Из ДНК, взятой из твоего тела, он извлечет так называемую сигнатуру. Технический прогресс — ничего не попишешь! Эта сигнатура скармливается компьютеру, и теперь тебя можно обнаружить в любом уголке Некронета. А когда ты будешь обнаружен, они нажмут кнопку…
— Проклятье! — воскликнул я. — Проклятье!!
— Для тебя настали трудные времена, — сказал Роджер. — Жаль, ничем не могу тебе помочь.
— Не волнуйся, я как-нибудь выкручусь.
— Слушай, — сказал Роджер. — Мне ведь и самому не все равно. Я хочу его достать не меньше твоего. Моя невестушка сообщила мне кое-что еще.
— Продолжай.
— Она сказала, что когда тебя обнаружат, Барнес собирается временно загрузить самого себя, явиться сюда и задать тебе хорошую трепку.
— Черт побери!
— Да, он будет мстить. Но не надо забывать и о его садистских побуждениях.
— Проклятье!
— Похоже, другого слова ты не знаешь.
— Тогда — дьявольщина! Мне конец! Что делать?
— Ответа у меня нет, но хочу сказать тебе еще кое-что.
— Еще?
— Да. Последнее. Когда «Некрософт» тебя обнаружит, а Билли загрузится и задаст тебе трепку, они собираются вернуть тебя обратно в твое тело.
— Но это то, чего я хочу! Отлично! Роджер покачал головой.
— Ты что качаешь головой?
— Мне страшно. Моя невестушка сказала, что Билли собирается расправиться с тобой в «назидание другим», устроить нечто вроде публичной казни через повешение, четвертование, накручивание кишок…
— Проклятье!
— Рубашку! — потребовал Билли. Рубашку подала женщина. Женщина без одежды и без имени — так любил Билли.
— Странно, — продолжал он, обращаясь к своему шоферу. Та была одета, поскольку ее синяки с утра показались Билли непривлекательными. — Вот ведь как получается. Можно подумать, что мои грехи вернулись поквитаться со мной. Но мне надо доделать одно маленькое дельце.
Шофер кивнула, но промолчала.
— Последний штрих, — сказал Билли. — Последняя ложка дегтя в бочке меда. Его казнь будет транслироваться в прямом эфире на весь мир и заставит оставшуюся кучку непримиримых задуматься. До сих пор не могу поверить, что нашлась на планете шайка неблагодарных ничтожеств, которые меня не любят! Представь только! Ты можешь такое представить?
— Я могу такое представить, — сказала шофер, — если вы пожелаете.
— Конечно, можешь! Но не надо. Я тебе запрещаю. Слишком горестные мысли… Штаны!
Обнаженная женщина опустилась на колени, чтобы надеть на Билли королевские подштанники.
— А пока ты на коленях… — Барнес улыбнулся.
— Взорвать? — удивился Роджер. — Как ты собираешься его взорвать?
— Я достаточно побыл в Некронете, чтобы понимать, что к чему. Он же здесь окажется новичком. Когда он явится задать мне трепку, я применю против него ядерное оружие, разложу его на атомы. Вот увидишь.
— У тебя ничего не выйдет. Так просто его в ловушку не заманишь. Этот Барнес весьма умен. Умнее тебя.
— Не так уж он и умен, — возразил я.
— Умен, черт возьми!
— Нет!
— Да!
— Нет!
Хьюго Рун, исключительно умный человек, однажды сказал, что если повернуть Америку на бок, все, что не привинчено, скатится в Калифорнию. Говорят, что он позаимствовал эту мысль у Фрэнка Ллойда Райта, чьи взгляды на Америку широко известны.
Тем не менее мысль была взята на вооружение, и Всемирная штаб-квартира компании «Некрософт» нынче занимает пятьдесят акров земли под Сан-Франциско. Здесь и родился Генри Дорс.
Генри тоже присутствовал, чтобы поприветствовать Билли Барнеса и его шофера. Шофер тащила за собой чемодан с проделанными в крышке отверстиями.
Поднявшись на ультрасовременном стеклянном лифте, все вместе проследовали к загрузочному боксу.
— Я бы вам категорически не советовал, — сказал Генри.
— Почему? — поинтересовался Билли.
— Потому что вы подвергаете себя риску.
— Никакого риска, — сказал Билли. — Моя виртуальная копия попадет в виртуальный мир. Мне как реальному человеку здесь никакого вреда не будет.
— Ваш оппонент пробыл в Некронете десять лет. От него можно ожидать всего, чего угодно.
— Верно, — сказал Билли. — Не сомневаюсь даже, что он попытается меня взорвать. На его месте я бы поступил именно так.
— Если он настолько глуп, — сказал Генри Дорс, — то беспокоиться действительно не о чем.
