Завтра вы получите ответ. Завтра. Нынче я не готов. Завтра вам поднесут яд в пище или питье, тогда и… Сэр Ройбер, прихватите что-нибудь на кухне, чтобы батюшке не пришлось голодать. Сэр, поверьте, завтра вам нельзя есть ни крошки из того, что принесут слуги. Пусть у вас в покоях будет запас еды и питья, но не показывайте его никому.
Несколько шагов прошли молча.
– Мне это не нравится, – наконец промолвил старик. – Мастер, не проще ли сказать о своих подозрениях? Я не привык ждать опасности… Да еще ждать – где? В своем собственно родовом замке!
– Я боюсь ошибиться, сэр. Боюсь, что укажу не на того и пострадает невиновный.
Старый рыцарь хмыкнул – его-то вовсе не смущал этот довод. Томен торопливо добавил:
– И еще боюсь, что убийца не один, тогда схватив его – упустим сообщников.
Последнее объяснение маг выдумал только что на ходу – на самом деле он был уверен, что никаких сообщников нет, но опасение не покарать виновного оказалось в глазах сурового старика более веским аргументом, нежели безопасность невинного…
– Ладно, – согласился ок-Марнот, – я подожду до завтра. Мне, по правде сказать, понравилось твое притворство на пиру. Это ты ловко разыграл, чародей. Значит, отрава… И Ройбер ни при чем, раз ты говоришь при нем?
Троица приблизилась к лестнице, и Томен посторонился – для троих проход был узок. Таким образом, маг избежал возможности отвечать немедля. Впрочем, старик и не ждал ответа. Тяжело опираясь на плечо сына, он начал подъем, сопя и отхаркиваясь. Что бы ок-Марнот ни говорил в пиршественной зале – он был хвор.
* * *
Если застолья в замках Сантлака похожи одно на другое, словно песчинки на океанском побережье, то, по крайней мере, следующее за пьянкой утро нигде не встречали так, как в Марноте – во всяком случае, Томен не мог припомнить ни в одной сеньории столь странного обычая. Обитающие в Марноте дворяне, как бы ни были пьяны накануне, после праздника встречали рассвет с оружием в руках. Так они словно демонстрировали вассалам свою несгибаемую волю и непрерывную готовность к бою. Когда латники и стрелки все еще храпели под столами, в обнимку с опустевшими кувшинами, марнотские господа сходились во внутренний дворик попрактиковаться в пешем поединке. Томен, памятуя об этой традиции, проснулся с рассветом и покинул комнатенку на втором этаже. Задуманная им операция приближалась к развязке…
Колстир ок-Ведлис, бледный и печальный, шатаясь бродил вдоль стены здания, придерживаясь одной рукой за покрытую росой кладку… Деревянный меч, которым юный рыцарь вооружился для тренировки, волочился в бессильно опущенной руке, вычерчивая замысловатую линию на песке… Ройбер прохаживался по двору, время от времени приседая и делая пробные взмахи учебным оружием – он-то накануне пил очень мало. Руватега пока не было видно.
– Ну что ж, начнем?.. – предложил Ройбер. Ок-Ведлис отлепился от стены и сделал несколько неуверенных шагов навстречу.
– Нач… нем… – с трудом произнес мучимый похмельем дворянин.
После нескольких выпадов стало очевидно, что бедняга так и не успел освободиться от действия хмеля, как подобало бы дворянину из Марнота.
Вскоре ок-Ведлис очутился на земле, сраженный мощным ударом сеньора.
– Прости, Ройбер, но я… – промямлил сэр Колстир, – я не… в состоянии… Вот сейчас, дай мне немного времени… и я…
– Я знаю, Колстир, что тебе нужно! – раздался веселый голос.
К воинам присоединился Руватег. Кудрявый рыцарь шагал медленно, осторожно держа перед собой три доверху наполненные кружки, увенчанные соблазнительно дрожащими шапками белоснежной пены. Под мышкой он придерживал учебный клинок.
– Ты где так долго? – хмуро осведомился Ройбер.
– Да за пивом же ходил! – ухмыльнулся весельчак. – Бери скорей, неудобно держать! Видишь, я даже наши кружки прихватил из зала. Все чин чином. Я видел, ты вчера хмурый сидел, не пил вовсе, ну а мы с Колстиром, как и подобает веселым господам из Марнота, погуляли на славу! Так что тебе все равно, а мы сейчас пивка… а потом и… задело!
Руватег с ок-Ведлисом сдвинули кружки, так что полетели пенные ошметки, и припали к сосудам. Мрачный Ройбер брезгливо смахнул левой рукой несколько капель, попавших на его куртку, сделал крошечный глоточек и поморщился…
Хлопнула дверь – резко и неприятно. На крыльцо выбежал Хейнкир, Ройберов оруженосец.
