Он сделал шаг вперед, и Кэтрин едва подавила желание отодвинуться. Но она сохранила позиции, воинственно подняв подбородок, и словно боднула его:
– Ну?
Он сдержал приступ гнева, холодная улыбка его стала еще шире. Обдуманным жестом он протянул руку и слегка коснулся ее щеки. Кэтрин вздрогнула, как от удара, и резко отбила эту руку.
К ее удивлению, вовсе не смущенный этим, он прошептал:
– Кто знает, что может случиться? Я считаюсь вполне подходящей партией. Если вы отбросите детскую неприязнь, то сможете обнаружить, что у меня есть несколько качеств, весьма желанных для женщины. Конечно, ваша мать не будет возражать против моих ухаживаний, а вы, моя дорогая, откроете, что я, до некоторой степени, умею доставить женщине удовольствие.
Кэтрин окаменела. Она избегала его всегда, когда могла, несмотря на то что он нравился Рэйчел, и никогда не чувствовала себя свободно в его обществе.
Что-то в нем ей не нравилось, она даже не знала, что именно, но всегда ощущала явную настороженность в его присутствии. То была инстинктивная неприязнь, основанная не столько на каком-нибудь инциденте, сколько на естественном отвращении к этому холодному, расчетливому человеку. Рейна и Мануэль тоже не любили его, в их враждебности была еще странная настороженность, как будто они знали о нем что-то позорное, но не хотели говорить.
Кэтрин не доверяла Клайву, и мысль о том, что он может ухаживать за ней, никогда не приходила ей в голову. Обесчестить ее – да, на это он был вполне способен, но жениться?
Потрясенная этой мыслью, она внимательно взглянула на него. Да, мать права, он хорош собой, но и это не вызывало в ней ничего, кроме неприязни. Элегантный, уверенный в себе мужчина, и роста хорошего, и сложения – любая девушка им залюбуется, вот только серые глаза у него холодные и жестокие, особенно неприятные на аристократически утонченном лице. Пожалуй, в нем чувствовалась склонность к глумлению. Нет, решительно это был не тот человек, за которого она хотела бы выйти замуж!
Клайв не спускал глаз с ее выразительного лица, довольно верно читая все мысли. Обнаружить так прямо свою конечную цель было с его стороны достаточно рискованно, но он решил, что Кэтрин должна увидеть его в ином свете. Настало время почувствовать в нем мужчину и претендента на ее руку.
Его глаза спокойно оглядели Кэтрин с головы до ног, и он вновь ощутил ту давнюю горечь, которая была связана именно с ней. Почему она должна была появиться в их доме после стольких лет? И почему оказалась такой красивой? Она была красива даже тогда, в рванье, с грязным личиком, со спутанной гривой волос, падавших на ее яростные фиалковые глаза, когда Рейна свалилась им на голову и поставила ее перед графом.
В тот день Клайв был очарован ею против воли и, хотя появление Кэтрин означало крах всех надежд, перед ним мгновенно блеснула другая мысль, соблазнительная и манящая. Она была желанна тогда – еще более она стала желанна теперь. Прошептав проклятие, забыв свою выдержку, он жадно, яростно обнял ее.
Наконец-то он чувствует ее теплые, мягкие губы, такие манящие и высокомерные. Привлекая ее все плотнее, Клайв в пьяном упоении раздвигал их, углубляя поцелуй.
Кэтрин оказалась в сложном положении. Она была в том возрасте, когда уже интересуются всем, что происходит между мужчиной и женщиной в порыве страсти. Любопытство было причиной того, что она позволила Клайву сжать ее в объятиях. Но она тут же убедилась, что сделала ужасную ошибку: ей не понравился его язык во рту, а когда его рука коснулась ее груди, дрожь отвращения пронзила все ее тело. Смущенная, противная самой себе из-за бури эмоций, которую она так неосторожно вызвала, Кэтрин изо всех сил толкнула его в грудь, но тщетно. Ослепленный желанием, Клайв даже не чувствовал этих ударов. Кое-как высвободив руку и разъярившись, она двинула ему кулаком по уху и вонзила в ногу свой маленький острый каблучок. Атакованный в двух направлениях, Клайв сдался тай же быстро, как начал наступление, и поспешно, уже не заботясь о грациозности движений, отпустил ее.
Кэтрин не удостоила его даже взглядом. Заметив на столе тонкий посеребренный нож для разрезания книжных страниц, она схватила его на манер кинжала и обернулась к Клайву, сверкнув глазами.