— А я и не беспокоюсь. — Билли улыбнулся. — Наоборот, я горю предвкушением. У меня давно не было противников. Слышишь одни поддакивания. Кроме того, надо и самому попробовать, каково это — побывать в Некронете. Да и руки у меня чешутся. А устроить показательную казнь по возвращении — предел мечтаний!
— Это результат вашей работы, — Генри Дорс тоже улыбнулся, — всегда исчерпывающей и профессиональной.
— Спасибо, — сказал Билли. — Стараюсь. Загрузочный бокс был полностью черным — мужская принадлежность, хоть и миниатюризированная. Электрические приборы делятся на два класса: белые для женщин и черные для мужчин. К первому относятся посудомоечные машины, сушильные барабаны, холодильники, морозилки, тостеры, утюги и тому подобная дребедень. Ко второму — CD-плееры, мобильные телефоны, телевизоры и видеомагнитофоны. Можете проверить, когда будете в магазине в следующий раз. А задавались ли вы когда-нибудь вопросом, почему телефонные автоответчики говорят скорее женскими, нежели мужскими голосами? А говорящие часы? Кому это выгодно?
Генри Дорс с удовольствием оглядел свое детище. В боксе находилось несколько кожаных кресел, тоже черных.
— Присаживайтесь в любое, — сказал Генри, — а ваш шофер пусть поместит то, что осталось от вашего оппонента, в соседнее. Я подсоединю вас обоих к головному компьютеру и поставлю таймер на пятнадцать минут. Там время течет по-иному, но я жду вашего возвращения именно через пятнадцать минут реального времени.
Билли улыбнулся своей обычной улыбкой и устроился в кресле. Мужчина-техник помог ему надеть гладкий черный шлем.
В соседнее кресло шофер Билли с трудом взгромоздила еще живую плоть, в которой трудно было узнать человеческое тело. На искаженное мукой лицо также был надет шлем.
Генри Дорс сел за пульт управления цвета ночного мрака и включил питание.
— Билли, готовы? — спросил он.
— Готов, — раздался приглушенный голос из-под шлема.
— Местонахождение объекта обнаружено. Начинаю транспортировку.
— Просвети меня, приятель, — попросил Роджер.
— В чем дело? — поинтересовался я.
— Какого черта мы здесь делаем?
— Мы на крыше, — объяснил я. — Здесь произойдет финальная схватка.
— Почему на крыше, скажи, пожалуйста? Почему не в крепости, почему не на минном поле?
— Потому что Ласло Вудбайн всегда расправлялся с негодяями на крыше. У него было четыре рабочих места: офис, где он принимал клиентов, бар, где он проводил время в непринужденных беседах, переулок, где он попадал в различные переделки, и крыша, где происходили его финальные схватки с преступниками. Ни в одном из своих ста пятидесяти восьми захватывающих приключений он ни на шаг не отошел от этого столь выигрышного формата.
— А я думал, ты сам отказался от образа Вудбайна, поскольку не соответствовал…
— Да. Но если я собираюсь схватиться с Билли Барнесом, то непременно на крыше.
Роджер покачал головой.
— Этот непромокаемый плащ тебе очень идет, — сказал он.
— Спасибо за поддержку… У нас все готово? Ничего не упустили?
— Во всяком случае, план хорош, — сказал Роджер. — Если сработает, конечно.
— Сработает! — проговорил я как можно более уверенным тоном.
— Что-то голос у тебя не очень уверенный, — заметил Роджер.
— О!
— Тогда можно я где-нибудь побуду, пока ты здесь закончишь?
— Думаю, Так даже будет лучше. Если понадобишься, я тебя крикну.
— И я прибегу с огромным ружьем, ладно?
— Лучше с автоматом.
— Как у героя Шварценеггера в «Хищнике», да?
— О, это всем автоматам автомат!
— Ладно, я пошел. — Роджер кивнул. Мы пожали друг другу руки.
— Я вытащу нас обоих, — сказал я. — Не беспокойся.
— Не надо. — Роджер улыбнулся. — Вытаскивай только себя. Мне некуда податься — у меня не осталось тела. Билли Барнес убил меня и сбросил в реку. Я здесь навсегда. Но теперь я могу быть со своей невестушкой, когда она видит сны. И все благодаря тебе. Я тебе очень благодарен!
Мы снова пожали друг другу руки, и Роджер ушел.
Я глубоко вздохнул, поправил фетровую шляпу и похлопал по карману своего плаща, в котором лежал надежный «смит-и-вессон».
— Эй, ублюдок! — крикнул я, повернув лицо к белому небу над головой. — Я жду тебя! Давай, достань меня, ты, кусок…
Вдруг что-то ударило меня с силой проходящего локомотива.
