Мне вовсе не хочется, чтобы недоразумением стал и сегодняшний день.
Все еще не решаясь взглянуть ему в глаза, Кари забубнила что-то себе под нос. Могло показаться, что она разговаривает с третьей пуговицей его рубашки – теперь уже аккуратно застегнутой и заправленной в шорты.
– Сама не знаю, что на меня нашло. Я… – удалось наконец ему разобрать.
– У тебя был оргазм. – Это было сказано самым невозмутимым тоном, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Ее взгляд испуганно взметнулся вверх. Лицо Хантера выглядело вполне учтиво, даже слишком. – Ну и что? Не вижу в этом ничего страшного. Почему такая паника, Кари?
– Потому что такого со мной никогда еще не случалось…
Его губы напряглись, пытаясь сдержать улыбку, однако им этого не удалось.
– Значит, мне не остается ничего другого, как поздравить тебя.
– Нет, я вовсе не о том, – нетерпеливо перебила она его. – Конечно, это бывало со мной и прежде. Но чтобы так… Такого еще не было.
Ей не хватало слов, чтобы описать, насколько она утратила над собой контроль. Так бывает, когда скользишь к краю пропасти, не зная, за что ухватиться. Или видишь, как на тебя сходит снежная лавина, и не можешь сдвинуться с места, потому что от нее все равно никуда не убежать… Неужели ему не понятно? Если нет, то и не стоит вдаваться в объяснения. Так, чего доброго, только больше запутаешься и предстанешь перед ним еще большей дурой…
– Понимаешь, это произошло так быстро, без всякого… Ну ты сам знаешь. Ты, наверное, думаешь…
– Может, позволишь мне сделать собственный вывод? – Хантер притянул ее к себе. – На мой взгляд, ты просто страстная женщина, которая по печальному стечению обстоятельств минувшего года оказалась лишенной физической любви.
– Вот-вот! – выкрикнула Кари. – Истосковавшаяся по сексу вдовушка, которая готова кинуться на шею первому встречному мужчине… Господи, до чего мне противно слышать об этом!
– Послушай! – Он слегка встряхнул ее за плечи. Различив в голосе Хантера жесткий тон, она снова испуганно поглядела ему в лицо. – То, что произошло, было прекрасно. Я уверен в этом и чертовски рад, что именно мне удалось добиться этого. И если вместо меня это сделал бы кто-нибудь другой, то, клянусь, я убил бы его, пусть мне и пришлось бы нарушить свято чтимую мною заповедь. Ты была великолепна, Кари. Слышишь? Великолепна! Ясно тебе?! Так чего же тебе надо еще? Что еще я должен сказать, чтобы ты наконец стряхнула с себя этот дурацкий виноватый вид, чтобы исчезла в твоих глазах напряженность?
В этот момент Кари с абсолютной уверенностью поняла, что любит его.
Ведь он вполне мог воспринять случившееся с тупым самодовольством, начать кичиться тем, что ее душа и тело стали подвластны его воле. Однако Хантер повел себя совершенно иначе. Он всеми силами давал ей понять, что это ее, а не его триумф.
В ее глазах стояли слезы, однако она улыбнулась. И произнесла:
– Что ты должен сказать? Скажи, что сегодня вечером приготовишь для меня спагетти по своему особому рецепту.
Жесткие складки по бокам его рта разгладились и сменились усталой улыбкой.
– Иди ко мне…
Хантер крепко прижал ее к своей груди, прижавшись щекой к ее макушке. Одной рукой он поддерживал ее затылок, другая же стальным обручем обхватила ее талию. Так, словно два сплетенных ствола, они несколько минут неподвижно стояли на лесной поляне, только чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону.
Отпустив возлюбленную, Хантер быстро поцеловал ее в кончик носа.
– Ты права, уже темнеет. Пойдем-ка домой.
Он не заставил себя долго ждать. Когда хлопнула дверь в прихожей, Кари сидела, подобрав под себя ноги, на диване и смотрела по телевизору раздел новостей шоу-бизнеса с Салли Дженкинс в роли ведущей. Ей пришлось встать, чтобы встретить Хантера, внесшего в комнату внушительный бумажный пакет с разнообразной едой и двумя бутылками вина.
Перегнувшись через пакет, он чмокнул ее в губы.
– Ну как, я не очень задержался?
– Не очень. Хорошо, что оторвал меня от созерцания главной соперницы.
