Я ждал, брезгливо разглядывая пахучее содержимое стакана. Хотя по всему выходило, что сейчас моя очередь говорить. Во-первых, я должен поинтересоваться, о какой крыше идет речь – о нашей фирме, с большой буквы, или о высококлассном офисе, в который мы превратили некогда захолустный мансардный этаж и полкорпуса почившего в бозе оборонного предприятия. Во-вторых, я должен спросить, почему это вдруг Виталий употребил личное местоимение первого лица в единственном числе, ведь как-никак я такой же владелец фирмы, как и он. В-третьих, следует спросить, что означает слово «переделать».
Я ждал, потому что тон, которым Виталий произнес свою ключевую фразу, плюс его наглая поза, плюс мое знание его характера, плюс мои давние и сегодняшние предчувствия, плюс разные косвенные обстоятельства… Короче, мне не требовались никакие дополнительные пояснения. Я знал, что он хочет сказать, еще до того, как он открыл рот. Более того, стало как-то легче, словно разрядилось давно копившееся напряжение. Я вдруг понял, что ждал этого момента истины уже давно. Даже мечтал о нем втайне от себя. Бросить все, и в первую очередь эту ежедневную, сушащую мозги деловую текучку, заняться всласть своей собственной темой. Но сначала мотануть к какому-нибудь океану, недельки на две, бессмысленно поваляться вверх пузом. Или просто в кино сходить, наконец, как в детстве. Я в кино лет пятнадцать не ходил. Сейчас кинотеатры так переоборудовали – закачаешься, это тебе не видешник крутить. А уж потом – за компьютер. Денег, слава Богу, хватит. Либо до конца жизни, либо до конца света, смотря что раньше наступит. Я холостяк, без вредных привычек, не расточительный. Раз в неделю, по субботам, с утра, когда народу мало, буду ездить в «Рамстор», запасаться продуктами. Прогулки опять же каждое утро, моцион, так сказать. А все остальное время – за компьютером. Господи, какое это счастье!
– Я собираюсь переделать Крышу, – повторил Виталий, не дождавшись моей реакции.

Глава 3.
Не переделанная Крыша, какой я ее запомню

Я с сожалением прервал поток грез. Следовало доиграть сцену.
– Мы же только полгода как отремонтировались, кучу денег вбухали. Народу нравится, – что еще надо?
– Ты не понял, – чувствовалось, что Виталий доволен предсказуемостью моей реакции. – Я хочу переделать фирму. Сменить профиль. Уйти в другой бизнес. Теперь понятно?
– А-а-а, вот ты про что, – я добавил в голос немного холодка. – Это интересно, особенно в свете предыдущего разговора. И во что же ты хочешь превратить Крышу – в дискуссионный клуб? И потом, что значит это твое «я»? А я?
– Извини, Илюха, я неудачно выразился, – голос Виталия мгновенно потерял развязность. – Я хотел сказать, что у меня есть предложение переделать Крышу. Ты же знаешь, последние месяцы дела идут уже не так здорово, как раньше. Клиентура поумнела, конкуренция растет. Период дикого рынка закончился. Сейчас даже в самой дохлой банде своя информационная служба такая, что наша Крыша им на дух не нужна. Я не говорю уже о банках и биржевиках, а ведь они составляют наш основной доход. Пока на делах фирмы ситуация отражается не очень заметно, но я уверен, что если мы сейчас ничего не предпримем, через год что-либо делать будет поздно, а через два – Крыши не станет. И нас вместе с ней. Ты не знаешь людей, от которых мы зависим, а я знаю.
– Я понял, понял. Согласен. Так какие же у тебя идеи насчет нового профиля? Выкладывай, я готов обсуждать.
Я действительно приготовился обсуждать. Разом забыл все свои мечты о покое и воле. На горизонте появилась проблема, – и привычно включились рабочие механизмы. Все равно как старая лошадь, почувствовав на шее хомут, начинает перебирать ногами.
Виталий, словно это не он только что мне хамил, с жаром начал излагать свою концепцию. С одной стороны, он нес полный бред. С другой, если принять во внимание предыдущий бред, получалось, что мы в будущем сможем в финансовом смысле стать тем, чем сейчас является Гейтс с его Майкрософтом.
