Платье было с весьма откровенным низким декольте, очень похожее на то, в котором Софи приехала на бал в Уэлдон-Хаус, где она танцевала с Джеймсом.Флоренс подмигнула Софи:– Ты уже становишься законодательницей мод. Так и должно было случиться. Скоро все будут искать твои портреты в витринах магазинов рядом с другими английскими красавицами.Они вошли в огромный, ярко освещенный зал, и примерно в течение часа Софи беседовала то с одним джентльменом, то с другим. Здесь собралось много политиков, как из палаты общин, так и из палаты лордов, а кроме того, множество банкиров, журналистов, их жен, сестер, матерей и тетушек. Это было самое большое сборище людей, на каком доводилось присутствовать Софи.Поскольку все мужчины были одеты одинаково, ей не сразу удалось обнаружить того, кого она искала. От черных фраков, белых рубашек и белых жилетов рябило в глазах. Что, если он вообще не пришел, подумала Софи, и тут Беатрис шепотом произнесла:– Смотри, вон стоит герцог!Она сказала это так, как будто, гуляя в Центральном парке Нью-Йорка, увидела куропатку.Софи приняла равнодушный вид и кивнула:– Да, верно.У Беатрис от удивления расширились глаза.– И это все, что ты можешь сказать?Софи усмехнулась и открыла свой веер.– А разве этого мало?Прошло еще около получаса, прежде чем Софи оказалась в том же конце зала, где находился герцог. Даже в столь изысканной толпе он выделялся и выглядел импозантным и величественным.Герцог был увлечен разговором с каким-то джентльменом, но когда он поднес к губам шампанское, Софи через стекло бокала увидела блеск в его зеленых глазах за темными густыми ресницами. Она откровенно улыбнулась ему, и когда он в ответ наклонил голову, многозначительно подняв бровь, Софи почувствовала, что у нее подкосились колени. Ей безумно хотелось поговорить с ним в этот вечер. И еще ей хотелось быть достаточно близко от него, чтобы видеть глубину его глаз. А больше всего ей хотелось услышать его голос, произносящий ее имя.Через несколько мгновений герцог уже стоял рядом с ней, высокий и учтиво улыбающийся. Поздоровавшись со стоявшим рядом банкиром, герцог обменялся с ними несколькими незначительными фразами, а затем обратился к Беатрис:– Не возражаете ли вы, если я рискну похитить вашу дочь на некоторое время? Я хотел бы представить ее моей младшей сестре, которая давно хочет познакомиться с Софи.Лицо Беатрис осветилось радостью, как будто внутри у нее загорелась лампа.– Ну конечно, нет, ваша светлость! Я уверена, что и Софи будет рада.Кивнув, Джеймс предложил Софи руку, и они вместе пошли через зал.– Рад, что вы пришли, – тихим голосом проговорил он, – я рассчитывал увидеть вас здесь.– Я тоже надеялась, что вы придете... Разумеется, Софи могла бы сказать намного больше – сказать, что она не в состоянии думать ни о чем, кроме него, с того момента, когда они расстались на пороге дома графини, и что ей безумно хочется, чтобы он обнял ее и поцеловал прямо сейчас, в этом зале, и чтобы она смогла избавиться от этого болезненного ощущения «разъединенности».Они подошли к молодой леди, той самой, обаятельной темноволосой девушке в светлом кремовом платье, которой герцог улыбался на балу у Уэлдонов. В этот вечер на ней было красивое голубое платье.В тот момент, когда Софи поняла, что это сестра Джеймса, она почувствовала несказанное облегчение.– Лили, я хочу представить тебе миссУилсон из Америки. Мисс Уилсон, это моя сестра, леди Лили Лэнгдон.Софи протянула девушке руку:– Мне очень приятно познакомиться с вами, леди Лэнгдон.Джеймс наклонился к Софи и прошептал ей на ухо так, чтобы больше никто его не слышал:– Правильная форма обращения – леди Лили.Ощутив теплоту его дыхания, Софи вздрогнула.– Леди Лили, – произнесла она, нисколько не смутившись тем, что он ее поправил. Наоборот, она была благодарна герцогу за то, что он пытался ей помочь.– Лучше просто зовите меня Лили, – проговорила девушка.Обе улыбнулись, и Софи показалось, что, если ей удастся поближе познакомиться с сестрой герцога, у них непременно установятся добрые отношения.– Мне очень понравилось ваше платье. – Лили улыбнулась, и после этого они несколько минут говорили о новых веяниях в моде, в то время как Джеймс молча стоял и слушал.