– А-а, так это и есть та самая Салли? – протянул он, притащив покупки на кухню и вывалив их на стойку.
– Та самая, и ты прекрасно знаешь это. Салли Дженкинс… Первая красотка на денверском телевидении. И моя смерть.
Он вскинул голову, прекратив перебирать банки и свертки.
– Кажется, чем-то едким запахло. Уж не ревностью ли?
– Угадал, ревностью – и еще какой… – Выключив телевизор, она принялась помогать Хантеру на кухне. Добродушно посмеиваясь, он протянул ей бокал вина.
– Ну и зря. Нашла соперницу… Да она тебе в подметки не годится. Чего в ней особенного, кроме бюста?
– Надо же, заметил…
– Такой бюст разве что слепой не заметит.
– Н-да, – горестно вздохнула Кари. – Вот и хмырь какой-нибудь из коммерческого отдела заметил. Или, может, ее сочли открытием, после того как там не стало меня… – Она облокотилась о кухонный шкаф, и ее указательный палец задумчиво побежал по ободку бокала. – Что, если меня не возьмут обратно на работу, а? Как ты думаешь, Хантер?
Глубокая тревога отражалась на ее лице, звучала в голосе. Хантер отложил в сторону кастрюли, которые только что достал. Заключив ее лицо в свои ладони, он убежденно проговорил:
– Возьмут. – Рот Кари ощутил мягкое прикосновение его губ. – А если даже и не возьмут – велика ли беда? Займешься чем-нибудь другим. И прославишься еще больше.
– Спасибо, ты знаешь, как успокоить меня. – Она поставила бокал и порывисто обняла Хантера, прижавшись щекой к его груди. – Ты так нужен мне, – прошептала Кари еле слышно, но он тем не менее расслышал ее.
Хантер немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Для чего? – Ответ, какой он желал получить, был настолько очевиден, что сердце Кари забилось с опасной частотой.
Она до сих пор чувствовала себя раздавленной после того, что произошло днем, и не хотела, чтобы он счел, что превратился для нее в подобие идола. А потому ей не оставалось ничего иного, как свести все к шутке. Склонив голову набок, Кари произнесла:
– Для того, чтобы аннулировать выписанные мне штрафы за неправильную парковку. Надеюсь, тебе не составит труда оказать мне эту маленькую услугу? Как-никак ты окружной прокурор.
Хантер беззлобно рассмеялся. Сграбастав ее в охапку, как медведь, он прорычал ей в ухо:
– Нет, не составит. Но подобные услуги недешево стоят.
Его рука бесстыдно ласкала ягодицы Кари. У нее не было ни малейшего сомнения насчет того, какую именно цену заломит этот человек.
Однако он всего лишь заставил ее готовить салат, в то время как сам взялся колдовать над соусом для макарон. Смешивая ингредиенты, Хантер работал с сосредоточенностью и воодушевлением алхимика. Как только соус в кастрюле закипел, они, прихватив с собой вино, перешли из кухни в небольшую гостиную и устроились рядышком на диване. Он положил ее босые ноги себе на колени.
– Почему без туфель?
– Кажется, сегодня я изрядно натерла ногу.
Его взор скользнул по шелковым слаксам Кари. Свободные брюки напоминали цветом ванильное мороженое. К ним очень шла такая же свободная блузка с очень широким вырезом, специально для того, чтобы из него выглядывало одно плечо.
– Мне нравится твой наряд. – Указательный палец Хантера провел невидимую линию по обнаженному плечу Кари.
– Хм… Могу я поинтересоваться, почему?
– А ты не спрашивай – просто оденься так же, когда будешь выступать по телевидению, и сама увидишь, как сразу же подскочит твой рейтинг.
– Ты в самом деле так думаешь?
Он нахмурился.
– Хотя нет, лучше не надо. Я не хочу, чтобы тысячи других мужчин глазели на тебя, истекая слюной.
– Неужели ты стал бы ревновать?
– Еще как, черт возьми! – Он улыбнулся улыбкой нераскаявшегося грешника. – Кстати, ты с Пинки еще не говорила по телефону?
Покачав головой, Кари уставилась в бокал, наполненный красным, как рубин, вином.
– Хотела позвонить ему, чтобы позубоскалить насчет его подвигов на амурном фронте, но… – Неоконченная фраза повисла в воздухе.
– Но раздумала, потому что он, не оставшись в долгу, начал бы зубоскалить насчет твоих.
Она удивленно вскинула голову.