Клайв сделал было шаг вперед, но вид ножа в уверенной руке Кэтрин остановил его.
– Стой, где стоишь! – услышал он ее голос, полный отвращения. – Еще шаг и я покажу тебе, как умею обращаться с этой маленькой штучкой!
Ему ничего не оставалось, как разрядить обстановку. Клайв попробовал вернуть улыбку на лицо, вновь сделать голос непринужденным и легким.
– Моя дорогая девочка, – прошептал он, – вы ошибаетесь относительно моих намерений. Что значит между нами один короткий поцелуй? Мы же по существу родственники. Я не имел в виду ничего
дурного.
Глаза Кэтрин недоверчиво сузились, и она презрительно бросила:
– Я не дура, Клайв. Оставьте ваши поцелуи для Элизабет. Ей они нравятся куда больше, чем мне.
Странное молчание последовало за ее словами. С досадой прикусив губу, Клайв спросил себя, откуда она узнала о его связи с Элизабет?
– Нельзя же ставить мужчине в вину неразборчивость, дорогая, – легко пожал он плечами. – Грехи, совершенные в дни юности, не должны засчитываться навечно. И, – добавил он обдуманно, – поскольку мои грехи позади, вы можете быть уверены, что я стану верным мужем.
Кэтрин презрительно скривила губки.
– Сохраните ваши льстивые речи еще для кого-нибудь. А я предпочитаю, чтобы вы оставили меня в покое. Не вижу никаких причин продолжать эту непристойную сцену.
Зная, что делать теперь нечего, и осторожно посматривая на серебряный нож, Клайв вышел, сохраняя внешнюю невозмутимость, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. Всего несколько мгновений после его ухода мысли Кэтрин занимало это происшествие, затем, решив, что Клайв не может нанести ей никакого вреда, она выбросила из памяти неприятный эпизод, заставила себя расслабиться и думать о приятных вещах.
Хорошо помогал камин. Она присела перед ним, протянула гонкие руки к огню, и уже через несколько минут мысли ее приняли более приятное направление. Она начала лениво размышлять, что поделывает Адам, счастлив ли он в Америке, судя по его немногочисленным письмам. Прошло уже три года со времени его отъезда, а она так и не привыкла к их разлуке.
При всей своей жизнерадостности Кэтрин по существу была одинокая девушка, хотя очень бы удивилась, если бы ей об этом сказали. Она была неловка со сверстницами и только одну подругу, застенчивую и мягкую Аманду Харрис, завела себе в школе миссис Сиддон, но и эта дружба продолжалась недолго. Их пути разошлись, когда они оставили школу. Аманда переехала в Эйвон к своей бабке, величественной вдовствующей герцогине, а Кэтрин вернулась к относительному спокойствию Хантерс Хилла. Она была счастлива там и не стремилась за границы поместья, довольствуясь повседневной жизнью большого хозяйства. Кэтрин мало думала о внешнем мире.
Сейчас, успокоившись и зачарованно глядя на огонь в камине, она смутно слышала отдаленные звуки приготовлений к балу и собиралась заснуть, удобно устроившись на кушетке. Последнее, что она осознала, прежде чем погрузиться в сон, был звон огромных башенных часов внизу под лестницей…
Через несколько часов она внезапно проснулась. Долетавшие до библиотеки звуки подсказали ей, что бал в полном разгаре, а час уже поздний. Она молчаливо, как кошка, потянулась, глядя на тлеющие угли в камине, на мгновение замерла, еще не совсем проснувшись, затем встала, но тут же затаилась, услышав слабый шорох страниц.
Соблюдая осторожность, Кэтрин заглянула за изголовье кушетки и, к большому своему удивлению, увидела незнакомого мужчину, сидящего за столом, со свечой у локтя. Склонив над письмом темноволосую голову, он совершенно ушел в чтение и не чувствовал ее внимательного взгляда.
Она не видела его лица, но, судя по костюму, предположила, что перед ней один из гостей, поскольку на нем был модный зеленый бархатный камзол и богато расшитый желтый шелковый жилет. Внезапно, словно почувствовав, что за ним наблюдают, он поднял голову, свеча озарила его лицо, и, глядя на него, Кэтрин почувствовала странное, почти болезненное головокружение.
