– В чем заключалась его работа? Надеюсь, не… – она помедлила, подбирая идиому, – ворочать тяжелые камни?
– Никак нет. Он вел у нас политико-разъяснительную работу.
– Значит, справится.
Лютый дернулся и попытался встать. Майя мягко, но непреклонно усадила его в кресло.
– От солнечных лучей его придется спрятать. Следите также, чтобы никто не ткнул его колышком. Список пород деревьев я предоставлю. – Майя стукнула Лютого по коленке, та дернулась с заметным опозданием. – Кормить его придется отдельно от других. Чем именно, объясню. А теперь… – Асури прислушалась.
Из-за двери донесся неясный шорох.
Приложив к губам палец – этот жест одинаков во всех доминионах, – она намотала на локоть «паучью удавку» и крадучись двинулась к порогу.
– А теперь поговорим о наших тайнах.
Резким движением Утан распахнула дверь.
– Велька?! – воскликнул Шепетов. – Что ты здесь делаешь?!
Глава 10
ВЕРСАЛЬСКИЙ ПРИНЦ
Собирались в спешке.
На ходу скидывая платье, Лисенок убежала за кулисы. Ириней предполагал, что Лисенкин «дружок» – это юный прэта, голодный дух. Во всех пяти доминионах прэта считаются самыми терпимыми к чужакам. Их молодежь способна жить в симбиозе с представителями других рас. Да, это считается неприличным, но все же не возбраняется.
«В жизни надо испытать все» – вот девиз прэта.
Танечка загрузила на платформу клетки с уродцами. Пьяче настраивал канал передачи данных, чтобы транслировать нужные декорации прямиком на арену и не тащить их через весь дворец. Появилась Лисенок – румяная, пышущая здоровьем. За кулисами она успела переодеться в наряд Коломбины. Старое платье ей было тесно: «дружок» делал девушку чуть толще, а в таких делах «чуть» значит многое.
– Ириней, – крикнула она, – выходи! Не вздумай бежать.
– И в мыслях не было, сударыня.
Плазменный водопад, отделяющий камеру от репетиционного зала, погас. Ириней спрыгнул на пол, с наслаждением выпрямляя спину.
– Держись за меня, Север.
Лисенкина рука удлинилась, обнимая узника. В объятии этом не было и намека на эротизм, но лицо Пьяче напряглось. Ириней давно подозревал, что актер также неравнодушен к своей напарнице. Вместе они отправились на главную арену.
Карлицы госпожи Волопегеи (в просторечии «лолитки») толпились в закулисье, хихикая и злословя вовсю. Иринею они напоминали заросли потрепанных, отцветших одуванчиков на свалке. Шуршание балетных пачек, запах пота и крепких старческих духов. Вели себя «лолитки» пристойно: не визжали, заколками не тыкались. Трещали, правда, много, но с этим ничего не поделаешь.
– Ириней, – Танечка потянула узника за рукав, – над чем они смеются? Я слушаю, слушаю и не понимаю. У меня что, чувства юмора нет?
Ириней с грустью улыбнулся. Жить бы ей сейчас на Кавае… Болтать со сверстниками, гулять по кавайским горам в поисках веселых и совсем не страшных приключений. На аквапланах носиться над морем – чтоб знамя Порко Россо над головой, чтоб сражаться с невсамделишными пиратами без сожаления и пощады.
– Это Версаль, Танечка. Не слушай балаболок, вот и все.
Он покосился на Лисенка. В симбиозе с прэта девушка становилась чувствительнее и умнее, вырываясь из кавайской беззаботности. Анекдоты «лолиток» она понимала хорошо и оттого страдала.
– Скажи, Ириней, – продолжала Танечка, – а там… у клетки… Ты хотел меня убить?
– Нет, всего лишь добыть ключ. Мне бежать надо, понимаешь? Кинкарран должен быть разрушен.
– Кинкарран? – Танечкин лоб собрался складками. Не сразу она вспомнила, что так называется столица кинкаров. – Я бы тебя отпустила, честно. Только вот Джиакомо боюсь…
– А кто его не боится? – добавила Лисенок. – Сегодня финальный королевский показ, а это значит, что кто-то из нас умрет. Я знаю все номера Джиакомо. На всякий случай попрощаемся.
Щель занавеса вспыхнула золотым. Взревели валторны и синтезаторы; лолитки, радостно гомоня, придвинулись к щели. Они оттеснили Марио, выпихнули бы и Севера с кавайками, если бы не Лисенок.
– А ну умолкли! – прикрикнула на них кавайка. – Заколки спрятать! Увижу, где блеснет, разбираться не стану. Будете танец маленьких пингвинят танцевать.