Я перелетел через крышу, стукнулся о выступ вентиляционной шахты и упал навзничь.
— Что? Кто? Где?
— Здесь! — донесся голос Билли Барнеса, и мое левое колено пронзила острая боль. — Здесь! — И мое правое колено постигла не менее страшная участь.
— Я не вижу тебя, трус! — закричал я со слезами на глазах. — Где ты? Покажись и сражайся, как мужчина!
— Только избавь меня от патетики! Невидимая сила подняла меня в воздух и снова швырнула через всю крышу.
— Пора кричать, чтобы несли автомат, — подсказал Билли, — потому что хищник уже здесь!
Я было открыл рот, чтобы так и поступить, но тут же получил по зубам. Когда Билли прижал меня лицом к крыше и стал возить по ней взад и вперед, я решил, что пора включить свою цифровую память и вспомнить заключительные кадры «Хищника».
Задумано — сделано.
Небо затянуло тучами, и хлынул дождь. Билли зашатался, когда электрические контакты его костюма-невидимки начали трещать и шипеть. Я откатился в сторону и стал наблюдать за его материализацией.
Билли, наконец, стал полностью видимым, но его шаг был все еще неверным. Он срывал остатки тлеющего костюма, разбрасывая их по сторонам. Я представил, что вновь невредим и полон сил, встал на ноги и мысленно сотворил над собой зонтик.
— Хороший костюм! — крикнул я Билли. — Удивительно, как тебе удалось заставить его функционировать! Я, например, так и не смог завести машину, чтобы сюда добраться. Никогда не знал, как работает двигатель внутреннего сгорания!
— Это потому, что ты олух, — сказал Билли. Теперь на нем был элегантный черный костюм, а в руке — зонтик больше моего. — Ты просто не так умен, как я.
— Оглянись назад, — сказал я.
— Меня не проведешь!
Сделав шаг в сторону, я увернулся от промчавшегося разъяренного носорога.
Билли не увернулся.
Я мысленно прогнал дождь и подошел поближе, чтобы осмотреть причиненные повреждения.
— У тебя на голове след от копыта, — заметил я. В ту же секунду мне на голову свалился рояль.
— Знаю, это ребячество, — сказал Билли, улыбаясь мне сверху вниз, — но после шкурки от банана падающий рояль занимает в мультипликационной классике первое место.
Билли тут же поскользнулся на шкурке от банана, а я опустил ему в брюки большую красную шашку динамита.
— Ты забыл взять с собой, — сказал я и отбежал в сторону.
Взрыв был очень впечатляющим — цветным и даже со словом БУМ! в трехмерном изображении.
Билли едва стоял на ногах. Лицо у него почернело, а одежда разлетелась в клочья.
— Забавно, — признал он. — Но не будем упускать главного. Я здесь для того, чтобы задать тебе хорошую трепку. Потом я верну тебя в твое тело и устрою публичную казнь. Не будем терять время.
— Осторожно, сейф! — крикнул я.
Билли сделал шаг в сторону, и сейф, пробив крышу, полетел вниз.
— Не выйдет, — сказал Билли, помахивая пальцем. — Не выйдет!
— Не выйдет?
— Нет. — Из кармана вновь появившегося на нем костюма Билли извлек какое-то устройство черного цвета. — Смотри, что я принес.
— Мобильный телефон?
— Пульт дистанционного управления, — пояснил Билли. — Старатель цифровой памяти.
Раздался щелчок.
— Проклятье! — воскликнул я. Билли ухмыльнулся.
— Ну, теперь давай, — сказал он, — придумай еще один сейф. Порази мое воображение.
Я насупил брови и мысленно напрягся. Покосился на Билли, потом на небо, но пятнадцатитонная махина так и не материализовалась.
— Все, конец, — сказал Билли. — Тебе конец, приятель.
— Слушай, Билли, давай поговорим, — сказал я, стараясь сделать успокаивающий жест, но к своему ужасу вдруг поняв, что не могу поднять руку. Теперь мои ноги были замурованы в бетон, а тело втиснуто в смирительную рубашку.
— Ну, что дальше? — поинтересовался Билли. — Сверло в глаз? Паяльник в задницу?
— Стой, Билли, подожди… уп-ф-ф! — Липкая лента, залепившая мне рот, прервала завязавшийся было разговор.
— Электрическая погонялка, — сказал Билли, материализуя соответствующий предмет у себя в руке. — Когда-то «Некрософт» производила такие для полиции в рамках программы пацификации населения. Но теперь, естественно, потребность как в них, так и в жестких мерах, отпала.
— Пф-м-м! М-м-пф! — сказал я, имея в виду «пощади меня!»
— Что ты сказал? Запихать тебе в глотку? Ладно, если ты просишь!
Билли приблизился.