Это было очень мужское лицо, резкое, смуглое, с крупным носом, ноздри которого задвигались, как если бы он учуял, кто прячется здесь. Она ощутила странное удушье, когда его глаза, расплескивая зеленый блеск в свете свечи, начали осматривать комнату, чтобы найти источник беспокойства. Замерев, как маленький зверек при виде пантеры, Кэтрин не могла оторвать от него взгляда до тех пор, пока он, пожав равнодушно плечами, снова не склонил свою темноволосую голову над листком бумаги.
Вся дрожа, она перевела дыхание и почувствовала слепой, безотчетный ужас. Теперь можно было бежать, и она быстро прокралась к двери. Кэтрин не знала, почему ей хотелось убежать, она знала только, что этот человек вызывает в ней какой-то первобытный, неоглядный страх.
Уже достигнув двери, ухватившись за дверную ручку, она замерла, когда услышала за спиной протяжный, с акцентом голос:
– Остановитесь!
Вынужденная оглянуться, она увидела, что он поднимается из-за стола. Их глаза встретились, и она куда-то ухнула. Но это заняло мгновение, и она вновь стала сама собой, почувствовав, что больше не боится незнакомца, просто сердится на свои глупые страхи. Глядя на него, она сморщила прямой маленький носик и нахально показала язык. И, еще слыша его хохот позади, выскочила из комнаты. Лестницу она преодолевала так, будто все демоны ада гнались за ней по пятам.
К комнате матери Кэтрин подлетела, проклиная себя за то, что поддалась панике, еще не отдышавшись, с сердцем, стучавшим, как паровой молот. Нет, мать не должна видеть ее такой, нужно переждать и успокоиться, взять себя в руки.
– О, Кэтрин! – удивленно воскликнула Рэйчел. – Почему ты еще не спишь, радость моя? Уже очень поздно.
Улыбаясь, Кэтрин чмокнула ее в щеку.
– В общем-то, я спала. Я заснула в библиотеке и только что проснулась. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, радость моя. Я чувствую себя намного лучше, а мысль, что мы отправляемся утром, придает мне силы. Дождаться не могу, когда мы будем дома.
Кэтрин согласилась с ней. Если они, как собирались, рано выедут, то уже вечером будут в безопасности в Хантерс Хилле. Слово «безопасность» было не ее словом, но именно его Кэтрин нашла наиболее подходящим.
Они поболтали еще несколько минут, Кэтрин от души пожелала матери спокойной ночи и пошла в свою комнату – через несколько дверей по коридору. Комната была уютная, как и у матери, но Кэтрин не обращала внимания на интерьер.
В их поспешном путешествии в Лондон она отказалась от услуг горничной. Быстро сбросив платье и белье, она голышом скользнула между льняными простынями, почувствовав почти греховное удовольствие от их прикосновения к коже. Кэтрин тихо хихикнула, представив себе неодобрительное лицо матери, если бы та об этом узнала. Затем легкомысленное настроение покинуло ее, и на треугольном кошачьем личике отразилась тревога. Темноволосый надменный мужчина с блестящими зелеными глазами, как живой, встал перед ней. Человек из библиотеки.
По привычке она хотела вычеркнуть его из памяти, но лицо, фигура незнакомца как бы впечатались в ее мозг. Даже теперь холодок страха и чего-то еще неизвестного заледенил кровь, как только она вспомнила эту высокую, широкоплечую мужскую фигуру.
Глава 4
Джейсон Сэвидж медленно опустился в кресло, зеленые глаза его смеялись. Забавное приключение. Какова маленькая нахалка! Он так и подскочил от неожиданности, когда, подняв глаза от письма, увидел вдруг, как она крадется к двери. На его призыв остановиться она сделала то, что не должна была делать юная леди, – показала ему язык. Сосредоточившись, он стал припоминать, как она выглядела. Судя по элегантному платью, это не была служанка, хотя одежда и не предназначалась для бала. Младшие сестры Элизабет были еще детьми, так кто же, черт побери, это маленькое дерзкое создание с сердитыми глазами? Подумав еще с минуту, он с сожалением отбросил мысли о девушке и вернулся к отвратительному почерку Бэрримора.
Джес!
Когда ты приедешь? Охота никуда не годится, и мы с Томом скоро возненавидим друг друга. Нельзя ли немного ускорить приготовления к путешествию?
Я знаю, ты взялся сопровождать Аманду и ее бабушку в Браунли, не уговоришь ли их выехать на несколько дней пораньше? А теперь о главном.
