Почему же, черт побери, ты ничего не сказала?
Ее недавний гнев исчез, и она вяло спросила:
– А ты бы поверил мне?
– Возможно, и нет! – ответил он просто.
– И тебя не тревожило то, что ты сделал? – Ее оскорбляло отсутствие у него всякого угрызения совести.
– Не особенно! А что такого я сотворил, кроме того, что женился с помощью побега, как я узнал сегодня вечером, на подходящей молодой женщине? А поскольку я тоже подходящая партия, в чем тут грех?
Нахмурившись, Кэтрин взглянула на него:
– Но мы ведь не поженились!
Он медленно повернул голову, и знакомый уже холодный блеск его зеленых глаз заставил ее внезапно осознать, что он пребывает в чрезвычайно опасном настроении, а явная расслабленность скрывает под собой ярость. Она замерла, как кролик перед удавом.
– Верно, моя возлюбленная кошечка, – начал он со злобной угрозой, – но в этот самый час завтра мы будем женаты!
– Но ты же не хочешь жениться на мне!
– Вы это верно подметили, леди Кэтрин, – мрачно согласился он, – к несчастью, сегодняшний вечер не оставил мне никакого выхода, кроме этого. И я женюсь на тебе!
– Но… но мы не любим друг друга! Мы даже не нравимся друг другу! Я не выйду за тебя замуж! Я не вынесу этого, не вынесу!
Прижав ее к мягким подушкам, Джейсон склонил к ней лицо, на которое было страшно смотреть.
– Любовь не имеет к этому никакого отношения! Мы должны жениться и мы женимся! Ты можешь получать удовольствие от скандалов, как утверждает твоя тетка, но мне не нужна репутация подлеца и скандалиста, совратителя молодых дам из высшего общества! – И с горечью добавил:
– Господи, ну почему ты не оказалась цыганской девкой, которой притворялась? Тогда бы не было никаких проблем. А теперь я должен обзавестись женой!
Теперь настала очередь Кэтрин – с искаженным лицом она взорвалась:
– Я не выйду за тебя замуж!
– У тебя не останется другого выбора – мы повязаны друг с другом. Если не поженимся – немедленно и тайно – как долго, по твоему мнению, Элизабет или ее мать будут молчать об этой пикантной новости?
Он бил наверняка. Отказываясь, Кэтрин словно подписывала смертный приговор. Соглашаясь, она связывала себя с человеком, который ненавидел и презирал ее. При этой мысли сердце в груди стало тяжелым, как камень. Так закончился вечер, который в своем начале много обещал. В такие минуты ее не покидала надежда, что со временем они сумеют решить все трудности. А теперь он негодует, что поставлен в такое невыносимое положение, во всем винит ее и не признает, вернее, не захочет признать, что все случившееся – результат его действий.
У нее не было сил сдерживать подступающие слезы. Страшно, что она уже влюбилась в этого человека, тогда как он, хотя порой и жаждал ее тела, думал о ней с раздражением, как о колючке, впившейся в кожу. А теперь ей грозит наихудшая участь: провести жизнь в качестве нелюбимой, нежеланной жены!
Глядя на лицо Кэтрин, Джейсон не мог в точности угадать, о чем она думает, но откровенное, переполнявшее ее отчаяние было очевидно. Он не ожидал, что осчастливит ее своим решением, но все-таки не предвидел, что это будет воспринято как несчастье. Ну и черт с ней! Это ОН будет захомутован девкой со змеиным языком, чье тело обещало так много, но так и не раскрылось. Она не имеет права выглядеть такой несчастной. Она получала богатого мужа, в то время как ему суждено оставшиеся годы прожить с женщиной, которая, возможно, ненавидит его!
– Ты не ответила на мой вопрос. Ты думаешь, твоя тетка и твоя кузина способны хранить тайну?
– Ты не нуждаешься в ответе, – слабым голосом ответила она. – Тебе известно, как и мне, что Элизабет и Сеси с восторгом раззвонят обо всем всему свету.
– И что же тогда? Ты согласна на брак, как только я все устрою?
Кэтрин печально кивнула головой, ее огромные глаза выражали муку, и Джейсон почувствовал, как что-то стеснило его грудь. Она казалась такой милой, лежа рядом с ним, черным шелковым облаком раскинув свои волосы по белой подушке, и он мгновенно ощутил знакомую притягательность этого нежного тела. Но даже услышав призыв желания, он только горько скривил рот. Она была капризна, лжива и вероломна. Она обманула его, ввела в заблуждение, и с безответственной беспечностью превратила его жизнь в ад. Презирая собственное тело за то, что оно предательски отзывалось на ее теплую близость, он поспешно отодвинулся.