Лолитки притихли и расступились. Север выглянул в щель занавеса. Место ему досталось козырное. Отсюда можно было разглядеть все: и декорации на арене (обломанные колонны, хитросплетения движущихся тротуаров, радужные зонтики шапито), и выстроившихся рядами клоунов, и – самое главное – скучающих в ложе зрителей.
В центре сидел сам Людовик XI – скучный мешковатый человечек с прилизанными волосами и совиным лицом. На груди его поблескивала цепь из иридиево-платинового сплава. Говаривали, что она выплавлена из эталона веса, хранившегося когда-то в Парижской палате мер и весов. Ириней знал, что это неправда: цепь была фальшивая, такая же фальшивая, как и звание Короля Солнца, будто бы купленное у землян за три планетарных бюджета. Однако на уголовников Версаля цепь действовала безотказно.
По левую руку от Людовика сидел министр культуры – толстяк в расстегнутом на пузе военном кителе, с волосами, повязанными красным платком. Справа – пятнадцатилетний принц Даниэль. Тоненький, светловолосый, он словно выцвел под искусственным светом ламп. Ниже располагались соискатели-комедианты – Джиакомо, Мак-Лоун и госпожа Волопегея.
– Ну, хорошо, – благодушно пробасил король. – Воспитанниц твоих, госпожа Be… Во…
– Волопегея, сир.
– Да, спасибо. Воспитанниц мы видели. К сожалению, они не пойдут.
– Отчего же, сир?
– Да так, госпожа Во… Вонг? – Король вопросительно посмотрел на советника.
Тот помотал головой.
– Жаль, что не Вонг… – Король нахмурился. – Дело в том, что балетная пачка до щиколоток – это не до колен и не до задницы. А у нас парень растет. Что ему на твоих перечниц глаза пялить?
– Но ритуальные танцы… Вы не понимаете… – Волопегея растерянно огляделась. – Сир, господа! Освоение всех фигур требует больше сорока лет! Мы призреваем наших крошек двенадцатилетними!
– Хорошо, спасибо-о! – Министр нетерпеливо похлопал в ладоши. – Двенадцатилетние… Вот двенадцатилетних и приводи. Следующий!
Следующим по списку шел Мак-Лоун. Снежинки пудры кружились вокруг его лица.
– Позвольте вам предложить «Торт-ческую фантазию», сир, – деловито начал он. – Пять тысяч клоунов-статистов, вьюга из семи тонн поп-корна, действие происходит на восьми различных планетах доминиона.
– Соблазнительно. – Король раскрыл программку. – А вот тут написано: «Танзания, клоуны-людоеды. Зеленые, полные блаженства островки мороженого, вольготно расположившиеся в волнах диетического прохладительного напитка». Так?..
– Совершенно верно, ваше величество.
– Но какого напитка? Здесь прочерк.
– Продакт-плейсмент не проплачен, сир. Но будьте уверены, за этим дело не станет. Разрешите начать?
– Валяй.
Мак-Лоун вытер лысину платком. На миг засияла розовым кожа, но ее затянуло рыжими кудрями. Мак-Лоун использовал запрещенные в доминионе нанотехнологии.
– Маэстро! – крикнул он. – Зажмите увертюру! Чтобы не уворачивалась, сир, – с угодливой улыбкой обернулся он к королю.
Тот кивнул.
И грянула музыка. Десятки джамбо и турецких барабанчиков всполошили ритм. Монетным звоном встревали тарелки, скрипки жаловались на судьбу.
Началось представление.
Ириней скоро упустил и смысл, и сюжет действа – если что-то похожее вообще имело место. Представьте себе десятки, сотни, тысячи костяшек домино, одетых в разноцветные клоунские трико, в облаках пудры и многоцветии париков. Представьте, как они валятся, сшибая друг друга, толкают сверкающие шары и пружинки, взводят арбалеты и подбрасывают бутафорские яблоки. А еще закидывают друг друга тортами, оглушительно хохочут, читают скетчи и распевают бессмысленные куплеты. К своему удивлению, Север несколько раз уловил в какофонии голосов вполне приличные шутки. Господин Мак-Лоун брал массой и широтой интересов.
Принц в ложе скоро заскучал. Он что-то выстукивал пальцем в лежащем перед ним блокноте; если бы кто-то заглянул мальчишке через плечо, увидел бы, что тот играет в морской бой с министром культуры.
Мак-Лоуна била крупная дрожь. Он несколько раз оглядывался с умоляющим видом, но Король Солнца сидел с фанерным выражением лица.
– М-да… – наконец вымолвил он.
– И сколько, извиняюсь, эта монти-пайтовщина стоит? – брезгливо поинтересовался министр.
Мак-Лоун написал на клочке бумажки число.