По его выходило, что надо качать деньги из интеллектуального потенциала России. Не ждать, пока человечество, столкнувшись с очередной проблемой, обратится к России, типа, а ну-ка, мать, поднапрягись, выдай-ка решение. А наоборот, с помощью того же потенциала прогнозировать или моделировать проблему, затем формулировать ее решение. И если раньше для этого не имелось никакой технической возможности, то теперь, с повсеместным распространением Интернета, такая возможность появилась. С помощью Интернета, дескать, можно собирать, обрабатывать, систематизировать и анализировать осознанные и, самое главное, неосознанные желания, мнения и движения душ миллионов людей. Незаметно для населения ставить социальные эксперименты. И, наконец, создать распределенный интеллект, или использовать его, если он уже образовался в Сети сам по себе. Распределенный интеллект позволит нам решать силами сетевого сообщества интеллектуальные задачи, причем каждый в отдельности пользователь Интернет, включаясь, работая в сети, получая доступ к серверам, выключаясь, даже не будет подозревать, что он участвует в решении каких-то посторонних задач. Само собой, в качестве базы для проведения работ надо использовать именно русскую часть Интернета, так как мы выяснили раньше, что именно в России сосредоточен интеллектуальный ресурс человечества. Включение в базу иноязычных членов сетевого сообщества не даст ничего, кроме статистического шума. И так далее в том же духе.
Слушая Виталия, я обдумывал странную ситуацию, в которой оказался. Если в начале разговора я чуть ли не радостно удивлялся, насколько близки его идеи моим, то теперь, когда он практически цитировал мои записки, хранящиеся в зашифрованном виде на моем домашнем компьютере, я ломал голову, что все это значит. Чудес на свете не бывает. Значит, мои записки он действительно читал. Как – вопрос второй. Ну, допустим, вмурована в потолок, или еще как-нибудь спрятана видеокамера, которая отслеживает все мои манипуляции при входе в систему, в том числе ввод паролей с клавиатуры. Или, еще проще, в саму клавиатуру встроен жучок. Ты давно разбирал свою клавиатуру, дружок? Короче, способов миллион. Проникнуть в квартиру тоже не проблема. Думаю, что всегда сопровождавшие Виталия слухи о его не только дружеских связях с комитетскими ребятами, не так уж далеки от истины. А комитетские ребята умеют проникать в квартиры. Все это – несложная техника. Скорее всего, он сам даже не лазил ко мне, ему просто принесли расшифрованные материалы. Важно другое: зачем он устроил весь сегодняшний спектакль? Таблетками кормил, о вечных истинах философствовал. Неужели нельзя просто сказать: так и так, Илюха, извини, я тут поковырялся в твоих записках, есть такое-то мнение. Ты молодец, зря скрывал такие замечательные идеи. Или не травить мне душу, просто помалкивать. Нет, помалкивать он не мог, раз захотел положить мои идеи в основу новой Крыши. Ну так сказал бы открыто, блин. А раз не сказал, значит, играет в какую-то игру. А что делать мне? Спросить в лоб? Тоже включиться в игру, обсуждать с Виталием мои идеи, как будто они исходят от него?
Виталий между тем завершал изложение своих – моих идей экономическим обоснованием. Затраты, по его мнению, минимальны – вся необходимая техника, персонал, материальные и финансовые ресурсы у нас в наличии. Потерь от свертывания старого бизнеса не предвидится – отпочкуем дочернюю фирму во главе, допустим, с тем же Гельфандом, пусть дотянет до конца действующие договоры, а потом схлопнется. Минимальный объем заказов на первое время уже имеется, Виталий с кем надо переговорил. Потом, когда мы монополизируем распределенный интеллект, жирные коты поползут к нам на четвереньках, подталкивая мохнатыми лбами тележки со своими грязными баксами. Да что там коты! Государства будут стоять в очереди за советом новоявленного оракула! Ибо в двадцать первом веке информация станет главным средством производства, а интеллект – главной производительной силой.
Деловая часть концепции, естественно, чистая виталина отсебятина. Творчески, так сказать, подошел к осмыслению моих идей. Я на такое не способен – нет деловой хватки. Да, честно говоря, и не верю в какие-то особые коммерческие перспективы этих идей. Монополизировать распределенный интеллект? Чепуха. Шила в мешке не утаишь, а ведь работа с РИ – вопрос технологии, которая очень просто крадется или не менее просто разрабатывается, если известна базовая концепция. Сам же по себе РИ, по определению, никаких монопольных свойств не имеет. И потом, какова практическая ценность результатов его работы? Кто заплатит живые денежки за ценный совет, ценность которого станет очевидной только в будущем? Ну разве что спецслужбы. Стоп. Естественно, спецслужбы. Они и есть тот самый «кто надо», с кем уже переговорил Виталий. Это именно в их духе – платить бешеные бабки всяким проходимцам – ясновидцам, благо денежки не своим трудом заработаны. Ну и все-таки, как же мне себя сейчас вести?