– Нет, скажи, как это тебе удается?
– Что?
– Тебе всегда известно, что я думаю. Откуда? Знаешь, мне иногда просто не по себе становится – такое чувство, что ты залез в мою черепную коробку.
– Прости меня. Но все же ты не станешь отрицать, что я и на сей раз угадал твои мысли. Так или нет? Он наверняка спросил бы, удалось ли мне разыскать тебя, и тебе пришлось бы ему что-то ответить. Но что именно, Кари? Вот что мне интересно в первую очередь. Что бы ты ему сказала о нас двоих?
– Сама не знаю…
Сбросив ее ступни со своих колен, Хантер встал и медленно направился на кухню. Лицо Кари исказила гримаса досады, но через несколько секунд она пошла за ним следом. Он стоял у плиты, помешивая в кастрюле соус.
– Я же говорила тебе, чтобы ты не надеялся на слишком многое.
Его плечи раздраженно дернулись вверх, но в следующую секунду, немного расслабившись, опустились. Хантер обернулся.
– А я и не надеюсь.
По какой-то необъяснимой причине ей захотелось прямо здесь, на кухне, наброситься на него с кулаками.
– Нет, надеешься! Надеешься, что я позволю тебе переспать в моей постели.
– Нет, черт возьми, нет! – выкрикнул он. У него тоже иссякло терпение. До сих пор Хантер только и делал, что сдерживал себя, действовал медленно, осторожно, в час по чайной ложке, словно разыгрывал сложную шахматную партию. Но проклятое тело не хотело слушаться разума. Оно находилось в состоянии повышенной боеготовности с того самого момента, как он, прибыв в Брекенридж, увидел ее в ресторане. – Да, я хочу попасть в твою постель. Но могу ли я надеяться на это? В этом я как раз и не уверен. Я не знаю, на что мне надеяться. Я в тумане!
– Почему ты говоришь мне все это?
– Почему? Да потому что сам не знаю, что со мной творится. Знаю только одно: таких вещей, непростых и странных, со мною никогда еще не происходило. С первого дня нашей встречи ты только и делаешь, что бросаешь меня то в кипяток, то в ледяную воду.
– Зачем же ты тогда сюда явился?
– Чтобы немного разрядиться.
Гнев Хантера только раззадорил ее.
– Ну хорошо, предположим, я согласилась бы лечь с тобой в постель. И что после этого?
– После этого я продержал бы тебя в постели не меньше месяца.
Красные капли соуса упали с деревянной ложки на пол. Нетерпеливо сунув ее обратно в кастрюлю, Хантер решительно шагнул к Кари.
– Еще ни перед одной женщиной я не метал бисера столько, сколько перед тобой. И знаешь что? Мне это уже начинает надоедать! Я уже устал взвешивать каждое слово, все время опасаясь, что оно может быть неверно тобою истолковано.
Схватив женщину за плечи, Хантер рванул ее к себе, так что их тела столкнулись.
– А теперь мне плевать. Плевать на то, что ты можешь об этом подумать. Но знай: вот что я чувствую сейчас. – Он прижал ее к своим бедрам. – Я хочу тебя, Кари! Хочу до безумия, хочу видеть тебя обнаженной, такой же самозабвенной, какой ты была сегодня, когда мы вместе валялись на траве. Но только теперь мне хочется быть глубоко внутри тебя, чувствовать то же, что чувствуешь ты, стать частью твоего мира. Вот!.. Наверное, ты сочтешь меня слишком грубым, неотесанным, зато в неискренности упрекнуть не сможешь. Ну что, доходчиво я выразился? Я знаю, ты любишь выслушивать только то, что тебе нравится, а стоит кому-нибудь только заикнуться о чем-то менее приятном, как ты сразу же затыкаешь уши. Но теперь-то уж я спокоен: на сей раз ты вряд ли сможешь просто отмахнуться от моих слов.
Он выпустил ее из объятий столь неожиданно, что она чуть не упала. Еще раньше Хантер заприметил в кухонном буфете початую бутылку скотча. Вот что ему сейчас пригодится. Налив себе в стакан изрядную порцию, он проглотил виски залпом.
Кари начал разбирать смех. Подобные излияния были ей в диковинку, а потому показались забавными. Томас никогда не терял самообладания, неизменно оставаясь любезно-отстраненным. Хантер был совсем другим – в его гневе было столько же страсти и огня, сколько и в поцелуях. И ей хотелось заставить его повернуться к ней лицом, изо всех сил закатить ему оплеуху… А потом поцеловать – с той же пламенной страстью.