– Мне нужно будет срочно подготовить все, чтобы завтра спокойно пожениться. А сейчас все будет так, как было.
Он встал и повернулся, чтобы уйти, но голос Кэтрин остановил его:
– Джейсон, мы поженимся по-настоящему?
Я… я имею в виду, это будет законный брак?
– Не волнуйтесь, леди Кэтрин, – отрезал он, – вы меня по-настоящему подцепите на крючок. Брак будет законный во всех отношениях, я не намерен устраивать фальшивку.
– Я не это имела в виду, – разозлилась она. – Я хочу знать. Это ведь и моя жизнь тоже. Ты не единственный, кто вынужден вступить в брак против своей воли. Запомни, что я вторая половина этой несправедливой партии! Запомни, если только можешь, – она усмехнулась, – что это я была изнасилована и похищена. Не ты!
– Замечание принято, моя дорогая, – сказал он злобно, – но и ты не сплошная невинность. К тому же, – тут глаза его сузились, – теперь, когда мы стоим на пороге женитьбы и не должны иметь секретов друг от друга, что ты искала тогда в гостинице? Ты думаешь, я забыл тот маленький инцидент? Или твои отношения с Пендлтоном?
Глава 21
Этот вопрос пронзил ее не хуже ножа, Кэтрин ощутила удар почти физически. За последние недели она вообще забыла об интересе Клайва к загадочной карте, которой владел Джейсон, и о шантаже, направленном против Рэйчел. Когда в Лондоне она вступила в переговоры с Джейсоном, предлагая эту информацию в обмен на свою свободу, он отказал ей. Она-то позабыла обо всем этом, а он помнил, и в самую неподходящую минуту ударил ее своим вопросом, как обухом. Пребывая в полной растерянности, Кэтрин даже не уловила в его тоне намека на ревность, которая там присутствовала.
Теперь скрывать было нечего и она рассказала Джейсону, как Клайв потребовал, чтобы она отыскала эту карту – при первом же упоминании о карте брови Джейсона нахмурились. Целиком сосредоточившись на своем рассказе и припоминая подробности, Кэтрин смотрела вниз, на свои подрагивающие пальцы, и не заметила угрожающего огня, загоревшегося в его глазах, когда она изложила, каким способом Клайв заставил выполнить его приказание.
Это все, что я знаю, это все, что я когда-либо тала! Можешь верить или не верить, – сказала она, когда повествование подошло к концу.
Он медленно протянул:
Успокойся, мой маленький, хмурый котенок. Я ведь не говорю, что не верю тебе. Я только озадачен. Клайв не дурак, и он не похож на охотника за красивой сказочкой. Или он путает меня с кем-нибудь еще, или он попался на старую байку. Ты уверена, что ему нужна была именно карта?
Она нахмурилась:
– Он сказал карта, нет, подожди! Он сказал, там может быть карта! И что, если я не найду ее, он должен будет обыскать твое жилище в Лондоне.
– Должен будет обыскать или уже обыскал? Пораженная этим неожиданным любопытством, она с минуту смотрела на него.
– Не могу вспомнить точно. Он сказал, что не искал в Лондоне, но если я ничего не найду, он должен будет искать чей-то след в Лондоне.
Похоже, это был не тот ответ, какого он ждал, потому что, внезапно и безразлично пожелав ей спокойной ночи, он ушел.
На какой-то момент Джейсону показалось, что загадка человека, находившегося в его лондонской квартире, решена. Но если Кэтрин – он уже свыкся думать о ней под этим именем – можно верить, а он ей поверил, Пендлтон не мог иметь какого-то отношения к этому происшествию. Во всяком случае, теперь он знал уже больше, чем раньше, и поскольку никакой карты у него не было, это открывало совершенно новые возможности.
Если бы Пендлтон сказал Кэтрин, что нужны какие-то официальные документы, тогда все было бы совсем по-другому. Испания, Англия, Франция – все они имели основания интересоваться планами Джефферсона в связи с Луизианой. Но если таинственная карта не имела какого-то военного значения, он не мог понять интереса, который она вызывала, и тот, кто рыскал в Лондоне, охотился ли он за тем же, что и Пендлтон?