Кричать я не мог. Двигаться тоже. Что-то холодное и твердое сжало виски. Билли приблизил свое лицо к моему.
— Тебе меня не остановить! — прошипел он. — Меня вообще нельзя остановить!
В следующую секунду он сорвал с меня липкую ленту и поднял электрическую погонялку.
— Стой, Билли, не надо.
Глаза у меня были закрыты, и я не видел Ее появления. Я услышал только голос, и когда открыл глаза, то увидел Ее.
Билли уже не размахивал погонялкой у моего лица — он уронил ее на крышу и теперь стоял, уставившись на Нее.
А посмотреть было на что!
Семи с лишним футов ростом. Стройная как ива, и черная, как смоль. Резко очерченные скулы, раскосые, мечущие белые молнии глаза. Большой рот, чувственные губы. На голове — прическа из сложных завитков и спиралей, словно растворяющихся в воздухе. Одежда поражала не столько покроем, сколько цветовой гаммой. Цвета сливались, двигались, перетекали из одного в другой. Пальцы на правой руке были унизаны тяжелыми золотыми перстнями.
В левой руке она держала саквояж.
— Метрессе, — прошептал Билли, — Метрессе Эзиле!
— Ты меня разочаровал! — сказала богиня.
— Нет! — воскликнул Билли. — Вы ошибаетесь! Я не мог вас разочаровать! Я веровал. Не спал ночами. Преклонялся перед образом.
— Мой саквояж? — Метрессе Эзиле приподняла саквояж, и я увидел черепа, Голгофу, миллионы и миллионы костей ропщущих мертвецов. — Ты нарушил покой Господа. Ты принес страдания в мир людей. Ты должен понести наказание за свои грехи.
— Нет, — сказал Билли. — Вы меня не накажете. — Я служу еще более великому существу. Я служу Огуну Бадагрису.
И тут я вспомнил это имя — вспомнил без всякой цифровой памяти. Его упомянула мамаша Билли, когда у меня в хибаре рассказывала о духах вуду. Она также называла Дамбаллу Уэддо, самого мудрого и могущественного, чей знак — змей. Она называла Ату, духа морей, Локо, лесного духа, а также Метрессе Эзиле, воплощение Блаженной Девы Марии.
И она называла Огуна Бадагриса, самого страшного и кровожадного.
И наиболее подходящего для Билли.
— Огун Бадагрис ходит по земле, — сказал Билли. — Теперь его время.
— Теперь всегда наше время, — сказала Метрессе Эзиле.
— Наше время?
— Наше время. Билли. Богиня раскрыла свой саквояж. И они вышли.
И обрели форму. Духи. Двое духов.
— Агу, дух морей.
Я посмотрел и узнал старого моряка, своего отца. Ей-богу.
— Локо, лесной дух.
Я узнал Роджера Вулпеса, помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. Ну и, конечно, духа лесов,
— А Дамбалла Уэддо? — спросил Билли. — Где он?
— Он вокруг тебя, Билли. Ты в его голове, в разуме Дамбаллы Уэддо.
— Уже померкшем разуме, — сказал Билли. — Огун сказал мне, что натравит галдящие толпы на Дамбаллу, завладеет его разумом и сведет с ума.
Метрессе Эзиле рассмеялась.
— Глупый Билли! — воскликнула она. — Дамбалла все души забирает себе, сюда, в мир мыслей, снов и вдохновения, откуда человечество черпает свои идеи.
Метрессе Эзиле повернулась ко мне.
— Артур Тиккетт рассказывал тебе об этом, не так ли? — поинтересовалась она.
— Да, я… да. Он считал, что духи перевоплощаются. Каждый раз в новом месте.
— Циклы духов символизирует змея с собственным хвостом во рту.
— А Огун тогда…
— Сатана. Шайтан. Люцифер. Билли он известен как Генри Дорс, бог новой религии — науки.
— Я всегда был не в ладах с компьютером, — сказал я.
— Довольно, — сказал Билли. — Надоело. Через минуту меня здесь не будет. А этот олух пойдет со мной. Вы же отправляйтесь досматривать свои сны. Никто вам больше не поклоняется. Вы — вчерашний снег.
— Еще пару слов, если можно, — сказал Агу.
— Привет, папа! — сказал я.
— Привет, сынок, — сказал отец. — Вот что, Билли. Знаю, ты покинешь нас через… — Отец взглянул на часы. «Ролекс». У меня когда-то были такие. Стильная штучка. Но не буду на них останавливаться. Хотя, почему бы и нет? На самом деле у меня никогда не было «Ролекса». Я все выдумал — не мог удержаться. Зачем — не знаю. В общем, лапша получилась… — примерно через тридцать секунд. Но как сказал тебе Генри Дорс и как выяснил на своей шкуре мой сын, время здесь течет иначе — обычно гораздо быстрее, хотя в наших силах изменить его ход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Проклятье! — воскликнул я. — Проклятье!!
