– Сразу после проведения летных испытаний мы приступаем к изготовлению установочной серии из пяти носителей, первые два из которых и будут представлены высокой комиссии консорциума для приемки в эксплуатацию. Первого октября, господа, прошу снова к нам на Байконур, шампанское за наш счет.
В зале снова поднялся шум. Сцена напоминала наши фильмы про индустриализацию, в которых западные бестолковые спецы-вредители никак не могли поверить, каким это чудом русские умудряются строить магнитки и днепрогэсы в сроки, в которые они, спецы, способны разве что ватманы к кульманам прикнопить.
Соболев снова дождался тишины.
– Следующий этап нашей работы – боевые, так сказать, пуски. Десять в январе, по двадцать в феврале и марте. Апрель – резервный месяц, там у нас будет десять носителей на случай каких-либо отклонений от ранее предусмотренных планов. И далее, начиная с апреля, предполагается постоянное наличие готовых к пуску не менее чем десяти носителей для планового поддержания орбитальной группировки. Таким образом, российская сторона в лице нашего НПО «Дальняя транспортировка» не только добросовестно выполняет взятые на себя обязательства, но и гарантирует, что у консорциума не будет никакой необходимости тратить время и средства на разработку альтернативных способов формирования орбитальной группировки. А слухи о подобных идеях до нас доходят.
Ага, вот оно! Шеф попер-таки ва-банк! Американцы давно носятся с идеей отказаться от наших «Тополей» и пускать «спейснеты» поштучно, маленькой ракеткой из-под брюха «Боинга». Дескать, русским верить нельзя, у них там кризис, и заводы стоят, и деньги разбазаривают, и культура производства низкая, и вообще, выберут завтра президентом коммуниста какого-нибудь – конец всем нашим проектам. Значит, Соболев решил дать открытый бой уклонистам. Ну-ну, посмотрим.
Пока я соображал все это, моя Маша закончила перевод. Краем машиного глаза я видел, что сидящий в президиуме локхидовец Эдльман, весь день изучавший свои ногти, теперь откинулся на спинку стула и внимательно рассматривает Соболева. Зал, в большинстве своем далекий от проблем ракетчиков, затих и приготовился любоваться битвой гигантов.
– И не только слухи, – продолжил Соболев, сделав театральную паузу. – Мне, например, доподлинно известно, что не далее как в конце прошлого месяца мой большой друг Ричард Коллмэн имел по этому поводу беседу с моим таким же большим другом Рональдом Эдльманом, присутствующем сейчас здесь в качестве почетного гостя, на предмет адаптации фирмой «Локхид» имеющегося у нее носителя под нужды консорциума. Я уполномочен заявить с этой высокой трибуны, что российская сторона считает подобные сепаратные сделки недопустимыми.
Друг Ричард и друг Рональд состыковались за спиной разделяющего их соседа и, видимо, принялись выяснять, кто из них проболтался другу Майклу. Ричарду, похоже, будет трудно доказать Рональду, что на вчерашней пьянке разговор шел исключительно о рыбалке. Недооценили вы, друзья, разведслужбу русских.
– Я не говорю уже о множестве недостатков предлагаемого фирмой «Локхид» решения, – продолжал гвоздить Соболев. – Например, что скажут природоохранительные организации США по поводу замены пятидесяти пусков экологически чистых ракет с территории России на шесть сотен полетов тяжелых транспортников над территорией США? Да еще с пуском маленьких, но все-таки ракет? А как вы, господа, отнесетесь к двухкратному увеличению ежегодных затрат из бюджета консорциума на поддержание орбитальной группировки? Учтите также, что и первичное формирование группировки окажется дороже, да и вряд ли «Локхид» успеет развернуться к январю. Наконец, консорциум теряет такого партнера, как Россия – в нашем лице, естественно – потому что в условиях сепаратных сделок и закулисной игры мы работать не будем. Слава Богу, мы консорциуму ничего не должны – разработка носителя выполнялась нами в счет нашей доли в общий бюджет. А что касается взаимных обязательств – так мы считаем, что консорциум в лице моего друга Ричарда нарушил их первым.
