— Мы даем людям информацию, — вовсе не обиделся Крахмальников. Эти обвинения он уже слышал и даже в тех же самых выражениях.— Это не информация, это пропаганда! Крахмальников пожал плечами. И это он слышал.— Ладно, Леонид Александрович, — махнул рукой Дюков. — Мы ваш талант ценим, но считаем, что он…— Направлен не туда? — язвительно спросил Крахмальников.— Не так резко. Он просто размыт, распылен. Вот, например…— Доренко, — снова перебил Крахмальников.— Хотя бы, — согласился Дюков. — Да, он несколько зашоренный журналист, но бьет-то в одну точку.— Если вы пригласили меня, чтобы организовать мой талант…— Нет, мы пригласили вас, чтобы предложить вам войти в команду президента.— Мне?— Вам. Мы бы хотели, чтобы вы возглавили “Дайвер”.— Два соображения, — поднял палец Крахмальников. — Во-первых, я, как вы выразились, ложно понимаю свободу слова, а вы, надо думать, понимаете ее верно. Второе — с этим не согласятся держатели контрольного пакета акций.— Кто конкретно?— Вся уральская братия, медиахолдинг.— Забудьте о них.— Почему?— Просто забудьте. Крахмальников пожал плечами:— Тогда Казанцев. Он не захочет, чтобы канал стал государственным.— И об этом забудьте.— Пожалуйста, не надо говорить загадками. Я ведь должен хоть что-то понимать. Тем более что вы предлагаете мне стать…— Держателем контрольного пакета акций является государство, — не дал ему закончить Дюков.— С каких это пор? — усмехнулся Крахмальников.— С сегодняшнего дня.— И сколько у вас процентов?— Девяносто восемь.— Этого не может быть…— Читайте. — Дюков вынул из внутреннего кармана и подал Крахмальникову две бумаги. Одна из них была договором с Казанцевым о передаче всего его пакета в управление государству. Другая — факсом из Екатеринбурга. Пинчевский предлагал государству выкупить у медиахолдинга акции “Дайвер-ТВ” за вполне приемлемую сумму.— Казанцев отдал вам акции? — спросил Крахмальников охрипшим голосом.— Да, — легко кивнул Дюков. — В управление.— Этого не может быть, — совсем тихо проговорил Крахмальников.— К сожалению, у него самого вы спросить сможете только через пару дней, — ответил Дюков. — Казанцев сейчас едет на юг.— На какой юг?— В Украину. На Черное море.— Зачем? — задал глупый вопрос Крахмальников.— Отдохнуть от трудов праведных. Я так его понимаю. Сам бы бросил все и…Крахмальников поднялся.Сомнамбулически пошел к двери.— Куда же вы, Леонид Александрович? — поднялся Дюков. — У вас еще встреча с президентом… Питер Галка расцеловалась со всеми присутствующими, подозрительно глянув при этом на Виктора, сидевшего при ее появлении в обнимку с хозяйкой, — то ли снова решила ревновать вроде бы уже нелюбимого Валерия и посчитала это инсценировкой для отвода глаз, то ли , приревновала теперь и Виктора. Кто их разберет, этих женщин.После короткого введения в курс дела она с радостью, хоть и не без опаски, согласилась помочь найти хоулера и организовать с ним встречу, если повезет.Для начала Галина позвонила по своему мобильнику ему домой. Ей объяснили, как отыскать Мишу в институте, и она умчалась. Уже через минут сорок вернулась и сообщила, что тот готов помочь, но только после часа ночи, когда количество милиционеров на улицах резко сократится. Встречу он назначил на Северном проспекте у рекламного щита “Спецодежды” с изображением Мордюковой, поедающей вишни из каски, — оказывается рядом с ним и скрывались остатки вентиляционного киоска, заложенные бетонными плитами. Пересказав все это. Галка убежала на работу, почти не сомневаясь в том, что это был ее последний рабочий день в телецентре.А друзья остались в корпункте коротать время до выхода ночных новостей, гадая, как им добраться до места ночных съемок, не попав в лапы своих преследователей.— Представляешь, если они после первых невинных репортажей так за нас взялись, что будет после сегодняшнего слива информации! — сказал Никитин Дэби.— Да, боюсь, что мы тут увидим маски-шоу, — вздохнула она. — Особенно, если они отследят по Ти-эн-эн “мой” подарок “Белому Брату”.