– Не пора ли нам пройти к буфетному столу и посмотреть, что там есть? – предложила Лили. – Я, кажется, проголодалась.– Не возражаю, – с улыбкой ответила Софи.Сквозь толпу они направились к длинному, покрытому белой скатертью столу, на котором рядом с красивыми декоративными тарелками была расставлена самая разнообразная еда. Джеймс последовал за ними. Устрицы, салат из омаров, свежие, красиво нарезанные фрукты и гроздья винограда лежали на серебряных тарелках и в больших китайских вазах. Пирожные, конфеты, бисквиты, покрытые кремом, располагались вокруг красивых скульптур, сделанных из сахара. Софи, Джеймс и Лили шли вдоль стола, выбирая еду, беседуя и смеясь, и Софи хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался.Потом они прошли в маленькую гостиную, где было меньше народу. Лили и Софи уселись на диванчик возле стены, Джеймс же устроился на стуле напротив них. За его спиной виднелась красиво освещенная оранжерея, выглядевшая как зеленые джунгли.Во время общего разговора Софи почувствовала какое-то скрытое напряжение между братом и сестрой и заметила раздражение, промелькнувшее в глазах девушки. Она предположила, что они недавно поспорили о чем-то весьма серьезном.В это время еще две юные леди вошли в гостиную.– О, смотрите, это Эвелин и Мэри! Я должна подойти и поздороваться с ними. – Лили встала и направилась к своим приятельницам, а Софи осталась наедине с Джеймсом, у огромного мраморного камина, в котором не было огня.– Ваша сестра – очень обаятельная девушка, – заметила Софи.– Да, но она своенравна и чересчур легкомысленна.Взглянув на Лили, весело болтавшую с подругами, Софи подумала, что, возможно, Джеймс прав.– Я почувствовала, что между вами не все в порядке. Она чем-то обеспокоена.Джеймс тоже посмотрел на сестру – ее красивый профиль удачно освещали ярко горящие свечи.– У нас недавно был неприятный разговор относительно ее замужества.Софи постаралась не показать, что была шокирована.– Замужества? – переспросила она. – Но ведь ваша сестра – совсем еще ребенок!– Именно это я и пытался ей объяснить. Мать отдала бы ее замуж не сегодня, так завтра, если бы могла, но я сказал Лили, что ей рано об этом беспокоиться. Вот только она не поняла, что я на ее стороне, и обиделась на меня. Ей показалось, что я считаю ее еще не созревшей для настоящей страсти.Софи сочувственно улыбнулась:– Пусть она разберется сама. Уверена, со временем ваша сестра встретит кого-нибудь вполне достойного, кто окажется подходящим кандидатом для нее.Джеймс внимательно посмотрел на Софи. Черты лица его смягчились, и он добродушно улыбнулся:– Как это стало возможным, что мы смогли оказаться наедине в такой сутолоке?Софи тоже улыбнулась:– Я рада этому.– Я тоже, – ответил он, придвигаясь ближе к ней. Глядя на его мускулистые длинные ноги, Софи почувствовала беспокойство и постаралась отвести взгляд.– Пару дней назад, когда мы с вами любовались картинами, мы тоже были почти одни...Софи вздрогнула.– Да, я много думала о тех картинах, особенно о картине Рембрандта. Мы как будто оказались свидетелями чего-то очень личного. – Она замолчала и посмотрела вдаль.Все это время Джеймс пристально разглядывал ее, и ей казалось, что он видит что-то совершенно особенное, скрытое в ней.– Насколько я знаю, в этом доме есть еще одна работа Рембрандта, – герцог указал рукой на соседний зал, – его автопортрет.Софи посмотрела на дверь зала, потом на Лили, все еще беседовавшую с приятельницами у противоположной стены гостиной. Может она пойти вдвоем с Джеймсом в соседнюю комнату, в которой, как казалось, никого не было? Или ей не следует этого делать? Даже находясь напротив Джеймса в небольшой гостиной, она ощущала себя слишком далеко от него, чувствовала их «разъединенность», и ей ужасно хотелось это преодолеть.Софи не могла понять, было ли это только физическим влечением, она только чувствовала, что горячее, как пламя, желание овладевает ею и грозит окончательно отключить ее здравый смысл. Наконец Софи кивнула:– Я с большим удовольствием посмотрю картину. Надеюсь, Лили увидит, куда мы пошли.В этот момент Лили действительно обернулась, и, значит, она не могла не заметить, куда они направились из гостиной.