— Говори, Юлиан, я буду нем, как истукан.
— Этот бриг, который идет по одному направлению с нами, следит за нами, чтобы спасти меня. Ты впоследствии поймешь, как я об этом узнал. В семь с половиной часов вечера я спущусь в воду и меня подберет шлюпка. Умеешь ли ты плавать?
— Немного — могу продержаться на воде с четверть часа; но все равно я с тобой отправлюсь. Я предпочитаю утонуть, чем остаться тут без тебя.
— Ну так решено: или мы спасемся, или погибнем вместе! Часам к семи подойди к вантам фок-мачты на штирборте, — я уже там буду. Сними верхнее платье и сапоги и перетянись хорошенько кушаком. А теперь разойдемся, чтобы не возбудить подозрения.
Вечером, воспользовавшись легким беспорядком, который всегда происходил на палубе в то время, когда ссыльные собирались уходить в свое тесное помещение, наши друзья сошлись в назначенном месте и, сбросив с себя верхнее платье, спустились вдоль каната прямо в морские волны. Ночь была очень темная, но, к их счастью, ветер утих.
Они поплыли тихо, стараясь не производить шума… Первые десять минут прошли совершенно спокойно. Молодые люди плыли равномерно, не спеша. Они уже находились в порядочном расстоянии от «Беллоны», которая продолжала свой путь, но обещанной шлюпки с фонарем все еще не было видно.
Бернардо, видимо, начал уставать, и Юлиан по временам поддерживал его, чтобы дать ему возможность перевести дух; но у него самого силы заметно слабели, а спасительного света фонаря все еще не было видно.
— Прощай, Юлиан! — захрипел Бернардо. — Я более не в силах плыть.
Юлиан подхватил товарища левой рукой и продолжал действовать одной правой.
— Я тебя погублю! — стонал Бернардо. — Оставь меня, спасайся один, иначе и ты со мною утонешь!
Он разжал руки, которыми держался за Юлиана, и погрузился в волны. Но Юлиан быстрым движением вытащил его опять на поверхность и, приподнявшись над волнами, испустил пронзительный крик. Бернардо лишился сознания, и Юлиану стоило большого труда удержаться на воде с тяжелой ношей. Вдруг нахлынула огромная волна, и беглецы исчезли в пучине. Еще два раза выплывал Юлиан на поверхность и кричал о помощи… В ту минуту как Юлиан, выбившись из сил, перестал бороться и готовился умереть, он почувствовал, как сильные руки подхватили его и положили рядом с Бернардо на дно лодки.
В это время исчезновение наших друзей было замечено на «Беллоне». Тотчас же был отдан приказ повернуть назад, но вследствие темноты, а также вследствие того, что на шлюпке потушили фонарь тотчас после спасения молодых людей, «Беллона», пролавировав напрасно часа три, решила продолжать свой путь.
На судне был составлен акт о смерти двух ссыльных, Юлиана Иригойена и Бернардо Зумето, упавших по неосторожности за борт и утонувших у Зеленого мыса. Акт этот подписали капитан корабля и офицеры, и он был спрятан для представления начальству по окончании плавания.
Тем временем беглецы были спасены и, оправившись, весело приближались к мысу Горн на бриге «Леона».
На другой день утром, оба воскресшие из мертвых вбежали на палубу и жадно осмотрели кругом весь горизонт.
Море было свободно, ни одного паруса не было видно.
Юлиан радостно вздохнул.
— Я свободен! Свободен! — вскричал он с невыразимым чувством облегчения. — Я когда-нибудь вернусь во Францию, и тогда!..
Он не докончил, голова его опустилась на грудь, и он погрузился в воспоминания.
Что касается Бернардо, то он с наслаждался жизнью, которую ему спас Юлиан; и с той минуты его привязанность к Юлиану перешла в какое-то обожание и он весь отдался чувству дружбы и признательности.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА I
Действие происходит в Скалистых горах, в конце 1865 года. Уже наступало холодное время года. По ночам стояли сильные морозы, и голодные американские красные волки нарушали ночную тишину своим визгливым лаем.
Густой лес, в котором кое-где встречались узкие тропинки, проложенные дикими зверями, расстилался по обширной долине и поднимался еще по склонам гор, вершины которых, покрытые вечными снегами, замыкали кругом горизонт.
Этот лес состоял из одной породы гигантских деревьев, настоящего чуда растительного царства, принадлежавших к семье кипарисов. Ученые присвоили им название: «sequoia gigantea!.