— Ну почему у журналистов нет иммунитета? У депутатов, на которых пробу негде ставить, — есть. У дипломатов, за которых государства горой встанут если что, — есть. А у нашего брата, вечно лезущего в пекло, нету! — посетовал Носов. — Несправедливо! Просто СПИД какой-то! Сплошной иммунодефицит!— Обещаете, что возьмете меня с собой? — вдруг спросила американка.— Почтем за счастье! — пообещал Валерий, чувствуя, что она что-то придумала.— И за прикрытие, — хмыкнув, добавил Виктор.— Тогда я схожу созвонюсь кое с кем, а после вашего выпуска мы решим проблему, — сказала Дэби, вставая. — Только с этого момента у нас сухой закон. Категорически!— Принято! — хором ответили Валера с Виктором, допивая свои скотчи. Москва Володя потолкался среди зевак на Арбате, прогулялся по переулкам, поглазел на продукты в гастрономе “Смоленский”. Делать ему было абсолютно нечего.Потащился пешком в ЦУМ. Зашел в отдел музыкальных инструментов, потрогал клавиши “ямахи”: когда-то он неплохо играл, был клавишником в школьном ансамбле, ВИА “Школяры”. Зашел в отдел теле— и радиотехники. Мерцали экраны телевизоров. В каждом своя программа. И почти по всем — о катастрофе в Петербурге. Что-то там, видно, случилось.Но вот по ТВ-6 показали криминальные новости. Сердце его бешено заколотилось. Пожары.., убийства.., склад наркотиков.., автокатастрофа… И все.Гадство! Ничего о телецентре! Впрочем, если бы что-то случилось на “Дайвере”, об этом кричали бы уже по всем каналам.Но почему? Почему? Он же все так тщательно продумал. Ладно, он подождет, он терпеливый. Единственное, что у него теперь осталось, — терпение. Екатеринбург Тима растянулся на диване, щелкнул пультом управления-. Пробежался по каналам — ничего интересного, везде про Питерское метро. Хоть бы боевик какой закрутили.Почему-то на боку не лежалось. Тима повернулся на спину — не лежалось и на спине.Что-то его тревожило, а что — он понять не мог. И это бесило страшно. Тима прокрутил в памяти вчерашний день, беседу в ресторане, сегодняшний разговор с Гуровиным…Нет, не то. Еще назади Вчера.Ай-ай-ай… Неужели он промахнулся, послав Алика? Неужели…Ну точно, с какого бодуна Алик вдруг согласился, если Ваня Болгарин и тот заартачился? Уж кто-кто, а Алик должен был согласиться в последнюю очередь.Как же это он, Тима, своими руками отдал Алику все концы, все адреса, телефоны, всех своих московских “шестерок”! Что там теперь делает Алик? Готовится вернуться и сделать с Тимой то, что он должен сделать с Казанцевым и с…У Тимы похолодело внутри. Он вскочил, заметался по квартире, натыкаясь на столы, кресла, шкафы, которых здесь было так много — целый музей. Это была его совковая привычка — мебели побольше.Но что делать? Алика надо остановить! Самому ехать в Москву? Да ни за что! Он, Тимур Пинчевский, может все, только не убивать. Он приказать может, заплатить, но сам…Стоп! Спокойно, есть выход.Тима бросился к телефону, но заставил себя сначала собраться с мыслями, успокоиться и только потом набрал номер и ленивым голосом сказал:— Мы тут посоветовались, господин Гуровин, и пришли к следующему выводу… Москва За несколько минут на лице Якова Ивановича сменилась целая гамма чувств. От страха до удивления, от скорби до радости.Только что ему снова позвонил Пинчевский и сообщил, на каких условиях Гуровин может все-таки получить акции. Ну не бесплатно, конечно, а выкупить, но по минимальной цене.Дело не терпело отлагательств.Яков Иванович носовым платком вытер со лба пот, снял трубку и набрал номер корреспондентской.— Пусть ко мне зайдет Балашов, — распорядился он. — А где он? А Захаров есть? Немедленно ко мне.Казалось, что ливень за окном прошел еще в прошлом году, хотя по стеклу еще скатывались капли воды.Только что Гуровин считал себя полным банкротом, а сейчас он сорвал джек-пот. Питер В ожидании вечерних новостей они поглядывали на огромный полиэкран телевизора и лениво перемывали кости коллегам, допустившим явный брак.