Словно спринтер, он мгновенно поднялся, перескочил через металлическую ограду и бросился по улице налево.
Паркер, выбежав из музея, увидел, как он вскочил в машину. Было поздно что-либо предпринимать. Паркер вернулся в музей, закрыв за собой двери.
Он включил свет в фойе. Тот, кто стоял с поднятыми руками, находился все в том же положении; широко раскрытые глаза его выражали ужас; казалось, он постарел на целых шестнадцать лет. В правой руке он сжимал тяжелый автомат, который раскачивался над его головой. По-видимому, он о нем совсем забыл.
Второй лежал скорчившись на полу, ухватившись за левое бедро. Он непрерывно повторял:
— Джок! Помоги мне, Джок.
Никто из них не был Мартеном. Мартеном был тот, который убежал. Паркер подошел к стоявшему у стены:
— Ты Джок? Судорожный кивок.
— У тебя в руке автомат, Джок. Разожми руку и дай ему упасть.
Казалось, испуг Джока возрос вдвойне. Он разжал руку, толкнув ее чуть вперед; автомат полетел вниз, описывая дугу. Паркер поймал его своей свободной рукой и засунул в задний карман.
Именно эти парни приходили тогда с Мартеном отговаривать его работать на Гонора. Джок был тем флегматиком, что стоял у дверей. А лежавший на полу парень демонстративно выставлял тогда напоказ свое оружие.
Паркер сказал:
— Джок, отвечай немедленно. Она еще жива?
— Да! — почти выкрикнул парень. В его взгляде сейчас был не только страх, но и удивление. — За кого вы нас принимаете?
— Где она?
Лежавший на полу произнес:
— Держи язык за зубами, Джок. Не говори ему ничего.
Джок смотрел то на Паркера, то на лежавшего рядом парня. Рот его был раскрыт, но он ничего не произнес.
— Формутеска, отнесите его в подвал, — сказал Паркер.
— Убить его?
— Как хотите. Джок, если ты хочешь остаться в живых, то скажешь мне, где она.
Формутеска потащил раненого вниз; никто не произнес ни звука.
Молчание прервал Джок:
— Вы не можете сделать этого. Не можете просто утащить и убить его; прошу вас, не делайте этого.
— Подождите, — сказал Паркер Формутеске. Он обратился к Джоку: — Мы оставим его там. Ты покажешь мне, где она, потом вернешься и позаботишься о нем.
— Не говори ему, Джок! — закричал парень. — Может быть, Аарон сделает еще одну попытку получить бриллианты.
Все смотрели на него. Джок был в замешательстве.
— Разве это помешает ему? Что изменится, если мы скажем, где эта женщина?
— Он поехал туда, где она? — спросил Паркер. — А не на Риверсайд-Драйв?
Джок моргнул, уставившись на Паркера.
— Вы знаете про квартиру?
Паркер положил руку ему на плечо:
— Где она, Джок?
Глава 7
— Сверните налево, — сказал Джок. — Видите там, наверху, большое дерево? Сразу же за ним.
Они пересекли штат Коннектикут по направлению, идущему от Нью-Йорка, чуть севернее Брюстера, и последний увиденный ими дорожный знак указывал, что справа находится Восточное озеро. Было шесть тридцать утра; небо над высящимися перед ними горами начало светлеть.
Паркер сидел за рулем машины Хоскинса, Джок был рядом с ним. Сидящий сзади Формутеска направлял дуло пистолета ему в затылок. На соседнем сиденье лежали автоматы и двустволка. На их прежнее место в стенном шкафу был уложен раненый товарищ Джока.
Дерево это было старым широкоствольным вязом, голые сучковатые ветви которого в свете фар казались туго связанными одним узлом. Паркер чуть притормозил и, увидев за деревом отходящую в сторону проселочную дорогу, свернул на нее. Затем снова увеличил скорость; машину сильно трясло по неровной, плотно утрамбованной земле.
— Далеко еще? — спросил он.
— Около двух миль, — ответил Джок. — Сначала надо выбраться на вершину холма. Скоро пойдут леса.
