль, и из мертвенного света вынырнула четырехрукая тень.
Глаза ее светились зеленым.
Глава 17
БЕЗУМСТВУ ХРАБРЫХ
ПОЕМ МЫ ПЕСНЮ
Время перевалило за полдень, а хлопот становилось все больше. В очередной раз наткнувшись на кадета, лопочущего: «Вкусного вам скорпиона, медная щетка для чистки полов», – полковник остервенел. Идея «асурской недели», еще вчера казавшаяся такой остроумной, сегодня вызывала отвращение. Мальчишки совершенно не понимали разницы между звуками «е» и «e'». Между тем от этого зависел смысл фразы.
– Напевно! – кричал полковник. – Теемаса е онимеро надо напевать, твою мать! Понятно, господин курсант?
От ротного мальчишки разбегались, словно головастики от щуки. А услышав «здравия желаю, господин полковник» на универсальном, Багря разозлился окончательно.
– А-атставить! Кру-угом! Ка-а мне!
Нарушителем оказался офицер-воспитатель Жорж Уфимский. Увидев ротного, он побледнел:
– Э-э, прошу прощения, господин полковник…
– На асурском, господин капитан. У нас неделя асурского языка.
Тщательно подбирая слова, капитан Уфимский сказал следующее:
– Скушайте скорпиона, медная щетка для чистки полов. Приношу свои мелкие извинения. Мои познания в асурском не позволяют исполнять танец с веерами, но я постараюсь утопить их как можно глубже в ромашках. – И добавил: – Квел делисьез персон ква цет петит принцесс.
Выслушав эту галиматью, полковник вполголоса произнес:
– Подавись этим своим скорпионом, элит-трепло вшивое. – Вслух же добавил: – Ваши извинения приняты. Можете идти.
…До Лувра Уфимский служил на Таверии-2. Когда-то император присвоил всем войскам Таверии звание «элитных», и Жорж щеголял званием элит-капитана.
Плата за это была невелика: требовалось блистать манерами и знать французский. С первым Уфимский худо-бедно справлялся. Что сложного: ручку дамам целовать да рассказывать анекдоты о поручике Ржевском, смысл которых утерян в веках. Второе оказалось труднее. Французский сохранился лишь в сочинениях графа Толстого, и новоявленному элит-капитану пришлось засесть за «Войну и мир».
Славные денечки Уфимского кончились, когда произошла некая история, связанная с генеральской дочерью. Недобрые языки болтали, правда, что не с дочерью, а женой, а совсем уж злые поговаривали о сыне. Дело получило огласку. Уфимскому пришлось бежать на пограничные планеты, где он быстренько отыскал теплое местечко в корпусе.
В корпусе Уфимского недолюбливали. Он носил изысканный элит-мундир и без нужды изводил кадетов. Так что, поставив «элит-трепло» на место, Алексей Семенович испытал что-то вроде морального удовлетворения. Хоть что-то сегодня вышло удачно.
По пути полковнику вздумалось заглянуть в музей. Вахту нес Ваде Михельсон – чернявый кадет из злополучной пятерки. Продравшись сквозь словесных «скорпионов» и «щетки для чистки пола», Багря выяснил, что Тилль уже сменился и ушел неведомо куда в сопровождении гостьи.
Это Алексея Семеновича встревожило. Чуть ли не бегом он помчался к башне. Во дворе его ожидал сюрприз. На плитах дорожки валялась изодранная и окровавленная кадетская рубашка. На ходу выдирая пистолет из кобуры, Алексей Семенович бросился в сад.
В старой беседке кто-то был. Стараясь двигаться бесшумно, полковник подкрался ближе.
– …нет, малыш, – терпеливо объяснила Утан. – То, что ты сказал, означает «позвольте моему скорпиону ужалить вас еще раз»! Попробуй снова.
– Ониматеро домо… домо е гокумасай теемаса?
– Уже лучше. «Мой большой скорпион благодарит вас за любезность». Задатки у тебя есть, малыш.
