Он продолжал ходить по комнате, раздумывая.
Молчание нарушила Клер:
— К тому же, дорогой, я могла бы помочь тебе, быть с тобой.
Паркер остановился и хмуро посмотрел на нее:
— Что ты этим хочешь сказать?
— Ведь все это будет происходить в Нью-Йорке, правда? Пока они будут готовиться, тебе придется находиться там.
— Не хочешь же ты в этом участвовать?
— Конечно нет. Но мы могли бы жить все это время вместе. Не так, как раньше, когда ты во всем этом участвовал один.
— Возможно, мне и сейчас придется это делать самому.
— Зачем? — В ее голосе прозвучала тревога. — Ведь они этого не особенно хотят.
— Однако это может оказаться необходимым. А может, и нет. Кто знает...
— Чтобы вести войска в битву? Но им нужен только организатор и учитель.
— Говорю тебе, такая возможность существует.
Прикусив губу, она растерянно помолчала, потом полусердито, как бы отбрасывая сомнения, пожала плечами:
— Хорошо. Пусть даже так.
— Мне не хотелось бы, чтобы ты в этом участвовала. Например, присутствовала при встречах и все такое прочее.
— Я тоже этого не хочу. Но между вашими встречами мы могли бы жить вместе. — Она улыбнулась. — Кроме того, мои хождения по магазинам оказались прерванными. У меня будет чем заняться в Нью-Йорке.
Паркер подошел к окну. На море падала вытянутая тень отеля, небо на горизонте потемнело; наступил вечер. За спиной раздался голос Клер:
— Уже восемь часов.
— Я знаю.
— Поискать номер их телефона?
Что ему терять? Надо посмотреть, как пойдут дела.
— Мотель “Санрайз”, — сказал он.

Часть вторая
Глава 1
— Входите, — сказал Гонор. — Сюда. Паркер проследовал за ним в номер. Мебель в номере была новой, безликой, дорогой, словно была закуплена в магазинах, на витринах которых располагалась табличка: “Только для продажи”. На одной стене Паркер увидел исполненную грубыми мазками картину, изображавшую негритянских танцоров перед желтоватой хижиной, на другой — вырезанную из черного дерева маску; каких-то иных признаков, указывающих на то, что здесь живут африканцы или люди, которые хотя бы что-то слышали об Африке, не было, так что, по-видимому, художник по интерьеру просто выбрал для украшения комнаты первое, что случайно попалось ему на глаза.
Небольшая гостиная была выполнена в теплых зеленовато-серых тонах; окна ее глядели на Пятую авеню и Сентрал-парк. Справа, на зеленой софе, сидели Формутеска и третий человек из Майами. У окна, задумчиво глядя на парк, словно пытаясь разглядеть там что-то, незаметное с первого взгляда, стоял довольно пожилой негр, с очень черной кожей и густыми седыми волосами. На нем и на Гоноре была европейская одежда, а Формутеска и третий были в красных мантиях, как и при первой встрече.
Обращаясь к старому негру. Гонор представил:
— Это Паркер.
Старик, повернув голову, изучающе посмотрел на него — взгляд выражал усталость и недоверие. У него были неторопливые манеры мудреца, не ждущего от людей ничего хорошего.
— Сколько еще? — обратился Паркер к Гонору.
— Что — сколько еще? — удивленно переспросил Гонор.
— Людей. Сначала было четверо, один из них оказался плохим. Кроме того, есть Хоскинс, генерал Гома, его друзья-колонисты, Карнс из синдиката, и вот теперь еще один. Сколько же всего людей знает о ваших намерениях?
Гонор был шокирован.
— Майор Индинду — наш руководитель!
— Руководитель чего?
Старик выдавил из себя улыбку:
— Ваше удивление вполне естественно, мистер Паркер. — У него был сильный британский акцент. — Так же как и ваше недоверие. Я надеюсь, вы поймете, что таким же естественным является и мое недоверие к вам.
— Майор будет нашим следующим президентом, — объяснил Гонор. Паркер посмотрел на него:
— То есть после бегства полковника?
— Если нам удастся вернуть украденные богатства, — заявил майор Индинду, — мы позволим полковнику Любуди объявить в Нью-Йорке о своей отставке. Тогда в Дхабе будут проведены новые выборы; после моего избрания полковник сможет либо вернуться в Дхабу, либо остаться в Нью-Йорке.
— А если вас не выберут?
— Выберут.
— Майор Индинду — наша единственная надежда! — пылко воскликнул Гонор.
— Хорошо. Поговорим о бриллиантах. Насколько хорошо они охраняются?