— Если бы мы ехали днем, я смог бы отсюда увидеть этот дом? — Паркер хотел узнать, не может ли Мартен из дома, если, конечно, он там, увидеть свет их фар.
— О нет. Из-за холма — ведь дом расположен на другой его стороне. Там за домом озеро. Дорога подходит к дому, потом поворачивает налево и огибает озеро, но вскоре заканчивается.
Вначале, когда они только выехали на эту дорогу, по обеим сторонам лежало открытое пространство, но теперь ее окружали леса. Дорога начала сильно вилять, как будто тому, кто ее строил, не хотелось вырубать слишком много деревьев.
Паркер, сгорбившись над рулем, вел машину так быстро, как только мог, задаваясь вопросом: где сейчас Мартен — остался сзади или ушел вперед? Джок думал, что Мартен, скорее всего, будет скрываться в городе, но его раненый товарищ был, по-видимому, уверен, что он поедет сюда. Зачем? Чтобы убить Клер или устроить засаду на Паркера или вместе для того и другого? Тот парень отказался сказать еще что-нибудь, а у Паркера не было времени, чтобы выбить показания силой. Мартен опередил его на десять минут, и хотя Паркер, выжимая из машины все, что мог, шел по Соу-Милл-Ривер-Парквей со скоростью девяносто — девяносто пять миль, надеясь, что вряд ли кому-нибудь из полицейских захочется торчать у дороги в пять-шесть часов такого холодного и сырого мартовского утра, он считал само собой разумеющимся, что Мартен, поехав сюда, будет делать то же самое.
От Джока Паркер узнал, что у Мартена — двухлетний “форд-мустанг”, Хоскинс же взял напрокат последнюю модель “форд-фалькон”, и, если принимать в расчет только автомобили, у него есть небольшое преимущество перед Мартеном. Все зависит от того, кто из них лучше водит машину. Паркер не перегнал пока еще ни одного “мустанга”, значит. Мартен сейчас или в городе, или впереди него.
Паркер не мог с уверенностью сказать, какое решение примет Мартен. Будучи от природы человеком заносчивым, ему трудно будет примириться с тем, что Паркер переиграл его, но ведь он также и весьма осторожный игрок. Вряд ли он решится проделать весь этот путь лишь затем, чтобы убить Клер, но он может не пожалеть усилий ради того, чтобы избавиться от Паркера.
Дорога пошла в гору. Это, наверное, и есть тот холм, о котором говорил Джок. Паркер то тормозил перед поворотом, то снова нажимал на газ на коротких прямых участках дороги; все больше и больше деревьев оставалось позади. Вцепившись в руль и не отводя глаз от ветрового стекла, он сказал:
— Скажи, когда мы будем подъезжать к вершине холма.
— Хорошо, сэр, — ответил Джок. И в этот момент что-то ударило почти в середину переднего стекла, чуть ниже зеркала заднего вида; Джок произнес: “О!” — и упал на бок, придавив головой правую руку Паркера; голова его так и осталась лежать на паркеровской ладони.
Это произошло как раз в середине поворота. Паркер круто повернул руль, резко нажал левой ногой на тормоз, потушил фары и выключил зажигание. Он услышал внезапный звук с той стороны, где сидел Формутеска. При следующем повороте безвольное тело Джока прижалось к нему еще сильнее; скрипели задние покрышки, задевая растущую вдоль обочины дороги сорную траву. Из-за Джока движения Паркера были теперь стеснены, и он не прекращал попыток отодвинуть от себя его тело.
Но вот левое колесо ударилось обо что-то, и машина резко остановилась. Оттолкнув Джока, Паркер крикнул Формутеске:
— Из машины! — и потянулся к заднему сиденью за оружием.
На оружии лежал Формутеска. То ли в него попала вторая пуля, то ли он сильно ударился при резком торможении. Как бы там ни было, рассчитывать на него уже не приходилось. Паркер сдвинул его, и он скатился на пол. Схватив ружье за приклад, резким движением он открыл дверь и выскочил наружу. Когда открывал дверь, загорелся свет — с этим ничего нельзя было поделать, — и, уже прыгая в сторону от дороги, в темноту, он услышал звук двух последовавших один за другим выстрелов.
