Тем временем выдержка изменила Георгию. Он неожиданно выстрелил прямо в пол, потом навел револьвер на случайного человека, а затем произвел еще один выстрел, но уже в ближайшего милиционера.
Пуля ударила сержанту в лицо, и он согнулся. Кровь брызнула из-под его пальцев тонкой струйкой, оставляя на полу черное пятно, закапала на брюки. Георгий, задыхающийся, перепуганный, кинулся бежать.
– Стой, сукин сын! – заорал я.
Но Георгий опять, не целясь, с полуоборота выстрелил в меня, решив, что пуля должна сама меня найти. Разумеется, он ошибался. Я еще раз приказал ему остановиться. Но брюнет и не думал этого делать. Напротив, припустил еще быстрее. Тут грохнул выстрел со стороны милиционеров. Зазвенело стекло входной двери. Я понимал, что Георгий хочет убежать. Это не было непоправимым до тех пор, пока брюнет не растворился в вечернем городе. Между его исчезновением и настоящим моментом есть две или три минуты – время, которое понадобится «весельчаку», чтобы добежать до «Волги», завести ее и убраться от универмага куда подальше. Эти две-три минуты были временем, которым я располагал.
Милиционер кинулся на меня. Я присел, вонзил локоть в форменный китель – точно в солнечное сплетение, затем в пах, а завершил серию мощным ударом в зубы. Если так отбиваться, то дело скверно. В первую очередь нужно избавиться от насевшей на меня своры. Мне надо только достичь входной двери, не получив вдогонку пули.
И тогда я решил схитрить. Ведь можно было выбраться наружу через боковой выход. Рядом была высокая стеклянная стойка с полочками, на которых различная дребедень: бижутерия, нитки, катушки, ленточки. Я заскочил за этот стеклянный ящик и толкнул его в сторону милиционеров. Стойка с грохотом и звоном разлетелась на полу. Тем временем я уже бежал по первому этажу магазина, пытаясь достичь бокового выхода. За мной увязалось двое милиционеров. Не очень, впрочем, уверенно… Они настороженно посматривали на меня, пытаясь угадать, как я поведу себя в следующий момент. Каждый из них уже испытал на себе силу моих ударов, попробовал их на вкус. И теперь было непонятно, чего им больше хочется – задержать меня или дать возможность удрать. Долг и инстинкт самосохранения боролись в них, и эта борьба в полной мере отражалась на их лицах.
Я не ждал, пока они сделают выбор. У меня не было ни времени, ни желания.
Неожиданно из бокового выхода выскочил милиционер и прямо в упор наставил пистолет.
– Стой, стрелять буду! – закричал сержант, который был решительнее остальных, поскольку вытащил пистолет и хотел применить его. – Ни шагу! Не шевелись!
Он выстрелил бы. Он по второму этажу обогнал меня, думая зайти мне в тыл. Он перехитрил меня. Я стоял на месте. Он точно выстрелил бы. Но тут появилась девушка, которая навела на меня ментов. Она коротко размахнулась и ударила сержанта сбоку ногой в пах, а затем свалила на пол прямым в челюсть. Махнула рукой и исчезла в дверном проеме. Ай да «белка»! Я без раздумий последовал за ней. Мы выскочили на улицу. Черная «Волга», взревев, рванулась с места и помчалась мимо нас. Я выскочил ей наперерез, надеясь, что напуганный до предела брюнет автоматически нажмет на тормоз. Но тот, похоже, вообще потерял всякую способность нормально соображать. Белое пятно лица четко проявилось за лобовым стеклом – выпученные глаза и судорожно хватающий воздух рот.
«Волга» мчалась теперь прямо на меня, набирая скорость, хищно урча захлебывающимся двигателем. Я подпрыгнул, переворачиваясь в воздухе на триста шестьдесят градусов. Только благодаря этому машина не изуродовала меня. Я покатился по широкому капоту, лобовое стекло отбросило меня в сторону, и мне удалось упасть на асфальт, отделавшись парой кровоточащих царапин…
Не задерживаясь, я побежал к припаркованной неподалеку «Ниве». Признаюсь честно, в тот момент я совершенно не думал о девушке, которая своей выходкой помогла мне избавиться от милиционеров. В какой-то момент она решила перейти на мою сторону. Что заставило ее принять такое решение, не знаю. Я думал только о Георгии. У меня из головы не выходил этот слащавый брюнет, причастный к похищению очень близкого мне человека, и который чуть не убил меня. Думал о том, что он хороший парень, и что он нравился мне. Именно поэтому я решил его убить последним.
Я повернул ключ в замке зажигания, и ноги сами нажали на педали. «Нива» рванула с места, визжа шинами.