Я нашел здесь неподалеку лошадей, которых ты искал. Они принадлежат цыганам, раскинувшим табор во владениях вдовствующей графини Маунт (это красивая тетка Элизабет). Том представит тебя, а с цыганами лучше иметь дело напрямую. Лошади просто великолепные, как раз то, что тебе нужно для перепродажи. Но нужно приехать как можно скорее: всем известно, что цыгане долго не сидят на одном месте.
Посылаю письмо с моим самым ловким человеком, дав приказ разыскать тебя немедленно. И, если повезет, он вручит тебе это письмо во время нескромной сцены. С совершенным почтением,
Фредерик Бэрримор.
Джейсону вручили это письмо посередине танца, и он попросил провести его в библиотеку, чтобы без помех расшифровать каракули Фредерика. Письмо его развлекло, поскольку он уже решил, что принесли какое-то неприятное известие. Оказалось, это зигзаг Фредерика, который даже из лошадей способен наделать столько шума.
Смеясь про себя, Джейсон бросил письмо на каминные угли и, подумав, решил, что, пожалуй, неплохо провести несколько дней на лоне природы. Его, привыкшего к подвижной жизни, уже начало тяготить пребывание в Лондоне. Особенно несносными были исполненные хорошего намерения, но весьма настойчивые попытки некоторых матрон заполучить его в те лондонские семьи, где имелись дочери-невесты.
Легкий звук привлек его внимание, он быстро обернулся и, к собственному удивлению, испытал легкое разочарование, когда вместо очаровательного создания, показавшего ему язык, увидел Элизабет Маркхэм.
С соблазнительной улыбкой, грациозно покачивая бедрами, Элизабет направилась к нему. Ее бронзово-зеленое атласное платье с таким глубоким декольте, что оно едва прикрывало полную красивую грудь, прибавило блеска его глазам. Он умел ценить красоту.
Джейсон вдохнул приятный запах ее духов и услышал нежный голос:
– Так вот куда вы скрылись! Отец сказал, что вы получили срочное послание и пожелали уединиться. Надеюсь, ничего тревожного?
– Нет. Но если бы я знал, что письмо приведет вас ко мне, то организовал бы его получение давным-давно.
Она шутливо стукнула его по руке маленьким веером.
– Да вы законченный дамский угодник! Я беспокоилась, поэтому и пришла.
И она широко раскрыла свои красивые карие глаза, в которых читалось живое любопытство. Как бы не заметив этого немого вопроса, он лениво притянул ее к себе, легко коснувшись губами ее губ.
– Значит, привело вас сюда только участие?
– Не совсем, – игриво призналась она, невинно опуская ресницы.
Так же неторопливо Джейсон прижал ее к себе, передав на языке поцелуя информацию о все крепнущем желании. Элизабет прижалась к нему, наслаждаясь поцелуем, просунула свой язык ему в рот, ее тело горело, явно требуя иной ласки. Но все-таки она с небрежным видом освободилась из его рук, после того как он пробормотал ей на ухо:
– Может, нам встретиться после бала в укромном месте, где никто не помешает?
Элизабет рассмеялась, обмахиваясь веером.
– Вы очень решительны, мой господин. Но боюсь, что вы ошибаетесь. Думаю, не совсем прилично встречаться с вами наедине. – Не желая слишком охлаждать его пыл, она скромно добавила:
– Приходится заботиться о своей репутации: ведь Лондон наполнен сплетниками, которые жаждут скандалов.
– И как же нам быть? – отрывисто спросил он, иронически изогнув бровь.
Грубоватый и прямой вопрос поставил ее в затруднительное положение. Изнывая от желания вновь оказаться в его объятиях, она задумалась. Ее тяготила полная зависимость от Клайва, проблемы можно было решить, только сделав выгодную партию. И Джейсон Сэвидж идеально подходил для этой цели.
К несчастью, имея за спиной опыт неудачного брака, она не могла пойти на открытую связь с мужчиной из Луизианы. Впрочем, Элизабет интуитивно чувствовала, что он будет великодушным любовником и осыплет ее дорогими подарками, которые потом можно обратить в золотые монеты. А сделавшись его любовницей, со временем она может стать и миссис Сэвидж – есть немало примеров, когда мужчина попадал в ловушку именно таким образом. Шелковые простыни часто вели к алтарю. Прикинув это, она вздохнула и надула губки.
– Вы так нетерпеливы. Дайте же мне подумать. Догадываясь о корыстных мыслях, мелькавших в головке Элизабет, Джейсон низко поклонился, скрывая усмешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Ну?