– Хантер…
– Что? – огрызнулся он не оборачиваясь.
– Скажи мне, когда можно будет накрывать на стол.
Не без некоторых усилий, конечно, но ей все же удалось утихомирить его. И к тому времени, когда стол был накрыт, ее приятель был снова в добром расположении духа. Открывая вторую бутылку вина, он сыпал шутками и благосклонно улыбался, когда Кари хвалила спагетти его приготовления. Нрав его был переменчив, но без угрюмости, и это ей в нем нравилось.
Убрав после ужина грязную посуду, они снова взялись за головоломку. На сей раз Хантер не спешил проявлять прыть, предоставляя ей самой неспешно обдумывать каждый ход. Он же довольствовался в основном тем, что следил за ее губами, шевелящимися в глубоком раздумье. Ему нравилось смотреть на ее волосы, падавшие ей на лоб, и ее руку, рассеянно отбрасывающую их назад.
Поужинав, они перенесли свечи на ломберный столик. Неровный свет освещал хрупкую фигуру Кари, склонившуюся над головоломкой. В золотистом мерцании кожа ее обнаженного плеча казалась теплым бархатом, в который уже раз пробуждающим в нем желание прикоснуться к ней. Ему хотелось завладеть женщиной целиком, чтобы познать, какова она на вкус…
Если бы ему предложили назвать самую возбуждающую вещицу в ее гардеробе, то он, не раздумывая, остановил бы свой выбор именно на этой кофточке. Как и прежде, она ничего не надела вниз. Каждый раз, когда Кари шевелилась, приходили в движение и ее груди. Она была в высшей мере сексуальна, вовсе не пытаясь такой предстать. Секрет ее чар таился в ее природной утонченности.
Внезапно ему вспомнилась Мэрилин, и он, не удержавшись, хмыкнул. И как ему только в голову пришло пытаться изгнать из головы мечты о Кари с помощью другой женщины, любой другой женщины, не говоря уже о вульгарной и развязной Мэрилин? Надо же быть таким идиотом!
Кари озадаченно поглядела на него.
– Я что-то не так сделала? Что тут смешного?
Хантер засмеялся снова.
– Не обращай внимания. Просто вспомнился один вечер, о котором лучше бы и не вспоминать вовсе.
– Да?
– Однажды я утратил здравый смысл.
– И всего-то?
– Да, это все, больше тебе знать незачем.
Она покачала головой, словно усомнившись в его душевном здоровье, и снова погрузилась в свою головоломку.
В руке у нее оставалось всего три кусочка, которые предстояло поставить на место. Теперь, когда работа была близка к завершению, ею владел какой-то безотчетный страх. Вскоре картина предстанет перед ней во всей пугающей полноте, ей придется довести все до логического конца. Нет, не изображение разноцветных воздушных шаров – ее собственный образ имеется в виду. И рядом – еще один.
Хантер Макки.
Вначале он был ее врагом. Теперь же она знала, что любит его.
Она вставила один кусочек точно в паз. Оставалось еще два.
Он был не из тех, кого легко любить. Честолюбив. С норовом. Но вместе с тем этот человек горой стоял за справедливость, за все то здоровое, что делает Америку Америкой, за те консервативные ценности, которым была привержена и Кари. Сегодня вечером он был с нею предельно откровенен. Да, он хотел ее. Однако это не было для нее секретом. Стоило только немного напрячь память, и выяснялось, что его желание давно уже известно ей. Скорее всего она намеренно довела его до такого состояния, когда ему не оставалось ничего иного, как прокричать о своих чувствах во весь голос.
Но сам он? Любит ли он ее?
Скорее всего да. Такой мужчина обычно не ждет от женщины благосклонности как манны небесной. А он ждал. Больше года ждал. После всего того, что она сделала с ним, сказала – ему и о нем, он все равно пришел. Разве он поступил бы так, если бы не любил ее? Томас постоянно говорил ей о своей любви, и все же это, как оказалось, вовсе не мешало ему изменять своей благоверной. Так что же для нее важнее – слова или дела? И разве Хантер не сделал уже достаточно для того, чтобы доказать, что любит ее?
Она поставила на место последний кусочек мозаики.
Неблагодарное занятие – любить божество. Именно так она любила Томаса и могла теперь признаться себе в этом. Он был для нее рыцарем в сияющих доспехах, как однажды метко высказался Пинки. В ее глазах Томас был само совершенство.