Джеймс и Софи пересекли пустую комнату. Стук ее каблуков по мраморному полу эхом отдавался у них над головами. Софи взглянула на красивый потолок высоко над ними, и ей отчего-то стало не по себе. Хотя она всегда считала, что придерживается вполне либеральных взглядов, неловкость ее только усиливалась.– Вот, это здесь, – проговорил Джеймс, указывая на картину, висевшую у основания широкой лестницы.Софи остановилась и попыталась выкинуть из головы размышления о том, где и с кем она находится. Несколько минут она просто молча смотрела на портрет.– Этот человек выглядит весьма благородно.– Да, – согласился Джеймс, – и вполне уверен в себе.– Но кроме этого, он еще очень печален. Посмотрите на его глаза.Рассматривая картину, Софи чувствовала, что герцог исподтишка изучает ее.– Вас часто интересуют другие люди?Софи пожала плечами:– Думаю, что да. Люди – это всегда загадка, не правда ли? Вы никогда не знаете, что происходит в голове или в сердце человека, и даже если он расскажет вам об этом, вы никогда не уверены, что он открыл вам все.Герцог не отводил от нее глаз.– По-моему, вы самая изумительная женщина из всех, кого я когда-либо встречал.Сердце Софи застучало с невероятной скоростью. Взгляды их встретились, и ей приходилось бороться со своим желанием коснуться рукой его губ. Джеймс обернулся и посмотрел через плечо. Вокруг все еще не было никого, хотя Софи слышала отдаленные голоса и жизнерадостный смех Лили и ее подруг.Джеймс дотронулся пальцем до ее щеки, и она испугалась, что может растаять прямо тут же, в зале.– Я хочу поцеловать вас, Софи.Ноги у нее стали ватными. Она хотела сказать, что им не следует находиться тут одним. Ей непременно следовало это сказать. Но помимо ее воли с языка у нее сорвались совсем другие слова:– Я бы очень хотела, чтобы вы это сделали.Взяв спутницу за руку своей большой, горячей и сильной рукой, герцог повел ее за угол, в небольшой альков. При этом Софи прекрасно понимала, что делает что-то совершенно недопустимое, но этот мужчина, этот обаятельный соблазнитель воспламенил такой огонь у нее внутри, о котором она могла только мечтать в скучных, душных гостиных Нью-Йорка, вконец смирившись с мыслью о том, что бесцветные и бессмысленные события в ее жизни будут сменяться другими, столь же безрадостными. Рядом с Джеймсом она впервые почувствовала себя ожившей и сильной.«Помоги мне Бог», – подумала Софи, когда он медленно и осторожно коснулся губами ее губ.Весь небогатый жизненный опыт не мог подготовить ее к нежности его поцелуя, к головокружительному ощущению его влажных губ, к приятной щекотке, которую вызывало поглаживание его большого пальца, и к ощущению нарушения ею всех правил приличия.Софи знала, что поступает плохо, но не могла остановиться: сиюминутная ситуация волновала ее больше, чем все, что она до сих пор видела или делала.Раскрыв губы, Софи почувствовала вкус его языка, и Джеймс, сделав еще один шаг, обнял ее. Их «разъединенность», наконец, исчезла, и она прижалась к нему с отчаянием, которое показалось ей почти пугающим. А когда она застонала, Джеймс тоже произнес какой-то неопределенный звук, исходивший откуда-то из глубины его горла. Теперь Софи не сомневалась: у него, как и у нее, голова кружится от страсти и желания.Еще до того как она смогла осознать, что происходит, герцог взял ее за руку и повел за собой. Обернувшись, Софи посмотрела, не видит ли их кто-нибудь, но позади никого не оказалось, и она послушно пошла с ним в оранжерею, что было абсолютно недопустимо по всем правилам приличия для юной леди и одинокого мужчины. К несчастью, у нее в голове не осталось ни одной разумной мысли, ею управляло одно неукротимое желание опять почувствовать руку Джеймса на своей коже, почувствовать вкус его губ, ощутить его тело, прижатое к ее груди.Герцог повел ее вниз по каменным ступеням вдоль стены из папоротников, пальм и цветущих кустарников, в темный угол, куда никто не мог зайти и где никто не мог их увидеть. В этот момент Софи последовала бы за ним куда угодно. Она пошла бы за ним вверх по лестнице, в чужую неизвестную спальню, и даже позволила бы ему запереть за ними дверь, если бы таковы были его намерения. Слава Богу, пока до этого не дошло, и вполне возможно, они сумеют выбраться из этого укромного местечка незамеченными после того, как окончат то, что собирались сделать.