Он сдержал приступ гнева, холодная улыбка его стала еще шире. Обдуманным жестом он протянул руку и слегка коснулся ее щеки. Кэтрин вздрогнула, как от удара, и резко отбила эту руку.
К ее удивлению, вовсе не смущенный этим, он прошептал:
– Кто знает, что может случиться? Я считаюсь вполне подходящей партией. Если вы отбросите детскую неприязнь, то сможете обнаружить, что у меня есть несколько качеств, весьма желанных для женщины. Конечно, ваша мать не будет возражать против моих ухаживаний, а вы, моя дорогая, откроете, что я, до некоторой степени, умею доставить женщине удовольствие.
Кэтрин окаменела. Она избегала его всегда, когда могла, несмотря на то что он нравился Рэйчел, и никогда не чувствовала себя свободно в его обществе.
Что-то в нем ей не нравилось, она даже не знала, что именно, но всегда ощущала явную настороженность в его присутствии. То была инстинктивная неприязнь, основанная не столько на каком-нибудь инциденте, сколько на естественном отвращении к этому холодному, расчетливому человеку. Рейна и Мануэль тоже не любили его, в их враждебности была еще странная настороженность, как будто они знали о нем что-то позорное, но не хотели говорить.
Кэтрин не доверяла Клайву, и мысль о том, что он может ухаживать за ней, никогда не приходила ей в голову. Обесчестить ее – да, на это он был вполне способен, но жениться?
Потрясенная этой мыслью, она внимательно взглянула на него. Да, мать права, он хорош собой, но и это не вызывало в ней ничего, кроме неприязни. Элегантный, уверенный в себе мужчина, и роста хорошего, и сложения – любая девушка им залюбуется, вот только серые глаза у него холодные и жестокие, особенно неприятные на аристократически утонченном лице. Пожалуй, в нем чувствовалась склонность к глумлению. Нет, решительно это был не тот человек, за которого она хотела бы выйти замуж!
Клайв не спускал глаз с ее выразительного лица, довольно верно читая все мысли. Обнаружить так прямо свою конечную цель было с его стороны достаточно рискованно, но он решил, что Кэтрин должна увидеть его в ином свете. Настало время почувствовать в нем мужчину и претендента на ее руку.
Его глаза спокойно оглядели Кэтрин с головы до ног, и он вновь ощутил ту давнюю горечь, которая была связана именно с ней. Почему она должна была появиться в их доме после стольких лет? И почему оказалась такой красивой? Она была красива даже тогда, в рванье, с грязным личиком, со спутанной гривой волос, падавших на ее яростные фиалковые глаза, когда Рейна свалилась им на голову и поставила ее перед графом.
В тот день Клайв был очарован ею против воли и, хотя появление Кэтрин означало крах всех надежд, перед ним мгновенно блеснула другая мысль, соблазнительная и манящая. Она была желанна тогда – еще более она стала желанна теперь. Прошептав проклятие, забыв свою выдержку, он жадно, яростно обнял ее.
Наконец-то он чувствует ее теплые, мягкие губы, такие манящие и высокомерные. Привлекая ее все плотнее, Клайв в пьяном упоении раздвигал их, углубляя поцелуй.
Кэтрин оказалась в сложном положении. Она была в том возрасте, когда уже интересуются всем, что происходит между мужчиной и женщиной в порыве страсти. Любопытство было причиной того, что она позволила Клайву сжать ее в объятиях. Но она тут же убедилась, что сделала ужасную ошибку: ей не понравился его язык во рту, а когда его рука коснулась ее груди, дрожь отвращения пронзила все ее тело. Смущенная, противная самой себе из-за бури эмоций, которую она так неосторожно вызвала, Кэтрин изо всех сил толкнула его в грудь, но тщетно. Ослепленный желанием, Клайв даже не чувствовал этих ударов. Кое-как высвободив руку и разъярившись, она двинула ему кулаком по уху и вонзила в ногу свой маленький острый каблучок. Атакованный в двух направлениях, Клайв сдался тай же быстро, как начал наступление, и поспешно, уже не заботясь о грациозности движений, отпустил ее.
Кэтрин не удостоила его даже взглядом. Заметив на столе тонкий посеребренный нож для разрезания книжных страниц, она схватила его на манер кинжала и обернулась к Клайву, сверкнув глазами.