— Для тебя настали трудные времена, — сказал Роджер. — Жаль, ничем не могу тебе помочь.
— Не волнуйся, я как-нибудь выкручусь.
— Слушай, — сказал Роджер. — Мне ведь и самому не все равно. Я хочу его достать не меньше твоего. Моя невестушка сообщила мне кое-что еще.
— Продолжай.
— Она сказала, что когда тебя обнаружат, Барнес собирается временно загрузить самого себя, явиться сюда и задать тебе хорошую трепку.
— Черт побери!
— Да, он будет мстить. Но не надо забывать и о его садистских побуждениях.
— Проклятье!
— Похоже, другого слова ты не знаешь.
— Тогда — дьявольщина! Мне конец! Что делать?
— Ответа у меня нет, но хочу сказать тебе еще кое-что.
— Еще?
— Да. Последнее. Когда «Некрософт» тебя обнаружит, а Билли загрузится и задаст тебе трепку, они собираются вернуть тебя обратно в твое тело.
— Но это то, чего я хочу! Отлично! Роджер покачал головой.
— Ты что качаешь головой?
— Мне страшно. Моя невестушка сказала, что Билли собирается расправиться с тобой в «назидание другим», устроить нечто вроде публичной казни через повешение, четвертование, накручивание кишок…
— Проклятье!
— Рубашку! — потребовал Билли. Рубашку подала женщина. Женщина без одежды и без имени — так любил Билли.
— Странно, — продолжал он, обращаясь к своему шоферу. Та была одета, поскольку ее синяки с утра показались Билли непривлекательными. — Вот ведь как получается. Можно подумать, что мои грехи вернулись поквитаться со мной. Но мне надо доделать одно маленькое дельце.
Шофер кивнула, но промолчала.
— Последний штрих, — сказал Билли. — Последняя ложка дегтя в бочке меда. Его казнь будет транслироваться в прямом эфире на весь мир и заставит оставшуюся кучку непримиримых задуматься. До сих пор не могу поверить, что нашлась на планете шайка неблагодарных ничтожеств, которые меня не любят! Представь только! Ты можешь такое представить?
— Я могу такое представить, — сказала шофер, — если вы пожелаете.
— Конечно, можешь! Но не надо. Я тебе запрещаю. Слишком горестные мысли… Штаны!
Обнаженная женщина опустилась на колени, чтобы надеть на Билли королевские подштанники.
— А пока ты на коленях… — Барнес улыбнулся.
— Взорвать? — удивился Роджер. — Как ты собираешься его взорвать?
— Я достаточно побыл в Некронете, чтобы понимать, что к чему. Он же здесь окажется новичком. Когда он явится задать мне трепку, я применю против него ядерное оружие, разложу его на атомы. Вот увидишь.
— У тебя ничего не выйдет. Так просто его в ловушку не заманишь. Этот Барнес весьма умен. Умнее тебя.
— Не так уж он и умен, — возразил я.
— Умен, черт возьми!
— Нет!
— Да!
— Нет!
Хьюго Рун, исключительно умный человек, однажды сказал, что если повернуть Америку на бок, все, что не привинчено, скатится в Калифорнию. Говорят, что он позаимствовал эту мысль у Фрэнка Ллойда Райта, чьи взгляды на Америку широко известны.
Тем не менее мысль была взята на вооружение, и Всемирная штаб-квартира компании «Некрософт» нынче занимает пятьдесят акров земли под Сан-Франциско. Здесь и родился Генри Дорс.
Генри тоже присутствовал, чтобы поприветствовать Билли Барнеса и его шофера. Шофер тащила за собой чемодан с проделанными в крышке отверстиями.
Поднявшись на ультрасовременном стеклянном лифте, все вместе проследовали к загрузочному боксу.
— Я бы вам категорически не советовал, — сказал Генри.
— Почему? — поинтересовался Билли.
— Потому что вы подвергаете себя риску.
— Никакого риска, — сказал Билли. — Моя виртуальная копия попадет в виртуальный мир. Мне как реальному человеку здесь никакого вреда не будет.
— Ваш оппонент пробыл в Некронете десять лет. От него можно ожидать всего, чего угодно.
— Верно, — сказал Билли. — Не сомневаюсь даже, что он попытается меня взорвать. На его месте я бы поступил именно так.
— Если он настолько глуп, — сказал Генри Дорс, — то беспокоиться действительно не о чем.
— А я и не беспокоюсь. — Билли улыбнулся. — Наоборот, я горю предвкушением. У меня давно не было противников. Слышишь одни поддакивания. Кроме того, надо и самому попробовать, каково это — побывать в Некронете. Да и руки у меня чешутся. А устроить показательную казнь по возвращении — предел мечтаний!
