Он пожал плечами.
— Это было сто лет назад. Мы не проверяли.
Минуту спустя вернулся молодой Джимми, уже успевший переодеться. Он втащил в комнату здоровый деревянный ящик и открыл его.
— Вот как вы будете путешествовать, — обратился он к Сэлли. — У нас тут, знаете, все по-простому, без удобств. Внутри, как видите, обивка. Эта полочка — сиденье. Здесь и здесь — ручки, можете держаться. А вот на этом зажиме крепится лампочка, если захочется книжку почитать.
На боку ящика красовались две большие оранжевые наклейки: «Верх» и «Осторожно: хищник!»
— Не понимаю, — сказала Сэлли, — почему я должна лезть в этот гроб?
— Боюсь, ответ тебе не понравится, — стараясь не встречаться с ней взглядом, пробормотал Гриффин.
— Только не надо объяснять, что мне понравится, а что — нет!
— Дело в том, — сказал Джимми, — что мы готовились к такого рода происшествиям. В документах Старикана есть пункт, разрешающий мне проходить с ним в качестве охраны. Ваше имя, к сожалению, там не упомянуто. Вас просто не пустят.
— И что из этого? — осведомилась Сэлли.
Гриффин чувствовал, что Джимми перегибает палку. Он видел, как Сэлли закипает, и опыт подсказывал ему, что она вот-вот закатит сцену. Но если пожилого Джимми смягчили прожитые годы, то управляться с молодым было так же трудно, как и с Сэлли.
Акулья улыбка. Кивок в сторону ящика. Он просто садист какой-то, этот юный Джимми!
— А то, что вы путешествуете в качестве подопытного животного.
12
Молодняк
Холмы затерянной экспедиции: мезозойская эра, меловой период, сенонская эпоха, маастрихтский век. 65 млн. лет до н. э.
Анатотианы соорудили гнездо на Яичном острове. Пара анкилозавров охраняла кусты на берегу реки. А сама Хозяйка переживала нелегкие деньки, карауля свой буйный молодняк. Детеныши уже начали покидать гнездо и бродить по окрестностям, поэтому она сбилась с ног, собирая их обратно.
Юные тираннозавры в отличие от родителей оказались на редкость любопытными существами. Они исследовали все, что им попадалось, и атаковали все, что двигалось. Смертность среди детенышей была необычайно высока, но зато те, кто достигал зрелости, вырастали опытными и закаленными хищниками.
Высоко на деревьях Джамал выстроил платформы для наблюдений: одну на краю Дымной лощины, вторую — с другой стороны долины, на Лысом холме. Это давало возможность наблюдать за всем, что происходит вокруг. Платформа на Лысом холме считалась интересней, потому что с нее открывался замечательный вид на логово тираннозавров.
Лейстер отбывал свое дежурство. Внезапно ветви дерева затрещали и затряслись — поднималась Кати. Ее голова вынырнула из-за края платформы, а рука подала Лейстеру жареную рыбу, завернутую в листья.
— Привет, дружок. Вот твой ленч. — Она чмокнула его в щеку. — Как ведут себя детишки?
— Посмотри сама. — Лейстер передал ей бинокль. — Опять один потерялся. Шрам.
На этот момент у тираннозавров осталось шестнадцать отпрысков из родившихся двадцати. Все они были страшны, точно горгульи. Рост детенышей не превышал двух метров, и у них еще не закончилась линька. Неопрятные пучки мохнатых серых перьев торчали из кожи в самых неожиданных местах, больше всего напоминая грибковую инфекцию.
— А вон и кормилец, — сказала Кати.
Хозяин Долины неуклюже перелезал через барьер из бревен и вырванных из земли кустов, который он и его супруга расположили по окружности у своего жилища. Окровавленный эдмонтозавр безжизненно свисал из его пасти.
Детеныши бросились к отцу, поквакивая от возбуждения. Они подпрыгивали, жадно глядя на добычу (взрослые особи прыгать не могли по причине изрядного веса), и пытались схватить ее зубами. Хозяин с ворчанием опустил ношу на землю.
Детеныши сгрудились вокруг туши и начали рвать ее на части столь свирепо, что их морды тут же перепачкались кровью. Злючка преградила путь Адольфу, который тут же укусил ее за хвост. Она взвизгнула, как поросенок, и вновь ринулась к мясу, грубо оттолкнув Аттилу и Лиззи Борден .
— Неаппетитное зрелище, — поморщилась Кати. — Как можно смотреть на них и есть самому?