Клайв сделал было шаг вперед, но вид ножа в уверенной руке Кэтрин остановил его.
– Стой, где стоишь! – услышал он ее голос, полный отвращения. – Еще шаг и я покажу тебе, как умею обращаться с этой маленькой штучкой!
Ему ничего не оставалось, как разрядить обстановку. Клайв попробовал вернуть улыбку на лицо, вновь сделать голос непринужденным и легким.
– Моя дорогая девочка, – прошептал он, – вы ошибаетесь относительно моих намерений. Что значит между нами один короткий поцелуй? Мы же по существу родственники. Я не имел в виду ничего
дурного.
Глаза Кэтрин недоверчиво сузились, и она презрительно бросила:
– Я не дура, Клайв. Оставьте ваши поцелуи для Элизабет. Ей они нравятся куда больше, чем мне.
Странное молчание последовало за ее словами. С досадой прикусив губу, Клайв спросил себя, откуда она узнала о его связи с Элизабет?
– Нельзя же ставить мужчине в вину неразборчивость, дорогая, – легко пожал он плечами. – Грехи, совершенные в дни юности, не должны засчитываться навечно. И, – добавил он обдуманно, – поскольку мои грехи позади, вы можете быть уверены, что я стану верным мужем.
Кэтрин презрительно скривила губки.
– Сохраните ваши льстивые речи еще для кого-нибудь. А я предпочитаю, чтобы вы оставили меня в покое. Не вижу никаких причин продолжать эту непристойную сцену.
Зная, что делать теперь нечего, и осторожно посматривая на серебряный нож, Клайв вышел, сохраняя внешнюю невозмутимость, насколько это было возможно при данных обстоятельствах. Всего несколько мгновений после его ухода мысли Кэтрин занимало это происшествие, затем, решив, что Клайв не может нанести ей никакого вреда, она выбросила из памяти неприятный эпизод, заставила себя расслабиться и думать о приятных вещах.
Хорошо помогал камин. Она присела перед ним, протянула гонкие руки к огню, и уже через несколько минут мысли ее приняли более приятное направление. Она начала лениво размышлять, что поделывает Адам, счастлив ли он в Америке, судя по его немногочисленным письмам. Прошло уже три года со времени его отъезда, а она так и не привыкла к их разлуке.
При всей своей жизнерадостности Кэтрин по существу была одинокая девушка, хотя очень бы удивилась, если бы ей об этом сказали. Она была неловка со сверстницами и только одну подругу, застенчивую и мягкую Аманду Харрис, завела себе в школе миссис Сиддон, но и эта дружба продолжалась недолго. Их пути разошлись, когда они оставили школу. Аманда переехала в Эйвон к своей бабке, величественной вдовствующей герцогине, а Кэтрин вернулась к относительному спокойствию Хантерс Хилла. Она была счастлива там и не стремилась за границы поместья, довольствуясь повседневной жизнью большого хозяйства. Кэтрин мало думала о внешнем мире.
Сейчас, успокоившись и зачарованно глядя на огонь в камине, она смутно слышала отдаленные звуки приготовлений к балу и собиралась заснуть, удобно устроившись на кушетке. Последнее, что она осознала, прежде чем погрузиться в сон, был звон огромных башенных часов внизу под лестницей…
Через несколько часов она внезапно проснулась. Долетавшие до библиотеки звуки подсказали ей, что бал в полном разгаре, а час уже поздний. Она молчаливо, как кошка, потянулась, глядя на тлеющие угли в камине, на мгновение замерла, еще не совсем проснувшись, затем встала, но тут же затаилась, услышав слабый шорох страниц.
Соблюдая осторожность, Кэтрин заглянула за изголовье кушетки и, к большому своему удивлению, увидела незнакомого мужчину, сидящего за столом, со свечой у локтя. Склонив над письмом темноволосую голову, он совершенно ушел в чтение и не чувствовал ее внимательного взгляда.
Она не видела его лица, но, судя по костюму, предположила, что перед ней один из гостей, поскольку на нем был модный зеленый бархатный камзол и богато расшитый желтый шелковый жилет. Внезапно, словно почувствовав, что за ним наблюдают, он поднял голову, свеча озарила его лицо, и, глядя на него, Кэтрин почувствовала странное, почти болезненное головокружение.