Да только жить с этим совершенством приходилось, дрожа от преклонения и страха. Разве в прошлом не боялась она совершить что-нибудь, что могло прийтись ему не по вкусу? Разве не прикусывала язык, опасаясь, что пришедшая ей в голову мысль в корне противоречит его взглядам? Разве не лезла из кожи вон, стараясь во всем угодить ему, чувствуя в то же время, что далеко не всегда ее старание оказывается замеченным?
А разве могла она когда-нибудь достичь с Томасом такой степени раскрепощения, – как духовного, так и физического, какой достигла сегодня днем с Хантером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Все еще не решаясь взглянуть ему в глаза, Кари забубнила что-то себе под нос. Могло показаться, что она разговаривает с третьей пуговицей его рубашки – теперь уже аккуратно застегнутой и заправленной в шорты.
– Сама не знаю, что на меня нашло. Я… – удалось наконец ему разобрать.
– У тебя был оргазм. – Это было сказано самым невозмутимым тоном, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. Ее взгляд испуганно взметнулся вверх. Лицо Хантера выглядело вполне учтиво, даже слишком. – Ну и что? Не вижу в этом ничего страшного. Почему такая паника, Кари?
– Потому что такого со мной никогда еще не случалось…
Его губы напряглись, пытаясь сдержать улыбку, однако им этого не удалось.
– Значит, мне не остается ничего другого, как поздравить тебя.
– Нет, я вовсе не о том, – нетерпеливо перебила она его. – Конечно, это бывало со мной и прежде. Но чтобы так… Такого еще не было.
Ей не хватало слов, чтобы описать, насколько она утратила над собой контроль. Так бывает, когда скользишь к краю пропасти, не зная, за что ухватиться. Или видишь, как на тебя сходит снежная лавина, и не можешь сдвинуться с места, потому что от нее все равно никуда не убежать… Неужели ему не понятно? Если нет, то и не стоит вдаваться в объяснения. Так, чего доброго, только больше запутаешься и предстанешь перед ним еще большей дурой…
– Понимаешь, это произошло так быстро, без всякого… Ну ты сам знаешь. Ты, наверное, думаешь…
– Может, позволишь мне сделать собственный вывод? – Хантер притянул ее к себе. – На мой взгляд, ты просто страстная женщина, которая по печальному стечению обстоятельств минувшего года оказалась лишенной физической любви.
– Вот-вот! – выкрикнула Кари. – Истосковавшаяся по сексу вдовушка, которая готова кинуться на шею первому встречному мужчине… Господи, до чего мне противно слышать об этом!
– Послушай! – Он слегка встряхнул ее за плечи. Различив в голосе Хантера жесткий тон, она снова испуганно поглядела ему в лицо. – То, что произошло, было прекрасно. Я уверен в этом и чертовски рад, что именно мне удалось добиться этого. И если вместо меня это сделал бы кто-нибудь другой, то, клянусь, я убил бы его, пусть мне и пришлось бы нарушить свято чтимую мною заповедь. Ты была великолепна, Кари. Слышишь? Великолепна! Ясно тебе?! Так чего же тебе надо еще? Что еще я должен сказать, чтобы ты наконец стряхнула с себя этот дурацкий виноватый вид, чтобы исчезла в твоих глазах напряженность?
В этот момент Кари с абсолютной уверенностью поняла, что любит его.
Ведь он вполне мог воспринять случившееся с тупым самодовольством, начать кичиться тем, что ее душа и тело стали подвластны его воле. Однако Хантер повел себя совершенно иначе. Он всеми силами давал ей понять, что это ее, а не его триумф.
В ее глазах стояли слезы, однако она улыбнулась. И произнесла:
– Что ты должен сказать? Скажи, что сегодня вечером приготовишь для меня спагетти по своему особому рецепту.
Жесткие складки по бокам его рта разгладились и сменились усталой улыбкой.
– Иди ко мне…
Хантер крепко прижал ее к своей груди, прижавшись щекой к ее макушке. Одной рукой он поддерживал ее затылок, другая же стальным обручем обхватила ее талию. Так, словно два сплетенных ствола, они несколько минут неподвижно стояли на лесной поляне, только чуть-чуть покачиваясь из стороны в сторону.
Отпустив возлюбленную, Хантер быстро поцеловал ее в кончик носа.
– Ты права, уже темнеет. Пойдем-ка домой.