– Господа! Сеньору плохо! Он помирает!.. С ним был Ондик и…
Снова скрипнула дверь, и в проеме показался Ондик. Старый слуга осенил себя Гилфинговым кругом и трясущимися губами тихо произнес:
– Маг был прав… Проклятие подействовало нынче…
Вдруг Ройбер выплеснул пиво в лицо кузену:
– Довольно! Хватит! Ты, подлец, отравил его!
Руватег медленно стер с лица липкую пленку и прошипел:
– Колстир… и вы двое… вы слышали… Мой братец Ройбер обвиняет меня… Я требую Гилфингова суда! Здесь! Сейчас! Немедленно! Бери меч, братец! Бери!.. Брось это полено и бери меч!.. Если откажешься, ты трус и недостоин владеть Марнотом. А если согласишься, я убью тебя – слышишь? Гилфингом клянусь, убью – и все же обойду тебя, сопляк, в наследстве!..
Ондик с Хейнкиром сошли с крыльца, но вступать в спор господ не рискнули. Еще несколько слуг и латников, привлеченные, должно быть, резкими голосами, показались во дворе, да так и замерли, не решаясь ни вмешаться, ни улизнуть…
– Ну как? – На лице Руватега снова играла усмешка. – Что скажешь, братец? Каким из возможных путей я вступлю во владение наследством Марнотов? Убив тебя? Или ты согласен проваливать на все четыре стороны? Выбирай…
– Гилфингов суд… – подал наконец голос младший кузен. – Я согласен. Я убью тебя и сделаю это с удовольствием. Ты сам виноват, что потребовал Гилфингова суда… Хейнкир, мой меч! Ондик, подай ублюдку его оружие.
– О, наш мальчуган верит в справедливость Гилфинга Светлого, – произнес Руватег. – Нет, малыш, не надейся. Я всегда был сильнее тебя… А нынче я покажу тебе один приемчик… Весьма эффективный приемчик, поверь! Но только – какая жалость! – ты уже не сможешь воспользоваться сегодняшним уроком…
– Остановитесь! – прогремело над двориком.
– …итесь! …итесь! …итесь! – отразилось эхо от мрачных стен.
На крыльце появилась странная фигура – такая огромная, что, казалось удивительным, как этот гигант протиснулся в двери. Над неправдоподобно массивными плечами масляно отсвечивала надраенным металлом маска, пластинчатая борода опускалась на бочкообразную грудь, покрытую багряным бархатом…
– Остановитесь и выслушайте меня.
ГЛАВА 43
На минуту воцарилась тишина, и лишь отголоски зычного баса бродили по двору, отражаясь от мрачных стен. Первым пришел в себя Руватег.
– Кто этот балаганный фигляр? Эй, ты! Как смеешь вмешиваться в Гилфингов суд?! – выкрикнул он, но голос сеньора, всегда зычный и уверенный, показался писком в сравнении с громоподобными раскатами гиганта.
– Я – Золотая Маска! – объявил пришелец. – Я не стану мешать Гилфингову суду, предатель и убийца Руватег, недостойный именоваться ок-Марнотом! Но сперва объясню этим добрым людям, почему ты нынче будешь сражен. Молчи! И слушай! Все слушайте!
В тесном пространстве внутреннего дворика воцарилась такая тишина, что, когда ок-Ведлис икнул, этот звук многих заставил вздрогнуть…
– Слушайте все! – повторил Золотая Маска. – Сэр Эрлон был отравлен. Не было никакого проклятия, никакого чародейства. Обычный яд, составленный из обычных веществ, хорошо известных поварам и алхимикам, аптекарям и знахарям… Накануне похода в Крейн проницательный сэр Ройбер ок-Марнот, следуя совету колдуна из Мирены, обнаружил тайник отравителя и унес оттуда некое вещество, именуемое Гангмаровой желчью… Ты молчишь, господин Руватег? Мои слова может подтвердить аптекарь из Эгилара, отказавшийся продать тебе упомянутый ингредиент, а также аптекарева дочка, у которой ты выманил Гангмарову желчь хитростью – ведь без Желчи ты не мог изготовить новую порцию отравы. В Крейне нанятые тобой люди устроили подобие алтаря чернокнижников – жалкую подделку! Последнего из собственных наймитов ты убил, чтобы он не сознался, по чьему наущению его шайка заняла Крейн. Ты молчишь, господин Руватег? Итак, когда проклятие – придуманное тобой проклятие – как будто подтвердилось в Крейне, ты поведал о сроке в три месяца, после которого проклятый рискует все же помереть… и лишь слова мага на вчерашнем пиру заставили тебя действовать быстрее, нежели ты задумывал, верно? Ты все еще молчишь, господин Руватег?