Косяком шли юмористические передачи, поражающие однообразием тупого юмора, особенно неуместного в дни трагедии всероссийского масштаба — и ни траура вам, ни достойной реакции верхушки, ничего! Потом, как сговорившись, все каналы начали пугать обывателя рассказами о ходе расследования громких бандитских разборок, стараясь отбить друг у друга зрителей для поднятия своего рейтинга, а значит, и увеличения количества рекламодателей, приносящих деньги. Особенно нелепо смотрелись смешные карапузы в безотказных памперсах, возникающие в перебивку кадров, полных живых и мертвых тел в крови. Затем вся эта кровь потоком синхронно перетекла в голливудскую второсортную лабуду подешевле, где честные американские парни побеждали плохих азиатов и латиносов, травящих янки наркотиками, пачками расстреливали террористов, расправлялись с целыми бандами наемников.Наконец на “Дайвере” появилась заставка новостей.Весь материал, переправленный в Москву, с легкими поправками вошел в выпуск. Ломов и его команда получили ощутимейший удар.— Поздравляю, мальчики! — расцеловала друзей Дэби. — Бинго!— Да, неплохо получилось, — признал Никитин. — Ну теперь спустят всех собак. Эх, нам бы еще фактиков погорячее — тогда нас голыми руками не возьмешь.Фактики не заставили себя долго ждать. И были они горячее не придумаешь.Виктор как раз переключился на местный канал и попал на середину блока криминальной хроники по Санкт-Петербургу.— На улице Марата житель одного из домов пытался покончить жизнь самоубийством в собственной квартире. Облившись бензином, он грозился себя поджечь.На экране в оконном проеме появилась фигура Копылова. Тот был в своем парадном пиджаке и халате, что в контексте репортажа казалось особенно выразительным. Вид у Евгения Петровича был какой-то отсутствующий. Он стоял на подоконнике, действительно держа в руках какую-то бутылку.— Соседи по лестничной клетке, — продолжал диктор, — вызвали милицию. Сотрудникам Центрального УВД с трудом удалось уговорить самоубийцу отказаться от своих намерений. Соседи говорят, человек этот вел замкнутый образ жизни, будучи тяжело больным. Правоохранительные органы не исключают сумасшествия.— Какое сумасшествие? — закричал Виктор. — Мужик в полном рассудке — настоящий боец! Да и радость у него была — изобретение обнародовал. А я, подлец, камеру вырубил!— Да, что-то поспешили они его сумасшедшим объявить, — сказал Валерий. — Знаешь, не дают мне покоя эти два типа в подъезде. Боюсь, после нас они должны были заняться Евгением Петровичем. А может, и одновременно всеми сразу. Интересно, попали они в кадр Серегиной камеры? Только бы при монтаже их не отбросили как брак!Никто ему не ответил, потому что в это время подоспел второй горячий фактик.— В управлении Метростроя произошел пожар. В результате возгорания, возникшего из-за неисправной проводки, сгорело хранилище технической документации. Площадь пожара составила сто квадратных метров. Ведется расследование.— Так, похоже бьют по всем фронтам. Прячут концы в воду.., из пожарных шлангов, — хлопнул себя по бедрам Никитин. — Ладно, это завтра. А сейчас надо спешить. Через час нас ждет хоулер. Пойдем на прорыв, пока не оказалось, что на месте киоска за вечер высотку выстроили, — с нашего мэра станется.— Минутку. — Дэби достала какую-то необычную трубку и, выхода из комнаты, начала с кем-то разговор на английском. — О'кей! Сейчас за нами приедут.Виктор усмехнулся:— От нас-то ты утаила разговор, а от них, — показал он на потолок, — нет.— Не беспокойтесь. Это специальный канал. Он идет с шифровкой. Сейчас приедет наш консул — ему очень понравился ваш сюжет. В благодарность он отвезет нас и прикроет. И не только сегодня. А за КУРСК вообще собирается пригласить вас на обед — это высший знак внимания.— Так, дожили, — мрачно констатировал Никитин. — Нас прикрывает ЦРУ. От наших специалистов. Шпионаж в пользу иностранной разведки, статья…— Не бойтесь, мальчики. Мы не ЦРУ. Джон просто мой хороший друг. И кстати, он еще и сопредседатель экологического общества. Москва Антон потерял чувство реальности. Ему уже столько раз казалось, что в коридоре раздаются чьи-то шаги и кто-то подходит к закрытой комнате, что когда дверь наконец отворилась и рядом с Антоном остановились ноги в элегантных, безукоризненно отутюженных брюках, а рядом еще одни, в спортивных штанах и кроссовках, он решил, будто это галлюцинация.— Оклемался? — раздался голос Элегантного. — Подумал?Антон с трудом поднял голову и кивнул.— И что надумал?