Лейстер с удовольствием вгрызался в рыбу. Теперь, когда запасы сушеной и замороженной пищи иссякли, члены экспедиции целиком зависели от того, что они сумеют поймать или подстрелить. Досыта ели не всегда. Это научило Лейстера ценить моменты, когда охота оказывалась удачной.
— Голод — лучшая приправа, — прожевав, ответил он. Лейстер не признался, что наблюдение за трапезой юных чудовищ рождало в его душе мысль о том, что изрядное расстояние между ним и тираннозаврами — несомненная удача. Не опуская бинокля, Кати сказала:
— Знаешь, о чем я все время думаю?
— О чем?
— Почему у динозавров нет наружного уха? Оно бы им пригодилось. Мне кажется, это гораздо легче — получить в процессе эволюции уши, чем, скажем, клюв. Или крылья. Почему же эти детеныши не имеют больших, серых слоновьих ушей?
— Не знаю, но вопрос хороший. А вот тебе другой. Куда, мигрируя, уходят динозавры? То смотришь — они везде. На следующее утро просыпаешься — нет никого. А четыре месяца спустя обнаруживаешь тираннозавра, пересекающего долину, и через» секунду соображаешь, что все, оказывается, вернулись. Надо проследить за стадами в следующий сезон дождей. Сопровождать их, я имею в виду.
Прошлой зимой они попытались отследить миграции животных с помощью спутниковых наблюдений. Но система «Птолемей» разрабатывалась в основном для составления карт местности. Снимки были нечеткими, а во время облачности вообще не получались. К сожалению, в сезон дождей облачность царила повсеместно. Наблюдатели могли проследить лишь основное движение стад в глубь суши. Далее те разбивались на небольшие группы и исчезали из виду.
Всем своим сердцем Лейстер рвался за ними. В сезон дождей в долине оставались только мелкие пернатые динозавры, разбавляя сообщество лягушек, млекопитающих, рыб и ящериц. Растительность по берегам реки становилась пышной и буйной — настоящие джунгли, — но Лейстеру эти джунгли казались пустыми и безжизненными. В них не хватало больших динозавров.
— Мы никогда не поймем наших гигантских друзей, пока не изучим пути миграции. Этот пункт должен стоять первым в повестке дня.
— Вторым. Чак обнаружил, что у нас кончаются овощи, и ты назначен главой экспедиции по сбору болотных клубней.
— Я?! Почему я? Я собирался провести день, плетя веревки и перечитывая «Много шума из ничего».
Он кивнул на корзину с лыком и томик Шекспира, лежавший рядом с блокнотом для записи наблюдений. Кати ласково улыбнулась.
— Так ведь ты нашел клубни. Больше никто не знает, где они растут.
Она подвинула к себе корзину и книжку.
— Я буду счастлива заменить тебя на посту.
Лейстер взял себе в помощь Патрика и Тамару, направляясь к Кислому болоту. Несмотря на ворчание, он обрадовался, что выбрали его. Это, конечно, не тот ленивый, размеренный день, который палеонтолог запланировал, но сбор пищи — работа нетрудная, включающая в себя длинную, приятную прогулку по интересным местам. А если повезет, можно и что-нибудь новенькое увидеть.
Поскольку ружья уже давно было нечем заряжать, они несли с собой импровизированные дубинки для защиты от дромеозавров. Лейстер тащил лопату, а Патрик — пистолет, который нельзя использовать по прямому назначению. Дроми оказались единственными хищниками, равнодушными к запахам, и поэтому они без опаски атаковали людей. От остальных животных путников надежно защищал аромат дыма, пропитавший волосы и одежду. Оставались, правда, крокодилы, но те практически не выходили из воды.
Тамара несла свое копье. В сезон дождей она потратила не меньше месяца, усердно вытачивая наконечник в форме листа из металлической скобки, скреплявшей когда-то ящик с продуктами. Она приклеила его смолой к рукоятке из твердого дерева да вдобавок крепко-накрепко примотала сухожилием гадрозавра.
Результатом явилось смертоносного вида оружие, которое тут же окрестили Тамариным Уродом. Тамара носила его с собой повсюду и каждый день не менее часа упражнялась в искусстве метания. Это, объясняла она, помогает ей чувствовать себя в безопасности.