Это была интересная головоломка, и вместе с ним она отправилась в постель. Его большое тело расслабилось и отдыхало, а мозг работал с бешеной энергией. Через некоторое время он начал злиться, что не видит ответа. Какое-то неспокойное чувство подсказывало, что ответ где-то рядом, еще немного – и он прояснится, Джейсон должен был знать решение.
Оба они этой ночью не спали. Кэтрин, опустошенная неожиданным раскрытием своей личности и отвратительной сценой у Монро, притаилась, как смертельно раненное животное, ожидающее фатального удара. Она пошла на условия, предложенные Джейсоном, дала согласие на брак, но какая-то ее часть бунтовала, открыто противилась тому состоянию апатии, в которое она впала. Снова и снова, как лиса в ловушке, она лихорадочно искала путь к спасению. Но так и не нашла, пока мягкий рассвет не стал постепенно рассеивать мрак ночи и она не впала в сон без отдохновения.
Джейсон встал и ушел с рассветом. От этого очень много зависело. Чтобы скрыть точную дату их свадьбы, он направился в один из городков в нескольких милях от Парижа, отыскал здесь – на определенных условиях – мирового судью, согласившегося спешно провести церемонию бракосочетания. Царское вознаграждение, оставленное Джейсоном, привело к тому, что все юридические документы были оформлены в должный срок и должным образом. Хоть в одном им повезло – со времен французской революции здесь заключались только гражданские браки.
Он вернулся в отель как раз вовремя, чтобы привести себя в порядок, сменить дорожное платье и встретить лорда Тримэйна.
Кэтрин была тихой, подавленной, и дядя объяснил темные круги у нее под глазами и вялость тем, что вчера они разошлись очень поздно. Возможно, подумал он, племянница мучилась угрызениями совести за то, как обошлась со своей матерью.
Встреча прошла успешно, граф нашел условия, предложенные Джейсоном, чрезвычайно великодушными. Джейсон, уже полностью владеющий собой, держался с холодной деловитостью. Только Кэтрин выглядела недовольной – не деньгами, которые он определил за ней, а тем, с какой легкостью она была продана! ПРОДАНА! Это было самое подходящее слово, какое она могла подобрать.
При всем расположении к ней, дядя, казалось, более был озабочен урегулированием ее денежных дел, нежели ее чувствами. Он ни разу не спросил ее о настроении, о том, счастлива ли она.
Правда, она тут же нашла ему оправдание: ведь дядя убежден, что убежала она с человеком, которого любит. Естественно ему полагать, что она счастлива, что бессовестно забыла о матери, оставив ее в неведении. Даже если бы Кэтрин пожаловалась, что сожалеет о поспешном замужестве, то он, держа сторону Рэйчел, не очень бы посочувствовал ей. И все же ее мучило, что дядя легко отделался от своего попечительства, не убедившись, что она и в самом деле счастлива и довольна. Об ее обиде говорила и неприветливость, и плотно сжатые губы, но граф, испытывающий облегчение уже от одного того, что возможный семейный скандал удалось предотвратить, просто не заметил очевидных признаков неблагополучия.
А вскоре и вовсе ушел.
Проводив графа, Джейсон обратил внимание на выражение ее лица и лениво осведомился:
– Что тебя гложет, котенок? Или ты считаешь, что я был недостаточно щедр?
– Не в этом дело, – вспыхнула Кэтрин. – У меня такое чувство, будто меня только что купили. Ты только что приобрел меня, словно одну из своих лошадей.
Его улыбка стала еще шире:
– Должен признать, что ты оказалась очень дорогой девушкой!
Кэтрин почти задохнулась от гнева, но сдержалась, стиснув зубы и бросив в него презрительный взгляд. Через некоторое время, справившись с собой, спросила:
– Ты сделал все приготовления?
Он кивнул, и улыбка сползла с его губ.
– Мы должны быть сегодня вечером в Сен-Дени. Тамошний чиновник согласен закрыть глаза на наше неожиданное желание сочетаться браком и проследит, чтобы необходимые бумаги были готовы. Не беспокойся ни о чем, дорогая леди Кэтрин, всего через несколько часов ты по-настоящему станешь мадам Сэвидж!
Она с ненавистью восприняла последние его слова, но не дала волю своему темпераменту.
– Когда мы выезжаем?
– А что? Мадам Элоиза успеет сметать тебе подвенечное платье? – съязвил он.