Катясь по земле, Паркер приблизился к дереву и спрятался за него. Дверь машины оставалась открытой, и внутри она продолжала быть освещенной.
Оказалось, он выхватил из машины двустволку. Паркер, посмотрев на нее с отвращением, уже собрался было ее выкинуть, но в последний момент передумал. Держа ее в левой руке, он правой вынул пистолет и ждал.
Откуда раздались два последних выстрела, определить было невозможно. Поскольку он в это время двигался, пули могли быть выпущены из любой точки. Первая пуля, попавшая в середину переднего стекла, а затем в того, кто сидел на правом заднем сиденье, была, конечно, выпущена спереди, с левой стороны дороги, но как раз в этот момент машина находилась в середине поворота. После выстрела машина продолжала двигаться по кривой, поэтому определить сейчас, откуда стрелял Мартен, не было никакой возможности. Единственное, что можно было сказать, — это то, что раз машина поворачивала вправо. Мартен должен был находиться на этой же стороне дороги.
Постепенно наступал рассвет. Здесь, на холме, в окружении лесов, было все еще очень темно, но Паркер помнил, что на востоке над горами небо уже светлело. Значит, через полчаса, самое большее минут через сорок, здесь тоже посветлеет.
Ждать ему или нет? Может быть, обойти Мартена, взобраться на холм и первым попасть в дом? Наверное, Мартен и сам попытается это сделать, ведь когда станет светло, в доме будет безопаснее, чем вне его. Однако пробраться к дому в такой тьме можно лишь, если придерживаться дороги, а это опасно.
Хоть бы Мартен выдал себя каким-нибудь шумом, все равно каким. Но нет, в лесу стояла тишина. Откуда-то издали доносилось едва слышное пение птиц, поздравляющих друг друга с наступлением нового дня, однако здесь, рядом, перепуганные звуками выстрелов обитатели леса молчали.
Как заставить Мартена выдать себя? Паркер упал на землю, схватил небольшой камень и бросил его в сторону дороги, туда, где стояла машина. Раздался слабый шелест, по-видимому, камень упал в куст.
Ничего.
Паркер ждал, наблюдая и прислушиваясь. Никакого отклика.
Не будет он ждать, пока рассветет. Может быть. Мартен уже на пути к дому.
Нельзя допустить, чтобы он укрылся в нем. Не говоря уже о том, что там Клер.
И Паркер решил двигаться вперед.
Он обошел дерево и двинулся под углом к дороге, удаляясь от нее. Когда свет от машины почти перестал быть виден за деревьями, он остановился, а затем так же под углом стал идти обратно к дороге. Он двигался молча, держа в правой руке пистолет, а в левой — двустволку; перебегая от дерева к дереву, каждый раз останавливался и прислушивался; убедившись, что все тихо, двигался дальше.
Он дошел до дороги и пересек ее в три прыжка. Затем повторил свой маневр на другой ее стороне и таким образом добрался до вершины холма, при этом стараясь не упускать из поля зрения свет, идущий от машины. Зная, что дорога петляет, он в своем движении повторял ее изгибы, чтобы случайно не подойти к ней слишком близко и не отбросить на нее свою, от света машины, тень.
Вокруг было еще темным-темно. Он мог видеть только то, что находилось между ним и машиной; если бы не этот свет, ему пришлось бы двигаться на ощупь. Теперь он спрятал пистолет и держал в руке лишь двустволку, которую прижимал к левому боку так, чтобы она не могла удариться обо что-то и произвести какой-нибудь звук. Чтобы не столкнуться с деревьями, он шел с вытянутой вперед правой рукой.
Когда его рука не смогла нащупать дерева, он понял, что снова оказался у дороги. Постояв с минуту, прислушался к тишине леса; тусклый свет от машины все еще шел откуда-то сзади и слева. Пение птиц теперь было ближе, чем раньше, но все равно не рядом. Паркер повернулся направо и начал осторожно двигаться вдоль дороги.
Неожиданно он налетел на машину. Обойдя ее с левой стороны, он провел рукой по стеклу — оно было поднято до отказа; если бы он открыл дверь, в салоне зажегся бы свет.