Скандал получился грандиозный. Проспавшие весь день в задних рядах дежурные журналюги неслись к трибуне, на ходу выхватывая аппаратуру и вздергивая затворы. Наиболее прозорливые уже обступили сцену двумя группками – одна слепила вспышками Соболева, а другая пыталась достать Коллмэна и Эдльмана из-за спины их ошалевшего соседа. Народ в зале повскакивал, начал размахивать руками и что-то орать. Эдльман вытащил из кармана мобильник и принялся тыкать его дрожащим пальцем. Наверное, пытался дозвониться какому-то своему локхидовскому боссу в Штаты – инструкции получить. Какое там! В таком шуме разве что услышишь! Вскочил, побежал к выходу из зала. За ним устремились пяток акул пера.
Соболев, не глядя, поманил меня пальцем. Я подошла. Он показал мне на свой микрофон, дескать, будешь переводить сюда. Наверное, не хотел, чтобы в этот кульминационный момент внимание публики рассеивалось в пространстве между нами двоими. Он был прекрасен. Как Зевс, озаряемый вспышками блицев, нависал он своей мощной фигурой над суетой простых смертных и готовился нанести решающий удар. Противник в лице друга Ричарда, деморализованный внезапностью и беспощадностью атаки, тщетно пытался встать хотя бы на четвереньки. Конечно, в ихнем тепличном бизнесе приемчик с потрясанием грязным бельем, примененный только что Соболевым, немыслим. Там бы они втихаря устаканили свои делишки, выкроили каждому по кусочку, и все остались довольны. Нет, мы, иваны да марьи, не такие. Нам подавай все и сразу.
Соболев милостиво ждал, пока Коллмэн очухается и хоть что-то пролепечет. Организаторы респектабельного сборища не догадались обеспечить беднягу даже колокольчиком, чтобы призвать публику к порядку, поэтому ему пришлось стучать пальцем по микрофону. Наконец, когда толпа сообразила, что без хотя бы относительной тишины шоу продолжаться не может, у Ричарда появилась возможность изложить свою версию событий.
– Но Майкл, – сказал Ричард растерянным голосом. – Мы же ничего всерьез не обсуждали. Мы всего лишь предполагали, что, вероятно, нам может потребоваться резервное средство доставки, на случай непредвиденных обстоятельств. Мы считаем, что для консорциума важно, чтобы орбитальная группировка работала максимально надежно.
– Не предполагали, Ричард? Извини, но у нас есть текст протокола вашей встречи. Из него ясно видно, что речь идет именно о вытеснении России из консорциума, а не о каком-то там резервировании.
Вот это удар для Коллмэна! Он, видимо, и представить себе не мог, что протокол окажется у русских.
– Этого не может быть, Майкл. Мы и в мыслях ничего подобного не держали. Речь шла только о резервировании…
– В общем, так, Ричард. Мы требуем немедленного созыва совета директоров, благо требуемое большинство его членов присутствуют здесь. И либо совет принимает решение, в котором обязуется в течение года поддерживать мораторий на рассмотрение альтернативных проектов носителей, либо мы немедленно выходим из консорциума и подаем в суд с иском о компенсации наших затрат, выплате неустойки и морального ущерба.
Репортеры визжали от восторга. Половина зала хваталась за сотовые телефоны, другая – за валидол. Если русские откажутся пускать их «спейснеты», задержка в развертывании сети принесет катастрофические убытки фирмам-участницам. А другого такого массового носителя, как наши «Тополя», в мире нет.
Я читала этот пресловутый протокол. Пару недель назад, вечером в пятницу. Соболев неожиданно сам приехал ко мне домой. Ему требовался качественный перевод. На улице грохотала гроза и лил дождь. Пока он добежал от машины до подъезда, вымок до нитки. Но уж видно приспичило – так приспичило. Макс отпаивал его чаем с малиной, а я быстро переводила два листочка убористого текста, добытые, как выразился Соболев, «хорошими людьми». Соболев не хотел, чтобы до поры кто-нибудь, кроме меня, знал о существовании и содержании этих листочков. Так вот, это самый обычный рабочий протокол, и речь там действительно идет о простом резервировании. Да «Локхид» и не смогла бы до января сделать что-нибудь большее.