Несмотря на вооружение, путешественники двигались с осторожностью, ставшей уже привычной. Среди прочих вещей за это время они научились тому, что ничто не дается даром. Единственное, на что они осмеливались, — тихонько разговаривать на ходу. Лейстеру страшно нравился этот аспект их нынешней жизни, он будто присутствовал на никогда не кончающемся семинаре. В таких условиях учитель не может, сидя на Парнасе, снисходительно скидывать свои знания собравшимся внизу. Ему тоже приходится учиться у своих студентов, засыпающих его вопросами и предположениями, на пользу идут даже ошибки. А эта группа была зубастой, не расслабишься.
— А не кажется ли вам, — спросила Тамара, — что огромное количество биомассы здесь относится именно к мегафауне? Я имею в виду количество не только видов, но и просто отдельных экземпляров. В долине гораздо больше динозавров, чем можно представить.
— Ага! — поддержал ее Патрик. — Как их только земля носит? Они постоянно уничтожают новую поросль и давно должны были бы съесть всю растительность подчистую. Но этого почему-то не происходит. Как так получается?
— Иногда маленькие группы покидают долину, — указал Лейстер. — Мы наблюдали это неоднократно.
— Да, причем уходит именно столько животных, сколько необходимо для поддержания баланса. Странно, — подхватила Тамара. — Почему эти тупоголовые громадины способны поддерживать такое тонкое равновесие, а истинно интеллектуальные виды вроде человека — нет?
— А кто его знает! — отозвался Лейстер.
— Не в обиду будет сказано, — заметила Тамара, — но ты вроде этим всю жизнь занимаешься.
— Понимаешь, — задумчиво ответил тот, — если страдание есть суть жизни человеческой, то незнание — суть жизни ученого. Любая экосистема представляет собой своеобразный танец потребностей. Когда мы не имели возможности работать с живыми динозаврами, мы стремились найти как можно больше ископаемых и как можно лучшего качества. Теперь же наша главная задача — усердные и тщательные наблюдения. Вы, ребята, даже и представить не можете — как легко вам все достается.
Он шлепнул комара, севшего ему на руку, и добавил:
— Кстати, мы почти пришли.
Они копали клубни, царапая руки в кровь, пока мешки не наполнились доверху. Перед тем как пойти обратно, сделали небольшой привал. Привалившись головой к бревну и лениво наблюдая за сновавшими в воздухе стрекозами и Тамарой, вплетавшей в волосы белые цветы, Лейстер решил, что сейчас он больше, чем когда-либо в своей жизни, близок к счастью.
Тамара и Патрик лениво и привычно переругивались, обсуждая функции маленьких двупалых передних лапок тираннозавра. Патрик нащелкал массу кадров Хозяйки Долины, бродящей вокруг холмика засохшей грязи, служившего гнездом, и аккуратно переворачивающей лапками яйца. Он считал свои фотографии неоспоримым доказательством. Тамара же возражала, что это мог быть лишь эпизод, а основное назначение лапок — служить сигнальным устройством в брачный период. По ее мнению, ими тираннозавр мог объяснить партнеру — в настроении он заняться любовью или сегодня не тот случай.
Лейстер как раз собирался влезть со своим мнением, когда зазвонил телефон.
— Он у меня, — сказала Тамара. Она расстегнула карман рюкзака, достала тщательно замотанный в листья аппарат и аккуратно развернула.
Лейстер встал, чувствуя насущную необходимость отлучиться в ближайшие кусты.
— Я на минуту, — сказал он.
Когда он вернулся, Тамара и Патрик улыбались от уха до уха.
— Хорошие новости? — осведомился Лейстер.
— Лай-Цзу звонила, — ответил Патрик. — Хотела подождать до вечера, когда все соберутся, но не выдержала и проболталась. Она беременна.
— Она… Что?! Беременна?! Каким образом?!
Патрик хрюкнул и иронически вздернул бровь.
— А может, сам сообразишь каким? — раздраженно сказал Тамара.
Лейстер в растерянности сел на бревно.
— Боже, поверить не могу! Она же предохранялась!
Об этом Лейстер знал не понаслышке, как руководитель группы он видел медицинскую карту Лай-Цзу. Все женщины экспедиции предохранялись новейшим способом, который могло прекратить только вмешательство врача.
— А кто отец ребен… — Он осекся. — Ну да, дурацкий вопрос.
— На редкость дурацкий, — подтвердила Тамара. — Вы все — отец. Каждый в ответе. Мы все — родители.
— Не похоже, что ты рад новостям, — задумчиво отметил Патрик.
— Рад?! Чему ты хочешь, чтобы я радовался? Кто-нибудь вообще думает, что за жизнь мы можем предложить этому ребенку?