– Вы с ума сошли! Это же четыре планетарных бюджета Земли.
– Стать Королем Солнца вышло дешевле, – подтвердил Людовик. – Этого мы и к двадцатилетию принца не соберем.
Краски отхлынули с лица Мак-Лоуна. Тени под глазами вытянулись черными стрелками, пуговицы вспухли комками сахарной ваты. Превратившийся в белого клоуна шоумен дрожащей ручкой протянул королю папку.
– В-вот… пожалуйте… ш-ство.
– Что это?
– Бизнес-план… чик.
Король с министром склонились над папкой. По лицу Мак-Лоуна пробежала крупная капля пота. Одна, другая – и вот из бровей ударили разноцветные фонтанчики. Свита комедианта живо откликнулась на настроение хозяина. Гулко бухнули тарелки. Повинуясь сигналу, клоуны через одного отвесили друг другу тумака. Промахнулись, заехали сами себе в нос и попадали вповалку, орошая сцену бутафорскими слезами.
– Смело, смело, – наконец вымолвил Людовик. – Так, значит, показ рекламы двадцать пять кадров в секунду?..
– Двадцать четыре, – робко вставил Мак-Лоун. – Двадцать пятым пойдет само представление.
– Контракты с «Поп-корнорэйшн», «Ессентуколой», «Россмультфильмом» и «Ганшип-Титаниумом»?.. Продакт-плейсмент, спонсорство, медиасервис?..
– Именно, ваше величество. Пусть выглядит несколько скучновато, но выгода!.. Перспективы!.. Я же не буду вас обманывать.
– А тебе и не позволят. – Король холодно посмотрел на комедианта. – Здесь край доминиона. Знаешь, что это такое?
Мак-Лоун покачал головой. Знать-то он знал, но у королей есть священное право объяснять очевидные вещи.
– В доминионе больше сотни обитаемых систем, – любезно сообщил Людовик. – И лишь двадцать восемь из них граничат с доминионами чужих рас. Мы живем слишком близко к доминиону кинкаров. Понимаешь, что это значит?
И вновь Мак-Лоун покачал головой.
– Мой министр только что закончил свои расчеты. По ним выходит, что если всю твою братию загнать на рудники, общая сумма… – он поднял к потолку взгляд: – …выйдет всего на КОПейку меньше предсказанной тобой.
– …но ваше величество!..
– …и хлопот гораздо меньше.
Юный принц прикрыл веки. Дела денежные его интересовали мало.
– Впрочем, – благодушно докончил Король Солнца, – КОПейка астрокредит бережет. Мы тебя условно оставляем про запас. И можешь не благодарить. Пусть выступит следующий… как его?..
– Мистер Бат, ваше величество! Прикажете начинать?
Король не возражал. Джиакомо сделал страшные глаза и отчаянно зажестикулировал. Предназначалась эта пантомима Лисенку; девушка защелкнула на запястье Иринея браслет кандалов-неразлучников и отправилась за сцену. Второй браслет она унесла с собой. Нрав неразлучников предугадать трудно: поди знай, когда им захочется увидеть друг друга?.. До того времени жертва может гулять свободно, а потом все. Влюбленный браслет вытащит милого дружка откуда угодно. Даже из кабины взлетающего космического корабля.
– Господа и дамы! – объявил Джиакомо. – Сейчас вам будут показаны трагикомические сценки из жизни. Великое и смешное рядом! Полное отсутствие табу и всяческих условностей! Взлом стереотипов и крушение психологических доминант!
Следующих слов труппа ждала затаив дыхание. Артисты переглядывались: решалась их судьба. Репризы Бата редко обходились без несчастных случаев.
– Наш первый номер, – директор «Макабра» выдержал паузу… – «Волка ноги кормят»!
Артисты перевели дух. Кто-то ободряюще похлопал по плечу Гадкого Пятиклассника. Тот затопал к выходу, став вдруг невыразимо жалким и трогательным в своей школьной форме с помочами и скаутской звездочкой на лацкане.
Пятикласснику было далеко за сорок. Сокровище это Джиакомо откопал много лет назад на Идиллии-4, на дневном сеансе «Кровавой сауны в термах марсианского Калигулы». Коленька в тот день просто не пошел в школу. Подделал записку директору школы («У бабушки птичи грип. Ну, жна пирисатка почки атпустите Колю пажалуста».) и отправился гулять.
По пути Коленьке встретились: первоклассник Феденька (минус деньги на завтрак), третьеклассница Светочка (выдранная коса), литератор Василий М. (заикание и депрессия).
– Ужасная молодежь, – сокрушались прохожие. – И что из него вырастет, мерзавца? Эй, лоботряс, – кричали они, – вон, старушка на перекрестке. Перевел бы, негодяй!