— Вы очень спешите, мистер Паркер, — заявил майор Индинду.
Паркер посмотрел на Гонора:
— До сих пор я имел дело с вами. Ограбление намерены совершить вы, не так ли? Я прав?
Гонор кивнул.
— Кто еще?
— Мистер Формутеска и мистер Манадо.
— Манадо?
Гонор показал на человека, сидевшего рядом с Формутеской.
— Простите, я думал, что познакомил вас с ним во время первой встречи.
— А майор? — спросил Паркер. Гонор снова удивленно воскликнул:
— Участвовать в ограблении? Конечно нет!
— Значит, ему здесь нечего делать.
— Вы вполне можете ему доверять...
— Дело не в доверии или недоверии. Мы здесь не на приеме, мы собрались, чтобы работать. Лишние люди должны быть удалены.
— Но майор сначала должен одобрить вашу кандидатуру...
— Нет, — возразил Паркер. — Это вам будет угрожать опасность. Это вы выиграете или потеряете в зависимости от того, насколько я окажусь хорош. Майору придется поверить вам на слово и удалиться.
Майор произнес что-то на своем языке. Гонор, выглядя очень несчастным, ответил ему. Майор снова что-то сказал.
Пока между ними шел разговор, Паркер подошел к Формутеске и Манадо. Манадо был немного расстроен и шокирован, в то время как Формутеска не скрывал своего удовольствия.
— Сколько вам лет? — спросил Паркер Манадо.
Тот, прислушиваясь к разговору майора и Гонора, не расслышал вопроса; моргнув, он посмотрел на Паркера:
— Сэр? Прошу прощения.
— Сколько вам лет?
— Двадцать три, сэр.
Паркер повернулся к Формутеске:
— А вам?
Формутеска беззаботно улыбнулся.
— Тридцать один, — ответил он.
— Вы оба ходили в колледж?
— Да, сэр, — ответил Манадо; Формутеска кивнул.
— Занимались спортом?
— Бегом, сэр, — сказал Манадо.
— Бейсболом, — ответил Формутеска. — И гимнастикой.
— Владеете оружием?
— Да, сэр, — сказал Манадо, а Формутеска прибавил:
— Естественно.
— Почему естественно?
— Не все в Дхабе живут в двадцатом веке, — ответил Формутеска.
Хотя переговоры между Гонором и майором, по-видимому, уже закончились, Паркер продолжал свои расспросы:
— Это значит, что вы знаете винтовку. Что еще?
— Я стрелял из пистолетов, — ответил Манадо. — И из автоматов — “стена” и “узи”.
— Я тоже, — подтвердил Формутеска.
— На каких языках вы разговариваете?
— Только на абу и на английском, — ответил Манадо.
— Абу? Это ваш родной язык?
— Да, сэр.
— По-французски, немного по-немецки. По-французски лучше, — сказал Формутеска.
Дверь закрылась. Паркер продолжал спрашивать:
— Умеете водить машину? Имеете водительские права?
Оба кивнули.
— Кто-нибудь из вас дальтоник? Эпилептик? Испытывает головокружение? Боится высоты, замкнутого пространства или чего-нибудь в этом роде?
Оба отрицательно покачали головой. Сзади раздался голос Гонора:
— Мистер Паркер.
Паркер повернулся. Гонор был один.
— Майор одобрил вашу кандидатуру. Паркеру послышались в его голосе иронические нотки.
— Хорошо, — ответил он.
— Сейчас мы поедем на машине, — сказал Гонор.
— Зачем?
— Я покажу, где находятся бриллианты.
Глава 2
Машину — черный “Мерседес-Бенц”, вел Манадо, рядом с ним сидел Формутеска, позади — Гонор и Паркер.
— На Парк-авеню, — произнес Гонор. Доехав до первого перекрестка Пятой авеню, они свернули с нее и направились на юг, в сторону Пан-Америкэн-Билдинг.
— Это будет интересно и нашим друзьям. — Гонор кивнул на сидящих впереди Манадо и Формутеску. — Они ведь до сих пор не знают, где скрывается Каземпа вместе со своими бриллиантами.
“Гонору следовало бы хранить в тайне не только это”, — подумал Паркер, но ничего не произнес вслух. Кивнув, он продолжал смотреть в окно на проезжавшие мимо машины.
Спустя минуту Гонор добавил:
— Не забивайте себе голову размышлениями о майоре Индинду.
— Я вообще не думаю о нем.
Гонор, нахмурившись, изучающе посмотрел на Паркера:
— Это действительно так? Так вот в чем причина вашего успеха? Вы отбрасываете от себя все лишнее?