— У нас нет выбора…
— Имея одиннадцать родителей, он наверняка будет избалован донельзя, — сказала Тамара. — Ну и подумаешь! Дети приспосабливаются.
— А что будет, когда он вырастет?
Никто не ответил.
— Представьте себе девочку-подростка в мире, целиком заполненном ее родителями. Подружек нет, мальчишек нет, нет прогулок, свиданий, даже поболтать не с кем! Это будет одинокий, затюканный ребенок. Когда в ней проснется сексуальность, ей захочется принять участие в наших веселых сеансах групповой терапии. И что мы ей ответим?
— Я вовсе не думаю, что… — начал Патрик.
— Ответим мы: «да» или «нет». И то, и другое будет одинаково плохо.
— Я не понимаю, почему ты предпочитаешь видеть все в черном цвете, — возмутилась Тамара.
— Идем далее. Так или иначе, дитя вырастает. Вот она, молодая и энергичная, в лагере, полном пожилых людей. Все, что она хочет осуществить, слишком порывисто, слишком необдуманно, слишком тяжело для окружающих. Ее предложения постоянно отвергаются. А мы продолжаем стареть. Все больше и больше работы по уходу за нами ложится на ее плечи. Она безумно устает, но не может ничего изменить. Куда же ей деваться? Она угрюмо и безрадостно влачит свою жизнь. Пока наконец-то мы не начинаем умирать. Сначала девочка чувствует некоторое облегчение. Ей, конечно, стыдно, она понимает, что это плохо, но ведь она всего-навсего человек. Девочка будет рада нашей смерти. Затем, по мере того как человеческий мир начнет становиться меньше и меньше, она поймет, как ей будет одиноко. И вот он придет, день, когда она окажется единственной женщиной на Земле. Подумайте об этом! Единственной! Абсолютно, невероятно, бесконечно одинокой. А впереди еще лет двадцать такой жизни. Скажите мне, насколько нормальной она будет к тому времени? Будет ли она вообще человеком?
Патрик медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Да, но… какова альтернатива?
— Боюсь, что Лай-Цзу придется…
Стремительным движением Тамара воткнула Лейстеру под дых свой крепкий кулак. Сильно.
Он согнулся пополам. А она, побелев от гнева, крикнула:
— Это не альтернатива! А если и так, не тебе решать! «Она же предохранялась!» Господи Иисусе, ты хоть десять секунд подумал, прежде чем засунуть в нее свой конец? Ни один способ предохранения не дает стопроцентной гарантии — женщины всегда должны принимать это во внимание, почему же мужчины не могут?
Тамара схватила рюкзак и копье.
— И между прочим, — добавила она через плечо, — мы все, возможно, будем мертвы лет через пять. Поэтому предсказания твои не имеют никакого значения.
Она сердито зашагала прочь.
— Ничего себе! — смущенно улыбнулся Патрик. — Это было жестоко. Даже если — прошу прощения за эти слова — немного заслуженно.
Он помог Лейстеру выпрямиться.
— Как ты?
Тот только потряс головой.
Так вышло, что по дороге домой они были менее осторожны, чем обычно. Тамара вела их небольшой отряд быстро, не оглядываясь, и скоро превратилась в маленькую фигурку далеко впереди. Патрик и Лейстер спешили за ней как могли.
Они шли вдоль берега реки и, достигнув Чертова ручья, повернули в глубь суши. Лейстер лениво следил глазами за троодонами, ловящими мидий, когда услышал вскрик Патрика.
— Что? — Лейстер повернулся и в некотором отдалении увидел детеныша тираннозавра. Это оказался Шрам, тот самый, что сбежал сегодня утром. Он стоял практически неподвижно, следя глазами за Тамарой.
— Тамара! — завопил Патрик и бешено замахал руками в сторону хищника. Девушка обернулась, заметила тираннозавра и закрутила головой, выбирая, куда бежать. Берег реки был пустынным, ни деревца, ни кустика. Спрятаться негде.
— Терновник! Терновник! — кричал Патрик, обеими руками показывая на отдаленные заросли. Если бы Тамара добежала туда, у нее появился бы шанс спрятаться в гуще кустов, куда юный тираннозавр с его тонкой кожей не рискнул бы забраться.
Тамара вскинула копье и рванулась в указанном направлении. Шрам, наклонившись вперед, ринулся за ней.
Тамара бежала, как спринтер, высоко поднимая колени. Копье сверкало в такт взмахам рук. Но ее скорости не хватало, детеныш двигался гораздо быстрее.
Она не добежит до терновника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
— Это было сто лет назад. Мы не проверяли.