– Легко, – отвечал Коленька. – Олд клюшка он зе кросс-роад, – и, довольный шалостью, прыгал на одной ножке.
Сами понимаете, такого ужасного мальчика мог ожидать только самый ужасный конец. И Коленька еще легко отделался, попав в «Макабр». Колония по нему, мерзавцу, плакала.
Джиакомо принял мальчишку с распростертыми объятиями. Вживил ему импланты «Пиноккио», «Чебурашка» и «Остров доктора Моро», посадил на диету из метаморфирующих наноботов. После этого Коленька стал известен на многих планетах как исполнитель номеров «Волка ноги кормят», «Мне мама в детстве выколола глазки», «Нет ручек – нет конфетки» и суперхита «Палка, палка, огуречик». Жалкую судьбу этого хулигана можно привести в пример всем любителям легкой жизни.
И вот настал Колин звездный час. Лисенок побежала превращаться в волка. Роль эта требовала от нее полного напряжения сил. Прэта о волках имел весьма приблизительное представление, он путал количество ног и попадал впросак с цветом шерсти. Поэтому от Лисенка требовалось все актерское мастерство, чтобы сгладить промахи симбионта.
– Это что, волк? – удивился принц. – А что у него в пасти?
– Второй набор челюстей, – с готовностью пояснил Джиакомо. – Синкретичная символика неопостмодернизма. А вот сейчас, ваше высоч… велич… – заметался он, не зная, к кому обращаться, – сейчас перед вами разовьется преамбула. Дело в том, что наш волк, – Джиакомо деликатно понизил голос, – латентный вегетарианец. И пока не знает о своих природных наклонностях. А вот появляется жертва…
Имелся, имелся за Батом грешок. В порыве откровенности он мог на раз выложить весь сюжет представления. Знающие люди старались с ним в театр не ходить. Незнающие били морду.
– Ну, хорошо… – согласился Людовик. – Линия сего опуса мне, пожалуй, ясна. Закончим с этим.
Повинуясь знаку, Лисенок и Гадкий Пятиклассник убрались со сцены. Джиакомо с болоночьей преданностью смотрел на короля.
– Вполне… вполне… – бормотал Людовик. – Есть, знаете ли, некая синкретичность… Ну, а вот тут, – он провел пальцем по списку, – «Пламень и лед», «Истинное лицо Иринея Севера», «Зеркало»…
– «Зеркало»? – встрепенулся Бат. – Это мы мигом, ваше величество! Это нам…
Волопегея и Мак-Лоун с тревогой смотрели на счастливчика. Инициатива уплывала к Бату, это следовало срочно исправлять.
– Как вы сказали? – спросил Мак-Лоун. – Ириней Север? Герой доминиона людей?
Людовик и министр культуры с интересом посмотрели на наглеца.
– Если это тот самый Север, то император будет его искать, – продолжал Мак-Лоун.
– И еще как будет, – радостно поддержал министр. – Версаль по кирпичику разберет!
Он стянул с головы платок и вытер щеки. Пот струями катился по его лицу – в точности, как несколькими минутами раньше с Мак-Лоуна.
– А приведите его, – предложил король. – Я знавал когда-то одного Иринея. Подумать только, живой герой доминиона!
– Скорее мертвый, – пробурчал Мак-Лоун.
Ириней все слышал. Он не стал дожидаться, пока Лисенок притащит его в кандалах-неразлучниках, и вышел сам.
– Здравствуй, Люк, – поклонился королю.
– Ир? Ну, здравствуй!
Глаза короля и узника встретились. Ириней не отвел взгляд, и это пришлось сделать королю.
– Как изменчива судьба… – пробормотал он. – Помнится, гадалка нагадала мне гибель от ножа кинкара. А тебе – дорогу дальнюю, интерес пиковый и в попутчики тайну тайн… Помнишь Аурверашу, цыганку?
– Дивку? – Ириней усмехнулся. – Как забыть… Люк, похоже, она нас обманула.
– Вот и я думаю… Соврала, а?! – И Король Солнца расхохотался – звучно и со вкусом, приглашая всех посмеяться за компанию.
Джиакомо сориентировался первым. Его смех вплелся в королевское гоготание, как теньканье треугольника в рокот контрабаса. Дробненько захихикала госпожа Волопегея, чуть улыбнулся принц, министр культуры заржал по-солдафонски, временами заглушая короля.
Не смеялись лишь Ириней и Мак-Лоун. «Скорее мертвый? – думал Север. – Посмотрим, кто мертвей будет».
«Рожа уголовная, – краснел и бледнел шоумен. – И зачем только я во все это ввязался?»