Это был, должно быть, “форд-мустанг” Мартена. Хорошо было бы вывести его из строя, но у Паркера не было с собой ножа, а все остальные способы были слишком шумными. Оставив эту мысль, он продолжал спускаться по дороге.
Но не успел сделать и нескольких шагов, как внезапно оказался в потоке света. Он резко повернулся и увидел, что на него уставились все четыре фары, услышал, как заводится двигатель “мустанга”.
Значит, Мартен все это время находился в машине. По-видимому, он дожидался там рассвета, думая, что Паркеру вряд ли придет в голову искать его там. В то же время он, очевидно, был уверен, что Паркер рано или поздно появится на этой дороге.
И Паркер стал действовать почти не раздумывая. Он поднял двустволку и выстрелил. Сначала из правого ствола. Потом из левого.
Огни погасли.
Глава 8
В “фальконе” никого не было, хотя дверца машины была все еще открыта и в салоне горел свет. Паркер неторопливо обошел машину и тихо позвал:
— Формутеска!
— Я здесь.
Формутеска вышел из-за деревьев у края дороги.
— Я слышал, как вы стреляли из двустволки, — сказал он. — Потом я услышал выстрел из пистолета, но не знал, кто же оказался победителем.
— Пистолетный выстрел тоже был моим, — ответил Паркер.
Мартен был ранен выстрелом из двустволки, но все еще был жив, и Паркеру пришлось прикончить его выстрелом из пистолета, произведенным с близкого расстояния.
— Что теперь? — спросил Формутеска.
— Поедем к дому. Где Джок?
Формутеска ткнул большим пальцем за спину, в сторону леса.
— Он там. Мертв.
Паркер не спросил, что явилось причиной смерти Джока — выстрел Мартена или что-то иное. Он лишь кивнул.
— Садитесь в машину. Поедем к дому.
— Хорошо.
Светлело. Будто преодолевая свою нерешительность, начинался день. Паркер и Формутеска сели в “фалькон”, Паркер завел двигатель. Если не считать дырки в переднем стекле, от которой звездочкой разошлись трещины, и новой вмятины в левом заднем крыле, машина выглядела не хуже прежнего. С зажженными фарами Паркер двинулся по дороге вверх, к “мустангу”. Там он остановился.
— Подъезжайте к дому на этой машине. Но сначала избавьтесь от Мартена. Отнесите его к лесу, чтобы его не было видно с дороги.
— Хорошо.
Выйдя из машины, они подошли к “мустангу”. Паркер сел за руль, а Формутеска открыл вторую дверцу и выволок Мартена из машины. Когда он закрыл дверцу, Паркер завел двигатель.
“Мустанг” все еще мог двигаться. Его фары были разбиты, оба передних колеса спущены, переднее стекло вдребезги разбито, на темных ледериновых ковшеобразных сиденьях были видны пятна крови, но он мог двигаться! Паркер включил передачу, и машина стала медленно подниматься по склону.
Правда, она сопротивлялась изо всех сил. Из-за спущенных передних колес ее мотало из стороны в сторону, но Паркер, вцепившись в рулевое колесо, все-таки сумел заставить ее двигаться вперед. Перевалив через вершину холма, он стал спускаться по противоположному склону; наконец он увидел перед собой дом и озеро.
Над озером повис молочного цвета туман. Вершины гор все еще не были видны, но небо постепенно светлело, становясь уныло-серым; казалось, серый сумрачный свет обволакивал весь мир. Деревья вокруг озера выглядели как черные высохшие скелеты, а вода казалась такой холодной, как если бы озеро было подземным.
Паркер съехал с дороги и остановился у запущенной лужайки. Он оставил машину, вошел в дом и начал одну за другой обходить комнаты.
Он нашел Клер наверху в спальне, на кровати; она лежала на боку, руки и ноги ее были связаны, во рту был кляп. Ему не были видны ее запястья, но лодыжки были ободраны и воспалены от веревок. Глядя на ее отечное лицо и закрытые глаза, он подумал, что она мертва, но потом понял, что она просто спит.