– Просто я хочу знать, к какому часу мне нужно быть готовой, – ровным голосом сказала она. – Но вижу, что сейчас тебе не до этого. Во всяком случае, сообщи, когда ты будешь готов.
Она собралась уйти, но он остановил ее, обняв за талию, и усталым голосом попросил:
– Извини, пожалуйста. Я не должен бы портить тебе сейчас настроение и ухудшать и без того плохие отношения между нами. Сен-Дени отсюда в нескольких милях, так что после того, как ты переоденешься, потребуется час, чтобы успеть к назначенному времени. Когда бы ты ни собралась, я уже должен иметь экипаж наготове.
Изумленная его неожиданным извинением, Кэтрин не сразу привела в относительную норму свои растрепанные чувства и занялась туалетом. Она надела серое с пурпурным отливом шелковое платье, подчеркивающее ее молочно-белую кожу и усиливающее аметистовый блеск глаз. Для своего настоящего свадебного одеяния она выбрала бы другой наряд, сейчас же у нее не было причин особенно хлопотать о туалете. Какая разница, это или другое платье, подумала она грустно. В таком настроении она и выехала в Сен-Дени.
Уже пали сумерки, когда они покинули маленький городок, где все и свершилось. Они были теперь законно, безвозвратно женаты. Кэтрин безучастно взирала на тяжелое обручальное кольцо на своем пальце. Ей казалось нереальным, что несколько слов, произнесенных невыразительным голосом человеком с безразличным лицом, сделали их мужем и женой. Но это было именно так и определяло ее будущее. Раньше она не представляла своей свадьбы, но знала, что не желала ни фанфар, ни суеты – традиционные свадебные цветы, белые кружева определенно были не по ней. Но ей безусловно хотелось бы чего-то большего, чем торопливая и безликая церемония, через которую она только что прошла. Она уныло подивилась тому, что Джейсон даже купил кольца – потому что кроме них, да нескольких бесцветных и невыразительных клятв, ничто не напоминало о том, что это была свадьба.
Джейсон тоже необычно молчал, и по мере того, как сгущалась темнота и опускалась ночь, молчание между ними становилось все более и более тягостным. Каждый остро ощущал присутствие другого, и каждый противился такой невольной близости в темном экипаже. Взошла луна, в ее призрачном свете Кэтрин едва различала лицо Джейсона, сидящего напротив нее. Сумрачный свет скрывал его глаза, позволяя мельком видеть прямой нос и крупные выразительные губы.
Он был ее мужем и теперь получил законное право делать с ней все, что захочет. Теперь все в ее будущей жизни определялось этими худыми руками, которые в равной степени могли ввергнуть ее и в восторг, и в ужас. Она вздохнула едва слышно, и этот звук заставил Джейсона нагнуться вперед – его теплые ладони накрыли судорожно сжатые пальцы Кэтрин.
– Неужели так ужасно быть замужем за мной? – спросил он мягко.
Кэтрин, чьи глаза в рассеянном лунном свете казались не правдоподобно фиолетовыми, ответила ему слабым голосом:
– Мы и в самом деле не слишком знаем друг друга, похоже, мы только воюем и ссоримся. Я не представляю, как и когда, и вообще сможем ли мы быть счастливы?
– Но мы должны очень постараться. Теперь мы женаты, и этого уже никогда не изменить! Возможно, со временем нам удастся получить какое-то удовлетворение, если не счастье, из наших отношений.
Не доверяя своему голосу, она вяло кивнула. В темноте кареты Джейсон не видел этого легко движения и резко потребовал:
– Что, ты не согласна?
Ей пришлось отвечать, и Джейсон услышал в ее голосе близкие рыдания:
– Да, я знаю, что ты прав. Через несколько лет мы иначе будем глядеть на все это. Я… я хочу… чтобы… чтобы… – Она употребила все силы, чтобы не расплакаться, но рыдание все же вырвалось из горла. Джейсон почувствовал, что в него словно выстрелили, он порывисто нагнулся к ней, подхватил на руки и посадил к себе на колени.
Его неожиданный порыв будто открыл некие шлюзы, тело Кэтрин забилось от прорвавшихся слез, которые, похоже, копились не одну неделю. В смятении чувств она не замечала, что Джейсон, склонившись губами к ее волосам, что-то тихо нашептывал. Постепенно рыдания стихли, она мирно сидела у него на коленях, изредка всхлипывая.
Словно отец, утешающий плачущего ребенка, Джейсон нежно прошелся по ее щекам своим носовым платком, и она живо вспомнила их встречу на лугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
Ее недавний гнев исчез, и она вяло спросила:
– А ты бы поверил мне?