– Эй, – отсмеявшись, крикнул Людовик, – как тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Никак нет. Он вел у нас политико-разъяснительную работу.
– Значит, справится.
Лютый дернулся и попытался встать. Майя мягко, но непреклонно усадила его в кресло.
– От солнечных лучей его придется спрятать. Следите также, чтобы никто не ткнул его колышком. Список пород деревьев я предоставлю. – Майя стукнула Лютого по коленке, та дернулась с заметным опозданием. – Кормить его придется отдельно от других. Чем именно, объясню. А теперь… – Асури прислушалась.
Из-за двери донесся неясный шорох.
Приложив к губам палец – этот жест одинаков во всех доминионах, – она намотала на локоть «паучью удавку» и крадучись двинулась к порогу.
– А теперь поговорим о наших тайнах.
Резким движением Утан распахнула дверь.
– Велька?! – воскликнул Шепетов. – Что ты здесь делаешь?!
Глава 10
ВЕРСАЛЬСКИЙ ПРИНЦ
Собирались в спешке.
На ходу скидывая платье, Лисенок убежала за кулисы. Ириней предполагал, что Лисенкин «дружок» – это юный прэта, голодный дух. Во всех пяти доминионах прэта считаются самыми терпимыми к чужакам. Их молодежь способна жить в симбиозе с представителями других рас. Да, это считается неприличным, но все же не возбраняется.
«В жизни надо испытать все» – вот девиз прэта.
Танечка загрузила на платформу клетки с уродцами. Пьяче настраивал канал передачи данных, чтобы транслировать нужные декорации прямиком на арену и не тащить их через весь дворец. Появилась Лисенок – румяная, пышущая здоровьем. За кулисами она успела переодеться в наряд Коломбины. Старое платье ей было тесно: «дружок» делал девушку чуть толще, а в таких делах «чуть» значит многое.
– Ириней, – крикнула она, – выходи! Не вздумай бежать.
– И в мыслях не было, сударыня.
Плазменный водопад, отделяющий камеру от репетиционного зала, погас. Ириней спрыгнул на пол, с наслаждением выпрямляя спину.
– Держись за меня, Север.
Лисенкина рука удлинилась, обнимая узника. В объятии этом не было и намека на эротизм, но лицо Пьяче напряглось. Ириней давно подозревал, что актер также неравнодушен к своей напарнице. Вместе они отправились на главную арену.
Карлицы госпожи Волопегеи (в просторечии «лолитки») толпились в закулисье, хихикая и злословя вовсю. Иринею они напоминали заросли потрепанных, отцветших одуванчиков на свалке. Шуршание балетных пачек, запах пота и крепких старческих духов. Вели себя «лолитки» пристойно: не визжали, заколками не тыкались. Трещали, правда, много, но с этим ничего не поделаешь.
– Ириней, – Танечка потянула узника за рукав, – над чем они смеются? Я слушаю, слушаю и не понимаю. У меня что, чувства юмора нет?
Ириней с грустью улыбнулся. Жить бы ей сейчас на Кавае… Болтать со сверстниками, гулять по кавайским горам в поисках веселых и совсем не страшных приключений. На аквапланах носиться над морем – чтоб знамя Порко Россо над головой, чтоб сражаться с невсамделишными пиратами без сожаления и пощады.
– Это Версаль, Танечка. Не слушай балаболок, вот и все.
Он покосился на Лисенка. В симбиозе с прэта девушка становилась чувствительнее и умнее, вырываясь из кавайской беззаботности. Анекдоты «лолиток» она понимала хорошо и оттого страдала.
– Скажи, Ириней, – продолжала Танечка, – а там… у клетки… Ты хотел меня убить?
– Нет, всего лишь добыть ключ. Мне бежать надо, понимаешь? Кинкарран должен быть разрушен.
– Кинкарран? – Танечкин лоб собрался складками. Не сразу она вспомнила, что так называется столица кинкаров. – Я бы тебя отпустила, честно. Только вот Джиакомо боюсь…
– А кто его не боится? – добавила Лисенок. – Сегодня финальный королевский показ, а это значит, что кто-то из нас умрет. Я знаю все номера Джиакомо. На всякий случай попрощаемся.
Щель занавеса вспыхнула золотым. Взревели валторны и синтезаторы; лолитки, радостно гомоня, придвинулись к щели. Они оттеснили Марио, выпихнули бы и Севера с кавайками, если бы не Лисенок.
– А ну умолкли! – прикрикнула на них кавайка. – Заколки спрятать! Увижу, где блеснет, разбираться не стану. Будете танец маленьких пингвинят танцевать.