И тут мне пришлось резко затормозить.
– Стой! Подожди меня! – «Белка» выскочила на дорогу и чуть не угодила под колеса. – Мать твою, – выругалась она, отскакивая в сторону.
Я остановил «Ниву», давая девушке возможность сесть в салон. Если кто-то и делал это быстрее, чем она, то я не помнил этого.
Девушка устроилась рядом со мной. Ей было неудобно на откинутом сидении, но она не могла с ним справиться.
Я ударил по педали газа – девушка очутилась на заднем сидении и лежала теперь на спине. При этом юбка задралась, обнажив стройные ножки. Она закрыла их руками, одернула юбку.
– Слушай, кто ты такой, черт возьми? – кричала она, пытаясь подняться. – Угнал мою машину, угрожал мне! Господи! Я из-за тебя ударила милиционера! Он хотел, кстати, тебя пристрелить! Я уже начинаю сомневаться, правильно ли поступила, помешав ему. Боже, теперь меня тоже посадят. Как соучастницу!
Я усмехнулся. Тебя точно не посадят. И меня не посадят.
– …Ты там все здание разнес! – продолжала девушка, немного сбавив тон, мало-помалу успокаиваясь. – Прыгал – точь-в-точь каратист. И я еще из-за тебя влипла… Так может, теперь хоть скажешь, что происходит, а?
– Нет, – коротко ответил я. – Ты лучше расскажи, что ты доложила обо мне товарищам милиционерам?
– Сказала, что ты псих. Взял меня в заложницы… – ответила девушка. – Но похоже, они не очень-то и поверили. Ты спокойно стоял. Вовсе не как псих.
– Ты не ошиблась, я и есть псих. Только я психую ради жизни дорогого мне человека, – сказал я и умолк, давая понять, что разговор окончен.
Я и в самом деле не был расположен к разговорам. Меня занимал лишь мчавшийся впереди автомобиль «Волга» с обезумевшим водителем. Я не слушал причитаний девушки. В будущем я собирался возместить ей причиненный ущерб, но только после того, как все закончится. А сейчас говорить – только тратить время.
«Волга» постоянно поворачивала, но в городе ей некуда было деться, и она выскочила за город. Тут я попытался выжать из «Нивы» все, на что она была способна. Но больше ста двадцати она не шла. И то ее начало трясти, она грозила рассыпаться на части, когда стрелка спидометра переваливала за сто десять. А когда я выворачивал руль на поворотах, не уменьшая скорости, девушка визжала:
– Что ты делаешь!? Что ты делаешь! Осторожней! Господи, что за день у меня сегодня!
Я не отвечал. Мои пальцы сжимали руль с такой силой, будто я хотел его раздавить. На обочине мелькали деревья, по-моему, каштаны. Еще вчера Цейба привез из города большущую корзину жареных каштанов. От них шел соблазнительный пар. Каштаны были необычайно вкусны. Мы сидели на кухне, наслаждались каштанами и болтали.
– Ты, наверное, военный специалист по женщинам, – продолжала в тот вечер свою бесконечную тему Людмила.
Все время она пыталась разгадать мое прошлое. Я ничего не отрицал. Это ее злило. С ней надо было уметь молчать. С мужчинами молчать проще. Молчишь себе и молчишь, а вот с женщинами не так. Они все время норовят одержать верх. Если они чувствуют, что это им не удается, начинаются капризы. «Каприз – хромой призрак власти», – сказал кто-то из классиков. Людмила беспрестанно хромала. И тогда я начинал рассказывать ей сказки. На тему приключений в Афгане. Она успокаивалась и не претендовала на первенство. Людмила была достаточно умна, чтобы понять, что всякий, кто побывал южнее Памира, уже немного не в себе…
Дорога пошла в гору, и начались ухабы. Всякое преимущество в мощности мотора Георгий потерял. «Волгу» бросало, она шла юзом, и ему пришлось снизить скорость. Это было мне на руку. «Нива» прыгала с горба на горб, приближаясь к цели. Еще через пару километров подъем и ухабы кончились, но теперь слева от дороги темнела пропасть, а огни города, плывущие в густо-чернильной темноте, блестели далеко внизу. Я знал, что это впечатление обманчиво: пропасть не столь глубока, по крайней мере, не так, как кажется. Однако, если рухнуть вниз, то от машины останется груда лома, а от меня и девушки – бесформенное месиво. Об этом лучше не думать.