Минуту спустя вернулся молодой Джимми, уже успевший переодеться. Он втащил в комнату здоровый деревянный ящик и открыл его.
— Вот как вы будете путешествовать, — обратился он к Сэлли. — У нас тут, знаете, все по-простому, без удобств. Внутри, как видите, обивка. Эта полочка — сиденье. Здесь и здесь — ручки, можете держаться. А вот на этом зажиме крепится лампочка, если захочется книжку почитать.
На боку ящика красовались две большие оранжевые наклейки: «Верх» и «Осторожно: хищник!»
— Не понимаю, — сказала Сэлли, — почему я должна лезть в этот гроб?
— Боюсь, ответ тебе не понравится, — стараясь не встречаться с ней взглядом, пробормотал Гриффин.
— Только не надо объяснять, что мне понравится, а что — нет!
— Дело в том, — сказал Джимми, — что мы готовились к такого рода происшествиям. В документах Старикана есть пункт, разрешающий мне проходить с ним в качестве охраны. Ваше имя, к сожалению, там не упомянуто. Вас просто не пустят.
— И что из этого? — осведомилась Сэлли.
Гриффин чувствовал, что Джимми перегибает палку. Он видел, как Сэлли закипает, и опыт подсказывал ему, что она вот-вот закатит сцену. Но если пожилого Джимми смягчили прожитые годы, то управляться с молодым было так же трудно, как и с Сэлли.
Акулья улыбка. Кивок в сторону ящика. Он просто садист какой-то, этот юный Джимми!
— А то, что вы путешествуете в качестве подопытного животного.
12
Молодняк
Холмы затерянной экспедиции: мезозойская эра, меловой период, сенонская эпоха, маастрихтский век. 65 млн. лет до н. э.
Анатотианы соорудили гнездо на Яичном острове. Пара анкилозавров охраняла кусты на берегу реки. А сама Хозяйка переживала нелегкие деньки, карауля свой буйный молодняк. Детеныши уже начали покидать гнездо и бродить по окрестностям, поэтому она сбилась с ног, собирая их обратно.
Юные тираннозавры в отличие от родителей оказались на редкость любопытными существами. Они исследовали все, что им попадалось, и атаковали все, что двигалось. Смертность среди детенышей была необычайно высока, но зато те, кто достигал зрелости, вырастали опытными и закаленными хищниками.
Высоко на деревьях Джамал выстроил платформы для наблюдений: одну на краю Дымной лощины, вторую — с другой стороны долины, на Лысом холме. Это давало возможность наблюдать за всем, что происходит вокруг. Платформа на Лысом холме считалась интересней, потому что с нее открывался замечательный вид на логово тираннозавров.
Лейстер отбывал свое дежурство. Внезапно ветви дерева затрещали и затряслись — поднималась Кати. Ее голова вынырнула из-за края платформы, а рука подала Лейстеру жареную рыбу, завернутую в листья.
— Привет, дружок. Вот твой ленч. — Она чмокнула его в щеку. — Как ведут себя детишки?
— Посмотри сама. — Лейстер передал ей бинокль. — Опять один потерялся. Шрам.
На этот момент у тираннозавров осталось шестнадцать отпрысков из родившихся двадцати. Все они были страшны, точно горгульи. Рост детенышей не превышал двух метров, и у них еще не закончилась линька. Неопрятные пучки мохнатых серых перьев торчали из кожи в самых неожиданных местах, больше всего напоминая грибковую инфекцию.
— А вон и кормилец, — сказала Кати.
Хозяин Долины неуклюже перелезал через барьер из бревен и вырванных из земли кустов, который он и его супруга расположили по окружности у своего жилища. Окровавленный эдмонтозавр безжизненно свисал из его пасти.
Детеныши бросились к отцу, поквакивая от возбуждения. Они подпрыгивали, жадно глядя на добычу (взрослые особи прыгать не могли по причине изрядного веса), и пытались схватить ее зубами. Хозяин с ворчанием опустил ношу на землю.
Детеныши сгрудились вокруг туши и начали рвать ее на части столь свирепо, что их морды тут же перепачкались кровью. Злючка преградила путь Адольфу, который тут же укусил ее за хвост. Она взвизгнула, как поросенок, и вновь ринулась к мясу, грубо оттолкнув Аттилу и Лиззи Борден .
— Неаппетитное зрелище, — поморщилась Кати. — Как можно смотреть на них и есть самому?