– Это ты! – взвыл отравитель. – Ты, колдунишка! Я убью тебя! Я убью тебя вслед за братцем Ройбером! Довольно слов!
И Руватег бросился, размахивая мечом, к младшему ок-Марноту. Тот встретил атаку встречным выпадом. Клинки встретились с лязгом и скрежетом… Руватег с искаженным от ярости лицом наносил удар за ударом, клинок пел в его руках – Ройбер методично защищался, он явно проигрывал и время от времени отступал, кружа и стараясь не оказаться прижатым к стене. Прошла минута… другая… Один из выпадов Руватега достиг цели, затем еще раз – на левой руке и плече Ройбера показалась кровь. Раны были неопасными, но, должно быть, причиняли рыцарю боль. Морщась, Ройбер отступил. На этот раз и Руватег сделал шаг назад. Переведя дыхание, он заявил с прежней ухмылкой:
– Ну вот и все. Теперь обещанный приемчик… и я – господин Марнота.
– Ты не получишь Марнота, предатель, – на крыльце рядом с огромным Золотой Маской возникла сутулая тощая фигура сэра Эрлона, старик выглядел особенно хрупким рядом с гигантом в багровой мантии. – Убей его, сын.
Бойцы снова шагнули навстречу друг другу… Внезапно Руватег пошатнулся, опуская оружие, улыбка покинула мгновенно побелевшее лицо – и клинок Ройбера, не встретив сопротивления, с хрустом вошел в грудь кудрявого рыцаря…
* * *
Возы и фургоны весело катили по дороге. Хотя колеи изобиловали ухабами, повозки почти не подпрыгивали на кочках – они были тяжело нагружены зерном и овощами. В континентальной части королевства этих продуктов производилось с избытком и, направляясь на побережье, купцы из Мирены запаслись ими. Это было куда выгодней, чем везти деньги. Эфин, Лотрик и другие уже подсчитывали грядущие барыши – на тот случай, если товары из Эгилара удастся продать в Ливде либо другом крупном порту.
Во главе каравана под знаменем с медведями ехал Ройбер ок-Марнот – из благодарности за спасение отца рыцарь обещал проводить Пекондора Великолепного до самых ворот Мирены, «а если понадобится, то и до самого порога его собственного дома» – так выразился сей достойный дворянин. Сам Великолепный гордо восседал на облучке первого фургона и деловито натирал каким-то вонючим составом зажатое между колен забрало гномьего шлема. Лошадьми правил Лотрик Корель. Шкипер что-то ворчал вполголоса и демонстративно отворачивался от приятеля. Наконец не выдержал и спросил:
– Что за смрадное дерьмо у тебя такое? Воняет, как дохлый гоблин.
– Можно подумать, тебе приходилось нюхать дохлых гоблинов, – невозмутимо ответствовал Пекондор.
– Ну и приходилось, чтоб мне лопнуть! Когда служил его светлости графу Карикану. Тьфу! Ну и вонь! Словно Гангмар на…л.
– Примерно так оно и есть. Это Гангмарова желчь, дружище, – ухмыльнулся Томен, – ее нечасто используют в качестве компонента отравы, обычно – как вот я сейчас – чтобы медь начищать. Пока сухая, так еще ничего, а как намочишь и с мелом смешаешь – этакий запашок.
– Вот уж воистину, Гангмарова желчь… Ну три, три свою медную харю… Возишься с ней, как дурень с погремушкой!
Томен с Лотриком уже успели определиться с процентом прибыли от совместного участия в торговой экспедиции, причем Лотрик остался слегка недоволен – так что теперь шкипер вовсе не считал себя обязанным угождать компаньону.
– Дурень, не дурень, – чародей сохранял благодушное настроение, ругань моряка его абсолютно не задевала, – а Золотая Маска был куда как эффектен в Марноте.
– Ну уж эффектен… Вот ты мне скажи, на кой ляд тебе понадобилось потеть в сбруе Золотой Маски? Ведь тот рыцарь, Гангмар его забери, узнал тебя тотчас? Верно же? Узнал?
Ройбер ок-Марнот, прислушивавшийся к беседе попутчиков, придержал коня и обернулся:
– Да, мастер, мне тоже непонятно, зачем вам понадобился этот трюк с переодеванием?
– Ну как же! – осклабился Томен. – Стал бы кто меня слушать после истории на пиру? Ну и потом, мне нужно было отвлечь Руватега, заставить его задергаться… По-моему, он что-то заподозрил, когда я под видом помощника повара наливал ему пива.