Паркер услышал, как к дому на “фальконе” подъехал Формутеска. Он подошел к кровати и дотронулся рукой до щеки Клер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Паркер, выбежав из музея, увидел, как он вскочил в машину. Было поздно что-либо предпринимать. Паркер вернулся в музей, закрыв за собой двери.
Он включил свет в фойе. Тот, кто стоял с поднятыми руками, находился все в том же положении; широко раскрытые глаза его выражали ужас; казалось, он постарел на целых шестнадцать лет. В правой руке он сжимал тяжелый автомат, который раскачивался над его головой. По-видимому, он о нем совсем забыл.
Второй лежал скорчившись на полу, ухватившись за левое бедро. Он непрерывно повторял:
— Джок! Помоги мне, Джок.
Никто из них не был Мартеном. Мартеном был тот, который убежал. Паркер подошел к стоявшему у стены:
— Ты Джок? Судорожный кивок.
— У тебя в руке автомат, Джок. Разожми руку и дай ему упасть.
Казалось, испуг Джока возрос вдвойне. Он разжал руку, толкнув ее чуть вперед; автомат полетел вниз, описывая дугу. Паркер поймал его своей свободной рукой и засунул в задний карман.
Именно эти парни приходили тогда с Мартеном отговаривать его работать на Гонора. Джок был тем флегматиком, что стоял у дверей. А лежавший на полу парень демонстративно выставлял тогда напоказ свое оружие.
Паркер сказал:
— Джок, отвечай немедленно. Она еще жива?
— Да! — почти выкрикнул парень. В его взгляде сейчас был не только страх, но и удивление. — За кого вы нас принимаете?
— Где она?
Лежавший на полу произнес:
— Держи язык за зубами, Джок. Не говори ему ничего.
Джок смотрел то на Паркера, то на лежавшего рядом парня. Рот его был раскрыт, но он ничего не произнес.
— Формутеска, отнесите его в подвал, — сказал Паркер.
— Убить его?
— Как хотите. Джок, если ты хочешь остаться в живых, то скажешь мне, где она.
Формутеска потащил раненого вниз; никто не произнес ни звука.
Молчание прервал Джок:
— Вы не можете сделать этого. Не можете просто утащить и убить его; прошу вас, не делайте этого.
— Подождите, — сказал Паркер Формутеске. Он обратился к Джоку: — Мы оставим его там. Ты покажешь мне, где она, потом вернешься и позаботишься о нем.
— Не говори ему, Джок! — закричал парень. — Может быть, Аарон сделает еще одну попытку получить бриллианты.
Все смотрели на него. Джок был в замешательстве.
— Разве это помешает ему? Что изменится, если мы скажем, где эта женщина?
— Он поехал туда, где она? — спросил Паркер. — А не на Риверсайд-Драйв?
Джок моргнул, уставившись на Паркера.
— Вы знаете про квартиру?
Паркер положил руку ему на плечо:
— Где она, Джок?
Глава 7
— Сверните налево, — сказал Джок. — Видите там, наверху, большое дерево? Сразу же за ним.
Они пересекли штат Коннектикут по направлению, идущему от Нью-Йорка, чуть севернее Брюстера, и последний увиденный ими дорожный знак указывал, что справа находится Восточное озеро. Было шесть тридцать утра; небо над высящимися перед ними горами начало светлеть.
Паркер сидел за рулем машины Хоскинса, Джок был рядом с ним. Сидящий сзади Формутеска направлял дуло пистолета ему в затылок. На соседнем сиденье лежали автоматы и двустволка. На их прежнее место в стенном шкафу был уложен раненый товарищ Джока.
Дерево это было старым широкоствольным вязом, голые сучковатые ветви которого в свете фар казались туго связанными одним узлом. Паркер чуть притормозил и, увидев за деревом отходящую в сторону проселочную дорогу, свернул на нее. Затем снова увеличил скорость; машину сильно трясло по неровной, плотно утрамбованной земле.
— Далеко еще? — спросил он.
— Около двух миль, — ответил Джок. — Сначала надо выбраться на вершину холма. Скоро пойдут леса.
— Если бы мы ехали днем, я смог бы отсюда увидеть этот дом? — Паркер хотел узнать, не может ли Мартен из дома, если, конечно, он там, увидеть свет их фар.