Лолитки притихли и расступились. Север выглянул в щель занавеса. Место ему досталось козырное. Отсюда можно было разглядеть все: и декорации на арене (обломанные колонны, хитросплетения движущихся тротуаров, радужные зонтики шапито), и выстроившихся рядами клоунов, и – самое главное – скучающих в ложе зрителей.
В центре сидел сам Людовик XI – скучный мешковатый человечек с прилизанными волосами и совиным лицом. На груди его поблескивала цепь из иридиево-платинового сплава. Говаривали, что она выплавлена из эталона веса, хранившегося когда-то в Парижской палате мер и весов. Ириней знал, что это неправда: цепь была фальшивая, такая же фальшивая, как и звание Короля Солнца, будто бы купленное у землян за три планетарных бюджета. Однако на уголовников Версаля цепь действовала безотказно.
По левую руку от Людовика сидел министр культуры – толстяк в расстегнутом на пузе военном кителе, с волосами, повязанными красным платком. Справа – пятнадцатилетний принц Даниэль. Тоненький, светловолосый, он словно выцвел под искусственным светом ламп. Ниже располагались соискатели-комедианты – Джиакомо, Мак-Лоун и госпожа Волопегея.
– Ну, хорошо, – благодушно пробасил король. – Воспитанниц твоих, госпожа Be… Во…
– Волопегея, сир.
– Да, спасибо. Воспитанниц мы видели. К сожалению, они не пойдут.
– Отчего же, сир?
– Да так, госпожа Во… Вонг? – Король вопросительно посмотрел на советника.
Тот помотал головой.
– Жаль, что не Вонг… – Король нахмурился. – Дело в том, что балетная пачка до щиколоток – это не до колен и не до задницы. А у нас парень растет. Что ему на твоих перечниц глаза пялить?
– Но ритуальные танцы… Вы не понимаете… – Волопегея растерянно огляделась. – Сир, господа! Освоение всех фигур требует больше сорока лет! Мы призреваем наших крошек двенадцатилетними!
– Хорошо, спасибо-о! – Министр нетерпеливо похлопал в ладоши. – Двенадцатилетние… Вот двенадцатилетних и приводи. Следующий!
Следующим по списку шел Мак-Лоун. Снежинки пудры кружились вокруг его лица.
– Позвольте вам предложить «Торт-ческую фантазию», сир, – деловито начал он. – Пять тысяч клоунов-статистов, вьюга из семи тонн поп-корна, действие происходит на восьми различных планетах доминиона.
– Соблазнительно. – Король раскрыл программку. – А вот тут написано: «Танзания, клоуны-людоеды. Зеленые, полные блаженства островки мороженого, вольготно расположившиеся в волнах диетического прохладительного напитка». Так?..
– Совершенно верно, ваше величество.
– Но какого напитка? Здесь прочерк.
– Продакт-плейсмент не проплачен, сир. Но будьте уверены, за этим дело не станет. Разрешите начать?
– Валяй.
Мак-Лоун вытер лысину платком. На миг засияла розовым кожа, но ее затянуло рыжими кудрями. Мак-Лоун использовал запрещенные в доминионе нанотехнологии.
– Маэстро! – крикнул он. – Зажмите увертюру! Чтобы не уворачивалась, сир, – с угодливой улыбкой обернулся он к королю.
Тот кивнул.
И грянула музыка. Десятки джамбо и турецких барабанчиков всполошили ритм. Монетным звоном встревали тарелки, скрипки жаловались на судьбу.
Началось представление.
Ириней скоро упустил и смысл, и сюжет действа – если что-то похожее вообще имело место. Представьте себе десятки, сотни, тысячи костяшек домино, одетых в разноцветные клоунские трико, в облаках пудры и многоцветии париков. Представьте, как они валятся, сшибая друг друга, толкают сверкающие шары и пружинки, взводят арбалеты и подбрасывают бутафорские яблоки. А еще закидывают друг друга тортами, оглушительно хохочут, читают скетчи и распевают бессмысленные куплеты. К своему удивлению, Север несколько раз уловил в какофонии голосов вполне приличные шутки. Господин Мак-Лоун брал массой и широтой интересов.
Принц в ложе скоро заскучал. Он что-то выстукивал пальцем в лежащем перед ним блокноте; если бы кто-то заглянул мальчишке через плечо, увидел бы, что тот играет в морской бой с министром культуры.
Мак-Лоуна била крупная дрожь. Он несколько раз оглядывался с умоляющим видом, но Король Солнца сидел с фанерным выражением лица.
– М-да… – наконец вымолвил он.
– И сколько, извиняюсь, эта монти-пайтовщина стоит? – брезгливо поинтересовался министр.
Мак-Лоун написал на клочке бумажки число.
– Вы с ума сошли! Это же четыре планетарных бюджета Земли.