— Это результат вашей работы, — Генри Дорс тоже улыбнулся, — всегда исчерпывающей и профессиональной.
— Спасибо, — сказал Билли. — Стараюсь. Загрузочный бокс был полностью черным — мужская принадлежность, хоть и миниатюризированная. Электрические приборы делятся на два класса: белые для женщин и черные для мужчин. К первому относятся посудомоечные машины, сушильные барабаны, холодильники, морозилки, тостеры, утюги и тому подобная дребедень. Ко второму — CD-плееры, мобильные телефоны, телевизоры и видеомагнитофоны. Можете проверить, когда будете в магазине в следующий раз. А задавались ли вы когда-нибудь вопросом, почему телефонные автоответчики говорят скорее женскими, нежели мужскими голосами? А говорящие часы? Кому это выгодно?
Генри Дорс с удовольствием оглядел свое детище. В боксе находилось несколько кожаных кресел, тоже черных.
— Присаживайтесь в любое, — сказал Генри, — а ваш шофер пусть поместит то, что осталось от вашего оппонента, в соседнее. Я подсоединю вас обоих к головному компьютеру и поставлю таймер на пятнадцать минут. Там время течет по-иному, но я жду вашего возвращения именно через пятнадцать минут реального времени.
Билли улыбнулся своей обычной улыбкой и устроился в кресле. Мужчина-техник помог ему надеть гладкий черный шлем.
В соседнее кресло шофер Билли с трудом взгромоздила еще живую плоть, в которой трудно было узнать человеческое тело. На искаженное мукой лицо также был надет шлем.
Генри Дорс сел за пульт управления цвета ночного мрака и включил питание.
— Билли, готовы? — спросил он.
— Готов, — раздался приглушенный голос из-под шлема.
— Местонахождение объекта обнаружено. Начинаю транспортировку.
— Просвети меня, приятель, — попросил Роджер.
— В чем дело? — поинтересовался я.
— Какого черта мы здесь делаем?
— Мы на крыше, — объяснил я. — Здесь произойдет финальная схватка.
— Почему на крыше, скажи, пожалуйста? Почему не в крепости, почему не на минном поле?
— Потому что Ласло Вудбайн всегда расправлялся с негодяями на крыше. У него было четыре рабочих места: офис, где он принимал клиентов, бар, где он проводил время в непринужденных беседах, переулок, где он попадал в различные переделки, и крыша, где происходили его финальные схватки с преступниками. Ни в одном из своих ста пятидесяти восьми захватывающих приключений он ни на шаг не отошел от этого столь выигрышного формата.
— А я думал, ты сам отказался от образа Вудбайна, поскольку не соответствовал…
— Да. Но если я собираюсь схватиться с Билли Барнесом, то непременно на крыше.
Роджер покачал головой.
— Этот непромокаемый плащ тебе очень идет, — сказал он.
— Спасибо за поддержку… У нас все готово? Ничего не упустили?
— Во всяком случае, план хорош, — сказал Роджер. — Если сработает, конечно.
— Сработает! — проговорил я как можно более уверенным тоном.
— Что-то голос у тебя не очень уверенный, — заметил Роджер.
— О!
— Тогда можно я где-нибудь побуду, пока ты здесь закончишь?
— Думаю, Так даже будет лучше. Если понадобишься, я тебя крикну.
— И я прибегу с огромным ружьем, ладно?
— Лучше с автоматом.
— Как у героя Шварценеггера в «Хищнике», да?
— О, это всем автоматам автомат!
— Ладно, я пошел. — Роджер кивнул. Мы пожали друг другу руки.
— Я вытащу нас обоих, — сказал я. — Не беспокойся.
— Не надо. — Роджер улыбнулся. — Вытаскивай только себя. Мне некуда податься — у меня не осталось тела. Билли Барнес убил меня и сбросил в реку. Я здесь навсегда. Но теперь я могу быть со своей невестушкой, когда она видит сны. И все благодаря тебе. Я тебе очень благодарен!
Мы снова пожали друг другу руки, и Роджер ушел.
Я глубоко вздохнул, поправил фетровую шляпу и похлопал по карману своего плаща, в котором лежал надежный «смит-и-вессон».
— Эй, ублюдок! — крикнул я, повернув лицо к белому небу над головой. — Я жду тебя! Давай, достань меня, ты, кусок…
Вдруг что-то ударило меня с силой проходящего локомотива.
Я перелетел через крышу, стукнулся о выступ вентиляционной шахты и упал навзничь.
— Что? Кто? Где?