– Я тебя, Илья, не тороплю, – подсказал мне выход сам Виталий. – Твое мнение меня, конечно, интересует, но ты сейчас лучше промолчи. Информации к размышлению у тебя достаточно, подумай, а на неделе обсудим. Ты такой же владелец Крыши, как и я, и без твоего согласия никакие реформы не начнутся. Если согласишься – будем работать. Возможен и другой вариант: допустим, тебе не нравятся мои идеи. Фирму в этом случае делить, конечно, не станем – собственное дело ты не потянешь. Заплачу тебе приличные отступные, плюс разумный процент с будущих доходов. Расстанемся по-хорошему. Твои мозги много значили для нас, но сейчас мы имеем все, чтобы жить самостоятельно.
Я смолчал в ответ на шокирующую откровенность негодяя, которого я только что считал почти другом. И не потому, что не имел, что ответить. Меня выбрасывали, как отслужившую свой срок вещь, предварительно обрезав пуговицы. Тут уж сам ангел возмутился бы, а я далеко не ангел. Я смолчал потому, что в голове вдруг возник новый вопрос, от которого мурашки побежали по спине: а интересно, как давно Виталий знакомился с моими материалами? Вернее, когда последний раз эти ребята снимали информацию с моего домашнего оборудования? Пока что разговор крутился вокруг тем, которые интересовали меня как минимум полгода назад. Но ведь с тех пор распределенный интеллект из голой идеи превратился в реальность! В конце концов, сейчас там, в моей пустой холостяцкой квартире, заканчивает, а может, уже закончил решать свою первую настоящую задачу первый в мире клиент РИ. Мой гениальный спайдер, которого я втайне писал по ночам и выходным, лишая себя сна и отдыха, крутится сейчас на самом мощном моем компьютере и должен ответить на простой вопрос: когда наступит конец света. Не сказочное второе пришествие с расселением душ по кущам и сковородкам, а конкретный конец жизни, всеобщая гибель человечества, погрязшего в собственном неуправляемом прогрессе, захлебнувшегося в собственных нечистотах. Распределенный интеллект способен решать такие задачи, надо лишь суметь задать ему этот вопрос. Я сумел. Это высшее достижение моей жизни, все, что у меня сегодня есть. Неужели эта сволочь украла у меня последнее?
– Ты знаешь, Виталь, что-то мне нехорошо. Ты в самом деле уверен, что твоя таблеточка без последствий?
– Все нормально, Илья, не волнуйся. Давай-ка закончим на сегодня. Пошли я тебя до дому довезу, я Виктора не отпускал. По аппаратным пройдемся?
– Пошли, – сказал я. Такая у нас традиция – перед уходом с работы пройтись по аппаратным, поговорить с дежурной службой. Сегодня нет никаких причин от нее отказываться.
Виталий поднялся, включил верхний свет, мгновенно разрушив ночной уют кабинета. Запахло табачищем и перегаром. С удовольствием и чистой совестью потянулся, убрал в сейф графин и стаканы, мой так и поставил вместе с невыпитым виски. Сейф тщательно запер и опечатал. Я только сейчас обратил внимание, как тщательно он его запирает и опечатывает. Плюет на круглую латунную печатку, размазывает слюну пальцем, с кряхтением прикладывает печатку к пластилину, вглядывается в оттиск, дергает ручку. Педант. Как я смог так долго работать вместе с этим человеком?
Виталий позвонил в охрану. Через пару минут в кабинет вошел Санек – невысокий квадратный коротко стриженый парень лет тридцати. Отличный охранник – корректный, внимательный, умный. Костюм на его фигуре – словно Санек в нем родился. Выслушал указание последить за камином, ответил «есть». Наверное, бывший офицер какого-нибудь спецназа. Охрану Виталий лично подбирал. Все парни – как горошины из одного стручка. Без особых примет.