– Возможно, и нет! – ответил он просто.
– И тебя не тревожило то, что ты сделал? – Ее оскорбляло отсутствие у него всякого угрызения совести.
– Не особенно! А что такого я сотворил, кроме того, что женился с помощью побега, как я узнал сегодня вечером, на подходящей молодой женщине? А поскольку я тоже подходящая партия, в чем тут грех?
Нахмурившись, Кэтрин взглянула на него:
– Но мы ведь не поженились!
Он медленно повернул голову, и знакомый уже холодный блеск его зеленых глаз заставил ее внезапно осознать, что он пребывает в чрезвычайно опасном настроении, а явная расслабленность скрывает под собой ярость. Она замерла, как кролик перед удавом.
– Верно, моя возлюбленная кошечка, – начал он со злобной угрозой, – но в этот самый час завтра мы будем женаты!
– Но ты же не хочешь жениться на мне!
– Вы это верно подметили, леди Кэтрин, – мрачно согласился он, – к несчастью, сегодняшний вечер не оставил мне никакого выхода, кроме этого. И я женюсь на тебе!
– Но… но мы не любим друг друга! Мы даже не нравимся друг другу! Я не выйду за тебя замуж! Я не вынесу этого, не вынесу!
Прижав ее к мягким подушкам, Джейсон склонил к ней лицо, на которое было страшно смотреть.
– Любовь не имеет к этому никакого отношения! Мы должны жениться и мы женимся! Ты можешь получать удовольствие от скандалов, как утверждает твоя тетка, но мне не нужна репутация подлеца и скандалиста, совратителя молодых дам из высшего общества! – И с горечью добавил:
– Господи, ну почему ты не оказалась цыганской девкой, которой притворялась? Тогда бы не было никаких проблем. А теперь я должен обзавестись женой!
Теперь настала очередь Кэтрин – с искаженным лицом она взорвалась:
– Я не выйду за тебя замуж!
– У тебя не останется другого выбора – мы повязаны друг с другом. Если не поженимся – немедленно и тайно – как долго, по твоему мнению, Элизабет или ее мать будут молчать об этой пикантной новости?
Он бил наверняка. Отказываясь, Кэтрин словно подписывала смертный приговор. Соглашаясь, она связывала себя с человеком, который ненавидел и презирал ее. При этой мысли сердце в груди стало тяжелым, как камень. Так закончился вечер, который в своем начале много обещал. В такие минуты ее не покидала надежда, что со временем они сумеют решить все трудности. А теперь он негодует, что поставлен в такое невыносимое положение, во всем винит ее и не признает, вернее, не захочет признать, что все случившееся – результат его действий.
У нее не было сил сдерживать подступающие слезы. Страшно, что она уже влюбилась в этого человека, тогда как он, хотя порой и жаждал ее тела, думал о ней с раздражением, как о колючке, впившейся в кожу. А теперь ей грозит наихудшая участь: провести жизнь в качестве нелюбимой, нежеланной жены!
Глядя на лицо Кэтрин, Джейсон не мог в точности угадать, о чем она думает, но откровенное, переполнявшее ее отчаяние было очевидно. Он не ожидал, что осчастливит ее своим решением, но все-таки не предвидел, что это будет воспринято как несчастье. Ну и черт с ней! Это ОН будет захомутован девкой со змеиным языком, чье тело обещало так много, но так и не раскрылось. Она не имеет права выглядеть такой несчастной. Она получала богатого мужа, в то время как ему суждено оставшиеся годы прожить с женщиной, которая, возможно, ненавидит его!
– Ты не ответила на мой вопрос. Ты думаешь, твоя тетка и твоя кузина способны хранить тайну?
– Ты не нуждаешься в ответе, – слабым голосом ответила она. – Тебе известно, как и мне, что Элизабет и Сеси с восторгом раззвонят обо всем всему свету.
– И что же тогда? Ты согласна на брак, как только я все устрою?
Кэтрин печально кивнула головой, ее огромные глаза выражали муку, и Джейсон почувствовал, как что-то стеснило его грудь. Она казалась такой милой, лежа рядом с ним, черным шелковым облаком раскинув свои волосы по белой подушке, и он мгновенно ощутил знакомую притягательность этого нежного тела. Но даже услышав призыв желания, он только горько скривил рот. Она была капризна, лжива и вероломна. Она обманула его, ввела в заблуждение, и с безответственной беспечностью превратила его жизнь в ад. Презирая собственное тело за то, что оно предательски отзывалось на ее теплую близость, он поспешно отодвинулся.