– Да, верно… но он вас не узнал – там, на кухне?
– Я отвел ему глаза… есть такое заклинание… – Томен замялся, ему не хотелось посвящать кого бы то ни было в свои приемы. – Но что-то Руватег определенно почувствовал.
– А зачем тебе вообще понадобилось самому обслуживать сэра Руватега на кухне? – поинтересовался Лотрик.
– Затем, что я налил в его кружку из кувшина, который он заботливо отнес сэру Эрлону. Там была солидная порция отравы. Руватег, как истинный рыцарь, оказался щедр и не пожалел даже Гангмаровой желчи, не говоря уж о более дешевых ингредиентах. Ну и в итоге сам отведал собственного зелья…
– Так он на самом-то деле помер от яда? – недоуменно произнес шкипер и покосился на Ройбе-ра. – А я так понял, что его… в поединке…
– Он умер от моего меча, – пожал плечами рыцарь, звякнули доспехи, – на глазах всего Марнота.
– Э-э… но…
– Никаких «но». Гилфингов суд есть Гилфингов суд. Он сам меня вызвал, – равнодушным голосом ответил ок-Марнот, слегка подгоняя коня и снова занимая место в десятке шагов перед головным фургоном.
Беседа приняла такой оборот, что перестала занимать доброго рыцаря.
– Вот, значит, как оно получается… – глубокомысленно заметил шкипер и замолк.
Томен покончил с маской, полюбовался на сверкающую надраенной медью личину и спрятал маску в мешок. Затем спросил:
– Как?
– Что – как?
– Ты сказал: «Вот, значит, как оно получается». Что ты имел в виду?
– Ну, это… – Шкипер понизил голос почти до шепота: – Благородный рыцарь пронзает мечом противника, уже умирающего от яда, и называет это «Гилфингов суд». Тот тоже хорош, подсыпает отравы родичу и благодетелю, но при этом толкует о проклятии и гангмаропоклонниках…
Лотрик поерзал на облучке и вдруг присвистнул.
– Слушай, Гангмар меня разорви! А ведь здесь то же самое!
– Ты о чем, Гангмар тебя разорви? – в тон приятелю отозвался Томен.
– Ну тогда, в Ливде! Помнишь, тебя пригласили изловить неуловимых грабителей, которых якобы прикрывает сильный чародей? А никакого чародея не оказалось вовсе – помнишь? Ни сильного, ни слабого – никакого! Помнишь?
– Помню, конечно. А еще накануне меня звали в Гервик ловить волка-оборотня… Оказалось, волк самый что ни на есть обыкновенный… Хотя оборотень-то в деревне имелся очень даже настоящий… ну, в определенном смысле, конечно. Но не волк.
– Вот видишь… – вздохнул Лотрик. – Слушай, Томен, а может, никакой магии вовсе нет? Может, ваша братия нам всем только голову морочит при помощи всех этих посохов, золотых масок и маскарадных одеяний?
Вместо ответа Томен хлопнул в ладоши и скороговоркой произнес несколько непонятных слов. Тут же над фургоном захлопали крылья, и на плечо шкипера шлепнулся комочек помета.
– Это заклинание я заучил специально для подобных случаев, а практической пользы от него немного, – заявил чародей. – Если ты считаешь, что магии не существует, мы можем попробовать снова. До тех пор, пока ты не убедишься, что магия в Мире имеется.
– Ну ладно, пусть магия существует, – поспешно согласился Лотрик, – но ты сам посуди, волк-оборотень, неуловимая банда, проклятие гангмаропоклонников, Гилфингов суд… Вот, кажется, самое волшебное событие, вот истинное чудо – а на поверку никаких чудес и никакой магии. К чему это, а?
– Все дело в том, Лотрик, что у людей есть совесть.
* * *
– Чего? А совесть-то здесь при чем?
– У людей есть совесть… – задумчиво повторил колдун. – Они сами не понимают этого, они не хотят понимать, они не знают… Не знают, как назвать этот… этот колючий клубок, что на самом донышке души ворочается, – в глубоком раздумье продолжал рассуждать Томен. – Он ведь мешает, причиняет боль. Кажется ненужным, лишним – потому что не позволяет чувствовать себя спокойным, если творишь зло. И тогда человек приписывает зло магии! Это магия, не я, – твердит человек. Твердит себе, твердит свидетелям преступления, твердит всему Миру. Это магия, черная магия! Это не я! – увлеченно продолжал чародей обращаясь к изумленному Лотрику. – Всем нужна магия, чтоб не так жег и колол тот крошечный кусочек совести и сострадания, который по странной прихоти богов все еще заключен в наших душах. А потому, друг мой, магия есть и пребудет в Мире – до тех пор, пока живы совесть и сострадание в душах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Несколько шагов прошли молча.