— Здесь! — донесся голос Билли Барнеса, и мое левое колено пронзила острая боль. — Здесь! — И мое правое колено постигла не менее страшная участь.
— Я не вижу тебя, трус! — закричал я со слезами на глазах. — Где ты? Покажись и сражайся, как мужчина!
— Только избавь меня от патетики! Невидимая сила подняла меня в воздух и снова швырнула через всю крышу.
— Пора кричать, чтобы несли автомат, — подсказал Билли, — потому что хищник уже здесь!
Я было открыл рот, чтобы так и поступить, но тут же получил по зубам. Когда Билли прижал меня лицом к крыше и стал возить по ней взад и вперед, я решил, что пора включить свою цифровую память и вспомнить заключительные кадры «Хищника».
Задумано — сделано.
Небо затянуло тучами, и хлынул дождь. Билли зашатался, когда электрические контакты его костюма-невидимки начали трещать и шипеть. Я откатился в сторону и стал наблюдать за его материализацией.
Билли, наконец, стал полностью видимым, но его шаг был все еще неверным. Он срывал остатки тлеющего костюма, разбрасывая их по сторонам. Я представил, что вновь невредим и полон сил, встал на ноги и мысленно сотворил над собой зонтик.
— Хороший костюм! — крикнул я Билли. — Удивительно, как тебе удалось заставить его функционировать! Я, например, так и не смог завести машину, чтобы сюда добраться. Никогда не знал, как работает двигатель внутреннего сгорания!
— Это потому, что ты олух, — сказал Билли. Теперь на нем был элегантный черный костюм, а в руке — зонтик больше моего. — Ты просто не так умен, как я.
— Оглянись назад, — сказал я.
— Меня не проведешь!
Сделав шаг в сторону, я увернулся от промчавшегося разъяренного носорога.
Билли не увернулся.
Я мысленно прогнал дождь и подошел поближе, чтобы осмотреть причиненные повреждения.
— У тебя на голове след от копыта, — заметил я. В ту же секунду мне на голову свалился рояль.
— Знаю, это ребячество, — сказал Билли, улыбаясь мне сверху вниз, — но после шкурки от банана падающий рояль занимает в мультипликационной классике первое место.
Билли тут же поскользнулся на шкурке от банана, а я опустил ему в брюки большую красную шашку динамита.
— Ты забыл взять с собой, — сказал я и отбежал в сторону.
Взрыв был очень впечатляющим — цветным и даже со словом БУМ! в трехмерном изображении.
Билли едва стоял на ногах. Лицо у него почернело, а одежда разлетелась в клочья.
— Забавно, — признал он. — Но не будем упускать главного. Я здесь для того, чтобы задать тебе хорошую трепку. Потом я верну тебя в твое тело и устрою публичную казнь. Не будем терять время.
— Осторожно, сейф! — крикнул я.
Билли сделал шаг в сторону, и сейф, пробив крышу, полетел вниз.
— Не выйдет, — сказал Билли, помахивая пальцем. — Не выйдет!
— Не выйдет?
— Нет. — Из кармана вновь появившегося на нем костюма Билли извлек какое-то устройство черного цвета. — Смотри, что я принес.
— Мобильный телефон?
— Пульт дистанционного управления, — пояснил Билли. — Старатель цифровой памяти.
Раздался щелчок.
— Проклятье! — воскликнул я. Билли ухмыльнулся.
— Ну, теперь давай, — сказал он, — придумай еще один сейф. Порази мое воображение.
Я насупил брови и мысленно напрягся. Покосился на Билли, потом на небо, но пятнадцатитонная махина так и не материализовалась.
— Все, конец, — сказал Билли. — Тебе конец, приятель.
— Слушай, Билли, давай поговорим, — сказал я, стараясь сделать успокаивающий жест, но к своему ужасу вдруг поняв, что не могу поднять руку. Теперь мои ноги были замурованы в бетон, а тело втиснуто в смирительную рубашку.
— Ну, что дальше? — поинтересовался Билли. — Сверло в глаз? Паяльник в задницу?
— Стой, Билли, подожди… уп-ф-ф! — Липкая лента, залепившая мне рот, прервала завязавшийся было разговор.
— Электрическая погонялка, — сказал Билли, материализуя соответствующий предмет у себя в руке. — Когда-то «Некрософт» производила такие для полиции в рамках программы пацификации населения. Но теперь, естественно, потребность как в них, так и в жестких мерах, отпала.
— Пф-м-м! М-м-пф! — сказал я, имея в виду «пощади меня!»
— Что ты сказал? Запихать тебе в глотку? Ладно, если ты просишь!
Билли приблизился.
Кричать я не мог. Двигаться тоже. Что-то холодное и твердое сжало виски. Билли приблизил свое лицо к моему.
— Тебе меня не остановить! — прошипел он. — Меня вообще нельзя остановить!