Деревья эти достигают в этом поясе таких исполинских размеров, что превосходят все, что человек может себе вообразить; поэтому первые путешественники, которые пытались их описать, были безусловно обличены во лжи.
Несколько речек, беря начало на вершинах гор, просекают лес в различных направлениях.
На левом берегу одной из этих речек, которая была шире и глубже других, посреди лужайки, в то время, когда возобновляется наш рассказ, стоял домик, построенный из нетесанных бревен, наподобие тех, которые охотники строят в тех странах для зимних стоянок.
Дом этот был тщательно построен, окна были защищены крепкими ставнями, и весь его вид обнаруживал зажиточность и домовитость хозяина…
Дом этот принадлежал аферисту из Канады, который устроил в нем гостиницу для многочисленных путешественников, отправлявшихся в Калифорнию, в Юту, или возвращавшихся из этих двух стран в Соединенные Штаты через Небраску.
Штук двадцать гигантских кипарисов, о которых мы только что говорили, окружали гостиницу. Самый большой из них достигал шестидесяти метров в высоту и тридцати в окружности, у корня…
Один из этих исполинов, у которого вся середина была пустая, что не мешало ему быть совершенно свежим и здоровым деревом, вмещал в своем дупле конюшню в двенадцать стойл. К дуплу были очень искусно приспособлены дверь и окно, так что лошадей на ночь можно было для безопасности запирать.
В тот день, когда возобновился наш рассказ, около семи часов вечера трое мужчин сидели вокруг стола в общей зале гостиницы, которая одновременно служила кухней, приемной и столовой.
Яркий огонь пылал в камине, окна и двери были тщательно закрыты, так как снаружи было холодно.
Две керосиновые лампы, стоявшие на столе, освещали своим ярким светом блестящую, как золото, кухонную посуду, развешенную по стенам.
За стойкой виднелось изрядное количество бутылок, всевозможных форм и размеров, и — что особенно характерно — тут же под рукою хозяина лежали заряженный шестизарядный револьвер и нож, называемый туземцами bowknife. Две двери, одна по правую сторону стойки, другая — по левую, вели в отдельные комнатки. В углу залы находилась витая лестница, которая вела во второй этаж. Наконец, в противоположном углу, заслон с железным кольцом, в настоящую минуту опущенный, закрывал вход в подвал, в который спускались по лестнице, стоявшей тут же. Несколько стульев, скамеек и столов довершали обстановку этой комнаты.
Три человека, о которых мы уже говорили, только что плотно пообедали и, распивая кофе с ликерами, курили, разговаривая по-французски. Все трое были высокого роста и развитые мускулы свидетельствовали об их физической силе. Они носили костюмы охотников в саванне и были вооружены с головы до ног. Двое из них были помоложе, их звали, по принятому здесь обычаю всем людям давать клички, Темное Сердце и Железная Рука, первого — за постоянно грустное выражение лица одного и необычайную силу другого. Впрочем, первого часто еще называли доктором, причем рассказывали о производимых им чудесах исцеления.
Как бы то ни было, но они оба приняли эти странные клички, и настоящие имена их не были известны в прериях.
Третий собеседник был никто иной как содержатель гостиницы, дядюшка Ляфрамбуаз, уроженец Квебека. Ему было лет пятьдесят, но он был еще так свеж, что ему на вид нельзя было дать более сорока лет. Проохотившись лет десять в лесах, он женился на молодой девушке из Монморенси и прижил с нею шесть сыновей и одну дочь. Четверо из его сыновей вели теперь кочевую жизнь охотников, а оба младших с сестрой оставались дома, помогая отцу и матери по хозяйству. Сыну Иерониму было двадцать лет, Стефану девятнадцать, а Нанете восемнадцать лет.
— Надо, однако, сказать правду, — воскликнул дядюшка Ляфрамбуаз, — что вы, на мое счастье, вздумали сегодня ко мне зайти. Без вас мой бедный парень и Нанета, может быть, не остались бы в живых. Пришло же в голову девчонке бегать по лесу, когда теперь красные волки всюду рыщут!
— Укусы не опасны, — ответил Темное Сердце, — а царапины Иеронима заживут через два дня.
— Благодаря вам, доктор, — сказал хозяин с чувствам. — Сам Бог вас надоумил меня посетить.
— Не стоит придавать такое значение подобным пустякам; я рад, что мог вам услужить. За ваше здоровье! Что нового в вашем околотке?