– Мне нужно будет срочно подготовить все, чтобы завтра спокойно пожениться. А сейчас все будет так, как было.
Он встал и повернулся, чтобы уйти, но голос Кэтрин остановил его:
– Джейсон, мы поженимся по-настоящему?
Я… я имею в виду, это будет законный брак?
– Не волнуйтесь, леди Кэтрин, – отрезал он, – вы меня по-настоящему подцепите на крючок. Брак будет законный во всех отношениях, я не намерен устраивать фальшивку.
– Я не это имела в виду, – разозлилась она. – Я хочу знать. Это ведь и моя жизнь тоже. Ты не единственный, кто вынужден вступить в брак против своей воли. Запомни, что я вторая половина этой несправедливой партии! Запомни, если только можешь, – она усмехнулась, – что это я была изнасилована и похищена. Не ты!
– Замечание принято, моя дорогая, – сказал он злобно, – но и ты не сплошная невинность. К тому же, – тут глаза его сузились, – теперь, когда мы стоим на пороге женитьбы и не должны иметь секретов друг от друга, что ты искала тогда в гостинице? Ты думаешь, я забыл тот маленький инцидент? Или твои отношения с Пендлтоном?
Глава 21
Этот вопрос пронзил ее не хуже ножа, Кэтрин ощутила удар почти физически. За последние недели она вообще забыла об интересе Клайва к загадочной карте, которой владел Джейсон, и о шантаже, направленном против Рэйчел. Когда в Лондоне она вступила в переговоры с Джейсоном, предлагая эту информацию в обмен на свою свободу, он отказал ей. Она-то позабыла обо всем этом, а он помнил, и в самую неподходящую минуту ударил ее своим вопросом, как обухом. Пребывая в полной растерянности, Кэтрин даже не уловила в его тоне намека на ревность, которая там присутствовала.
Теперь скрывать было нечего и она рассказала Джейсону, как Клайв потребовал, чтобы она отыскала эту карту – при первом же упоминании о карте брови Джейсона нахмурились. Целиком сосредоточившись на своем рассказе и припоминая подробности, Кэтрин смотрела вниз, на свои подрагивающие пальцы, и не заметила угрожающего огня, загоревшегося в его глазах, когда она изложила, каким способом Клайв заставил выполнить его приказание.
Это все, что я знаю, это все, что я когда-либо тала! Можешь верить или не верить, – сказала она, когда повествование подошло к концу.
Он медленно протянул:
Успокойся, мой маленький, хмурый котенок. Я ведь не говорю, что не верю тебе. Я только озадачен. Клайв не дурак, и он не похож на охотника за красивой сказочкой. Или он путает меня с кем-нибудь еще, или он попался на старую байку. Ты уверена, что ему нужна была именно карта?
Она нахмурилась:
– Он сказал карта, нет, подожди! Он сказал, там может быть карта! И что, если я не найду ее, он должен будет обыскать твое жилище в Лондоне.
– Должен будет обыскать или уже обыскал? Пораженная этим неожиданным любопытством, она с минуту смотрела на него.
– Не могу вспомнить точно. Он сказал, что не искал в Лондоне, но если я ничего не найду, он должен будет искать чей-то след в Лондоне.
Похоже, это был не тот ответ, какого он ждал, потому что, внезапно и безразлично пожелав ей спокойной ночи, он ушел.
На какой-то момент Джейсону показалось, что загадка человека, находившегося в его лондонской квартире, решена. Но если Кэтрин – он уже свыкся думать о ней под этим именем – можно верить, а он ей поверил, Пендлтон не мог иметь какого-то отношения к этому происшествию. Во всяком случае, теперь он знал уже больше, чем раньше, и поскольку никакой карты у него не было, это открывало совершенно новые возможности.
Если бы Пендлтон сказал Кэтрин, что нужны какие-то официальные документы, тогда все было бы совсем по-другому. Испания, Англия, Франция – все они имели основания интересоваться планами Джефферсона в связи с Луизианой. Но если таинственная карта не имела какого-то военного значения, он не мог понять интереса, который она вызывала, и тот, кто рыскал в Лондоне, охотился ли он за тем же, что и Пендлтон?
