оно казалось вылепленным из янтарного воска человеческими руками, не способными создать резких углов и линий.
В ней была какая-то свежесть, не присущая женщинам кибергорода. Лица кибернетиков почти все без исключения были изуродованы в угоду моде экстравагантными прическами, безумными цветами век и губ, пирсингом носа, бровей, ушей, что делало даже красивые лица дерзкими, броскими и… не запоминающимися в отсутствие украшений. У гайанки не было ни косметики, ни татуировок; девушка в этом не нуждалась.
Необычнее всего были глаза. Поэты всех веков сравнивали черные глаза красавиц с бархатом (а во времена, когда не было бархата? наверное, вспоминали про черных пантер или черно-бурых лис), и Деймон убедился в том, насколько верно это сравнение. А еще в том, что если смотреть только в эти глаза, то можно потерять из виду все остальное и забыться в ощущении полета сквозь ночь, прекрасную темнотой и обещанием неизведанного.
– Ау! Вы уснули, что ли? – девушка улыбнулась и посмотрела в глазок камеры. – Будем спать или будем снимать?
– Да-да, – спохватился Деймон. – Сейчас. А куда нажимать?
«Кажется, этот парень немного туповат, – подумала Айрина. – Но зато скромный и симпатичный. Уж наверное, получше кибернетиков». Она была уверена, что наверняка почувствовала бы недоброжелательную ауру, исходящую от кибернетика, в какую бы одежду тот ни переоделся.
* * *
– А зимой здесь все усыпано снегом. Вы видели снег? Это хлопья застывшей воды. Они как пух, белые и легкие, но холодные и в руках тают. И вот здесь все ими покрыто: дома, скалы, все как под белым покрывалом, – расписывал Деймон картину, которую он сам никогда не наблюдал воочию.
– А не бывает холодно? – спросила Айрина, грея руки о стакан горячего, пахнущего пряностями вина.
– Нет, если тепло одеться. Зато очень красиво. В бухте часть воды замерзает, покрывается льдом, по нему даже можно ходить. А в горах начинают работать специальные машины. Они равняют и утрамбовывают склоны, так что по ним можно кататься на горных лыжах. Хотите еще глинтвейна?
В кафе, кроме них двоих, не было посетителей – за окнами «Орлиного гнезда» уже сгущались плотные, как грязная вата, серые сумерки. Край каменистого плато утонул в мглистом тумане, и прижавшиеся к земле облака скрыли от глаз горные вершины, на фоне которых фотографировалась Айрина. Служащий предупредил о времени, когда уйдет последний вагончик, и молодые люди изредка поглядывали на большие настенные часы.
Вообще в кафе было на редкость уютно – столы и стулья из светлого дерева, мягкое освещение в виде множества неярких лампочек, образующих узор на потолке, и низенькая деревянная изгородь, идущая вдоль невидимой стеклянной стены. Казалось, одна эта смешная декоративная изгородь отделяет теплое и светлое кафе от холодного резкого ветра снаружи, и от этого тепло деревянной мебели и горячего вина становилось каким-то особенно приятным, домашним. Айрина не могла поверить в то, что ей так просто будет почувствовать себя как дома, находясь в двух тысячах километров от Родины. Но все равно это было здорово.
Деймон избавился от своего страха перед гайанкой и готов был смеяться над собой: нашел, кого бояться – симпатичной и доверчивой девушки! Теперь он вдохновенно рассказывал ей о Скьелде, с лихвой компенсируя недостаток знаний выдумкой, а также прочитанным и увиденным в глобальной сети. Риск попасться был невелик – Айрина проводила первый день на Скьелде, как и он сам.
После второй чашки вина разговор приблизился к несколько отвлеченным темам.
– Как же у вас тут все-таки странно люди живут, – сказала Айрина. – Живут… для себя, получая удовольствие от жизни, от работы, никому не мешая, уважая права друг друга – это замечательно. Но все-таки они не работают ради общей идеи, ради какой-то великой цели. Их существование, как бы это сказать… ограничено сегодняшним днем. Вы не заглядываете в завтра, кроме таких вещей, разумеется, как подготовка к зиме, планирование горных разработок и так далее. Вы не задумываетесь о целях, к которым идет общество в своем развитии.
– А разве это обязательно – задумываться о великих целях? Вот у нас… у нас нет, но у кибернетиков? У кибернетиков есть же цели? Рядовые граждане их не всегда сознают, но общество, вернее, те, кто им руководит, стремятся к конкретным целям, не так ли?