— О нет. Из-за холма — ведь дом расположен на другой его стороне. Там за домом озеро. Дорога подходит к дому, потом поворачивает налево и огибает озеро, но вскоре заканчивается.
Вначале, когда они только выехали на эту дорогу, по обеим сторонам лежало открытое пространство, но теперь ее окружали леса. Дорога начала сильно вилять, как будто тому, кто ее строил, не хотелось вырубать слишком много деревьев.
Паркер, сгорбившись над рулем, вел машину так быстро, как только мог, задаваясь вопросом: где сейчас Мартен — остался сзади или ушел вперед? Джок думал, что Мартен, скорее всего, будет скрываться в городе, но его раненый товарищ был, по-видимому, уверен, что он поедет сюда. Зачем? Чтобы убить Клер или устроить засаду на Паркера или вместе для того и другого? Тот парень отказался сказать еще что-нибудь, а у Паркера не было времени, чтобы выбить показания силой. Мартен опередил его на десять минут, и хотя Паркер, выжимая из машины все, что мог, шел по Соу-Милл-Ривер-Парквей со скоростью девяносто — девяносто пять миль, надеясь, что вряд ли кому-нибудь из полицейских захочется торчать у дороги в пять-шесть часов такого холодного и сырого мартовского утра, он считал само собой разумеющимся, что Мартен, поехав сюда, будет делать то же самое.
От Джока Паркер узнал, что у Мартена — двухлетний “форд-мустанг”, Хоскинс же взял напрокат последнюю модель “форд-фалькон”, и, если принимать в расчет только автомобили, у него есть небольшое преимущество перед Мартеном. Все зависит от того, кто из них лучше водит машину. Паркер не перегнал пока еще ни одного “мустанга”, значит. Мартен сейчас или в городе, или впереди него.
Паркер не мог с уверенностью сказать, какое решение примет Мартен. Будучи от природы человеком заносчивым, ему трудно будет примириться с тем, что Паркер переиграл его, но ведь он также и весьма осторожный игрок. Вряд ли он решится проделать весь этот путь лишь затем, чтобы убить Клер, но он может не пожалеть усилий ради того, чтобы избавиться от Паркера.
Дорога пошла в гору. Это, наверное, и есть тот холм, о котором говорил Джок. Паркер то тормозил перед поворотом, то снова нажимал на газ на коротких прямых участках дороги; все больше и больше деревьев оставалось позади. Вцепившись в руль и не отводя глаз от ветрового стекла, он сказал:
— Скажи, когда мы будем подъезжать к вершине холма.
— Хорошо, сэр, — ответил Джок. И в этот момент что-то ударило почти в середину переднего стекла, чуть ниже зеркала заднего вида; Джок произнес: “О!” — и упал на бок, придавив головой правую руку Паркера; голова его так и осталась лежать на паркеровской ладони.
Это произошло как раз в середине поворота. Паркер круто повернул руль, резко нажал левой ногой на тормоз, потушил фары и выключил зажигание. Он услышал внезапный звук с той стороны, где сидел Формутеска. При следующем повороте безвольное тело Джока прижалось к нему еще сильнее; скрипели задние покрышки, задевая растущую вдоль обочины дороги сорную траву. Из-за Джока движения Паркера были теперь стеснены, и он не прекращал попыток отодвинуть от себя его тело.
Но вот левое колесо ударилось обо что-то, и машина резко остановилась. Оттолкнув Джока, Паркер крикнул Формутеске:
— Из машины! — и потянулся к заднему сиденью за оружием.
На оружии лежал Формутеска. То ли в него попала вторая пуля, то ли он сильно ударился при резком торможении. Как бы там ни было, рассчитывать на него уже не приходилось. Паркер сдвинул его, и он скатился на пол. Схватив ружье за приклад, резким движением он открыл дверь и выскочил наружу. Когда открывал дверь, загорелся свет — с этим ничего нельзя было поделать, — и, уже прыгая в сторону от дороги, в темноту, он услышал звук двух последовавших один за другим выстрелов.