Это была интересная головоломка, и вместе с ним она отправилась в постель. Его большое тело расслабилось и отдыхало, а мозг работал с бешеной энергией. Через некоторое время он начал злиться, что не видит ответа. Какое-то неспокойное чувство подсказывало, что ответ где-то рядом, еще немного – и он прояснится, Джейсон должен был знать решение.
Оба они этой ночью не спали. Кэтрин, опустошенная неожиданным раскрытием своей личности и отвратительной сценой у Монро, притаилась, как смертельно раненное животное, ожидающее фатального удара. Она пошла на условия, предложенные Джейсоном, дала согласие на брак, но какая-то ее часть бунтовала, открыто противилась тому состоянию апатии, в которое она впала. Снова и снова, как лиса в ловушке, она лихорадочно искала путь к спасению. Но так и не нашла, пока мягкий рассвет не стал постепенно рассеивать мрак ночи и она не впала в сон без отдохновения.
Джейсон встал и ушел с рассветом. От этого очень много зависело. Чтобы скрыть точную дату их свадьбы, он направился в один из городков в нескольких милях от Парижа, отыскал здесь – на определенных условиях – мирового судью, согласившегося спешно провести церемонию бракосочетания. Царское вознаграждение, оставленное Джейсоном, привело к тому, что все юридические документы были оформлены в должный срок и должным образом. Хоть в одном им повезло – со времен французской революции здесь заключались только гражданские браки.
Он вернулся в отель как раз вовремя, чтобы привести себя в порядок, сменить дорожное платье и встретить лорда Тримэйна.
Кэтрин была тихой, подавленной, и дядя объяснил темные круги у нее под глазами и вялость тем, что вчера они разошлись очень поздно. Возможно, подумал он, племянница мучилась угрызениями совести за то, как обошлась со своей матерью.
Встреча прошла успешно, граф нашел условия, предложенные Джейсоном, чрезвычайно великодушными. Джейсон, уже полностью владеющий собой, держался с холодной деловитостью. Только Кэтрин выглядела недовольной – не деньгами, которые он определил за ней, а тем, с какой легкостью она была продана! ПРОДАНА! Это было самое подходящее слово, какое она могла подобрать.
При всем расположении к ней, дядя, казалось, более был озабочен урегулированием ее денежных дел, нежели ее чувствами. Он ни разу не спросил ее о настроении, о том, счастлива ли она.
Правда, она тут же нашла ему оправдание: ведь дядя убежден, что убежала она с человеком, которого любит. Естественно ему полагать, что она счастлива, что бессовестно забыла о матери, оставив ее в неведении. Даже если бы Кэтрин пожаловалась, что сожалеет о поспешном замужестве, то он, держа сторону Рэйчел, не очень бы посочувствовал ей. И все же ее мучило, что дядя легко отделался от своего попечительства, не убедившись, что она и в самом деле счастлива и довольна. Об ее обиде говорила и неприветливость, и плотно сжатые губы, но граф, испытывающий облегчение уже от одного того, что возможный семейный скандал удалось предотвратить, просто не заметил очевидных признаков неблагополучия.
А вскоре и вовсе ушел.
Проводив графа, Джейсон обратил внимание на выражение ее лица и лениво осведомился:
– Что тебя гложет, котенок? Или ты считаешь, что я был недостаточно щедр?
– Не в этом дело, – вспыхнула Кэтрин. – У меня такое чувство, будто меня только что купили. Ты только что приобрел меня, словно одну из своих лошадей.
Его улыбка стала еще шире:
– Должен признать, что ты оказалась очень дорогой девушкой!
Кэтрин почти задохнулась от гнева, но сдержалась, стиснув зубы и бросив в него презрительный взгляд. Через некоторое время, справившись с собой, спросила:
– Ты сделал все приготовления?
Он кивнул, и улыбка сползла с его губ.
– Мы должны быть сегодня вечером в Сен-Дени. Тамошний чиновник согласен закрыть глаза на наше неожиданное желание сочетаться браком и проследит, чтобы необходимые бумаги были готовы. Не беспокойся ни о чем, дорогая леди Кэтрин, всего через несколько часов ты по-настоящему станешь мадам Сэвидж!
Она с ненавистью восприняла последние его слова, но не дала волю своему темпераменту.
– Когда мы выезжаем?
– А что? Мадам Элоиза успеет сметать тебе подвенечное платье? – съязвил он.
– Просто я хочу знать, к какому часу мне нужно быть готовой, – ровным голосом сказала она. – Но вижу, что сейчас тебе не до этого. Во всяком случае, сообщи, когда ты будешь готов.