Лейстер с удовольствием вгрызался в рыбу. Теперь, когда запасы сушеной и замороженной пищи иссякли, члены экспедиции целиком зависели от того, что они сумеют поймать или подстрелить. Досыта ели не всегда. Это научило Лейстера ценить моменты, когда охота оказывалась удачной.
— Голод — лучшая приправа, — прожевав, ответил он. Лейстер не признался, что наблюдение за трапезой юных чудовищ рождало в его душе мысль о том, что изрядное расстояние между ним и тираннозаврами — несомненная удача. Не опуская бинокля, Кати сказала:
— Знаешь, о чем я все время думаю?
— О чем?
— Почему у динозавров нет наружного уха? Оно бы им пригодилось. Мне кажется, это гораздо легче — получить в процессе эволюции уши, чем, скажем, клюв. Или крылья. Почему же эти детеныши не имеют больших, серых слоновьих ушей?
— Не знаю, но вопрос хороший. А вот тебе другой. Куда, мигрируя, уходят динозавры? То смотришь — они везде. На следующее утро просыпаешься — нет никого. А четыре месяца спустя обнаруживаешь тираннозавра, пересекающего долину, и через» секунду соображаешь, что все, оказывается, вернулись. Надо проследить за стадами в следующий сезон дождей. Сопровождать их, я имею в виду.
Прошлой зимой они попытались отследить миграции животных с помощью спутниковых наблюдений. Но система «Птолемей» разрабатывалась в основном для составления карт местности. Снимки были нечеткими, а во время облачности вообще не получались. К сожалению, в сезон дождей облачность царила повсеместно. Наблюдатели могли проследить лишь основное движение стад в глубь суши. Далее те разбивались на небольшие группы и исчезали из виду.
Всем своим сердцем Лейстер рвался за ними. В сезон дождей в долине оставались только мелкие пернатые динозавры, разбавляя сообщество лягушек, млекопитающих, рыб и ящериц. Растительность по берегам реки становилась пышной и буйной — настоящие джунгли, — но Лейстеру эти джунгли казались пустыми и безжизненными. В них не хватало больших динозавров.
— Мы никогда не поймем наших гигантских друзей, пока не изучим пути миграции. Этот пункт должен стоять первым в повестке дня.
— Вторым. Чак обнаружил, что у нас кончаются овощи, и ты назначен главой экспедиции по сбору болотных клубней.
— Я?! Почему я? Я собирался провести день, плетя веревки и перечитывая «Много шума из ничего».
Он кивнул на корзину с лыком и томик Шекспира, лежавший рядом с блокнотом для записи наблюдений. Кати ласково улыбнулась.
— Так ведь ты нашел клубни. Больше никто не знает, где они растут.
Она подвинула к себе корзину и книжку.
— Я буду счастлива заменить тебя на посту.
Лейстер взял себе в помощь Патрика и Тамару, направляясь к Кислому болоту. Несмотря на ворчание, он обрадовался, что выбрали его. Это, конечно, не тот ленивый, размеренный день, который палеонтолог запланировал, но сбор пищи — работа нетрудная, включающая в себя длинную, приятную прогулку по интересным местам. А если повезет, можно и что-нибудь новенькое увидеть.
Поскольку ружья уже давно было нечем заряжать, они несли с собой импровизированные дубинки для защиты от дромеозавров. Лейстер тащил лопату, а Патрик — пистолет, который нельзя использовать по прямому назначению. Дроми оказались единственными хищниками, равнодушными к запахам, и поэтому они без опаски атаковали людей. От остальных животных путников надежно защищал аромат дыма, пропитавший волосы и одежду. Оставались, правда, крокодилы, но те практически не выходили из воды.
Тамара несла свое копье. В сезон дождей она потратила не меньше месяца, усердно вытачивая наконечник в форме листа из металлической скобки, скреплявшей когда-то ящик с продуктами. Она приклеила его смолой к рукоятке из твердого дерева да вдобавок крепко-накрепко примотала сухожилием гадрозавра.
Результатом явилось смертоносного вида оружие, которое тут же окрестили Тамариным Уродом. Тамара носила его с собой повсюду и каждый день не менее часа упражнялась в искусстве метания. Это, объясняла она, помогает ей чувствовать себя в безопасности.