Катясь по земле, Паркер приблизился к дереву и спрятался за него. Дверь машины оставалась открытой, и внутри она продолжала быть освещенной.
Оказалось, он выхватил из машины двустволку. Паркер, посмотрев на нее с отвращением, уже собрался было ее выкинуть, но в последний момент передумал. Держа ее в левой руке, он правой вынул пистолет и ждал.
Откуда раздались два последних выстрела, определить было невозможно. Поскольку он в это время двигался, пули могли быть выпущены из любой точки. Первая пуля, попавшая в середину переднего стекла, а затем в того, кто сидел на правом заднем сиденье, была, конечно, выпущена спереди, с левой стороны дороги, но как раз в этот момент машина находилась в середине поворота. После выстрела машина продолжала двигаться по кривой, поэтому определить сейчас, откуда стрелял Мартен, не было никакой возможности. Единственное, что можно было сказать, — это то, что раз машина поворачивала вправо. Мартен должен был находиться на этой же стороне дороги.
Постепенно наступал рассвет. Здесь, на холме, в окружении лесов, было все еще очень темно, но Паркер помнил, что на востоке над горами небо уже светлело. Значит, через полчаса, самое большее минут через сорок, здесь тоже посветлеет.
Ждать ему или нет? Может быть, обойти Мартена, взобраться на холм и первым попасть в дом? Наверное, Мартен и сам попытается это сделать, ведь когда станет светло, в доме будет безопаснее, чем вне его. Однако пробраться к дому в такой тьме можно лишь, если придерживаться дороги, а это опасно.
Хоть бы Мартен выдал себя каким-нибудь шумом, все равно каким. Но нет, в лесу стояла тишина. Откуда-то издали доносилось едва слышное пение птиц, поздравляющих друг друга с наступлением нового дня, однако здесь, рядом, перепуганные звуками выстрелов обитатели леса молчали.
Как заставить Мартена выдать себя? Паркер упал на землю, схватил небольшой камень и бросил его в сторону дороги, туда, где стояла машина. Раздался слабый шелест, по-видимому, камень упал в куст.
Ничего.
Паркер ждал, наблюдая и прислушиваясь. Никакого отклика.
Не будет он ждать, пока рассветет. Может быть. Мартен уже на пути к дому.
Нельзя допустить, чтобы он укрылся в нем. Не говоря уже о том, что там Клер.
И Паркер решил двигаться вперед.
Он обошел дерево и двинулся под углом к дороге, удаляясь от нее. Когда свет от машины почти перестал быть виден за деревьями, он остановился, а затем так же под углом стал идти обратно к дороге. Он двигался молча, держа в правой руке пистолет, а в левой — двустволку; перебегая от дерева к дереву, каждый раз останавливался и прислушивался; убедившись, что все тихо, двигался дальше.
Он дошел до дороги и пересек ее в три прыжка. Затем повторил свой маневр на другой ее стороне и таким образом добрался до вершины холма, при этом стараясь не упускать из поля зрения свет, идущий от машины. Зная, что дорога петляет, он в своем движении повторял ее изгибы, чтобы случайно не подойти к ней слишком близко и не отбросить на нее свою, от света машины, тень.
Вокруг было еще темным-темно. Он мог видеть только то, что находилось между ним и машиной; если бы не этот свет, ему пришлось бы двигаться на ощупь. Теперь он спрятал пистолет и держал в руке лишь двустволку, которую прижимал к левому боку так, чтобы она не могла удариться обо что-то и произвести какой-нибудь звук. Чтобы не столкнуться с деревьями, он шел с вытянутой вперед правой рукой.
Когда его рука не смогла нащупать дерева, он понял, что снова оказался у дороги. Постояв с минуту, прислушался к тишине леса; тусклый свет от машины все еще шел откуда-то сзади и слева. Пение птиц теперь было ближе, чем раньше, но все равно не рядом. Паркер повернулся направо и начал осторожно двигаться вдоль дороги.
Неожиданно он налетел на машину. Обойдя ее с левой стороны, он провел рукой по стеклу — оно было поднято до отказа; если бы он открыл дверь, в салоне зажегся бы свет.
