Насмотревшись, он поставил свечу и, не обращая внимания на Кэтрин, подбросил несколько поленьев в камин на красноватые угли. Потом неторопливо уселся в кресло.
Кэтрин, смущенная его наготой, старательно отводила глаза. Когда он, прищурив глаза, заговорил, девушка нервно вздрогнула.
– Куда ты собралась? Она вспыхнула от справедливого негодования.
– Ты не имеешь права задавать такие вопросы. Я ухожу, а куда – не твое дело. И если ты не выпустишь меня сейчас же, я закричу и подниму на ноги всю гостиницу!
Она знала, что никогда не сделает этого, но надеялась, что угроза поможет.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом Джейсон безразлично пожал плечами и встал. С надменным видом подойдя к двери, он отшвырнул кресло, отпер ее и отступил в сторону, сделав презрительный знак, что она может убираться.
Озадаченная, не веря, что он так легко уступил, она пошла к двери. Едва она повернулась к нему спиной, как он прыгнул – прыжок этот напоминал прыжок хищного зверя. Одной рукой закрыв ей рот, другой – обхватив за талию, поднял, как перышко, прижал к груди. Она колотила пятками по его ногам, пытаясь отодрать его руки, но он спокойно прошел с ней в спальню и бросил на кровать.
Она успела сердито вскрикнуть, но это было все, что ей удалось сделать. Оторвав кусок шнура от занавесей балдахина и вдавив ее лицом в перину, он поймал и связал за спиной ее руки. Кэтрин пыталась поднять голову, но он ее быстро утихомирил. Кэтрин почувствовала, что задыхается, потом услышала, как он прорычал:
– Ты будешь здесь столько, сколько я захочу. Вот когда мне надоешь, я сам скажу об этом. А сейчас ты останешься, потому что я так хочу!
Перевернув ее на спину и сев на нее верхом, он вытряхнул подушку, скомкал наволочку и сделал кляп. Протестовать и браниться она уже не могла, но по тому, как покраснели от гнева ее глаза, можно было догадаться, что бы он сейчас услышал. Тяжело дыша, Джейсон встал с постели и взял в руки нож с длинным лезвием, который всегда держал неподалеку от себя. Вернулся к ней, и Кэтрин впервые почувствовала, что ее жизнь в опасности. Зло прищурив глаза и придав лицу свирепое выражение, отрезал еще кусок шнура, который удерживал занавеси, и вдруг начал методически кусок за куском, срезать с нее одежду. Она застыла от страха, ожидая, что лезвие вот-вот воткнется в нее.
Но убивать ее он явно не хотел. Когда он закончил кромсать одежду и на ней не осталось уже ни кусочка, Джейсон связал шнуром ее ноги у лодыжек, а для верности еще привязал их к кровати. Любуясь своей работой, присел рядом, усмехаясь, глянул в ее полыхающие гневом глаза и с сожалением сказал:
– Не хотел связывать тебе ноги, дорогая, но так, пожалуй, к лучшему. Иначе я снова займусь с тобой любовью и опоздаю на дуэль с Клайвом.
Его слова так поразили ее, что гнев из глаз тут же исчез. Впрочем, он не заметил этого, а зевнув, стал одеваться, и теперь она смотрела, как он движется по комнате, собираясь уходить. Джейсон был почти готов, когда на лестнице послышались голоса. Он накинул на Кэтрин покрывало, оставив открытыми только глаза и спутанные черные волосы, и, уже не обращая на нее внимания, вышел из комнаты.
Беспомощная, Кэтрин слышала, как он открыл дверь и с кем-то заговорил. Затем раздался звук передвигаемой посуды, и она догадалась, что Пьер принес завтрак. Потом мужской голос пожаловался:
– Безумие вставать так рано, Джес. И почему все эти проклятые дела начинаются на рассвете? Надо изменить обычай и встречаться в другое время, скажем, перед вечерним чаем.
Джейсон рассмеялся.
– В следующий раз и я буду на этом настаивать, мой друг. Вы уже завтракали?
– Мне ничего не нужно! – торопливо ответил Харрис.
Но Бэрримор, возбужденно сверкая глазами, воскликнул:
– А я бы попробовал этой чудесной ветчины, если не возражаешь. Не обращай внимания на Тома, он всегда волнуется перед дуэлью. Никогда не встречал такого беспокойного человека!