Ветка алычи мешала полковнику смотреть. Он осторожно отодвинул ее в сторону. Тилль сидел на ступенях беседки без рубашки и ел яблоко. Майя перевязывала глубокую царапину на его плече.
– Госпожа Утан, – с дрожью в голосе попросил кадет, – не могли бы вы еще позаниматься со мной? Асурский язык очень сложен.
– Отчего бы нет? Приходи ночью…
Когда и куда прийти, полковник не расслышал. Самообладание изменило ему. Спрятав оружие в кобуру, он бросился к беседке.
– Госпожа Утан, – воскликнул он, – вы!.. Вы!..
Мальчишка дернулся сбежать, но асури шлепнула его по затылку:
– Сиди! – приказала она. – Я еще не закончила.
– Госпожа Утан, – стараясь говорить спокойным тоном, объявил Алексей Семенович, – потрудитесь объяснить, что все это значит.
– Ничего особенного, командор. Зная, что у вас объявлена неделя асурского языка, я решила проверить знания кадетов.
– А это? – Багря ткнул в кровавый бинт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Возни с одеялом оказалось меньше, чем он думал. Если подставить бочку, до кронштейна вполне можно допрыгнуть. А там подтянуться, оттолкнуться ногами от стены и…
– Вот, держи, – сбросил он многострадальное одеяло.
– Спасибо.
Завернувшись в «тунику», Тайка почувствовала себя увереннее. После удара ткань стала мягче и… роднее, что ли? Все-таки столько пережили вместе Да и прореха помогла завязать «тунику» понадежнее.
– Я из дома убежала, – как бы между прочим сообщила девочка.
– Ясно.
Судя по всему, Тая ожидала другой реакции.
– Что тебе ясно? – разозлилась она. – Меня искать будут!
– Нет, я понял. Подожди, я закончу. А ты пока за бочками сиди – в жизни не отыщут.
И Велька с удвоенным рвением принялся драить бетонку. О фигурах высшего пилотажа он словно забыл. Кусок, на который ему понадобилось бы полчаса, блестел, как мрамор, уже минут через семь.
Тая впечатлилась. Она вообще любила все мастерское и стремительное.
– Ну, рассказывай. – Велька уселся рядом и принялся расстегивать уборщики. – Что у тебя случилось?
И Тая принялась рассказывать. Про тетку-дурищу, про шкатулку. Про загадочную гостью, что пляшет в саду как полоумная. Да еще и по стенам лазает, как геккон, – сама видела!
Велька слушал не перебивая. Задачка решалась сама собой. Он уже решил, что упросит девочку шпионить за Майей, и сейчас прикидывал, как бы это половчее устроить. О том, что это может быть опасно в первую очередь для Таи, он не думал.
– Говоришь, она в саду сейчас?
– Ага.
– А можно на нее посмотреть?
Девочка прищурила глаза:
– Зачем тебе?
– С ребятами поспорил. Тилль говорит, что у Майи настоящий ослябийский нос. Что с нее хоть сейчас ослябийскую красавицу рисуй.
– Он что, совсем придурок?
– Вот и я говорю.
– Пойдем. Только ты мне тоже поможешь. Хорошо?
– Давай.
Та вывела мальчишку к стене. Оглядевшись – не смотрит ли кто? – подсадила, помогая влезть. Велька уцепился за плети винограда и осторожно выглянул из-за стены. В саду было пусто. Загадочно поблескивала в траве шкатулка, да складывал узорчатые крылья геном-инжектор.
Мальчишка спустился и осторожно, стараясь не оставлять отпечатков пальцев, осмотрел шкатулку. На всякий случай срисовал иероглифы – выяснить в библиотеке, что те значат.
В одном сомнений не оставалось: иероглифы асурские. А значит, Майя действительно асури, замаскировавшаяся под человека. Двурукая ведьма. Велька перелез обратно через забор и спрыгнул рядом с Таей.
– Вот и все. А что у тебя за дела?
– Мне в подземелья надо. – (Кадет аж подскочил от неожиданности.) – Только идти через весь корпус. А если меня заметят…
– Не заметят. Пойдем.