Соболев блефовал. Ему позарез требовалось выколотить из совета директоров решение о моратории на альтернативные носители. Для развертывания массового производства своей ракетки «Локхид» нужен как раз тот самый год, на который сейчас и подвешивал ее Соболев. А кто ж станет развертывать производство, если не ясно, понадобится ли эта ракетка вообще? Таким образом Соболев гениально избавляется от единственного конкурента как минимум на несколько лет.
Коллмэн понял, что выглядит сейчас узником, стоящим возле кирпичной стенки против изготовленной к стрельбе расстрельной команды. Особую пикантность к его личному положению добавлял вчерашний интимный ужин с четой Соболевых, о котором кто надо – уже знали. Попробуй расскажи, что речь там шла о рыбалке – кто ж тебе поверит! Он обреченно объявил об окончании сегодняшнего пленарного заседания и попросил членов совета директоров остаться, о чем они уже догадались и сами.
Все дальнейшее прошло, как по маслу. Эдльмана, вдоволь наговорившегося со своим самым большим боссом, в совещательную комнату даже не пригласили. Голоса в совете разделились почти поровну, но Соболев именно на это и рассчитывал. Гордая часть великих мира сего возмущалась совершаемым русскими изнасилованием уважаемой международной организации. Меркантильная часть совета подсчитывала возможные убытки и заготавливала обтекаемые формулировки в затребованное Соболевым решение. Спустя полтора часа, когда над Лондоном уже сгущались сумерки, листочек с решением был отпечатан на официальном бланке консорциума и подписан Ричардом, каким-то чудом усидевшем в своем кресле исполнительного директора. Ноги о беднягу не вытер разве что официант, поддерживавший увядающие силы супербоссов чаем и кексами. В конце концов говорить стало больше не о чем, и все стали разъезжаться.
При выходе из конференц-зала на каждого из членов совета директоров, как пчелы, роем набрасывались репортеры. Информация о скандале собрала их братию, кажется, со всех концов света, не то что Лондона. Но когда в дверях, чуть ли не в обнимку, появились счастливые и улыбающиеся Соболев и Коллмэн, поднялось что-то невообразимое. Полицейские оказались вмиг сметены вместе с их хилыми загородками. Толпа жаждущих информации совала в именинников украшенные логотипами микрофоны, полыхала вспышками и в один голос орала свои вопросы. Соболев утихомирил журналистов спокойным и властным мановением руководящей длани. Наступила тишина. Люди беззвучно продолжали пихать друг друга локтями, помятые полицейские, плюнув на все, в сторонке поправляли шлемы и обтряхивали пыль с мундиров. Соболев ласково улыбнулся и жестом показал, что будет говорить Коллмэн. Лес микрофонов разом переметнулся к опешившему Ричарду. Тому ничего не оставалось делать, как дежурно заверить общественность, что никакого конфликта в консорциуме нет, все работы идут в намеченные сроки и в полном соответствии с заключенными соглашениями, и что двадцать первый век Земля встретит, будучи единым коммуникационным сообществом, как это и предполагалось с самого начала.
Соболев снова движением руки остановил поднявшийся ор.
– Я хочу заверить международную общественность, – сказал он по-русски, – что Россия, которую мы имеем честь представлять в консорциуме, предельно удовлетворена тем уважением, которое оказывалось ей всегда и подтверждено сегодня на заседании совета директоров. Мы великая страна и великий народ, и оправдаем надежды, возлагаемые на нас мировым сообществом. Мы особо рады тому, что именно наши ракеты, когда-то служившие войне и противостоянию, послужат теперь делу мира и объединения народов.
Я перевела. Пока журналисты утирали умильные слезы и соображали, как их околпачили, Соболев, словно ледокол, прорубился сквозь толпу к машине, а мы с Ричардом, кое-как удержавшись в его кильватерной струе, ввалились вслед за ним и захлопнули двери. «Мотаем!» – сказал Соболев, и разочарованная толпа осталась позади, в пятне света под козырьком конференц-зала, чертыхаться и упаковывать аппаратуру.
– Майкл, – сказал Ричард в темноте салона, когда мы отъехали на приличное расстояние, – ты меня подставил. И не один раз.
– Извини, Ричард, – ответил Соболев по-английски. – Я сделал это сознательно. Это бизнес. Россия – зона рискованного бизнеса. Если я буду честным, меня похоронят на Ваганьковском кладбище, а ты не сможешь даже принести цветочков на мою могилу, потому что тебе нечего будет делать в России. А так – смотри: съездим на Байконур, проведем летные испытания, потом заскочим на завод, познакомишься с производством, потом в Москву. Все будет окей!