– Мне это не нравится, – наконец промолвил старик. – Мастер, не проще ли сказать о своих подозрениях? Я не привык ждать опасности… Да еще ждать – где? В своем собственно родовом замке!
– Я боюсь ошибиться, сэр. Боюсь, что укажу не на того и пострадает невиновный.
Старый рыцарь хмыкнул – его-то вовсе не смущал этот довод. Томен торопливо добавил:
– И еще боюсь, что убийца не один, тогда схватив его – упустим сообщников.
Последнее объяснение маг выдумал только что на ходу – на самом деле он был уверен, что никаких сообщников нет, но опасение не покарать виновного оказалось в глазах сурового старика более веским аргументом, нежели безопасность невинного…
– Ладно, – согласился ок-Марнот, – я подожду до завтра. Мне, по правде сказать, понравилось твое притворство на пиру. Это ты ловко разыграл, чародей. Значит, отрава… И Ройбер ни при чем, раз ты говоришь при нем?
Троица приблизилась к лестнице, и Томен посторонился – для троих проход был узок. Таким образом, маг избежал возможности отвечать немедля. Впрочем, старик и не ждал ответа. Тяжело опираясь на плечо сына, он начал подъем, сопя и отхаркиваясь. Что бы ок-Марнот ни говорил в пиршественной зале – он был хвор.
* * *
Если застолья в замках Сантлака похожи одно на другое, словно песчинки на океанском побережье, то, по крайней мере, следующее за пьянкой утро нигде не встречали так, как в Марноте – во всяком случае, Томен не мог припомнить ни в одной сеньории столь странного обычая. Обитающие в Марноте дворяне, как бы ни были пьяны накануне, после праздника встречали рассвет с оружием в руках. Так они словно демонстрировали вассалам свою несгибаемую волю и непрерывную готовность к бою. Когда латники и стрелки все еще храпели под столами, в обнимку с опустевшими кувшинами, марнотские господа сходились во внутренний дворик попрактиковаться в пешем поединке. Томен, памятуя об этой традиции, проснулся с рассветом и покинул комнатенку на втором этаже. Задуманная им операция приближалась к развязке…
Колстир ок-Ведлис, бледный и печальный, шатаясь бродил вдоль стены здания, придерживаясь одной рукой за покрытую росой кладку… Деревянный меч, которым юный рыцарь вооружился для тренировки, волочился в бессильно опущенной руке, вычерчивая замысловатую линию на песке… Ройбер прохаживался по двору, время от времени приседая и делая пробные взмахи учебным оружием – он-то накануне пил очень мало. Руватега пока не было видно.
– Ну что ж, начнем?.. – предложил Ройбер. Ок-Ведлис отлепился от стены и сделал несколько неуверенных шагов навстречу.
– Нач… нем… – с трудом произнес мучимый похмельем дворянин.
После нескольких выпадов стало очевидно, что бедняга так и не успел освободиться от действия хмеля, как подобало бы дворянину из Марнота.
Вскоре ок-Ведлис очутился на земле, сраженный мощным ударом сеньора.
– Прости, Ройбер, но я… – промямлил сэр Колстир, – я не… в состоянии… Вот сейчас, дай мне немного времени… и я…
– Я знаю, Колстир, что тебе нужно! – раздался веселый голос.
К воинам присоединился Руватег. Кудрявый рыцарь шагал медленно, осторожно держа перед собой три доверху наполненные кружки, увенчанные соблазнительно дрожащими шапками белоснежной пены. Под мышкой он придерживал учебный клинок.
– Ты где так долго? – хмуро осведомился Ройбер.
– Да за пивом же ходил! – ухмыльнулся весельчак. – Бери скорей, неудобно держать! Видишь, я даже наши кружки прихватил из зала. Все чин чином. Я видел, ты вчера хмурый сидел, не пил вовсе, ну а мы с Колстиром, как и подобает веселым господам из Марнота, погуляли на славу! Так что тебе все равно, а мы сейчас пивка… а потом и… задело!
Руватег с ок-Ведлисом сдвинули кружки, так что полетели пенные ошметки, и припали к сосудам. Мрачный Ройбер брезгливо смахнул левой рукой несколько капель, попавших на его куртку, сделал крошечный глоточек и поморщился…
Хлопнула дверь – резко и неприятно. На крыльцо выбежал Хейнкир, Ройберов оруженосец.