Таю замаскировали просто: Велька обмотал ее с ног до головы полимерпленкой, так что девочка превратилась в мутный, полупрозрачный комок. Так и пошли.
Попавшийся им навстречу капитан Уфимцев обомлел:
– Курсант Шепетов, – спросил он. – Кес ке се за мумия прется за вами следом и не отдает офицеру честь?
– Господин капитан, это мой боевой товарищ Сафонов. Несет полимерпленку для оранжереи. Начпохоз приказал.
– Что ж он ее, мать твоя кинкара, так непрезентабельно несет?
– Не могу знать, господин капитан. Принесем, сделаю боевому товарищу Сафонову внушение.
Разматывать пленку долго и утомительно. А солнце над головой жарит, да и своих дел полно. Уфимцев покачал головой:
– Можете идти, кадеты. – И добавил вполголоса: – Це сон лес ентравес де мон екзистанц.
Тая фыркнула ему вслед:
– Элит-трепло!
К счастью, Уфимцев ее не услышал.
Бросив пленку на заднем дворе, подростки отправились в заросший крушиной угол у крепостной стены. Пахло там отвратительно: кошачьей мочой, плесенью, кислотой из старых аккумуляторов. Штабелями громоздились старые упаковочные ящики.
Из-под ящиков торчал неровно обрезанный край решетки. Между оплавленными прутьями и каменной плитой чернела дыра.
– Лезь, – приказала Та.
– Ты что, с граба рухнула? Туда даже кошка не протиснется!
– Как хочешь. Тогда я пойду, а ты оставайся.
Пыхтя, Велька полез в дыру. Худенькая Та, наверное, лазила туда и обратно с легкостью, а вот он чуть не застрял. Ссыпался на заду по наклонному ходу, посидел немного, привыкая. За спиной зашуршали камешки. Это спускалась Та.
– Ну, – стараясь казаться спокойным, поинтересовался Велька, – и куда дальше? – И добавил: – Эх, не подумал. Надо было фонарик взять.
– Это ты не подумал. А я – вот!
Девочка достала знакомый браслет-мобилку. Браслет засветился: сперва тускло, потом все ярче и ярче. Тьма расступилась, с сожалением выпуская ноздреватые бетонные стены и усыпанный камешками пол.
Что-то зашуршало, и Велька чуть не закричал: под ноги ему бросился черный мохнатый комок.
– Это кошка, – успокоила Та. – Они здесь ночуют. Ну, что, пойдем?
– Ага.
Взявшись за руки, подростки зашагали подземным ходом. Свет крохотного фонарика падал на лицо девочки, делая ее похожей на колдунью. Но не злобную из сказок, а молодую – наверное, так могла бы выглядеть ученица доброй волшебницы.
Начались защищенные маскировочным полем тоннели. Вельке пришла в голову мысль, что ходы эти когда-то были подключены к обороне крепости. Тогда поля имели смысл: дезориентировать врага, например. Врываются, скажем, асуры в крепость, а перед ними иллюзия прохода. Они туда – бац! – у каждого на лбу шишка.
Представив эту картину, Велька хихикнул. Та недоуменно на него покосилась.
– Все, пришли, – объявила она. – Здесь щель, не отставай! – и исчезла в стене.
Велька шагнул следом, оказавшись в новом тоннеле. Над головой тускло светили лампочки, и Тая погасила браслет.
– Ух ты! Это тот ход, о котором ты говорила?
– Ага.
– И куда он ведет?
– Никуда. Там тупик, я сто раз проверяла.
Она подошла к пластиковым стеллажам у стены, пошарила. Что-то щелкнуло.
– Вот, смотри, – позвала она Вельку.
В руках у Таи алым и черным переливалась шкатулка. Тая подбрасывала ее в руках, словно раскаленную. Да и сама шкатулка выглядела так, словно сделана из горящих углей.
– Смотри! Вон они, твари…
По пластику стеллажа полз белесый муравей. Девочка сбила его на землю брезгливым щелчком.
– Растопчи, пожалуйста, а то я босиком.
Велька наступил на муравья и для верности растер подошвой.