— Нельзя одновременно думать о нескольких вещах, — ответил Паркер.
— Само собой, — согласился Гонор.
— Двигаться так же, сэр? — спросил Манадо. Впереди высился небоскреб Пан-Америкэн-Билдинг, кажущийся никому уже не нужной моделью в натуральную величину, оставленной на улице в надежде на то, что ее уберут на свалку уборочные машины.
— Прямо, — сказал Гонор. — Но в туннель не въезжайте.
Манадо направил машину по наклонному треку, опоясывающему Большой Центральный вокзал, над которым, словно шляпа, возвышался Пан-Америкэн. Он вел машину хорошо, хотя, может быть, слишком осторожно, позволяя обгонять себя более энергичным водителям.
Когда они, миновав туннели, выехали по треку к Сороковой улице, Гонор произнес:
— Сверни налево, на Тридцать восьмую.
Повернувшись, Формутеска спросил:
— К музею?
Гонор кивнул.
— Там же никто не живет, — сказал Формутеска.
— На самом верху там жилое помещение.
— Но там никто никогда не жил!
— Сейчас это не так, — ответил Гонор. Повернувшись к Паркеру, он объяснил: — Семь центральных африканских стран, будучи колониями одного и того же европейского государства, совместными усилиями организовали Музей африканского искусства и культуры в Нью-Йорке. Правда, на самом деле как сама инициатива, так и основная финансовая поддержка музея исходили из метрополии. И как только какая-нибудь колония приобретала независимость, она сразу же переставала поддерживать музей. В конце концов, остались только мы. Мы обрели независимость последними. Наша бывшая метрополия решила, что этот музей должен принадлежать не ей, а нам, — согласитесь, это было правильное решение. Одновременно с передачей музея нам выделили фонд, из которого мы можем черпать средства для покрытия эксплуатационных расходов.
Манадо остановился: на красный свет у Тридцать девятой улицы; когда зажегся зеленый, он поехал дальше и через квартал свернул налево. Глядя в ветровое стекло, Гонор сказал:
— Припаркуйся на той стороне.
— Не останавливайтесь, — вмешался Паркер. — Просто медленно проезжайте.
Гонор удивленно взглянул на него:
— Вы не хотите внимательно изучить дом?
— Да, но мне не хочется, чтобы кто-нибудь в это же время изучал меня.
— О, простите, мне это не пришло в голову.
— Поэтому вы и наняли меня, — ответил Паркер. — Где же этот дом?
— Впереди, слева.
Пока они медленно проезжали, Паркер смотрел на музей через окно. Вытянутое в длину здание из серого камня располагалось вдали от тротуара, отделяясь узкими аллеями от соседних с ним домов. Пространство перед музеем было огорожено невысоким, по пояс, забором из стали черной ковки, за ним росли деревья и тщательно ухоженная трава, между которыми пролегала асфальтовая дорожка, ведущая к четырехэтажному зданию. Окна на первом этаже были ограждены решеткой. Рядом с передней массивной дверью из темного дерева висела квадратная металлическая доска, надпись на которой из машины разобрать было невозможно. Место выглядело ухоженным, не пустынным. Соседние постройки представляли собой либо старые жилые дома, превращенные в скромные офисы, либо тихие гостиницы с постоянными жильцами.
— Хорошо, — сказал Паркер. — Теперь повернем направо, на Лексингтон.
— А почему не обратно? — спросил Гонор.
— При таком движении невозможно определить, не следят ли за нами. Ведь раньше это удавалось делать и Хоскинсу, и людям генерала Гомы. Вполне возможно, что это происходит и сейчас, не нужно, чтобы они поняли, что мы интересуемся музеем.
— Хорошо, — сказал Гонор. На перекрестке горел зеленый свет. Манадо повернул вправо.
— У Двадцать третьей сверните налево, — сказал Паркер. — Пересеките Третью авеню и направьтесь на юг. У Двадцатой улицы обогните квартал с востока и не спускайте глаз с зеркала заднего вида: нужно выяснить, не следует ли кто-нибудь за нами.
— Хорошо, сэр, — ответил Манадо.
— Расскажите мне подробнее об этом здании, — обратился Паркер к Гонору.
— Это музей, — ответил Гонор. — Три первых этажа занимает африканское искусство, от щитов и стрел до деревянных кукол. На верхнем этаже — полностью меблированные жилые комнаты.
— Там никто никогда не жил?