Слушая их легкомысленный разговор, Кэтрин обмирала от страха. Господи, что если ее здесь увидят? Возможно. Харрис ее и не узнает, встретив в таком неожиданном месте, к тому же с последней их встречи прошел почти год. Слава Богу, что Джейсон не заставил ее присоединиться к завтраку. Неудавшийся побег сослужил свою службу – Джейсон не смог представить ее друзьям как свою последнюю любовницу. Она попыталась двинуться под покрывалом, которое он набросил. Шелковый шнур врезался в руки и лодыжки, кляп не давал дышать. Сколько же времени пройдет, прежде чем он освободит ее? Сколько продлится дуэль? Кэтрин впала в уныние, ведь ей придется лежать так часами, пока Джейсон не вернется, если только он не оставил инструкции своему слуге. Но ведь тогда Пьер увидит ее в таком состоянии! Хватит с нее Джейсона.
Она понимала, что виновата сама. Все произошло из-за нее самой. Но эта мысль слабо утешала. Наверное, Рэйчел волнуется, что ее нет в доме. Если он освободит ее сразу, когда вернется, она еще сможет успокоить мать. Мысли о Рэйчел заставили ее на время забыть о насилии Джейсона, о последующих отношениях. Сейчас ей было не до того, чтобы разбираться в своих чувствах. Главное – вырваться отсюда, все остальное – потом.
В соседней комнате стало тихо. В первый раз она задала себе вопрос: из-за чего состоится дуэль? Невозможно представить, чтобы Клайв подставил себя под пули без серьезной на то причины. Он способен вывернуться из любой скользкой ситуации.
В комнату вошел Пьер, спугнув ее беспокойные мысли, и она украдкой наблюдала, как он расхаживал по комнате. Бросив в сторону кровати любопытный взгляд, он тут же начал собирать разбросанные обрезки одежды, что-то неодобрительно ворча себе под нос.
Видимо, Джейсон запретил ему заговаривать с Кэтрин, и он ограничился косыми взглядами в ее сторону.
Открыв шкаф, Пьер начал перебирать одежду Джейсона. Как жаль, подумала Кэтрин, что она не знала о предстоящей дуэли! Убежать от слуги было бы легче, чем от хозяина. Всему виной та проклятая свеча, которую она зажгла, чтобы найти в его одежде что-нибудь для себя. Кэтрин мрачно посмотрела на груду женских вещей на стуле. Почему она забыла о них? Была слишком занята тем, что жалела себя. Лучше бы вместо этого схватила одно из платьев, лежавших под рукой. Она же теряла драгоценные минуты, напяливая непривычную мужскую одежду. Но и потом могла еще убежать, если бы не еще одна причина – угроза Клайва. Лихорадочно роясь в вещах Джейсона, она искала карту, которую он приказал ей найти. Тогда-то Джейсон и проснулся. Сначала он заворочался, забормотал что-то во сне, она тут же задула свечу, замерла, а потом двинулась к двери, но налетела в темноте на стул, и тут он окончательно проснулся.
Она рисковала собой, пытаясь найти вещь, в существовании которой Клайв не был вполне уверен. Кэтрин подумала, какой же она оказалась дурой, не подумав, что Джейсон может проснуться и поймать ее за этими поисками. Что было бы тогда – и представить страшно. И ведь снова виновата была бы она. От этих неприятных мыслей Кэтрин задергалась под покрывалом и с трудом удержалась от детских обидных слез. Начали ныть руки, но она заставила себя не думать об этом и переключила внимание на Пьера. Он ловко складывал и паковал вещи в огромный чемодан из плетеной кожи, и она внезапно догадалась, зачем он это делает.
Роясь в темноте в этих чемоданах, она не подумала, что вещи обычно складывают перед отъездом. Интересно, куда это едет Джейсон? А вдруг он захочет взять ее с собой? Кэтрин вздрогнула от этой мысли, ей стало дурно. Нет, не поддаваться панике! Джейсон освободит ее, как только вернется. Он просто тешил уязвленное мужское самолюбие, решив преподать ей такой жестокий урок. Он не намерен оставлять ее у себя на длительное время.
Однако то, что делал Пьер, способно было подтвердить худшие ее опасения. Подобрав со стула шелковые вещи, явно предназначенные женщине, он исчез в соседней комнате, и вскоре вернулся, но уже с целой охапкой женских вещей. Бережно извлек пару бледно-розовых полуботинок, дивную темно-голубую шерстяную накидку, отложил их в сторону, а остальное упаковал в другой чемодан, размером поменьше.
Кэтрин похолодела от неприятных предчувствий. Тем временем Пьер положил на стул рядом с ней кружевную сорочку и розовое муслиновое платье. Зачем Джейсону столько женских вещей? Не желая думать о самом худшем, она мстительно подумала, что вещами он расплачивается за свои интрижки. Кэтрин была бы поражена, узнав, что все эти кружевные и шелковые вещи куплены именно для нее. После их бурной встречи на лугу, он поехал в Мелтон Моубрей и провел там несколько восхитительных часов, подбирая для нее все эти красивые вещи.