– Это каменный термит-разведчик, – объяснила Та. – Кораллы только их и боятся. Так-то они кого угодно сожрут, даже крысу.
– Крысу? Здорово! А почему ты ее подбрасываешь?
– Сам попробуй.
На ощупь шкатулка оказалась теплой и шершавой. Алые завитушки прилипали к коже. Стоило задержать ее в ладонях, как пальцы пронзала боль.
– Сумасшедший! – Тая отобрала свое сокровище. – Посмотри на руки.
На коже остались язвочки, как от лопнувших мозолей. Велька немедленно засунул пальцы в рот.
– Я ей жуков принесла. Ты подожди, пока я ее покормлю. И последи, пожалуйста, чтобы термитов не было. Такие гады – чтобы до кораллов добраться, могут стенку источить.
Тая достала из складок одеяла спичечный коробок с жуками. Велька присел на корточки, выискивая термитов.
Что, неужели они могут стенку сожрать?
Хм…
А это мысль.
Он выпрямился и пнул стену ногой.
– Ты чего? – удивилась Тая.
– Тс-с!
После третьего удара на пол упал здоровенный кусок трухлявого гранита. Вид стены не изменился, маскировочное-то поле никто не отменял! Тут уж и Тая не утерпела: отложила шкатулку и принялась помогать. Скоро в стене появилась дыра, в которую вполне можно было протиснуться.
– Ну что? Смотрим, что там?
Девочка кивнула. Глупо останавливаться на полпути, когда все так хорошо складывается.
– Подожди только, – сказала она. – Я ориентиры запомню, чтоб не блуждать потом, – и принялась возиться с браслетом.
Велька же тем временем нырнул в дыру.
Его ожидал сюрприз: ход вывел в ту самую пещеру, где командор Алексей Семенович встречался с Намсой. Прошло шесть лет, а ничего не изменилось. Те же ящики, те же рельсы на полу, и лампа все так же трещит.
– Ну, что там? – выглянула Тайка.
– Иди сюда. – Мальчишка облизал палец и поднес к камуфлирующему полю. – Здесь еще ход. Я его помню.
Девочка поднесла браслет к стене, отмечая путь. С каждым шагом запах старой змеиной кожи становился все сильнее. Велька узнавал места, и это ему очень не нравилось.
– Та! – позвал он.
– Аюшки?
– Помнишь, ты в «Снежной королеве» спрашивала о скелетах?
– Ну? – Глаза ее широко распахнулись. – Ты что, шутишь? Скажи, что шутишь!
– Если бы… Значит, так: я иду первым.
– Я с тобой!
– Ладно. Только сзади держись. И еще – что твой браслет умеет?
– Там компьютер, слабенький, правда. Часы, термометр, библиотечка на несколько книжек, переводчик с основных языков…
– Дай мне его, пожалуйста.
Света от крохотного фонарика явно не хватало. За бледно-лимонным кругом темнота сгущалась. Когда кадет нагнулся, чтобы завязать шнурки, световое пятно выхватило из темноты Намсу. От Тайкиного визга заложило уши.
– Ты чего?
– Вон… вон! – бестолково тыкала пальцем девчонка.
– Ну, вон, – пожал плечами Велька. – Не укусит же он тебя?
Небрежный тон давался ему нелегко. Мертвый Намса выглядел как раз так, словно возьмет сейчас да и укусит.
– А почему он стоит? – не унималась Та.
– Обычай такой. Лошади, например, спят стоя. И слоны тоже. – В последнем Велька не был уверен. Слонов он в жизни не видел.
– А руки зачем развел?
– Господи… Ну, откуда ж я знаю!
Колени начали мелко подрагивать. Велетин все не мог вспомнить, в каком положении были у Намсы руки, когда тот умер.
– Вель! – тихонечко позвала Тая. В голосе ее звенела паника. – Вель, не бросай меня!
– Не бойся, не брошу.
У полуистлевших ног мертвеца лежал пистолет. Оружие, которое Намса завещал ему и которое он из малодушия так и не смог подобрать.