Это было очень мужское лицо, резкое, смуглое, с крупным носом, ноздри которого задвигались, как если бы он учуял, кто прячется здесь. Она ощутила странное удушье, когда его глаза, расплескивая зеленый блеск в свете свечи, начали осматривать комнату, чтобы найти источник беспокойства. Замерев, как маленький зверек при виде пантеры, Кэтрин не могла оторвать от него взгляда до тех пор, пока он, пожав равнодушно плечами, снова не склонил свою темноволосую голову над листком бумаги.
Вся дрожа, она перевела дыхание и почувствовала слепой, безотчетный ужас. Теперь можно было бежать, и она быстро прокралась к двери. Кэтрин не знала, почему ей хотелось убежать, она знала только, что этот человек вызывает в ней какой-то первобытный, неоглядный страх.
Уже достигнув двери, ухватившись за дверную ручку, она замерла, когда услышала за спиной протяжный, с акцентом голос:
– Остановитесь!
Вынужденная оглянуться, она увидела, что он поднимается из-за стола. Их глаза встретились, и она куда-то ухнула. Но это заняло мгновение, и она вновь стала сама собой, почувствовав, что больше не боится незнакомца, просто сердится на свои глупые страхи. Глядя на него, она сморщила прямой маленький носик и нахально показала язык. И, еще слыша его хохот позади, выскочила из комнаты. Лестницу она преодолевала так, будто все демоны ада гнались за ней по пятам.
К комнате матери Кэтрин подлетела, проклиная себя за то, что поддалась панике, еще не отдышавшись, с сердцем, стучавшим, как паровой молот. Нет, мать не должна видеть ее такой, нужно переждать и успокоиться, взять себя в руки.
– О, Кэтрин! – удивленно воскликнула Рэйчел. – Почему ты еще не спишь, радость моя? Уже очень поздно.
Улыбаясь, Кэтрин чмокнула ее в щеку.
– В общем-то, я спала. Я заснула в библиотеке и только что проснулась. Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, радость моя. Я чувствую себя намного лучше, а мысль, что мы отправляемся утром, придает мне силы. Дождаться не могу, когда мы будем дома.
Кэтрин согласилась с ней. Если они, как собирались, рано выедут, то уже вечером будут в безопасности в Хантерс Хилле. Слово «безопасность» было не ее словом, но именно его Кэтрин нашла наиболее подходящим.
Они поболтали еще несколько минут, Кэтрин от души пожелала матери спокойной ночи и пошла в свою комнату – через несколько дверей по коридору. Комната была уютная, как и у матери, но Кэтрин не обращала внимания на интерьер.
В их поспешном путешествии в Лондон она отказалась от услуг горничной. Быстро сбросив платье и белье, она голышом скользнула между льняными простынями, почувствовав почти греховное удовольствие от их прикосновения к коже. Кэтрин тихо хихикнула, представив себе неодобрительное лицо матери, если бы та об этом узнала. Затем легкомысленное настроение покинуло ее, и на треугольном кошачьем личике отразилась тревога. Темноволосый надменный мужчина с блестящими зелеными глазами, как живой, встал перед ней. Человек из библиотеки.
По привычке она хотела вычеркнуть его из памяти, но лицо, фигура незнакомца как бы впечатались в ее мозг. Даже теперь холодок страха и чего-то еще неизвестного заледенил кровь, как только она вспомнила эту высокую, широкоплечую мужскую фигуру.
Глава 4
Джейсон Сэвидж медленно опустился в кресло, зеленые глаза его смеялись. Забавное приключение. Какова маленькая нахалка! Он так и подскочил от неожиданности, когда, подняв глаза от письма, увидел вдруг, как она крадется к двери. На его призыв остановиться она сделала то, что не должна была делать юная леди, – показала ему язык. Сосредоточившись, он стал припоминать, как она выглядела. Судя по элегантному платью, это не была служанка, хотя одежда и не предназначалась для бала. Младшие сестры Элизабет были еще детьми, так кто же, черт побери, это маленькое дерзкое создание с сердитыми глазами? Подумав еще с минуту, он с сожалением отбросил мысли о девушке и вернулся к отвратительному почерку Бэрримора.
Джес!
Когда ты приедешь? Охота никуда не годится, и мы с Томом скоро возненавидим друг друга. Нельзя ли немного ускорить приготовления к путешествию?
Я знаю, ты взялся сопровождать Аманду и ее бабушку в Браунли, не уговоришь ли их выехать на несколько дней пораньше? А теперь о главном.