На очередном повороте я, наконец, настиг «Волгу». Слева подымалась отвесная стена горы, а справа чернела все та же пропасть. Видимо, из-за своей расхлябанности Георгий держал автомобиль, что называется, в «черном теле». Двигатель был не отрегулирован и не отлажен. Потому Георгий и не смог от меня оторваться. Теперь я пытался встрять между стеной и «Волгой», надеясь, что, испугавшись пропасти, Георгий затормозит. Но Георгий обезумел и сделал ошибку. Он резко повернул влево, чтобы ударить, смять мою машину, но я вовремя притормозил. «Волга», словно ракета, вылетела на холм и перевернулась, встав на левый борт. Георгия выбросило из салона, и он покатился по дороге.
– Моя машина!!! – вдруг заорала девушка во всю силу своих легких.
Я следил только за Георгием. А когда глянул перед собой, то оторопел: прямо перед «Нивой» маячил непонятным образом возникший посреди дороги столб.
– Держись! – крикнул я девушке.
За секунду до столкновения я вытянул правую руку и уперся ею в дверь, защищая девушку от удара в приборную панель.
Тарарах! «Нива» врезалась в столб с такой силой, что я сломал плечом рулевое колесо. Я очень сильно звезданулся о щиток.
Девушка, к счастью, осталась невредима. Конечно, помогла рука, которой я подстраховал ее.
– Все в порядке? Ничего не болит? – осведомился я. – Цела?
– По-моему, я умерла, – только и смогла выдавить девушка. – Но точно не знаю. – Она открыла глаза и огляделась. – Хм… Если это рай, то я – Алла Пугачева…
– С тобой все в порядке, – удовлетворенно сказал я. – Подожди меня, я только немного поболтаю с приятелем.
– Поболтаешь? – изумилась девушка.
– Разумеется, – подтвердил я, вылезая из изуродованной машины. – Поговорю о погоде.
Я пошел по дороге назад. Георгий уже умудрился подняться. Руками брюнет зажимал разбитое лицо. Между пальцами сочилась кровь и капала в пыль.
Но я не обратил на это внимания, а подошел к стоявшей на боку «Волге» и, наклонившись, начал осматривать выпавшие из «бардачка» мелочи. Ага, солнцезащитные очки, платок, записная книжка – я сунул ее в карман – и пластиковый брелок в виде маленьких долларовых купюр. Любит, бродяга, деньгу. Кроме этого брелка, я подобрал ключ с металлическим жетоном, на котором были выбиты цифры и надпись на грузинском языке. Ключ отправился следом за записной книжкой.
Все.
Георгий застонал и сделал несколько неуверенных шагов к машине. Его пошатывало. Где, бродяга, твой револьвер?
Я подошел к нему, ухватил за шиворот и потащил к пропасти. Брюнет даже не пытался оказывать сопротивления. Он судорожно переставлял ноги, стараясь сохранить равновесие.
Я оттащил его чуть в сторону, так, чтобы девушка не могла видеть того, что произойдет сейчас.
Город, раскинувшийся внизу, казался особенно красивым в темноте.
Я подумал, что это иллюзия. Ведь взойдет солнце – и все изменится. Вся жизнь – иллюзия. Утром я был сильным, хозяином положения, и вдруг выясняется, что все наоборот. Я слаб и жалок.
Утром у меня была девушка по имени Людмила, а сейчас, в пылу погони я едва припоминаю черты ее лица. Может, и Людмила тоже иллюзия? Мои чувства к ней – иллюзия… Еще утром этот парень смеялся и радовался жизни, а через несколько минут превратится в мертвеца, сломанную куклу, и ничто его не воскресит.
Все, все под этим небом – иллюзия.
Я отогнал дурацкие мысли. Мне необходимо действовать.
Ухватив Георгия за ногу, я поднял его и теперь держал над пропастью. Брюнет размахивал руками, пытаясь высвободиться. Тщетно.
– Ну что, Георгий? – спросил я, глядя весельчаку в глаза.
Тот побледнел, хотя все еще пытался сохранить остатки самообладания.
– Поцелуй меня в задницу, – сумел выдавить он.
У меня вдруг появилось дикое желание поставить этого парня на дорогу и дать ему такого пинка, чтобы тот перелетел через Кавказский хребет и навсегда нырнул в Каспийское море. Но это было слабостью. Обычной человеческой слабостью, которым подвержены все люди. Только одни реже, а другие чаще.
Я вздохнул.
– Ты ведь слышал меня?
– Пошел ты к такой-то матери, Юрген, – ощерился брюнет. – Я знаю, ты профессионал-убийца.