«Ты давно умер, – мысленно обратился Велька к трупу. – Твоя душа переродилась в асурского мальчишку. Можно, я заберу то, что принадлежит мне? Ты разрешишь?»
От сквозняка остатки волос на черепе шевелились. Велька представил вместо скелета шестилетнего асурского пацана, и ему стало легче. Намсы здесь нет, он далеко отсюда. То, что стоит над ними, хищно раскинув руки, – всего лишь пустая оболочка.
Бочком, бочком, ближе, ближе…
Хвать – и назад!
Тая опять взвизгнула. Что с нее возьмешь – девчонка…
– Вот и все. – Велька засунул пистолет за ремень брюк.
Световой круг качнулся, выпуская асура, и стало ясно, что у скелета ко всему еще и глаза зеленым светятся. Бр-р-р!
К счастью, Тая этого не заметила.
– Пойдем отсюда, – попросила она. Зубы ее мелко стучали. – Пожалуйста!
– Хорошо. Только давай пройдем чуть дальше. Там есть выход, и мы выберемся в скалах недалеко от Шатона.
Судя по глазам, девчонка не очень-то поверила. Но отдавать браслет Велька не торопился, а возвращаться темными ходами, да еще и когда мертвец рядом…
Спасибо огромное.
– Вельчик, миленький, я боюсь. Я кричать буду!
Мальчишка вздохнул:
– Ну хоть немного, а? Хоть десять шагов. Посмотрим и сразу назад.
– Правда?!
– Честное слово.
Скрепя сердце Тая согласилась. Идти им пришлось не десять шагов, а чуть больше. Минут через пять Тая вновь начала поскуливать. Велька уж и сам хотел возвращаться, – такая жуть витала в коридорах, – как вдруг ход расширился. Подростки оказались в огромном зале, заваленном ящиками и старыми трубами.
У стены алым и золотым пульсировали огромные узорчатые ворота.
– Портал, – прошептала Та. – Какое чудо. Эй, стой! Ты что, полезешь внутрь?!
Вообще-то Велька на полпути останавливаться не привык. Но в Таиных глазах застыл такой ужас… «Да, – подумал мальчишка, – так и гибнут благие начинания».
– Хотя бы одним глазком! Ну, пожалуйста!
– Отдавай браслет.
– Ну что ты!..
– Отдавай, или мы поссоримся. Я не шучу.
– Ну пожалуйста… – Велька стянул с руки ремешок. – Трусиха.
– А ты – хвастун! Хвастун, хвастун, хвастун!
Забрав браслет, девочка зашагала обратно. Вид у нее был решительный и злой. Свет фонарика становился все тусклее; похоже, что браслет разряжался. С запоздалым раскаянием Велька подумал, что поворачивать надо было раньше.
– Та, не сердись, – догнал он девчонку. – Я не хотел!
Тая сердито дернула плечом, сбрасывая руку. «Ну, и ладно, – разозлился Велька. – Тоже мне, Бекки Тэтчер!»
И замер. В пещерке, где они встретили мертвого Намсу, разливалось призрачное сияние. Послышался вопль, и из мертвенного света вынырнула четырехрукая тень.
Глаза ее светились зеленым.
Глава 17
БЕЗУМСТВУ ХРАБРЫХ
ПОЕМ МЫ ПЕСНЮ
Время перевалило за полдень, а хлопот становилось все больше. В очередной раз наткнувшись на кадета, лопочущего: «Вкусного вам скорпиона, медная щетка для чистки полов», – полковник остервенел. Идея «асурской недели», еще вчера казавшаяся такой остроумной, сегодня вызывала отвращение. Мальчишки совершенно не понимали разницы между звуками «е» и «e'». Между тем от этого зависел смысл фразы.
– Напевно! – кричал полковник. – Теемаса е онимеро надо напевать, твою мать! Понятно, господин курсант?
От ротного мальчишки разбегались, словно головастики от щуки. А услышав «здравия желаю, господин полковник» на универсальном, Багря разозлился окончательно.
– А-атставить! Кру-угом! Ка-а мне!