— Правда! — прибавил Железная Рука. — Мы так давно здесь не были — ничего не знаем, что у вас тут делается.
— Хотят раз навсегда покончить с мормонами, — сказал хозяин.
— Кто это, индейцы, что ли? — спросил Железная Рука презрительно.
— Нет, президент Соединенных Штатов.
— Ого! Это дело серьезное!
— Очень серьезное; мормоны, говорят, не на шутку всполошились. Они вооружаются, входят в соглашения с краснокожими и даже, как говорят, помышляют о том, чтобы собрать войско из всех негодяев, которые со дня открытия золотых россыпей слетались сюда со всех сторон, как коршуны. Мормоны всюду разослали эмиссаров: и в Сан-Франциско, и в Сонору, и во все области Мексики по берегам Колорадо.
В это время Темное Сердце поднял голову и, крутя в пальцах папироску, сказал:
— Кстати, Ляфрамбуаз, не можете ли вы мне сообщить какие-нибудь сведения об одном разбойнике, который до моего отъезда из Нью-Йорка был настоящим бичом переселенцев, проезжающих через прерии, и золотоискателей, на которых он нападал даже на приисках.
— Погодите, — сказал хозяин, ударив по столу кулаком, — вы спрашиваете о том предводителе шайки, которого зовут то Майор, то Бизохо?
— Именно. Жив он еще или его наказали по закону Линча?
— Он совершенно здоров и более прежнего наводит на всех страх. Он, должно быть, тут где-нибудь, по близости рыщет, потому что я его видел не далее как вчера. Он заходил сюда с некоторыми из своей шайки пообедать.
— Как же это вы к себе пустили подобного изверга?
— А что прикажете делать? Ведь я один, а он силен.
— И как это до сих пор не нашелся ни один человек между золотоискателями — ведь между ними немало храбрых и отважных людей, — который попытался бы избавить всех от этого чудовища?
— Ну, вот подите! Этот дьявол пользуется таким страшным влиянием на всех, он внушает к себе такой неодолимый страх, что никто не решается вступить с ним в бой. Охотники и золотоискатели уверяют, что он неуязвим, что у него есть заговор против пуль и холодного оружия, который будет действовать до тех пор, пока не наступит срок договора, который он заключил с нечистой силой.
— Это он сам про себя подобные россказни распускает?
— Гм! Кто знает? Как бы силен он ни был, а все же не сильнее четырех человек. А я сам, своими глазами видел, как он дрался один против восьмерых и всех их уложил, а сам остался цел и невредим.
— Стало быть, — сказал, рассмеявшись, Железная Рука, — этот разбойник сам сатана в образе человека.
— Враг силен. И здесь, в пустыне, никто не может сказать, насколько простирается его власть.
— Однако будь он, кто хочет, хоть сам черт, но если этот человек мне попадется на дороге, то, клянусь, я узнаю, в какой цвет окрашена его кровь! — сказал Темное Сердце.
В эту минуту две собаки, присутствие которых оставалось до сих пор незамеченным, напомнили о себе глухим рычанием.
Они вылезли из-за стойки, где, очевидно, лежали, и, подойдя к входной двери, стали обнюхивать порог.
Эти собаки своим видом внушали страх и представляли помесь ньюфаундлендской собаки и красного волка.
Хозяин обожал своих собак и не согласился бы их продать даже за тысячу долларов.
— Ну, собаки, что там случилось? — окликнул он их.
Обе собаки замахали хвостами, еще порычали, глядя на дверь, и, наконец, легли у ног хозяина, не спуская, однако, глаз с дверей.
— Собаки что-то чуют, — сказал хозяин, — для волков они бы не побеспокоились. Кто-то тут рыщет…
В эту минуту обе собаки бросились к дверям и неистово залаяли.
— Цыц! Молчать! — крикнул на них хозяин гостиницы.
Собаки повиновались и пошли на свое место за стойкой.
— Тут что-то неладно, — проворчал хозяин.
Все трое стали внимательно прислушиваться. Прошло несколько минут. Тишина была полная.
— Надо посмотреть! — сказал решительно Темное Сердце и отпер двери.
Великолепное зрелище предстало очарованным взорам наших авантюристов.
Мерцающий свет был разлит по всему небосклону и придавал фантастический колорит резким теням исполинских деревьев, ветви и стволы которых были покрыты вьющимися растениями, разлетавшимися по ветру подобно длинным космам невидимого лесного духа.
Это было северное сияние — явление обычное в той стране.