– Но ты обещаешь, что с твоим носителем будет все в порядке? Если что-нибудь случится, моя карьера рассыплется в прах. Да что там моя карьера, – это будет потрясение глобальных масштабов. Слишком много уже сделано ставок. Теперь-то я понимаю, что мы с самого начала допустили ошибку, положившись только на ваш «Тополь».
– А вам некуда деваться. Кто выведет шесть сотен спутников в такой короткий срок? Китайцы с их «Великим походом»? Европейцы с «Арианом»? Вы сами со своим шаттлом? Это все единичные экземпляры. «Локхид» со своей сырой хлопушкой? Пусть сначала хотя бы разок ее запустит. Нет больше в мире таких дураков, кроме нас, которые сотнями лепят никому не нужные ракеты, просто так, шобы було, чтоб людей на производстве занять. Так что никуда бы вы от нас не делись.
– И все-таки, скажи, у тебя нет никаких сомнений?
– Расслабься, Ричард. Все будет в порядке.
Ричард вышел возле дома, в котором снимал квартиру. Нас в гости не пригласил, да мы и сами не пошли бы. Пробираясь в лимузине по набитым отдыхающим народом вечерним улицам к нашему отелю, мы с шофером слушали торжествующие вопли Соболева. При выборе лексики он не стеснялся, и жесты тоже цензуре не подвергал. Все шло по его плану.

Глава 9.
Песок Байконура

Самолет начал снижение еще над Аральским морем. Вернее тем, что от него осталось. Мертвые пятнистые равнины казахстанской пустыни быстрее и быстрее набегали навстречу остренькому носу маленькой представительской машины, горячие волны восходящих воздушных потоков немилосердно швыряли суденышко, вызывая у пассажиров приступы морской болезни. Я сидела в хвостовой части салона, вцепившись побелевшими пальцами в ручки кресла, и молила Бога, чтобы мы не разбились. При каждой очередной просадке в горячую бездну двигатели жалобно взвывали, чтобы тут же перейти на дрожащий натужный гул и опять вытащить машину на невидимую плотную горку.
Расставались с Лондоном безрадостно. В отношениях с Катькой в последние дни почувствовался холодок – похоже, ей не нравилось, что Соболев берет меня на Байконур без нее. Кого из нас к кому она ревновала, сказать невозможно, настолько все переплелось в нашей тройке. Впрочем, на еженощных оргиях это похолодание никак не сказалось – там заводилой выступал Соболев, а он все эти дни находился на подъеме. И мне, и Катьке доставалось по полной программе. У него-то дела шли как нельзя лучше. В первый вечер, сразу после скандала на конференции, он затащил к себе в кабинет пройдоху Алексея Васильевича, и они, выложив перед собой на стол полученную от совета директоров вожделенную бумажку, долго о чем-то шептались. На следующее утро Алексей Васильевич все бросил и мотанул через Москву на Байконур. Оставшаяся часть конференции прошла без потрясений. Соболев внешне притих, от интервью отмахивался, снова подружился с Ричардом. Соблазнить еще кого-нибудь из сильных мира сего лететь в казахстанское пекло любоваться стартом «Тополя» Соболеву так и не удалось – у всех оказались уважительные причины. Летные испытания, в конце концов, это же не приемочные. Это внутреннее дело разработчика. Однако Соболев нимало не расстроился. Он, я и Ричард заняли три места в салоне специально пригнанной из Москвы vip-овской «Каравеллы», а остальные тринадцать он забил репортерами. Те-то, само собой, не отказывались. Ашот титаническими усилиями в течение суток утряс все формальности с Лондоном, Москвой, Акмолой и байконурским начальством, и мы вылетели сереньким английским утром.
И вот, оставив инверсионный след над всей Европой и приличным куском Азии, мы заходили на посадку на аэродром Байконура, прозаично называемый «Крайним». Летчик, сопротивляясь нежеланию пустыни подпустить самолет к своей жаркой груди, маниакально давил штурвал от себя. Я завороженно смотрела в окно на несущиеся навстречу пески, испещренные черными точками пустынной растительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27