Нарушителем оказался офицер-воспитатель Жорж Уфимский. Увидев ротного, он побледнел:
– Э-э, прошу прощения, господин полковник…
– На асурском, господин капитан. У нас неделя асурского языка.
Тщательно подбирая слова, капитан Уфимский сказал следующее:
– Скушайте скорпиона, медная щетка для чистки полов. Приношу свои мелкие извинения. Мои познания в асурском не позволяют исполнять танец с веерами, но я постараюсь утопить их как можно глубже в ромашках. – И добавил: – Квел делисьез персон ква цет петит принцесс.
Выслушав эту галиматью, полковник вполголоса произнес:
– Подавись этим своим скорпионом, элит-трепло вшивое. – Вслух же добавил: – Ваши извинения приняты. Можете идти.
…До Лувра Уфимский служил на Таверии-2. Когда-то император присвоил всем войскам Таверии звание «элитных», и Жорж щеголял званием элит-капитана.
Плата за это была невелика: требовалось блистать манерами и знать французский. С первым Уфимский худо-бедно справлялся. Что сложного: ручку дамам целовать да рассказывать анекдоты о поручике Ржевском, смысл которых утерян в веках. Второе оказалось труднее. Французский сохранился лишь в сочинениях графа Толстого, и новоявленному элит-капитану пришлось засесть за «Войну и мир».
Славные денечки Уфимского кончились, когда произошла некая история, связанная с генеральской дочерью. Недобрые языки болтали, правда, что не с дочерью, а женой, а совсем уж злые поговаривали о сыне. Дело получило огласку. Уфимскому пришлось бежать на пограничные планеты, где он быстренько отыскал теплое местечко в корпусе.
В корпусе Уфимского недолюбливали. Он носил изысканный элит-мундир и без нужды изводил кадетов. Так что, поставив «элит-трепло» на место, Алексей Семенович испытал что-то вроде морального удовлетворения. Хоть что-то сегодня вышло удачно.
По пути полковнику вздумалось заглянуть в музей. Вахту нес Ваде Михельсон – чернявый кадет из злополучной пятерки. Продравшись сквозь словесных «скорпионов» и «щетки для чистки пола», Багря выяснил, что Тилль уже сменился и ушел неведомо куда в сопровождении гостьи.
Это Алексея Семеновича встревожило. Чуть ли не бегом он помчался к башне. Во дворе его ожидал сюрприз. На плитах дорожки валялась изодранная и окровавленная кадетская рубашка. На ходу выдирая пистолет из кобуры, Алексей Семенович бросился в сад.
В старой беседке кто-то был. Стараясь двигаться бесшумно, полковник подкрался ближе.
– …нет, малыш, – терпеливо объяснила Утан. – То, что ты сказал, означает «позвольте моему скорпиону ужалить вас еще раз»! Попробуй снова.
– Ониматеро домо… домо е гокумасай теемаса?
– Уже лучше. «Мой большой скорпион благодарит вас за любезность». Задатки у тебя есть, малыш.
Ветка алычи мешала полковнику смотреть. Он осторожно отодвинул ее в сторону. Тилль сидел на ступенях беседки без рубашки и ел яблоко. Майя перевязывала глубокую царапину на его плече.
– Госпожа Утан, – с дрожью в голосе попросил кадет, – не могли бы вы еще позаниматься со мной? Асурский язык очень сложен.
– Отчего бы нет? Приходи ночью…
Когда и куда прийти, полковник не расслышал. Самообладание изменило ему. Спрятав оружие в кобуру, он бросился к беседке.
– Госпожа Утан, – воскликнул он, – вы!.. Вы!..
Мальчишка дернулся сбежать, но асури шлепнула его по затылку:
– Сиди! – приказала она. – Я еще не закончила.
– Госпожа Утан, – стараясь говорить спокойным тоном, объявил Алексей Семенович, – потрудитесь объяснить, что все это значит.
– Ничего особенного, командор. Зная, что у вас объявлена неделя асурского языка, я решила проверить знания кадетов.
– А это? – Багря ткнул в кровавый бинт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42