— Вначале предполагалось, что там будет жить хранитель музея, но затем выяснилось, что в нем нет нужды. Когда же Дхаба стала независимой, музей, по существу, был закрыт. На парадной двери повесили табличку, где говорилось, что музей может быть открыт по договоренности, и оставлен телефон моего офиса. Бывает, что какие-нибудь учащиеся или специалисты хотят что-то посмотреть. Они звонят по этому телефону, и тогда я или один из моих сотрудников отпираем музей и сопровождаем их по нему.
— Больше там никто не бывает?
— Раз в неделю производится уборка, мы заключили об этом договор с соответствующим агентством. Кроме того, определенные люди следят за деревьями и лужайками, но они, как правило, внутрь не заходят.
Формутеска снова обернулся к Паркеру и сказал:
— Музей этот — не самое оживленное место в городе.
— Да, с самого начала это была глупая идея, — сказал Гонор, — а сейчас она полностью изжила себя.
— Но теперь здесь живет Патрик Каземпа.
— Да. Я обнаружил это почти случайно около месяца тому назад. Антрополог из Пенсильванского университета захотел посмотреть наше собрание музыкальных инструментов. Он пробыл здесь всю вторую половину дня. Когда мы уходили, уже темнело; уже на улице я обнаружил, что оставил в музее свою трубку. Возвращаясь, я увидел свет в окнах верхнего этажа. После того как наши друзья в Дхабе сообщили нам о бриллиантах, мы недели две-три безуспешно разыскивали Каземпу, поэтому я решил подождать; не появится ли около дома кто-нибудь из них; И действительно, уже через полчаса я увидел Люси Каземпа, которая переходила улицу, возвращаясь, по-видимому, домой из магазина.
— Она видела вас?
— Нет.
— Они здесь только вдвоем?
— Нет. У Патрика Каземпы есть ещё три брата, и они все исчезли в одно и то же время. Я думаю, что они все живут там. Наверное, по очереди охраняют сокровища.
— Каким способом можно попасть в здание?
— Во-первых, через парадный вход, — ответил Гонор. — Можно и через задний вход; на нем настояли пожарные. Но задние двери — металлические, и они тщательно запираются изнутри. Для защиты от грабителей, ведь большую часть времени в музее никого нет.
— Что позади здания?
— Ничего особенного. В свое время там был разбит небольшой сад со скульптурами. Конечно, это были не подлинники, а металлические копии деревянных оригиналов. Растения постепенно завяли, и от всей этой затеи пришлось отказаться.
— Как вы рассчитываете туда попасть? Через здание?
— Да.
— Позади здания деревянный забор высотой в восемь футов, — сказал Формутеска. — Если хотите, можно обогнуть дом по Тридцать девятой улице и подъехать к забору.
— Сэр? — произнес вдруг Манадо.
— В чем дело? — забеспокоился Гонор. Манадо через зеркало заднего вида глядел на Паркера.
— За нами следует белый “шевроле” с двумя людьми. Мне не удается хорошенько их разглядеть.
— Обогните несколько кварталов, сбейте их с пути...
— Хорошо, сэр.
Снова обратившись к Гонору, Паркер спросил:
— Что вы можете сказать о боковых аллеях? Через них можно попасть к заднему фасаду?
— Сбоку есть железные ворота. Но они обычно заперты.
— Можете достать мне план здания?
— Конечно.
— И планы этажей, занятых экспозициями?
— У нас они тоже есть.
— Хорошо. — Паркер, нахмурившись, молча смотрел в окно, затем повернулся к Гонору: — Вы понимаете, что вам придется совершить убийство?
— Не обязательно, — возразил Гонор.
— В доме четыре брата, — продолжал Паркер. — Невозможно попасть туда, не ликвидировав по крайней мере одного. А это значит, что вам придется убить и остальных. Возможно, и женщину.
Формутеска печально улыбнулся:
— Мы-то понимаем это, мистер Паркер. Но у нас не было уверенности, что это понимаете вы. Во всяком случае, мы не знали, как вы к этому отнесетесь.
— А это значит только то, что вас будет разыскивать местная полиция, — продолжил свою мысль Паркер.
— Все, что произойдет, — сказал Гонор, — произойдет в здании, являющемся нашей собственностью. Думаю, заявлений в полицию никто подавать не станет.
— А как насчет шума?
Формутеска снова улыбнулся:
— Мы постараемся все сделать тихо.
— Белого “шевроле” больше не видно, — раздался торжествующий голос Манадо. Он был явно горд собой.
— Хорошо, — сказал Паркер. — Отвезите меня в отель.
Глава 3
Лежа на полу, Паркер так спрятал под матрасом кобуру пистолета “хай стандарт сентинель” 22-го калибра, чтобы тот в любой момент мог быть извлечен из нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13