Говорить было больно: вокруг губ запеклась кровь, ныли челюсти, язык ворочался с трудом.— Хочешь пить? — догадался Элегантный. Балашов снова кивнул. Братан поднес к его рту стакан с водой.— Помоги ему встать, — распорядился Элегантный.Братан подхватил Антона под мышки, усадил на стул.— Ну? — Элегантный, засунув руки в карманы брюк, перекатывался с пятки на носок.Антон, косноязычно, делая большие паузы между словами, рассказал ему все. И про Казанцева — как стал его доверенным лицом, как мотался с ним в предвыборную кампанию по нищим селам и грязным городским кварталам; и про Олега Булгакова — как вместо повестки в суд за оскорбление в эфире чести и достоинства лидера партии трудового народа он, Антон, получил приглашение в штаб-квартиру его партии и как тот банально перекупил Балашова за штуку баксов. После этого Антон организовал в прессе и на других каналах телевидения кампанию в защиту несправедливо оболганного главного “муравья”, а потом, когда Булгаков сунул взятку Гуровину, начал петь Олегу осанну и на “Дайвере”. Казанцев растерялся. Он пригласил своего бывшего приятеля в кафе “Аполлон” на Манежной поговорить. Саша не стыдил Антона. Он просто пытался понять почему. И во время того разговора случайно обмолвился о запланированной поездке в Одессу.— Значит, в Одессу, — задумчиво произнес Элегантный. — А что он там потерял? Он может позволить себе и Ниццу, и Париж, и Красное море… Так почему Одесса?— Не знаю…— Хорошо, предположим, я тебе поверю. — Элегантный взглянул на Братана. — Поверим ему, Коля?Тот почесал в затылке, наморщил узенький лобик:— Ну…— А на чем он уехал?— Не знаю… — повторил Антон.— Проверь, во сколько сегодня вылетали самолеты на Одессу, — обернулся Элегантный к братану.Тот вытащил из кармана мобильник, обзвонил аэропорты Внуково, Шереметьево, Домодедово.Элегантный терпеливо ждал.— Ниоткуда не вылетали, — сообщил наконец бритоголовый. — Одесса не принимает. Туман. В Шереметьеве сказали, может, в двадцать ноль-ноль вылетит…— Они не полетели, — с трудом проговорил Балашов.— Кто “они”? — нахмурился Элегантный.— Он… Саша.., и Алина.., его.., сожительница…— Кто такая?— Диктор.., коллега.., моя…— Ты же базарил, козел, что не знаешь, улетели они или не улетели, — вдруг подозрительно прищурился братан.— Она.., самолетом.., не может.., аэрофобия…— Что? — насторожился братан.— Аэрофобия, боязнь высоты, — пояснил Элегантный. — Значит, они поехали на авто.— Саша.., его укачивает…— Ха-ха-ха! — развеселился вдруг братан. — Хороша парочка! Психи! Та самолетов боится, этот машин!Элегантный недоуменно посмотрел на напарника. Видимо, не ожидал от него такого длинного и логичного монолога.Братан вдруг перестал смеяться.— Что, на поезде?— Не знаю…Элегантный разминал пальцами кончик носа.— Значит, так, — медленно произнес он. — Мы дадим телеграмму…— Какую телеграмму? — изумился братан. Но Элегантный его уже не слышал. Он быстро шагал по длинному коридору. Братан бросился за ним, не забыв прикрыть за собой дверь.Антон снова остался один. Москва Крахмальников уже бывал в этом кабинете, когда брал у президента интервью. Тогда это интервью долго согласовывали с тем же Дюковым, Дюков раз двадцать правил вопросы Крахмальникова. Но, к удивлению Леонида, не сглаживал их, а заострял. Правда, то было предвыборное время, президент на самые острые вопросы отвечал охотно и четко. Он и слушать умел. Или, во всяком случае, старался слушать и понимать чужую точку зрения. Крахмальникову тогда показалось, что они с президентом похожи. Президент тоже не мог смотреть прямо в глаза, и он сомневался. Это стало для Крахмальникова откровением.— Здравствуйте, Леонид Александрович, — чуть вразвалочку, с молодцеватостью борца, президент двинулся навстречу журналисту, сухой ладонью пожал руку, пригласил к столу, сам сел напротив, а не в свое кресло. Крахмальников это отметил, но не знал, как интерпретировать.— Вас уже ввели в курс наших предложений?— Да, — кивнул Леонид.— Тогда очень коротко — о главном. Нам нужен профессиональный крепкий канал информации.— A OPT,PTP?— Это “Правда” и “
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29