Это был, должно быть, “форд-мустанг” Мартена. Хорошо было бы вывести его из строя, но у Паркера не было с собой ножа, а все остальные способы были слишком шумными. Оставив эту мысль, он продолжал спускаться по дороге.
Но не успел сделать и нескольких шагов, как внезапно оказался в потоке света. Он резко повернулся и увидел, что на него уставились все четыре фары, услышал, как заводится двигатель “мустанга”.
Значит, Мартен все это время находился в машине. По-видимому, он дожидался там рассвета, думая, что Паркеру вряд ли придет в голову искать его там. В то же время он, очевидно, был уверен, что Паркер рано или поздно появится на этой дороге.
И Паркер стал действовать почти не раздумывая. Он поднял двустволку и выстрелил. Сначала из правого ствола. Потом из левого.
Огни погасли.
Глава 8
В “фальконе” никого не было, хотя дверца машины была все еще открыта и в салоне горел свет. Паркер неторопливо обошел машину и тихо позвал:
— Формутеска!
— Я здесь.
Формутеска вышел из-за деревьев у края дороги.
— Я слышал, как вы стреляли из двустволки, — сказал он. — Потом я услышал выстрел из пистолета, но не знал, кто же оказался победителем.
— Пистолетный выстрел тоже был моим, — ответил Паркер.
Мартен был ранен выстрелом из двустволки, но все еще был жив, и Паркеру пришлось прикончить его выстрелом из пистолета, произведенным с близкого расстояния.
— Что теперь? — спросил Формутеска.
— Поедем к дому. Где Джок?
Формутеска ткнул большим пальцем за спину, в сторону леса.
— Он там. Мертв.
Паркер не спросил, что явилось причиной смерти Джока — выстрел Мартена или что-то иное. Он лишь кивнул.
— Садитесь в машину. Поедем к дому.
— Хорошо.
Светлело. Будто преодолевая свою нерешительность, начинался день. Паркер и Формутеска сели в “фалькон”, Паркер завел двигатель. Если не считать дырки в переднем стекле, от которой звездочкой разошлись трещины, и новой вмятины в левом заднем крыле, машина выглядела не хуже прежнего. С зажженными фарами Паркер двинулся по дороге вверх, к “мустангу”. Там он остановился.
— Подъезжайте к дому на этой машине. Но сначала избавьтесь от Мартена. Отнесите его к лесу, чтобы его не было видно с дороги.
— Хорошо.
Выйдя из машины, они подошли к “мустангу”. Паркер сел за руль, а Формутеска открыл вторую дверцу и выволок Мартена из машины. Когда он закрыл дверцу, Паркер завел двигатель.
“Мустанг” все еще мог двигаться. Его фары были разбиты, оба передних колеса спущены, переднее стекло вдребезги разбито, на темных ледериновых ковшеобразных сиденьях были видны пятна крови, но он мог двигаться! Паркер включил передачу, и машина стала медленно подниматься по склону.
Правда, она сопротивлялась изо всех сил. Из-за спущенных передних колес ее мотало из стороны в сторону, но Паркер, вцепившись в рулевое колесо, все-таки сумел заставить ее двигаться вперед. Перевалив через вершину холма, он стал спускаться по противоположному склону; наконец он увидел перед собой дом и озеро.
Над озером повис молочного цвета туман. Вершины гор все еще не были видны, но небо постепенно светлело, становясь уныло-серым; казалось, серый сумрачный свет обволакивал весь мир. Деревья вокруг озера выглядели как черные высохшие скелеты, а вода казалась такой холодной, как если бы озеро было подземным.
Паркер съехал с дороги и остановился у запущенной лужайки. Он оставил машину, вошел в дом и начал одну за другой обходить комнаты.
Он нашел Клер наверху в спальне, на кровати; она лежала на боку, руки и ноги ее были связаны, во рту был кляп. Ему не были видны ее запястья, но лодыжки были ободраны и воспалены от веревок. Глядя на ее отечное лицо и закрытые глаза, он подумал, что она мертва, но потом понял, что она просто спит.
Паркер услышал, как к дому на “фальконе” подъехал Формутеска. Он подошел к кровати и дотронулся рукой до щеки Клер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13