– Да, – поморщилась Айрина. – У кибернетиков есть цели. Но они неверны. И очень жаль, что нам приходится доказывать им это силой оружия.
– Так может быть, лучше не иметь никаких целей? – осторожно спросил Деймон. – Человек, так или иначе, односторонен; даже если во главе общества стоит не один человек, а группа людей, они тоже могут быть односторонни и насильственно направить общество в неверном направлении. Может быть, лучше все оставить, как есть? Пустить развитие, так сказать, на самотек?
– Нет, Деймон, вы не понимаете, – покачала головой Айрина. – Так уже рассуждали… когда-то. Это ни к чему не приводит. Человек почти исчерпал возможности, которые дает ему нынешний уровень развития. Он способен обеспечить все свои потребности, у него нет необходимости в дальнейшем прогрессе. Взгляните на себя: вы, жители Скьелда, консервативны, не признаете новации и кардинальные изменения культуры и быта, следуете из поколения в поколение устоявшимся традициям. Во что превратилась бы Земля, если бы все жили так, как вы?
– Не знаю, – ответил Деймон, – но уж, во всяком случае, не было бы войн. Если бы людей не интересовали политика, передел власти и собственности, контроль за природными ресурсами, то мы бы жили очень долго в мире и процветании.
– А потом? К чему бы привела такая сытая спокойная жизнь? Человечество постепенно выродилось бы в бездеятельных, довольных жизнью существ, для которых главное – чтобы никто их не трогал и чтобы можно было жить по веками заведенному порядку.
– Но технический прогресс…
– А он будет? С чего вы так решили? Если все потребности обеспечены, если у всех все есть, если рождаемость по всей планете поставлена под контроль и Земля кормит ровно столько людей, сколько она способна кормить, то зачем нужен технический прогресс? Кроме группки энтузиастов, которые захотят летать к звездам и открывать новые миры, никому этот ваш прогресс не понадобится, и цивилизация зачахнет сама собой. Может быть, мы очень долго будем жить в золотом веке, но рано или поздно он кончится. В конце концов, Солнце потухнет.
– Я себе так представляю: пусть это будет интересно немногим, но кто-то не захочет жить в мире и спокойствии, кто-то будет летать к звездам и основывать космические поселения, постепенно двигая человеческое развитие все дальше и дальше. Ведь достаточно взглянуть на картину эволюционного развития, чтобы понять: именно такой путь, медлительный, но верный, есть самый правильный. Вперед и вверх, ступенька за ступенькой…
– Нет, – опять возразила Айрина. – Человек подошел к тому рубежу, когда он должен сам определить свое будущее, не оставляя это на откуп законам эволюции. Достаточно взглянуть на то, что делают кибернетики, и то, что делаем мы, чтобы понять: поворотная точка уже близка. Мы близки к тому, чтобы кардинально изменить человеческий вид. А с ним изменятся и законы эволюции, потому что к новому виду людей старые правила будут неприменимы. И если мы пойдем не по нашему пути, а по пути кибернетиков – это будет катастрофа для человека.
– Но зачем что-то менять в человеке? Неужели нельзя обойтись без революций и прыжков через пропасть?
– Боюсь, что нет, – сказала Айрина, крутя в руках опустевший стаканчик. – Все дело в нашем противоборстве с кибернетиками. Если не победим мы, евразийцы, то победят они. Да и потом, какой смысл откладывать выбор, который должен быть сделан рано или поздно? Это шаг вверх, тот самый, без которого все дальнейшие шаги вперед потеряют смысл.
Наступило молчание. Деймон думал, что ему ведь не нравится то, как устроено общество кибергорода; то, что людьми управляет человеко-машина, которую многие называют «кибермозг»; то, что человек не может претендовать на сколько-нибудь самостоятельное мышление в симбиозе с компьютером, который все более становится доминантой в отношениях с человеком. Ему не нравится это, но ведь и общество гайан, несмотря на то что о нем мало известно, также не вызывает симпатии. Может быть, расспросить об этом Айрину? Когда еще представится такая возможность?
– Что ж, может быть, вы и правы, – сказал Деймон.
Айрина улыбнулась.