Несмотря на вооружение, путешественники двигались с осторожностью, ставшей уже привычной. Среди прочих вещей за это время они научились тому, что ничто не дается даром. Единственное, на что они осмеливались, — тихонько разговаривать на ходу. Лейстеру страшно нравился этот аспект их нынешней жизни, он будто присутствовал на никогда не кончающемся семинаре. В таких условиях учитель не может, сидя на Парнасе, снисходительно скидывать свои знания собравшимся внизу. Ему тоже приходится учиться у своих студентов, засыпающих его вопросами и предположениями, на пользу идут даже ошибки. А эта группа была зубастой, не расслабишься.
— А не кажется ли вам, — спросила Тамара, — что огромное количество биомассы здесь относится именно к мегафауне? Я имею в виду количество не только видов, но и просто отдельных экземпляров. В долине гораздо больше динозавров, чем можно представить.
— Ага! — поддержал ее Патрик. — Как их только земля носит? Они постоянно уничтожают новую поросль и давно должны были бы съесть всю растительность подчистую. Но этого почему-то не происходит. Как так получается?
— Иногда маленькие группы покидают долину, — указал Лейстер. — Мы наблюдали это неоднократно.
— Да, причем уходит именно столько животных, сколько необходимо для поддержания баланса. Странно, — подхватила Тамара. — Почему эти тупоголовые громадины способны поддерживать такое тонкое равновесие, а истинно интеллектуальные виды вроде человека — нет?
— А кто его знает! — отозвался Лейстер.
— Не в обиду будет сказано, — заметила Тамара, — но ты вроде этим всю жизнь занимаешься.
— Понимаешь, — задумчиво ответил тот, — если страдание есть суть жизни человеческой, то незнание — суть жизни ученого. Любая экосистема представляет собой своеобразный танец потребностей. Когда мы не имели возможности работать с живыми динозаврами, мы стремились найти как можно больше ископаемых и как можно лучшего качества. Теперь же наша главная задача — усердные и тщательные наблюдения. Вы, ребята, даже и представить не можете — как легко вам все достается.
Он шлепнул комара, севшего ему на руку, и добавил:
— Кстати, мы почти пришли.
Они копали клубни, царапая руки в кровь, пока мешки не наполнились доверху. Перед тем как пойти обратно, сделали небольшой привал. Привалившись головой к бревну и лениво наблюдая за сновавшими в воздухе стрекозами и Тамарой, вплетавшей в волосы белые цветы, Лейстер решил, что сейчас он больше, чем когда-либо в своей жизни, близок к счастью.
Тамара и Патрик лениво и привычно переругивались, обсуждая функции маленьких двупалых передних лапок тираннозавра. Патрик нащелкал массу кадров Хозяйки Долины, бродящей вокруг холмика засохшей грязи, служившего гнездом, и аккуратно переворачивающей лапками яйца. Он считал свои фотографии неоспоримым доказательством. Тамара же возражала, что это мог быть лишь эпизод, а основное назначение лапок — служить сигнальным устройством в брачный период. По ее мнению, ими тираннозавр мог объяснить партнеру — в настроении он заняться любовью или сегодня не тот случай.
Лейстер как раз собирался влезть со своим мнением, когда зазвонил телефон.
— Он у меня, — сказала Тамара. Она расстегнула карман рюкзака, достала тщательно замотанный в листья аппарат и аккуратно развернула.
Лейстер встал, чувствуя насущную необходимость отлучиться в ближайшие кусты.
— Я на минуту, — сказал он.
Когда он вернулся, Тамара и Патрик улыбались от уха до уха.
— Хорошие новости? — осведомился Лейстер.
— Лай-Цзу звонила, — ответил Патрик. — Хотела подождать до вечера, когда все соберутся, но не выдержала и проболталась. Она беременна.
— Она… Что?! Беременна?! Каким образом?!
Патрик хрюкнул и иронически вздернул бровь.
— А может, сам сообразишь каким? — раздраженно сказал Тамара.
Лейстер в растерянности сел на бревно.
— Боже, поверить не могу! Она же предохранялась!
Об этом Лейстер знал не понаслышке, как руководитель группы он видел медицинскую карту Лай-Цзу. Все женщины экспедиции предохранялись новейшим способом, который могло прекратить только вмешательство врача.
— А кто отец ребен… — Он осекся. — Ну да, дурацкий вопрос.
— На редкость дурацкий, — подтвердила Тамара. — Вы все — отец. Каждый в ответе. Мы все — родители.
— Не похоже, что ты рад новостям, — задумчиво отметил Патрик.
— Рад?! Чему ты хочешь, чтобы я радовался? Кто-нибудь вообще думает, что за жизнь мы можем предложить этому ребенку?
— У нас нет выбора…
— Имея одиннадцать родителей, он наверняка будет избалован донельзя, — сказала Тамара. — Ну и подумаешь! Дети приспосабливаются.