Ее охватило отчаяние и, не желая ему поддаваться, она опять сосредоточила внимание на действиях Пьера. Он испуганно вскрикнул, обнаружив беспорядок, который она учинила в двух аккуратно уложенных чемоданах. И Кэтрин виновато отвела взгляд, когда он сурово и подозрительно посмотрел на нее.
Рассвет только наступил. Серые клочья тумана придавали зловещий вид небольшой поляне, выбранной местом дуэли. Окружавшие поляну деревья были еще голые, но бледно-зеленые почки уже готовы были взорваться в ожидании тепла и весны. Темные ветви, как вырезанные из жести, в немой мольбе вздымались к небу. Но солнце не торопилось взойти, словно не желая быть свидетелем того, что должно произойти на этой поляне. Трава была мокрой от росы, капли влаги, скопившейся на деревьях, падали на землю с мягким шлепающим звуком.
Джейсон задумчиво наблюдал, как Клайв выбирается из подъехавшей кареты. Почему-то его секунданты, Филипп де Кореи и Энтони Ньюхоп, приехали в другом экипаже. Потом он увидел, что карета Клайва перегружена вещами – багаж был привязан сверху и сзади. Похоже, Клайв собрался в дальнее путешествие. Все это казалось странным.
Видимо, то же самое пришло в голову Бэрримору, который прошептал на ухо Джейсону:
– Что-то мне не нравится все это! Судя по всему, он намерен тебя прикончить, а после этого удрать из страны. Посмотри на его карету. Хорошо, что я настоял на присутствии здесь хирурга!
Буркнув что-то в ответ, Джейсон взглянул на доктора, стоявшего в стороне от остальных. Свою черную кожаную сумку он поставил на землю.
Приветствия ограничились кивками, когда собрались все шестеро мужчин, потом торжественно и строго были выбраны пистолеты. Расстояние – двадцать метров – оговорено было заранее. Дуэлянты сняли плащи, оставшись в темной одежде без единой блестящей детали, способной стать хорошей мишенью для противника. Джейсон спокойно посмотрел на Клайва и опять поразился неистовой ненависти, горевшей в серых глазах. Теперь, правда, это уже не имело значения. Если причина ненависти достаточно веская, когда-нибудь все равно он ее узнает. Если же нет, не все ли равно, какой дьявол в него вселился!
Считать шаги выбрали Харриса, и он, нервничая, облизывая пересохшие губы, начал считать. Бэрримор с растущим беспокойством мрачно смотрел на увеличивающееся между противниками пространство. Когда Харрис, отсчитав девятнадцать шагов, должен был произнести «двадцать», Бэрримор вперил взгляд светло-голубых глаз в спину Пендлтона. И именно его удивленный возглас заставил Джейсона, не раздумывая, упасть на землю и быстро перекатиться на спину. Прогремел выстрел. Пуля просвистела в воздухе именно там, где только что находилась голова Джейсона. Невозмутимо глядя на дымящееся дуло пистолета Пендлтона, Джейсон начал неторопливо целиться, и в этот момент раздался дикий крик Бэрримора.
– Ты свинья, Пендлтон. Ты не дождался конца счета. Это же умышленное убийство! Ты не уйдешь отсюда живым. Если не Джейсон, я убью тебя!
В этот момент Джейсон выстрелил. Грохот был таким сильным, что присутствующие еле удержались на ногах. Лицо Клайва выразило изумление, потом он зашатался и свалился как подкошенный. Со зловещей улыбкой Джейсон поднялся с земли и, не обращая внимания на пораженные лица друзей, вежливо произнес:
– Будьте добры, Бэрримор, дайте мое пальто. Здесь дьявольски холодно, а проклятая трава совершенно мокрая.
Запинаясь, с чувством громадного облегчения Бэрримор пролепетал:
– Это был лучший выстрел из всех, что я когда-либо видел! Даю честное слово! Но какое могло произойти несчастье! Я был уверен, что он тебя убьет. На наше счастье, Пендлтон оказался плохим стрелком и промазал!
– Он не промазал, мой друг. Просто услышав твой театральный возглас, я убрался с линии его огня.
– Как вам это нравится! Театральный! Я спас тебе жизнь, а ты чертовски неблагодарен!
Джейсон, избегая обвинительного взгляда голубых глаз, похлопал друга по плечу и подтолкнул в направлении упавшего Клайва. Над Пендлтоном склонился врач и колдовал у его плеча, унимая текущую кровь.