– Стать Королем Солнца вышло дешевле, – подтвердил Людовик. – Этого мы и к двадцатилетию принца не соберем.
Краски отхлынули с лица Мак-Лоуна. Тени под глазами вытянулись черными стрелками, пуговицы вспухли комками сахарной ваты. Превратившийся в белого клоуна шоумен дрожащей ручкой протянул королю папку.
– В-вот… пожалуйте… ш-ство.
– Что это?
– Бизнес-план… чик.
Король с министром склонились над папкой. По лицу Мак-Лоуна пробежала крупная капля пота. Одна, другая – и вот из бровей ударили разноцветные фонтанчики. Свита комедианта живо откликнулась на настроение хозяина. Гулко бухнули тарелки. Повинуясь сигналу, клоуны через одного отвесили друг другу тумака. Промахнулись, заехали сами себе в нос и попадали вповалку, орошая сцену бутафорскими слезами.
– Смело, смело, – наконец вымолвил Людовик. – Так, значит, показ рекламы двадцать пять кадров в секунду?..
– Двадцать четыре, – робко вставил Мак-Лоун. – Двадцать пятым пойдет само представление.
– Контракты с «Поп-корнорэйшн», «Ессентуколой», «Россмультфильмом» и «Ганшип-Титаниумом»?.. Продакт-плейсмент, спонсорство, медиасервис?..
– Именно, ваше величество. Пусть выглядит несколько скучновато, но выгода!.. Перспективы!.. Я же не буду вас обманывать.
– А тебе и не позволят. – Король холодно посмотрел на комедианта. – Здесь край доминиона. Знаешь, что это такое?
Мак-Лоун покачал головой. Знать-то он знал, но у королей есть священное право объяснять очевидные вещи.
– В доминионе больше сотни обитаемых систем, – любезно сообщил Людовик. – И лишь двадцать восемь из них граничат с доминионами чужих рас. Мы живем слишком близко к доминиону кинкаров. Понимаешь, что это значит?
И вновь Мак-Лоун покачал головой.
– Мой министр только что закончил свои расчеты. По ним выходит, что если всю твою братию загнать на рудники, общая сумма… – он поднял к потолку взгляд: – …выйдет всего на КОПейку меньше предсказанной тобой.
– …но ваше величество!..
– …и хлопот гораздо меньше.
Юный принц прикрыл веки. Дела денежные его интересовали мало.
– Впрочем, – благодушно докончил Король Солнца, – КОПейка астрокредит бережет. Мы тебя условно оставляем про запас. И можешь не благодарить. Пусть выступит следующий… как его?..
– Мистер Бат, ваше величество! Прикажете начинать?
Король не возражал. Джиакомо сделал страшные глаза и отчаянно зажестикулировал. Предназначалась эта пантомима Лисенку; девушка защелкнула на запястье Иринея браслет кандалов-неразлучников и отправилась за сцену. Второй браслет она унесла с собой. Нрав неразлучников предугадать трудно: поди знай, когда им захочется увидеть друг друга?.. До того времени жертва может гулять свободно, а потом все. Влюбленный браслет вытащит милого дружка откуда угодно. Даже из кабины взлетающего космического корабля.
– Господа и дамы! – объявил Джиакомо. – Сейчас вам будут показаны трагикомические сценки из жизни. Великое и смешное рядом! Полное отсутствие табу и всяческих условностей! Взлом стереотипов и крушение психологических доминант!
Следующих слов труппа ждала затаив дыхание. Артисты переглядывались: решалась их судьба. Репризы Бата редко обходились без несчастных случаев.
– Наш первый номер, – директор «Макабра» выдержал паузу… – «Волка ноги кормят»!
Артисты перевели дух. Кто-то ободряюще похлопал по плечу Гадкого Пятиклассника. Тот затопал к выходу, став вдруг невыразимо жалким и трогательным в своей школьной форме с помочами и скаутской звездочкой на лацкане.
Пятикласснику было далеко за сорок. Сокровище это Джиакомо откопал много лет назад на Идиллии-4, на дневном сеансе «Кровавой сауны в термах марсианского Калигулы». Коленька в тот день просто не пошел в школу. Подделал записку директору школы («У бабушки птичи грип. Ну, жна пирисатка почки атпустите Колю пажалуста».) и отправился гулять.
По пути Коленьке встретились: первоклассник Феденька (минус деньги на завтрак), третьеклассница Светочка (выдранная коса), литератор Василий М. (заикание и депрессия).
– Ужасная молодежь, – сокрушались прохожие. – И что из него вырастет, мерзавца? Эй, лоботряс, – кричали они, – вон, старушка на перекрестке. Перевел бы, негодяй!