Она собралась уйти, но он остановил ее, обняв за талию, и усталым голосом попросил:
– Извини, пожалуйста. Я не должен бы портить тебе сейчас настроение и ухудшать и без того плохие отношения между нами. Сен-Дени отсюда в нескольких милях, так что после того, как ты переоденешься, потребуется час, чтобы успеть к назначенному времени. Когда бы ты ни собралась, я уже должен иметь экипаж наготове.
Изумленная его неожиданным извинением, Кэтрин не сразу привела в относительную норму свои растрепанные чувства и занялась туалетом. Она надела серое с пурпурным отливом шелковое платье, подчеркивающее ее молочно-белую кожу и усиливающее аметистовый блеск глаз. Для своего настоящего свадебного одеяния она выбрала бы другой наряд, сейчас же у нее не было причин особенно хлопотать о туалете. Какая разница, это или другое платье, подумала она грустно. В таком настроении она и выехала в Сен-Дени.
Уже пали сумерки, когда они покинули маленький городок, где все и свершилось. Они были теперь законно, безвозвратно женаты. Кэтрин безучастно взирала на тяжелое обручальное кольцо на своем пальце. Ей казалось нереальным, что несколько слов, произнесенных невыразительным голосом человеком с безразличным лицом, сделали их мужем и женой. Но это было именно так и определяло ее будущее. Раньше она не представляла своей свадьбы, но знала, что не желала ни фанфар, ни суеты – традиционные свадебные цветы, белые кружева определенно были не по ней. Но ей безусловно хотелось бы чего-то большего, чем торопливая и безликая церемония, через которую она только что прошла. Она уныло подивилась тому, что Джейсон даже купил кольца – потому что кроме них, да нескольких бесцветных и невыразительных клятв, ничто не напоминало о том, что это была свадьба.
Джейсон тоже необычно молчал, и по мере того, как сгущалась темнота и опускалась ночь, молчание между ними становилось все более и более тягостным. Каждый остро ощущал присутствие другого, и каждый противился такой невольной близости в темном экипаже. Взошла луна, в ее призрачном свете Кэтрин едва различала лицо Джейсона, сидящего напротив нее. Сумрачный свет скрывал его глаза, позволяя мельком видеть прямой нос и крупные выразительные губы.
Он был ее мужем и теперь получил законное право делать с ней все, что захочет. Теперь все в ее будущей жизни определялось этими худыми руками, которые в равной степени могли ввергнуть ее и в восторг, и в ужас. Она вздохнула едва слышно, и этот звук заставил Джейсона нагнуться вперед – его теплые ладони накрыли судорожно сжатые пальцы Кэтрин.
– Неужели так ужасно быть замужем за мной? – спросил он мягко.
Кэтрин, чьи глаза в рассеянном лунном свете казались не правдоподобно фиолетовыми, ответила ему слабым голосом:
– Мы и в самом деле не слишком знаем друг друга, похоже, мы только воюем и ссоримся. Я не представляю, как и когда, и вообще сможем ли мы быть счастливы?
– Но мы должны очень постараться. Теперь мы женаты, и этого уже никогда не изменить! Возможно, со временем нам удастся получить какое-то удовлетворение, если не счастье, из наших отношений.
Не доверяя своему голосу, она вяло кивнула. В темноте кареты Джейсон не видел этого легко движения и резко потребовал:
– Что, ты не согласна?
Ей пришлось отвечать, и Джейсон услышал в ее голосе близкие рыдания:
– Да, я знаю, что ты прав. Через несколько лет мы иначе будем глядеть на все это. Я… я хочу… чтобы… чтобы… – Она употребила все силы, чтобы не расплакаться, но рыдание все же вырвалось из горла. Джейсон почувствовал, что в него словно выстрелили, он порывисто нагнулся к ней, подхватил на руки и посадил к себе на колени.
Его неожиданный порыв будто открыл некие шлюзы, тело Кэтрин забилось от прорвавшихся слез, которые, похоже, копились не одну неделю. В смятении чувств она не замечала, что Джейсон, склонившись губами к ее волосам, что-то тихо нашептывал. Постепенно рыдания стихли, она мирно сидела у него на коленях, изредка всхлипывая.
Словно отец, утешающий плачущего ребенка, Джейсон нежно прошелся по ее щекам своим носовым платком, и она живо вспомнила их встречу на лугу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32