Когда трое друзей подошли, Ньюхоп, весь красный от унижения, пробормотал:
– Я приношу извинения. Я просто сражен тем, что случилось!
– Извинения! – вмешался Бэрримор. – Да как вы можете переносить этого парня! Когда станет известно о сегодняшних событиях, ему придется покинуть Англию!
Помня, о разговоре с дядей, Джейсон попытался успокоить друга:
– Пусть лучше никто об этом не узнает. Для всех история такова: мы стрелялись, и я его ранил.
У Харриса от возмущения волосы встали дыбом.
– Ты ничего не предпримешь? – сердито спросил он Джейсона, в то время как Бэрримор, казалось, вообще потерял дар речи.
Джейсон рассмеялся:
– Друг мой! Но я уже ранил этою человека. Что вы от меня еще хотите? Пусть кто-нибудь другой станет причиной последнею скандала!
Неохотно, как терьер, которого оттаскивают от кости, Харрис дал себя уговорить. Ему хотелось прокричать о позоре Пендлтона с самых высоких крыш Лондона. А Бэрримор, пока они втроем шли к экипажу, перебирал разные варианты того, что он бы сделал с Пендлтоном, если бы выбор остался за ним.
Кэтрин узнала о возвращении Джейсона, услышав его смеющийся голос, в котором звучали повелительные нотки.
– Довольно, друзья мои, оставим это! Я не изменю своего решения. К тому же я поражен, обнаружив в вас кровожадных дикарей. Никогда не подозревал об этом!
Неожиданно обрадовавшись, что он жив и, судя по всему, даже не ранен, она лежала и слушала их веселый тон. Потом ее опасения вернулись – скоро ей придется увидеть насмешливый взгляд зеленых глаз. В дверях показался Джейсон, которого сопровождал Пьер, и сердце у нее упало. Очевидно, Пьер тут же доложил хозяину, что ею чемоданы кто-то обыскивал, и наверняка сказал, кто это мог быть. Она почти не дышала, пока Джейсон шел взглянуть на учиненный беспорядок. Потом услышала, как он велел Пьеру заново уложить чемоданы. О его ярости она догадалась потому, как сжались его губы и какой мрачный взгляд бросил он на нее, выходя из комнаты.
В ней боролись унижение и гордость, потом она решила не говорить Джейсону, что искала в его вещах. Он поступил с ней жестоко, и она не собирается ему помогать. Прислушиваясь к разговору в соседней комнате, она напряженно ждала его возвращения. Очевидно, они распрощались, потому что хлопнула тяжелая дверь и стало тихо.
Он не сразу бросился к ней, а задумчиво наблюдал, как Пьер заново укладывает вещи. Потом дождался момента, когда чемоданы вынесли из комнаты, и только после этого подошел к Кэтрин и уставился на нее холодным взглядом. Резким движением сорвал с нее покрывало, и она заставила себя взглянуть прямо ему в глаза: в ее взгляде легко читался вызов. Он окинул ее напрягшееся тело оскорбительным взором, сцепив зубы так, что напряглись скулы. Его молчание испугало ее, и она вздрогнула, когда неожиданно он взял ее грудь теплой рукой и тихонько сжал. Жестокая ухмылка тронула его губы, и она поняла, что он не собирается заниматься с ней любовью, хотя его рука и ласкала ее. В горле у нее пересохло, словно она проглотила горсть песку, и она нервно сглотнула, готовясь к тому, что должно было произойти. Но как ни храбрилась Кэтрин, она застонала, когда безжалостные пальцы сжали нежную кожу. Глаза Джейсона, как холодные зеленые камни, смотрели сверху на ее искаженное болью лицо, потом он сказал равнодушно:
– Это просто разминка, моя маленькая белокожая ведьмочка. Ты не представляешь, что я могу с тобой сделать. Сейчас я вытащу кляп, и тебе лучше рассказать то, что я захочу узнать. Иначе тебе придется очень плохо, поняла?
Кэтрин кивнула, с облегчением почувствовав, как ослабла жесткая хватка пальцев, сжимающих ее грудь. Короткими резкими движениями он разрезал путы на ее ногах, и она медленно, осторожно села. Трудно было поверить, что этот человек, так нежно и страстно ее любивший, превратился вдруг в угрюмого садиста, причиняющего ей боль. Взглянув на грудь, она увидела яркие пятна – следы его пальцев, и с горечью вспомнила, как он грубо и жестоко поступил с ней после того, как украл из табора.
Внешне покорная, она ждала следующих движений, и желание отмалчиваться и ничего не рассказывать крепло в ней с каждой секундой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32