Я почувствовал усталость. Неожиданно заныло избитое тело. Мускулы требовали отдыха, которого я не мог им дать. И я вдруг осознал: мне нельзя отпускать Георгия. Как бы этого ни хотелось. Независимо от того, скажет тот правду или нет. В общем-то, я понимал это и раньше, но сейчас ощущение безысходности стало отчетливым и глубоким. Я понял, что мне придется убивать, убивать и еще раз убивать. Отдыха не получилось. Любви не получилось. Возможно, мне придется убить столько, сколько я не убивал за всю предыдущую жизнь. А за безысходностью пришли равнодушие и апатия. Возникла предательская мысль: а что, если откупиться от этих смертей одной-единственной? Нет, пусть лучше эти подонки подохнут! И честь здесь ни при чем. Просто так нужно. Я, Юрий Язубец, шагаю по вырытой кем-то колее и не могу свернуть с нее, как бы мне ни хотелось. Не я контролирую ситуацию, а она держит меня, затягивая все глубже. По мере того, как я бреду все дальше и дальше по кривой дорожке убийств.
Вдруг я почувствовал, что стал старым. Слишком старым. И я снова подумал о том, как мне ненавистна эта работа. Убивать людей. Работа – убивать людей? О, Боже, я твой помощник на земле. Только ты отнимаешь жизни. Я усмехнулся. И Георгий испугался этой улыбки. Злой и горькой.
А дальше я начал говорить слова, из которых складывались фразы. Слушая эти фразы, брюнет трясся от страха все сильнее.
– Ты надоел мне. Вы все надоели мне. Ты все расскажешь мне, Георгий. Все. – Мой голос звучал пусто и ровно. Не человек, а машина. Наверное, такой голос мог быть у робота-убийцы. Фразы складывались в моем мозгу, распадались на слова у губ и выплевывались ими, страшные, как серебряные пули. Они вонзались в уши Георгия и снова собирались во фразы в моей голове. – Самое главное для тебя сейчас… знаешь что, Георгий? Гравитация. Ты умеешь летать, а, Георгий?
– Подожди, подожди, Юрген! – торопливо забормотал брюнет. – Постой! Ты не можешь убить меня! Нет, не можешь! Я нужен тебе. Я кое-что знаю!
Казалось, я не слышу его. Пустые глаза уставились на Георгия, но, глядя ему в лицо, я пытался заглянуть внутрь, вглубь человека. В его мозг. Смотрел – и не видел ничего.
Брюнет испугался. Крик застыл в горле ледяным комом. Он понял, что я вообще ничего не вижу. Ни его, ни пропасти, ни сияющего в ночи города. Ничего.
– Где она? – спросил я. Наверное, я походил на сомнамбулу.
– Я не знаю, – заорал брюнет, стараясь отогнать тот дикий безотчетный ужас, который овладел им. – Я не знаю, но… Послушай, Юрген. Дато знает! А я знаю, где Дато! Я скажу тебе, где Дато! Слышишь, Юрген? Я скажу, где Дато!
– Я и сам знаю, – ответил я. – Вот в этой гостинице, – звякнул ключом на жетоне.
– Послушай, дорогой, там живут одни военные, это уже не гостиница, а казарма… Послушай, ты ведь обещал, что не убьешь меня…
– Нет, Гоша, я обещал тебя убить последним, только и всего. Но я тебя обманул…
Резким ударом левой я оглушил Георгия и разжал пальцы правой руки. Брюнет рухнул в пропасть. Несколько раз было слышно, как его голова ударялась о камни. Потом все стихло. Звука удара тела о дно пропасти слышно не было. Слишком высоко.
Некоторое время я смотрел в бездонный мрак, покачивая на ладони брелок.
Да. Я вновь готов к действиям. Верно. Убивать. Я готов убивать. Иначе убьют меня… И Людмилу. Самое главное – Людмилу. Эти ублюдки способны на все. Но я их убью первыми.
…Девушка стояла у разбитой «Нивы», обхватив руками плечи и задумчиво глядя пред собой. Каблуком туфли она чертила странный узор в пыли. Заметив меня, она удивленно осмотрела пустынную дорогу за моей спиной.
– А где тот парень?
– Георгий? – переспросил я, выигрывая время, чтобы придумать ответ. – Я его отпустил.
– Да? – девушка с сомнением посмотрела на меня. – Он, наверное, очень просил.
– Нет, – пожал я плечами и добавил: – Наоборот, хотел остаться, но я его уговорил.
– Понятно, – вздохнула девушка. – Теперь мы остались без машины. А почему он кричал?
– У нас есть машина, – возразил я, кивнув на перевернутую «Волгу», игнорируя вторую часть вопроса. Девушка не настаивала.
Я подошел к автомобилю, уперся в него плечом и, напрягшись, вернул «Волгу» в нормальное положение. Машина, конечно, пострадала, но, учитывая, что выбора не было, нас она устроила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62