В следующую секунду он сорвал с меня липкую ленту и поднял электрическую погонялку.
— Стой, Билли, не надо.
Глаза у меня были закрыты, и я не видел Ее появления. Я услышал только голос, и когда открыл глаза, то увидел Ее.
Билли уже не размахивал погонялкой у моего лица — он уронил ее на крышу и теперь стоял, уставившись на Нее.
А посмотреть было на что!
Семи с лишним футов ростом. Стройная как ива, и черная, как смоль. Резко очерченные скулы, раскосые, мечущие белые молнии глаза. Большой рот, чувственные губы. На голове — прическа из сложных завитков и спиралей, словно растворяющихся в воздухе. Одежда поражала не столько покроем, сколько цветовой гаммой. Цвета сливались, двигались, перетекали из одного в другой. Пальцы на правой руке были унизаны тяжелыми золотыми перстнями.
В левой руке она держала саквояж.
— Метрессе, — прошептал Билли, — Метрессе Эзиле!
— Ты меня разочаровал! — сказала богиня.
— Нет! — воскликнул Билли. — Вы ошибаетесь! Я не мог вас разочаровать! Я веровал. Не спал ночами. Преклонялся перед образом.
— Мой саквояж? — Метрессе Эзиле приподняла саквояж, и я увидел черепа, Голгофу, миллионы и миллионы костей ропщущих мертвецов. — Ты нарушил покой Господа. Ты принес страдания в мир людей. Ты должен понести наказание за свои грехи.
— Нет, — сказал Билли. — Вы меня не накажете. — Я служу еще более великому существу. Я служу Огуну Бадагрису.
И тут я вспомнил это имя — вспомнил без всякой цифровой памяти. Его упомянула мамаша Билли, когда у меня в хибаре рассказывала о духах вуду. Она также называла Дамбаллу Уэддо, самого мудрого и могущественного, чей знак — змей. Она называла Ату, духа морей, Локо, лесного духа, а также Метрессе Эзиле, воплощение Блаженной Девы Марии.
И она называла Огуна Бадагриса, самого страшного и кровожадного.
И наиболее подходящего для Билли.
— Огун Бадагрис ходит по земле, — сказал Билли. — Теперь его время.
— Теперь всегда наше время, — сказала Метрессе Эзиле.
— Наше время?
— Наше время. Билли. Богиня раскрыла свой саквояж. И они вышли.
И обрели форму. Духи. Двое духов.
— Агу, дух морей.
Я посмотрел и узнал старого моряка, своего отца. Ей-богу.
— Локо, лесной дух.
Я узнал Роджера Вулпеса, помесь хитрой лисы, собаки, лошади и человека. Ну и, конечно, духа лесов,
— А Дамбалла Уэддо? — спросил Билли. — Где он?
— Он вокруг тебя, Билли. Ты в его голове, в разуме Дамбаллы Уэддо.
— Уже померкшем разуме, — сказал Билли. — Огун сказал мне, что натравит галдящие толпы на Дамбаллу, завладеет его разумом и сведет с ума.
Метрессе Эзиле рассмеялась.
— Глупый Билли! — воскликнула она. — Дамбалла все души забирает себе, сюда, в мир мыслей, снов и вдохновения, откуда человечество черпает свои идеи.
Метрессе Эзиле повернулась ко мне.
— Артур Тиккетт рассказывал тебе об этом, не так ли? — поинтересовалась она.
— Да, я… да. Он считал, что духи перевоплощаются. Каждый раз в новом месте.
— Циклы духов символизирует змея с собственным хвостом во рту.
— А Огун тогда…
— Сатана. Шайтан. Люцифер. Билли он известен как Генри Дорс, бог новой религии — науки.
— Я всегда был не в ладах с компьютером, — сказал я.
— Довольно, — сказал Билли. — Надоело. Через минуту меня здесь не будет. А этот олух пойдет со мной. Вы же отправляйтесь досматривать свои сны. Никто вам больше не поклоняется. Вы — вчерашний снег.
— Еще пару слов, если можно, — сказал Агу.
— Привет, папа! — сказал я.
— Привет, сынок, — сказал отец. — Вот что, Билли. Знаю, ты покинешь нас через… — Отец взглянул на часы. «Ролекс». У меня когда-то были такие. Стильная штучка. Но не буду на них останавливаться. Хотя, почему бы и нет? На самом деле у меня никогда не было «Ролекса». Я все выдумал — не мог удержаться. Зачем — не знаю. В общем, лапша получилась… — примерно через тридцать секунд. Но как сказал тебе Генри Дорс и как выяснил на своей шкуре мой сын, время здесь течет иначе — обычно гораздо быстрее, хотя в наших силах изменить его ход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22