– Господа! Сеньору плохо! Он помирает!.. С ним был Ондик и…
Снова скрипнула дверь, и в проеме показался Ондик. Старый слуга осенил себя Гилфинговым кругом и трясущимися губами тихо произнес:
– Маг был прав… Проклятие подействовало нынче…
Вдруг Ройбер выплеснул пиво в лицо кузену:
– Довольно! Хватит! Ты, подлец, отравил его!
Руватег медленно стер с лица липкую пленку и прошипел:
– Колстир… и вы двое… вы слышали… Мой братец Ройбер обвиняет меня… Я требую Гилфингова суда! Здесь! Сейчас! Немедленно! Бери меч, братец! Бери!.. Брось это полено и бери меч!.. Если откажешься, ты трус и недостоин владеть Марнотом. А если согласишься, я убью тебя – слышишь? Гилфингом клянусь, убью – и все же обойду тебя, сопляк, в наследстве!..
Ондик с Хейнкиром сошли с крыльца, но вступать в спор господ не рискнули. Еще несколько слуг и латников, привлеченные, должно быть, резкими голосами, показались во дворе, да так и замерли, не решаясь ни вмешаться, ни улизнуть…
– Ну как? – На лице Руватега снова играла усмешка. – Что скажешь, братец? Каким из возможных путей я вступлю во владение наследством Марнотов? Убив тебя? Или ты согласен проваливать на все четыре стороны? Выбирай…
– Гилфингов суд… – подал наконец голос младший кузен. – Я согласен. Я убью тебя и сделаю это с удовольствием. Ты сам виноват, что потребовал Гилфингова суда… Хейнкир, мой меч! Ондик, подай ублюдку его оружие.
– О, наш мальчуган верит в справедливость Гилфинга Светлого, – произнес Руватег. – Нет, малыш, не надейся. Я всегда был сильнее тебя… А нынче я покажу тебе один приемчик… Весьма эффективный приемчик, поверь! Но только – какая жалость! – ты уже не сможешь воспользоваться сегодняшним уроком…
– Остановитесь! – прогремело над двориком.
– …итесь! …итесь! …итесь! – отразилось эхо от мрачных стен.
На крыльце появилась странная фигура – такая огромная, что, казалось удивительным, как этот гигант протиснулся в двери. Над неправдоподобно массивными плечами масляно отсвечивала надраенным металлом маска, пластинчатая борода опускалась на бочкообразную грудь, покрытую багряным бархатом…
– Остановитесь и выслушайте меня.
ГЛАВА 43
На минуту воцарилась тишина, и лишь отголоски зычного баса бродили по двору, отражаясь от мрачных стен. Первым пришел в себя Руватег.
– Кто этот балаганный фигляр? Эй, ты! Как смеешь вмешиваться в Гилфингов суд?! – выкрикнул он, но голос сеньора, всегда зычный и уверенный, показался писком в сравнении с громоподобными раскатами гиганта.
– Я – Золотая Маска! – объявил пришелец. – Я не стану мешать Гилфингову суду, предатель и убийца Руватег, недостойный именоваться ок-Марнотом! Но сперва объясню этим добрым людям, почему ты нынче будешь сражен. Молчи! И слушай! Все слушайте!
В тесном пространстве внутреннего дворика воцарилась такая тишина, что, когда ок-Ведлис икнул, этот звук многих заставил вздрогнуть…
– Слушайте все! – повторил Золотая Маска. – Сэр Эрлон был отравлен. Не было никакого проклятия, никакого чародейства. Обычный яд, составленный из обычных веществ, хорошо известных поварам и алхимикам, аптекарям и знахарям… Накануне похода в Крейн проницательный сэр Ройбер ок-Марнот, следуя совету колдуна из Мирены, обнаружил тайник отравителя и унес оттуда некое вещество, именуемое Гангмаровой желчью… Ты молчишь, господин Руватег? Мои слова может подтвердить аптекарь из Эгилара, отказавшийся продать тебе упомянутый ингредиент, а также аптекарева дочка, у которой ты выманил Гангмарову желчь хитростью – ведь без Желчи ты не мог изготовить новую порцию отравы. В Крейне нанятые тобой люди устроили подобие алтаря чернокнижников – жалкую подделку! Последнего из собственных наймитов ты убил, чтобы он не сознался, по чьему наущению его шайка заняла Крейн. Ты молчишь, господин Руватег? Итак, когда проклятие – придуманное тобой проклятие – как будто подтвердилось в Крейне, ты поведал о сроке в три месяца, после которого проклятый рискует все же помереть… и лишь слова мага на вчерашнем пиру заставили тебя действовать быстрее, нежели ты задумывал, верно? Ты все еще молчишь, господин Руватег?