– Легко, – отвечал Коленька. – Олд клюшка он зе кросс-роад, – и, довольный шалостью, прыгал на одной ножке.
Сами понимаете, такого ужасного мальчика мог ожидать только самый ужасный конец. И Коленька еще легко отделался, попав в «Макабр». Колония по нему, мерзавцу, плакала.
Джиакомо принял мальчишку с распростертыми объятиями. Вживил ему импланты «Пиноккио», «Чебурашка» и «Остров доктора Моро», посадил на диету из метаморфирующих наноботов. После этого Коленька стал известен на многих планетах как исполнитель номеров «Волка ноги кормят», «Мне мама в детстве выколола глазки», «Нет ручек – нет конфетки» и суперхита «Палка, палка, огуречик». Жалкую судьбу этого хулигана можно привести в пример всем любителям легкой жизни.
И вот настал Колин звездный час. Лисенок побежала превращаться в волка. Роль эта требовала от нее полного напряжения сил. Прэта о волках имел весьма приблизительное представление, он путал количество ног и попадал впросак с цветом шерсти. Поэтому от Лисенка требовалось все актерское мастерство, чтобы сгладить промахи симбионта.
– Это что, волк? – удивился принц. – А что у него в пасти?
– Второй набор челюстей, – с готовностью пояснил Джиакомо. – Синкретичная символика неопостмодернизма. А вот сейчас, ваше высоч… велич… – заметался он, не зная, к кому обращаться, – сейчас перед вами разовьется преамбула. Дело в том, что наш волк, – Джиакомо деликатно понизил голос, – латентный вегетарианец. И пока не знает о своих природных наклонностях. А вот появляется жертва…
Имелся, имелся за Батом грешок. В порыве откровенности он мог на раз выложить весь сюжет представления. Знающие люди старались с ним в театр не ходить. Незнающие били морду.
– Ну, хорошо… – согласился Людовик. – Линия сего опуса мне, пожалуй, ясна. Закончим с этим.
Повинуясь знаку, Лисенок и Гадкий Пятиклассник убрались со сцены. Джиакомо с болоночьей преданностью смотрел на короля.
– Вполне… вполне… – бормотал Людовик. – Есть, знаете ли, некая синкретичность… Ну, а вот тут, – он провел пальцем по списку, – «Пламень и лед», «Истинное лицо Иринея Севера», «Зеркало»…
– «Зеркало»? – встрепенулся Бат. – Это мы мигом, ваше величество! Это нам…
Волопегея и Мак-Лоун с тревогой смотрели на счастливчика. Инициатива уплывала к Бату, это следовало срочно исправлять.
– Как вы сказали? – спросил Мак-Лоун. – Ириней Север? Герой доминиона людей?
Людовик и министр культуры с интересом посмотрели на наглеца.
– Если это тот самый Север, то император будет его искать, – продолжал Мак-Лоун.
– И еще как будет, – радостно поддержал министр. – Версаль по кирпичику разберет!
Он стянул с головы платок и вытер щеки. Пот струями катился по его лицу – в точности, как несколькими минутами раньше с Мак-Лоуна.
– А приведите его, – предложил король. – Я знавал когда-то одного Иринея. Подумать только, живой герой доминиона!
– Скорее мертвый, – пробурчал Мак-Лоун.
Ириней все слышал. Он не стал дожидаться, пока Лисенок притащит его в кандалах-неразлучниках, и вышел сам.
– Здравствуй, Люк, – поклонился королю.
– Ир? Ну, здравствуй!
Глаза короля и узника встретились. Ириней не отвел взгляд, и это пришлось сделать королю.
– Как изменчива судьба… – пробормотал он. – Помнится, гадалка нагадала мне гибель от ножа кинкара. А тебе – дорогу дальнюю, интерес пиковый и в попутчики тайну тайн… Помнишь Аурверашу, цыганку?
– Дивку? – Ириней усмехнулся. – Как забыть… Люк, похоже, она нас обманула.
– Вот и я думаю… Соврала, а?! – И Король Солнца расхохотался – звучно и со вкусом, приглашая всех посмеяться за компанию.
Джиакомо сориентировался первым. Его смех вплелся в королевское гоготание, как теньканье треугольника в рокот контрабаса. Дробненько захихикала госпожа Волопегея, чуть улыбнулся принц, министр культуры заржал по-солдафонски, временами заглушая короля.
Не смеялись лишь Ириней и Мак-Лоун. «Скорее мертвый? – думал Север. – Посмотрим, кто мертвей будет».
«Рожа уголовная, – краснел и бледнел шоумен. – И зачем только я во все это ввязался?»
– Эй, – отсмеявшись, крикнул Людовик, – как тебя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42