— А что будет, когда он вырастет?
Никто не ответил.
— Представьте себе девочку-подростка в мире, целиком заполненном ее родителями. Подружек нет, мальчишек нет, нет прогулок, свиданий, даже поболтать не с кем! Это будет одинокий, затюканный ребенок. Когда в ней проснется сексуальность, ей захочется принять участие в наших веселых сеансах групповой терапии. И что мы ей ответим?
— Я вовсе не думаю, что… — начал Патрик.
— Ответим мы: «да» или «нет». И то, и другое будет одинаково плохо.
— Я не понимаю, почему ты предпочитаешь видеть все в черном цвете, — возмутилась Тамара.
— Идем далее. Так или иначе, дитя вырастает. Вот она, молодая и энергичная, в лагере, полном пожилых людей. Все, что она хочет осуществить, слишком порывисто, слишком необдуманно, слишком тяжело для окружающих. Ее предложения постоянно отвергаются. А мы продолжаем стареть. Все больше и больше работы по уходу за нами ложится на ее плечи. Она безумно устает, но не может ничего изменить. Куда же ей деваться? Она угрюмо и безрадостно влачит свою жизнь. Пока наконец-то мы не начинаем умирать. Сначала девочка чувствует некоторое облегчение. Ей, конечно, стыдно, она понимает, что это плохо, но ведь она всего-навсего человек. Девочка будет рада нашей смерти. Затем, по мере того как человеческий мир начнет становиться меньше и меньше, она поймет, как ей будет одиноко. И вот он придет, день, когда она окажется единственной женщиной на Земле. Подумайте об этом! Единственной! Абсолютно, невероятно, бесконечно одинокой. А впереди еще лет двадцать такой жизни. Скажите мне, насколько нормальной она будет к тому времени? Будет ли она вообще человеком?
Патрик медленно втянул воздух сквозь сжатые зубы.
— Да, но… какова альтернатива?
— Боюсь, что Лай-Цзу придется…
Стремительным движением Тамара воткнула Лейстеру под дых свой крепкий кулак. Сильно.
Он согнулся пополам. А она, побелев от гнева, крикнула:
— Это не альтернатива! А если и так, не тебе решать! «Она же предохранялась!» Господи Иисусе, ты хоть десять секунд подумал, прежде чем засунуть в нее свой конец? Ни один способ предохранения не дает стопроцентной гарантии — женщины всегда должны принимать это во внимание, почему же мужчины не могут?
Тамара схватила рюкзак и копье.
— И между прочим, — добавила она через плечо, — мы все, возможно, будем мертвы лет через пять. Поэтому предсказания твои не имеют никакого значения.
Она сердито зашагала прочь.
— Ничего себе! — смущенно улыбнулся Патрик. — Это было жестоко. Даже если — прошу прощения за эти слова — немного заслуженно.
Он помог Лейстеру выпрямиться.
— Как ты?
Тот только потряс головой.
Так вышло, что по дороге домой они были менее осторожны, чем обычно. Тамара вела их небольшой отряд быстро, не оглядываясь, и скоро превратилась в маленькую фигурку далеко впереди. Патрик и Лейстер спешили за ней как могли.
Они шли вдоль берега реки и, достигнув Чертова ручья, повернули в глубь суши. Лейстер лениво следил глазами за троодонами, ловящими мидий, когда услышал вскрик Патрика.
— Что? — Лейстер повернулся и в некотором отдалении увидел детеныша тираннозавра. Это оказался Шрам, тот самый, что сбежал сегодня утром. Он стоял практически неподвижно, следя глазами за Тамарой.
— Тамара! — завопил Патрик и бешено замахал руками в сторону хищника. Девушка обернулась, заметила тираннозавра и закрутила головой, выбирая, куда бежать. Берег реки был пустынным, ни деревца, ни кустика. Спрятаться негде.
— Терновник! Терновник! — кричал Патрик, обеими руками показывая на отдаленные заросли. Если бы Тамара добежала туда, у нее появился бы шанс спрятаться в гуще кустов, куда юный тираннозавр с его тонкой кожей не рискнул бы забраться.
Тамара вскинула копье и рванулась в указанном направлении. Шрам, наклонившись вперед, ринулся за ней.
Тамара бежала, как спринтер, высоко поднимая колени. Копье сверкало в такт взмахам рук. Но ее скорости не хватало, детеныш двигался гораздо быстрее.
Она не добежит до терновника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31