– Это ты! – взвыл отравитель. – Ты, колдунишка! Я убью тебя! Я убью тебя вслед за братцем Ройбером! Довольно слов!
И Руватег бросился, размахивая мечом, к младшему ок-Марноту. Тот встретил атаку встречным выпадом. Клинки встретились с лязгом и скрежетом… Руватег с искаженным от ярости лицом наносил удар за ударом, клинок пел в его руках – Ройбер методично защищался, он явно проигрывал и время от времени отступал, кружа и стараясь не оказаться прижатым к стене. Прошла минута… другая… Один из выпадов Руватега достиг цели, затем еще раз – на левой руке и плече Ройбера показалась кровь. Раны были неопасными, но, должно быть, причиняли рыцарю боль. Морщась, Ройбер отступил. На этот раз и Руватег сделал шаг назад. Переведя дыхание, он заявил с прежней ухмылкой:
– Ну вот и все. Теперь обещанный приемчик… и я – господин Марнота.
– Ты не получишь Марнота, предатель, – на крыльце рядом с огромным Золотой Маской возникла сутулая тощая фигура сэра Эрлона, старик выглядел особенно хрупким рядом с гигантом в багровой мантии. – Убей его, сын.
Бойцы снова шагнули навстречу друг другу… Внезапно Руватег пошатнулся, опуская оружие, улыбка покинула мгновенно побелевшее лицо – и клинок Ройбера, не встретив сопротивления, с хрустом вошел в грудь кудрявого рыцаря…
* * *
Возы и фургоны весело катили по дороге. Хотя колеи изобиловали ухабами, повозки почти не подпрыгивали на кочках – они были тяжело нагружены зерном и овощами. В континентальной части королевства этих продуктов производилось с избытком и, направляясь на побережье, купцы из Мирены запаслись ими. Это было куда выгодней, чем везти деньги. Эфин, Лотрик и другие уже подсчитывали грядущие барыши – на тот случай, если товары из Эгилара удастся продать в Ливде либо другом крупном порту.
Во главе каравана под знаменем с медведями ехал Ройбер ок-Марнот – из благодарности за спасение отца рыцарь обещал проводить Пекондора Великолепного до самых ворот Мирены, «а если понадобится, то и до самого порога его собственного дома» – так выразился сей достойный дворянин. Сам Великолепный гордо восседал на облучке первого фургона и деловито натирал каким-то вонючим составом зажатое между колен забрало гномьего шлема. Лошадьми правил Лотрик Корель. Шкипер что-то ворчал вполголоса и демонстративно отворачивался от приятеля. Наконец не выдержал и спросил:
– Что за смрадное дерьмо у тебя такое? Воняет, как дохлый гоблин.
– Можно подумать, тебе приходилось нюхать дохлых гоблинов, – невозмутимо ответствовал Пекондор.
– Ну и приходилось, чтоб мне лопнуть! Когда служил его светлости графу Карикану. Тьфу! Ну и вонь! Словно Гангмар на…л.
– Примерно так оно и есть. Это Гангмарова желчь, дружище, – ухмыльнулся Томен, – ее нечасто используют в качестве компонента отравы, обычно – как вот я сейчас – чтобы медь начищать. Пока сухая, так еще ничего, а как намочишь и с мелом смешаешь – этакий запашок.
– Вот уж воистину, Гангмарова желчь… Ну три, три свою медную харю… Возишься с ней, как дурень с погремушкой!
Томен с Лотриком уже успели определиться с процентом прибыли от совместного участия в торговой экспедиции, причем Лотрик остался слегка недоволен – так что теперь шкипер вовсе не считал себя обязанным угождать компаньону.
– Дурень, не дурень, – чародей сохранял благодушное настроение, ругань моряка его абсолютно не задевала, – а Золотая Маска был куда как эффектен в Марноте.
– Ну уж эффектен… Вот ты мне скажи, на кой ляд тебе понадобилось потеть в сбруе Золотой Маски? Ведь тот рыцарь, Гангмар его забери, узнал тебя тотчас? Верно же? Узнал?
Ройбер ок-Марнот, прислушивавшийся к беседе попутчиков, придержал коня и обернулся:
– Да, мастер, мне тоже непонятно, зачем вам понадобился этот трюк с переодеванием?
– Ну как же! – осклабился Томен. – Стал бы кто меня слушать после истории на пиру? Ну и потом, мне нужно было отвлечь Руватега, заставить его задергаться… По-моему, он что-то заподозрил, когда я под видом помощника повара наливал ему пива.
– Да, верно… но он вас не узнал – там, на кухне?