Было так светло, что двум охотникам и дядюшке Ляфрамбуазу легко было убедиться, что вокруг жилища никого не было.
Они уже хотели войти в дом и запереть двери, как вдруг отдаленное ржание лошади пронеслось в воздухе и заставило их вздрогнуть. В ту же минуту они расслышали далекий гул, похожий на раскаты грома.
— Это конский топот, — сказал Темное Сердце, — скорее войдем в дом и запрем дверь.
Заперев дверь на все засовы и запоры, трое друзей посоветовались между собой и решили не отпирать дверей гостиницы, так как надо было полагать, что это приближался отряд разбойников, рыскающих в прериях. Хозяин же гостиницы был того мнения, что это был Майор со своей шайкой.
— Недаром он тут вчера шлялся, — прибавил он.
— Если так, — сказал Железная Рука, — то спрячьте лампы, заставьте собак молчать, и подождем. Топот теперь ясно слышен, через несколько минут они уже будут здесь.
Лампы убрали в шкаф, и каждый стал тщательно осматривать свое ружье. В эту минуту подъезжавшие на полном скаку неизвестные люди остановились на пол выстрела от гостиницы. Слышно было, как некоторые из них спешились и стали переговариваться на испанском языке.
Они говорили громко, по-видимому, нисколько не опасаясь, что их услышат.
Хозяин тихо подошел к Темному Сердцу.
— Я узнаю голос Майора, — сказал он дрожащим голосом.
— Ага! — проговорил охотник с каким-то странным выражением. — Наконец-то, я увижу этого человека!
ГЛАВА II
Пришельцы, по-видимому, совещаясь. Лошади фыркали и били нетерпеливо копытами о замерзшую землю; из лесу доносились визжание и вой волков. В гостинице царила мертвая тишина.
— К чему это так долго толковать, кабальеро? — раздался вдруг сильный и твердый голос. — На пятьдесят миль кругом нам не найти лучшего помещения для задуманного нами дела.
— Тем более, — сказал другой насмешливый голос, — что по крайней мере там и напиться вволю можно.
— Хозяин теперь спит и ни за что не отопрет дверей в такой поздний час, — заметил кто-то.
— Ну сам не отопрет, так мы сумеем войти без его позволения.
— Однако смотрите, не врывайтесь к нему насильно. Ведь он купил у нас право свободной торговли, и мы не должны нарушать данного слова.
— Но ведь мы настоящие кабальеро и за все то, что у него возьмем, коли разобьем, щедро заплатим, начиная с его собственной толстой башки. Нечего раздумывать, войдем без дальнейших рассуждений.
Послышались приближавшиеся шаги, и тот же твердый и решительный голос произнес:
— Стучи крепче, стучи ружейным прикладом! У них, может быть, очень крепкий сон…
— Это голос Майора! — шепнул хозяин на ухо охотнику.
Последний ответил ему после нескольких минут размышления.
— Знаете что, лучше впустить их; хуже будет, если они ворвутся силой.
Хозяин едва удержал крик удивления.
— Да, да! Так будет лучше, мы за все отвечаем, — прибавил Железная Рука, который только что обменялся несколькими словами со своим товарищем.
Хозяин, скрепя сердце, вынул опять из шкафа зажженные лампы, и все трое уселись за стол, как бы продолжая начатую трапезу.
В ту же минуту раздался сильный стук в дверь.
Собаки бросились к двери с неистовым лаем.
— Цыц! Молчать! На место! Боном! Сахура! На место! — крикнул громко хозяин.
Стук в дверь не прекращался.
— Эй! Кто там стучит? — крикнул Ляфрамбуаз.
— Отпирай скорее, mil demonios! Или мы всю твою конуру мигом разнесем, — ответил чей-то резкий голос.
— Извольте-ка отойти от дверей подальше. Вы знаете пословицу: «Береженого Бог бережет».
— Ладно, мы согласны исполнить твое желание, только отпирай скорее, а то…
— Ну! Без угроз, а то ни дверей, ни окон не отопру!
Послышались шаги нескольких удалявшихся людей.
— Отопрешь ты теперь? — спросил Майор.
Хозяин не ответил, он потихоньку отпирал болты одного окна. Оба охотника с ружьями наготове стояли по обеим сторонам окна, собаки стояли возле хозяина, навострив уши.
— Вот! — крикнул Ляфрамбуаз, распахнув вдруг окно.
В ту же минуту четыре рослых человека, которые притаились у стены, вскочили в открытое окно так стремительно, что чуть самого хозяина с ног не сшибли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31