Я нашел здесь неподалеку лошадей, которых ты искал. Они принадлежат цыганам, раскинувшим табор во владениях вдовствующей графини Маунт (это красивая тетка Элизабет). Том представит тебя, а с цыганами лучше иметь дело напрямую. Лошади просто великолепные, как раз то, что тебе нужно для перепродажи. Но нужно приехать как можно скорее: всем известно, что цыгане долго не сидят на одном месте.
Посылаю письмо с моим самым ловким человеком, дав приказ разыскать тебя немедленно. И, если повезет, он вручит тебе это письмо во время нескромной сцены. С совершенным почтением,
Фредерик Бэрримор.
Джейсону вручили это письмо посередине танца, и он попросил провести его в библиотеку, чтобы без помех расшифровать каракули Фредерика. Письмо его развлекло, поскольку он уже решил, что принесли какое-то неприятное известие. Оказалось, это зигзаг Фредерика, который даже из лошадей способен наделать столько шума.
Смеясь про себя, Джейсон бросил письмо на каминные угли и, подумав, решил, что, пожалуй, неплохо провести несколько дней на лоне природы. Его, привыкшего к подвижной жизни, уже начало тяготить пребывание в Лондоне. Особенно несносными были исполненные хорошего намерения, но весьма настойчивые попытки некоторых матрон заполучить его в те лондонские семьи, где имелись дочери-невесты.
Легкий звук привлек его внимание, он быстро обернулся и, к собственному удивлению, испытал легкое разочарование, когда вместо очаровательного создания, показавшего ему язык, увидел Элизабет Маркхэм.
С соблазнительной улыбкой, грациозно покачивая бедрами, Элизабет направилась к нему. Ее бронзово-зеленое атласное платье с таким глубоким декольте, что оно едва прикрывало полную красивую грудь, прибавило блеска его глазам. Он умел ценить красоту.
Джейсон вдохнул приятный запах ее духов и услышал нежный голос:
– Так вот куда вы скрылись! Отец сказал, что вы получили срочное послание и пожелали уединиться. Надеюсь, ничего тревожного?
– Нет. Но если бы я знал, что письмо приведет вас ко мне, то организовал бы его получение давным-давно.
Она шутливо стукнула его по руке маленьким веером.
– Да вы законченный дамский угодник! Я беспокоилась, поэтому и пришла.
И она широко раскрыла свои красивые карие глаза, в которых читалось живое любопытство. Как бы не заметив этого немого вопроса, он лениво притянул ее к себе, легко коснувшись губами ее губ.
– Значит, привело вас сюда только участие?
– Не совсем, – игриво призналась она, невинно опуская ресницы.
Так же неторопливо Джейсон прижал ее к себе, передав на языке поцелуя информацию о все крепнущем желании. Элизабет прижалась к нему, наслаждаясь поцелуем, просунула свой язык ему в рот, ее тело горело, явно требуя иной ласки. Но все-таки она с небрежным видом освободилась из его рук, после того как он пробормотал ей на ухо:
– Может, нам встретиться после бала в укромном месте, где никто не помешает?
Элизабет рассмеялась, обмахиваясь веером.
– Вы очень решительны, мой господин. Но боюсь, что вы ошибаетесь. Думаю, не совсем прилично встречаться с вами наедине. – Не желая слишком охлаждать его пыл, она скромно добавила:
– Приходится заботиться о своей репутации: ведь Лондон наполнен сплетниками, которые жаждут скандалов.
– И как же нам быть? – отрывисто спросил он, иронически изогнув бровь.
Грубоватый и прямой вопрос поставил ее в затруднительное положение. Изнывая от желания вновь оказаться в его объятиях, она задумалась. Ее тяготила полная зависимость от Клайва, проблемы можно было решить, только сделав выгодную партию. И Джейсон Сэвидж идеально подходил для этой цели.
К несчастью, имея за спиной опыт неудачного брака, она не могла пойти на открытую связь с мужчиной из Луизианы. Впрочем, Элизабет интуитивно чувствовала, что он будет великодушным любовником и осыплет ее дорогими подарками, которые потом можно обратить в золотые монеты. А сделавшись его любовницей, со временем она может стать и миссис Сэвидж – есть немало примеров, когда мужчина попадал в ловушку именно таким образом. Шелковые простыни часто вели к алтарю. Прикинув это, она вздохнула и надула губки.
– Вы так нетерпеливы. Дайте же мне подумать. Догадываясь о корыстных мыслях, мелькавших в головке Элизабет, Джейсон низко поклонился, скрывая усмешку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32