Джеймс спиной прислонился к стене и крепко прижал ее к своему возбужденному телу.– Вы для меня как вино, – прошептал он, – только еще много-много лучше.– У меня сейчас такое ощущение, какого не было никогда... – Погрузив пальцы в его замечательную черную шевелюру, Софи поцеловала Джеймса и тут же почувствовала прикосновения его пальцев на шее и плечах.Для нее все это было совершенно внове, она не знала, что ей нужно делать, что думать, как прикасаться к нему. Она никогда в жизни не целовалась с мужчиной таким образом, и ей казалось, что она спала всю свою жизнь и только сейчас, наконец проснулась.Софи откинула голову, и Джеймс принялся покрывать поцелуями ее шею и грудь вдоль выреза ее платья. Боже, как ей хотелось, чтобы его губы проникли сквозь материю, чтобы у него была возможность целовать то, что под платьем...– Ах, если бы мы были одни! – прошептала она, задыхаясь. – По-настоящему одни.Герцог пожирал ее глазами; его многообещающая сексуальная усмешка действовала на нее как колдовство.– Это было бы весьма опасно, моя дорогая. Я, конечно, джентльмен, но у моего терпения тоже есть предел. Если бы мы оказались действительно наедине, я бы хорошенько распробовал вас, и вы бы, безусловно, распрощались со своей невинностью. Так что даже хорошо, что мы с вами здесь. Меньше риска.Софи согнула колено и потерлась о его ногу.– Я не хочу думать об этом... о риске.И все же Софи прекрасно знала, что ей следовало думать об этом. Герцог же тем временем попытался поднять ее ногу еще немного выше, и она почувствовала, насколько он возбужден.Боже, что она делает?!Софи никогда раньше не представляла, что мужская плоть может быть такой большой и твердой. Она продолжала прижиматься к нему, чувствуя, как пламя страсти охватывает ее и совершенно лишает способности разумно мыслить.Потом Софи почувствовала, что он приподнял ее юбку, и его рука коснулась ее обнаженной ноги там, где кончались чулки. Она тихо застонала, и он повернул ее так, что теперь ее спина была прижата к стене, а затем еще сильнее прижался к ней.– О, Джеймс! – прошептала она, не зная, что еще сказать и как вернуть себе способность думать.В это время в зале рядом с оранжереей раздался громкий смех, и Джеймс мгновенно оторвался от Софи. Прижав палец к ее губам, он сразу дал понять, что ей не следует произносить ни звука. Она смотрела в его блестящие глаза, находившиеся совсем близко от ее глаз, ощущала его горячее дыхание у себя на лице, и сердце ее билось с такой силой, что казалось, оно вот-вот разорвет ей грудь.Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, затем Джеймс опять поцеловал ее, и она охотно ответила на его поцелуй, погрузив свои пальцы в его густую шевелюру.Когда они снова услышали смех в зале, Джеймс оторвался от нее и хриплым голосом прошептал:– Это совершенно неразумно.Безусловно, так оно и было – они оба, похоже, просто сошли с ума.О чем она думала, ведя себя таким образом? Герцог может решить, что так же она вела бы себя с другим джентльменом, если бы он предложил ей близость. Безусловно, он потерял теперь к ней всякое уважение.Ужас и сожаление охватили Софи. Неужели она все испортила? И что ей теперь делать? Похоже, она уже ничего не сможет изменить.– Отпустите меня, – прошептала она.Освободившись из объятий герцога, Софи торопливо прошла вдоль живописной зеленой стены в зал. Группа гостей, голоса которых она слышала, находилась слишком далеко, и ей удалось никем не замеченной пройти к буфетному столу. При этом она дышала с трудом и была совершенно ошеломлена тем порывом страсти, который только что захватил ее.Приложив руку к пылающей щеке, Софи пыталась сообразить, что же все-таки заставило ее потерять вдруг присущую ей сдержанность, ведь обычно она старалась поступать так, как подсказывал ей разум, а не чувства. Что произошло, куда девались ее логическое мышление, ее обычно ясная голова?Пройдя в оранжерею, Джеймс, закрыв глаза, оперся спиной о стену: он задыхался и не мог понять, как за несколько минут, поддавшись страсти, потерял власть над своими чувствами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31