– Я отвел ему глаза… есть такое заклинание… – Томен замялся, ему не хотелось посвящать кого бы то ни было в свои приемы. – Но что-то Руватег определенно почувствовал.
– А зачем тебе вообще понадобилось самому обслуживать сэра Руватега на кухне? – поинтересовался Лотрик.
– Затем, что я налил в его кружку из кувшина, который он заботливо отнес сэру Эрлону. Там была солидная порция отравы. Руватег, как истинный рыцарь, оказался щедр и не пожалел даже Гангмаровой желчи, не говоря уж о более дешевых ингредиентах. Ну и в итоге сам отведал собственного зелья…
– Так он на самом-то деле помер от яда? – недоуменно произнес шкипер и покосился на Ройбе-ра. – А я так понял, что его… в поединке…
– Он умер от моего меча, – пожал плечами рыцарь, звякнули доспехи, – на глазах всего Марнота.
– Э-э… но…
– Никаких «но». Гилфингов суд есть Гилфингов суд. Он сам меня вызвал, – равнодушным голосом ответил ок-Марнот, слегка подгоняя коня и снова занимая место в десятке шагов перед головным фургоном.
Беседа приняла такой оборот, что перестала занимать доброго рыцаря.
– Вот, значит, как оно получается… – глубокомысленно заметил шкипер и замолк.
Томен покончил с маской, полюбовался на сверкающую надраенной медью личину и спрятал маску в мешок. Затем спросил:
– Как?
– Что – как?
– Ты сказал: «Вот, значит, как оно получается». Что ты имел в виду?
– Ну, это… – Шкипер понизил голос почти до шепота: – Благородный рыцарь пронзает мечом противника, уже умирающего от яда, и называет это «Гилфингов суд». Тот тоже хорош, подсыпает отравы родичу и благодетелю, но при этом толкует о проклятии и гангмаропоклонниках…
Лотрик поерзал на облучке и вдруг присвистнул.
– Слушай, Гангмар меня разорви! А ведь здесь то же самое!
– Ты о чем, Гангмар тебя разорви? – в тон приятелю отозвался Томен.
– Ну тогда, в Ливде! Помнишь, тебя пригласили изловить неуловимых грабителей, которых якобы прикрывает сильный чародей? А никакого чародея не оказалось вовсе – помнишь? Ни сильного, ни слабого – никакого! Помнишь?
– Помню, конечно. А еще накануне меня звали в Гервик ловить волка-оборотня… Оказалось, волк самый что ни на есть обыкновенный… Хотя оборотень-то в деревне имелся очень даже настоящий… ну, в определенном смысле, конечно. Но не волк.
– Вот видишь… – вздохнул Лотрик. – Слушай, Томен, а может, никакой магии вовсе нет? Может, ваша братия нам всем только голову морочит при помощи всех этих посохов, золотых масок и маскарадных одеяний?
Вместо ответа Томен хлопнул в ладоши и скороговоркой произнес несколько непонятных слов. Тут же над фургоном захлопали крылья, и на плечо шкипера шлепнулся комочек помета.
– Это заклинание я заучил специально для подобных случаев, а практической пользы от него немного, – заявил чародей. – Если ты считаешь, что магии не существует, мы можем попробовать снова. До тех пор, пока ты не убедишься, что магия в Мире имеется.
– Ну ладно, пусть магия существует, – поспешно согласился Лотрик, – но ты сам посуди, волк-оборотень, неуловимая банда, проклятие гангмаропоклонников, Гилфингов суд… Вот, кажется, самое волшебное событие, вот истинное чудо – а на поверку никаких чудес и никакой магии. К чему это, а?
– Все дело в том, Лотрик, что у людей есть совесть.
* * *
– Чего? А совесть-то здесь при чем?
– У людей есть совесть… – задумчиво повторил колдун. – Они сами не понимают этого, они не хотят понимать, они не знают… Не знают, как назвать этот… этот колючий клубок, что на самом донышке души ворочается, – в глубоком раздумье продолжал рассуждать Томен. – Он ведь мешает, причиняет боль. Кажется ненужным, лишним – потому что не позволяет чувствовать себя спокойным, если творишь зло. И тогда человек приписывает зло магии! Это магия, не я, – твердит человек. Твердит себе, твердит свидетелям преступления, твердит всему Миру. Это магия, черная магия! Это не я! – увлеченно продолжал чародей обращаясь к изумленному Лотрику. – Всем нужна магия, чтоб не так жег и колол тот крошечный кусочек совести и сострадания, который по странной прихоти богов все еще заключен в наших душах. А потому, друг мой, магия есть и пребудет в Мире – до тех пор, пока живы совесть и сострадание в душах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36