– У нас есть книга, которую знает каждый гайанин – «Либро де Хомо Перфектус». Ее написали довольно давно, на рассвете Гайанской Республики, но она служит и по сей день руководством к действию для всего нашего общества. Там, кстати, не так уж много идеологии, а только основные положения, которые должен знать каждый. Вам было бы полезно ее прочесть, быть может, после этого вам захочется стать гайанином.
– Не знаю, – покачал головой Деймон. – Я слышал, что в вашем обществе мало личной свободы. Позиция человека в общественной структуре достаточно жестко определена. Ваше общество многие считают тоталитарным…
– Это не так! Если бы вы знали больше, вы бы поняли, что это не так. Тоталитарное общество ущемляет права человека, у нас же этого нет. Понимаете, общественные опыты, подобные нашему, в прошлом оканчивались неудачей, потому что тогда люди в массе своей не были к этому готовы. Они были… несовершенными, людьми старого образца. Поэтому их попытки ни к чему не привели. Но сейчас, когда мы создали нового человека, у нас все получилось. Здание, которое мы построили, не сгниет изнутри, как это было раньше, а удары снаружи делают нас только сильнее, потому что сплачивают против общей опасности.
– Только время покажет, правы вы или нет. Проблема наша в том, что, когда это время придет, возможно, не останется никого, кто бы мог трезво и беспристрастно оценить ситуацию. Если не останется людей, которые находились бы вне системы, кто сможет оценить ее эффективность, разумность, этическую оправданность?
Айрина пожала плечами.
– Об этом не стоит беспокоиться. Если мы изначально зададимся верными принципами…
– Но в том-то и дело, что не все считают ваши принципы верными, – прервал ее Деймон.
– Тем, кто не верит, мы докажем, что мы правы.
– С оружием в руках?
– Конечно, нет. Оружие мы обратим только против кибернетиков, потому что они угрожают нам и не хотят сосуществовать в мире. Всем остальным мы предоставим право добровольно решать, хотят ли они к нам присоединиться. И рано или поздно все нейтральные территории поймут нашу правоту; когда расцвет человека совершенного станет очевиден, нас поддержат все остальные.
– Человека, выведенного в лабораториях?
– Да.
Деймон не увидел ни тени смущения в глазах Айрины. Она говорила об этом совершенно серьезно, так, как будто была глубоко уверена в правоте своих слов, и Деймон понял, что дальнейшая дискуссия бесполезна. Да и время поджимало.
– Не пора ли нам идти? – спросил он.
– Надо заплатить, – сказала Айрина. – Знаете, у нас в Республике нет денег, и я все время забываю, что здесь надо за все платить. Меня во всех магазинах принимают за дурочку, представляете?
– Да уж, – усмехнулся Деймон. – Не беспокойтесь, я заплачу. Это не те деньги, которые можно считать деньгами.
– Это как? – округлила глаза Айрина.
– Каламбур, – засмеялся Деймон. – Сумма слишком мала, чтобы ее делить, к тому же я выпил больше вашего.
Они подождали, пока к платформе причалил вагончик канатки, выскочили из своего укрытия в кафе и побежали к нему. Внутри вагончика было светло и тепло, и они оказались единственными пассажирами. Пока длился спуск, они болтали о всяких пустяках и любовались видом ночного Скьелда – город сиял тысячами огней, отражавшихся в черном льду поверхности бухты. Где-то вдалеке несли патрулирование боевые корабли и подводные лодки гайан и кибернетиков, взлетали и садились самолеты, а за пределами атмосферы парили на лепестках солнечных батарей спутники-шпионы, но Айрина с Деймоном об этом не думали.
Когда поездка на канатной дороге окончилась, Айрина вспомнила о своем задании, и эта мысль, вопреки ожиданиям, ее почти огорчила – уж больно хорошо она провела вечер, даже несмотря на горячую дискуссию с незнакомым островитянином. На мгновение у нее всколыхнулось подозрение, а не шпион ли он, приставленный к ней, но она тут же отогнала эту мысль. Разве шпион будет так себя вести? Стесняться, смущаться, извиняться на каждом шагу, демонстрируя полное неумение обращаться с девушками?
– Спасибо за вечер, – сказала она. – Было очень приятно в вашей компании, но боюсь, мне пора идти.
– Мы могли бы еще встретиться? – спросил Деймон. – Может быть, сходим в ночной клуб?
– Нет, сегодня ночью я не могу, – сказала Айрина и подумала: «А завтра, после выполнения задания, вряд ли мне дадут задержаться на острове».