Я зашел в свой кабинет за плащом. После натопленного и прокуренного кабинета Виталия меня встретили полумрак, тишина и свежий прохладный воздух. На потолке подрагивал отсвет неоновых реклам. Не зажигая света, нашел в шкафу плащ. Постоял посреди кабинета, раздумывая, что же это такое со мной сегодня приключилось.
Открылась дверь. На фоне желтого пятна света из приемной Виталий выглядел безликим черным силуэтом. За его спиной маячил Санек.
– Пойдем, Илья.
Мы молча спустились на лифте на рабочий этаж.
Здесь кипела жизнь. По коридору бродил народ. В курилке напротив туалета топтались Генка Рагозин и пара девчонок из отдела SWIFT. При нашем появлении Генка по-школьному спрятал за спину сигарету. Девчонки расслабленных поз не изменили. Виталий, воспользовавшись юбилеем и запахом выпитого, пообнимался с хихикающей женской частью компании, пошептал что-то пошлое в украшенные сережками ушки, и мы проследовали в аппаратные.
В аппаратной магистральной связи висел густой аромат кофе. Пятнадцатиатмосферная кофеварка, хрюкая, выдавливала из себя последние капли густого, хоть ложку ставь, напитка. Начальник расчета и двое операторов с кружками наперевес нетерпеливо толклись возле нее. Наше появление было встречено предложением поделиться, на которое Виталий отшутился тем, что на сегодня питья нам, в общем, достаточно. Я, как обычно, поинтересовался состоянием каналов. Все в норме. Спутниковый на Штаты стоял, как вкопанный. Оптоволоконный на московское кольцо – тоже без проблем. На кабельной привязке с утра прошло плановое обслуживание, пришлось повозиться с резервированием, но сейчас уже все в норме. Сетевые шлюзы работают штатно.
В аппаратной клиентской связи опять воевали с Северо-Восточным банком. В Анадыри субботнее утро, банк открылся, но никого из специалистов, естественно, на работе не оказалось. Саша Кравченко хрипло диктовал по междугородке тамошнему бестолковому оператору настройки клиентского комплекта и отмахивался от Петра Сергеевича, начальника расчета, который мешал ему разными советами. Обе Леночки осваивали факс, пытаясь передать какую-то бумажку то ли в Англию, то ли на Кипр. За модемными стойками ощущались возня и бормотание: парни из отдела эксплуатации занимались перекладкой кабелей. Встретившись с шальным невидящим взглядом Петра Сергеевича, мы молча уважительно развернулись и покинули помещение.
В шифровалке откликнулись только на третий звонок. В обитой железом двери на уровне груди открылось окошко, и на полочку ладошкой вверх легла изящная ручка с идеальным маникюром. Выдача кодовых таблиц и ключей у нас допускалась только по письменной заявке начальника расчета. У Виталия заявки не оказалось, поэтому он перевернул ручку ладошкой вниз и приложился к ней в долгом поцелуе. Из-за обитой железом двери раздалось приглушенное «ой», и ручка, вырвавшись из-под Виталия, исчезла. Виталий по плечи засунул в окошко голову и застыл в такой позе. Слышалось его бубнение и взрывы женского хохота.
Я не стал дожидаться конца сцены. Виталий вел себя отвратительно, нагло, фактически издевался надо мной, наслаждаясь своей властью. Изгалялся.
Да и черт с ним. Я пошел дальше.
Вычислительный центр встретил прохладой. Гудели кондиционеры. Из трех машин работали две – ночной режим. С оператором мы прошли в серверную, полюбоваться на пару новеньких «Хьюлеттов». Они стояли, распотрошенные, – отдел эксплуатации только утром начал их конфигурировать.
Зашел на SWIFT. Там за терминалом сидел одинокий Иванов, угрюмо долбил по клавишам. Девочки из курилки до сих пор не вернулись. Будь на моем месте Виталий, обглоданный труп Иванова вывесили бы в коридоре в назидание остальным начальникам расчетов. Я похлопал Иванова по плечу и вышел.
В аналитическом зале жизнь кипела так же, как и днем, и утром, и вечером. Земля-матушка круглая, на ней где-нибудь обязательно что-нибудь да происходит. Из выгородки финансовой группы неслись восторженные вопли: похоже, лихорадило токийскую биржу. Остальная братия, сидя за своими компьютерами, тревожно, как боевые кони к звукам сражения, к ним прислушивалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27