Записка от Монро внезапно положила конец и этой его жизни – он вынужден был явиться в американскую миссию, наскоро приведя себя в порядок. Сидя за столом, Монро наблюдал за тем, как Джейсон беспокойно расхаживает по комнате, как он изменился в последнее время – в глазах появилось какое-то безрассудство, которого раньше не было, нижняя губа цинично кривилась, злоупотребление алкоголем тоже оставило свою печать на его лице. Раздраженный его метанием по комнате, Монро спросил:
– Джейсон, не хотите ли сесть? Как я могу разговаривать с вами о серьезном предмете, когда вы ведете себя, словно лев в клетке?
Не скрывая, что он недоволен замечанием Монро, Джейсон заставил себя сесть в кресло возле его стола. Вытянув длинные ноги в хорошо подогнанных бриджах из оленьей кожи, засунув руки в карманы, он откинул темную голову на высокую спинку кресла и бесстрастно спросил:
– Теперь вы удовлетворены?
Монро осторожно изучал его. Таким молодого Сэвиджа он еще не встречал и не был уверен, что такой он ему нравится. В этот момент Джейсон очень напомнил ему огонь в топке: внутри бушевало пламя и нужно было совсем немного, чтобы оно вырвалось наружу. Решив отказаться от мирной, вежливой беседы, Монро обошелся без предисловий.
– Мы согласны заплатить Франции шестьдесят миллионов франков за территорию Луизианы, – бросил он резко.
Изогнув бровь, Джейсон лениво спросил:
– Значит, вы и Ливингстон преодолели ваши трудности?
– Теперь, когда наши переговоры завершены, есть какие-либо причины, которые удерживали бы вас во Франции? – спросил Монро, не отозвавшись на его реплику.
Выждав секунду, Джейсон странным тоном сказал только одно слово:
– Нет.
– Тогда, возможно, вы продолжите службу у Джефферсона, как делали это в прошлом; и доставите ему все нужные дипломатические депеши, касающиеся этой договоренности? – Сказанное было скорее предложением, чем вопросом, и оба они знали ответ.
Два дня спустя Джейсон стоял на палубе быстроходного американского корабля, наблюдая, как скрывалась вдали береговая линия Европы. Он был на пути домой, и в небольшой кожаной сумке у него на талии покоились документы из Парижа.
Глядя на растущую сине-зеленую водную гладь, внешне он оставался спокойным. Там, за удаляющейся далью, он оставил жену, которая могла быть застигнута бедами войны, готовой разразиться между Англией и Францией. На какое-то мгновение он почувствовал мучительный укол – перед ним встали глаза Кэтрин. Он даже зажмурился. Но затем лицо его вновь заледенело.




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32