– Ну что ж, я надеюсь еще увидеть вас. Я зайду завтра после обеда в вашу гостиницу… вы сказали, «Семеро гномов»?
– Да, – Айрина слушала отвлеченно. Симпатичный парень, но вряд ли им придется встретиться. – Счастливо.
– До свидания.
Деймон проводил фигуру девушки взглядом, потом направился к своей гостинице «Белый пони». На душе у него было легко – хоть в чем-то день прошел не зря.
Глава 4
ПАУТИНА
Информация – важнейший ресурс, борьба за который часто предрешает исход любой вооруженной борьбы. Энжел понимала это так хорошо, как никто другой на Скьелде. Именно поэтому она стремилась все и всегда знать наверняка, чтобы иметь полный контроль над ситуацией. Предупрежден – значит, вооружен, говорили древние. С тех пор изменились только носители и источники информации, но не сам принцип.
Архивы установленных на городских улицах камер наблюдения позволяли отследить перемещение любого человека за последние три дня. Энжел в очередной раз порадовалась, что не зря выбила из Свенссона деньги на закупку новых, более емких блоков памяти – теперь эти затраты оправдывали себя. Она вывела на основной экран картинку, на которой из гостиницы «Семеро гномов» выходила девушка, и включила ускоренную перемотку записи, просматривая отдельные эпизоды в обычном режиме.
– Что это у тебя? – спросил вошедший в комнату Беркут.
– Смотри сюда, – сказала ему Энжел. – Видишь эпизод? Встречу двух девушек? Блондинка и темненькая?
Она включила ускоренную перемотку.
– Ну и что? – пожал плечами юноша. – Встретились старые знакомые, обнялись, поговорили. Ничего необычного.
– Во-первых, они обнимались секунд тридцать. А во-вторых, вот тебе еще пять эпизодов.
Экран разделился на шесть частей, показывая эпизоды, происшедшие за последние двое суток. Беркут наморщил лоб.
– Одна и та же сцена, не так ли? Только действующие лица меняются. И в каждом случае мы видим, что одна девушка ждет, а другая подходит к ней как бы для приветствия. Понимаешь, что это может значить?
– Не дурак, – ответил Беркут. – Дай мне десять минут, я нарою гору инфы по этим красоткам.
– Действуй, – согласилась Энжел. – Особо освети контакты с местными жителями – я хочу знать, есть ли у них постоянные агенты, или гайане забросили к нам группу без поддержки изнутри. Как закончишь – кликни меня.
– Я не кликну, я щелкну, – пообещал Беркут.
Энжел вышла в комнату отдыха, удрученно осмотрела пустой кофейник, потом вспомнила, что с утра выпила уже чашек пять – а лицо у нее и без того смуглое. Она приподняла жалюзи и выглянула в окно – сумерки уже сгустились над городом, и повсюду зажигались огни. Сегодня она собиралась пойти на дискотеку, но, видно, опять не судьба.
– Тяжела ты, женская доля, – пожаловалась сама себе Энжел. – Со всех сторон работа навалилась, конца краю не видно. Сейчас бы кошечку потискать, а где она? Свенссон обещал котенка и до сих пор не подарил, юзер беспонтовый! Эх!
Она нацедила себе стакан фруктового сока и залезла с ногами на диван. Нельзя унывать, нельзя сдаваться. Если она проиграет информационную войну, на Скьелд обрушится война настоящая, и тогда будет не до девичьих соплей. Добродушный здоровяк Свенссон скорее всего погибнет, защищая мир на своем маленьком острове. А что она будет делать без своего викинга? Сюда, на Скьелд, она бежала, огрызаясь, как загнанная волчица, но отсюда бежать будет некуда и незачем.
– Как успехи, Беркут?
– Смотри сама. Вот список.
– Сколько их всего?
– Семь человек. Все они остановились в гостиницах порознь. Из горожан, кроме продавцов и случайных прохожих, почти ни с кем не общались. Все эпизоды сейчас выведу на экран.
Энжел запустила поиск фрагментов, где кто-то из гайанок передавал другим людям небольшие предметы или оставлял эти предметы так, что их потом подбирали. В основном полезли эпизоды в магазинах, когда девушки расплачивались за товар, пару раз кто-то из них что-то ронял на улице, а потом эту вещь подбирали мусорщики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30