Он не заставил себя долго ждать. Когда хлопнула дверь в прихожей, Кари сидела, подобрав под себя ноги, на диване и смотрела по телевизору раздел новостей шоу-бизнеса с Салли Дженкинс в роли ведущей. Ей пришлось встать, чтобы встретить Хантера, внесшего в комнату внушительный бумажный пакет с разнообразной едой и двумя бутылками вина.
Перегнувшись через пакет, он чмокнул ее в губы.
– Ну как, я не очень задержался?
– Не очень. Хорошо, что оторвал меня от созерцания главной соперницы.
– А-а, так это и есть та самая Салли? – протянул он, притащив покупки на кухню и вывалив их на стойку.
– Та самая, и ты прекрасно знаешь это. Салли Дженкинс… Первая красотка на денверском телевидении. И моя смерть.
Он вскинул голову, прекратив перебирать банки и свертки.
– Кажется, чем-то едким запахло. Уж не ревностью ли?
– Угадал, ревностью – и еще какой… – Выключив телевизор, она принялась помогать Хантеру на кухне. Добродушно посмеиваясь, он протянул ей бокал вина.
– Ну и зря. Нашла соперницу… Да она тебе в подметки не годится. Чего в ней особенного, кроме бюста?
– Надо же, заметил…
– Такой бюст разве что слепой не заметит.
– Н-да, – горестно вздохнула Кари. – Вот и хмырь какой-нибудь из коммерческого отдела заметил. Или, может, ее сочли открытием, после того как там не стало меня… – Она облокотилась о кухонный шкаф, и ее указательный палец задумчиво побежал по ободку бокала. – Что, если меня не возьмут обратно на работу, а? Как ты думаешь, Хантер?
Глубокая тревога отражалась на ее лице, звучала в голосе. Хантер отложил в сторону кастрюли, которые только что достал. Заключив ее лицо в свои ладони, он убежденно проговорил:
– Возьмут. – Рот Кари ощутил мягкое прикосновение его губ. – А если даже и не возьмут – велика ли беда? Займешься чем-нибудь другим. И прославишься еще больше.
– Спасибо, ты знаешь, как успокоить меня. – Она поставила бокал и порывисто обняла Хантера, прижавшись щекой к его груди. – Ты так нужен мне, – прошептала Кари еле слышно, но он тем не менее расслышал ее.
Хантер немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
– Для чего? – Ответ, какой он желал получить, был настолько очевиден, что сердце Кари забилось с опасной частотой.
Она до сих пор чувствовала себя раздавленной после того, что произошло днем, и не хотела, чтобы он счел, что превратился для нее в подобие идола. А потому ей не оставалось ничего иного, как свести все к шутке. Склонив голову набок, Кари произнесла:
– Для того, чтобы аннулировать выписанные мне штрафы за неправильную парковку. Надеюсь, тебе не составит труда оказать мне эту маленькую услугу? Как-никак ты окружной прокурор.
Хантер беззлобно рассмеялся. Сграбастав ее в охапку, как медведь, он прорычал ей в ухо:
– Нет, не составит. Но подобные услуги недешево стоят.
Его рука бесстыдно ласкала ягодицы Кари. У нее не было ни малейшего сомнения насчет того, какую именно цену заломит этот человек.
Однако он всего лишь заставил ее готовить салат, в то время как сам взялся колдовать над соусом для макарон. Смешивая ингредиенты, Хантер работал с сосредоточенностью и воодушевлением алхимика. Как только соус в кастрюле закипел, они, прихватив с собой вино, перешли из кухни в небольшую гостиную и устроились рядышком на диване. Он положил ее босые ноги себе на колени.
– Почему без туфель?
– Кажется, сегодня я изрядно натерла ногу.
Его взор скользнул по шелковым слаксам Кари. Свободные брюки напоминали цветом ванильное мороженое. К ним очень шла такая же свободная блузка с очень широким вырезом, специально для того, чтобы из него выглядывало одно плечо.
– Мне нравится твой наряд. – Указательный палец Хантера провел невидимую линию по обнаженному плечу Кари.
– Хм… Могу я поинтересоваться, почему?
– А ты не спрашивай – просто оденься так же, когда будешь выступать по телевидению, и сама увидишь, как сразу же подскочит твой рейтинг.
– Ты в самом деле так думаешь?
Он нахмурился.
– Хотя нет, лучше не надо. Я не хочу, чтобы тысячи других мужчин глазели на тебя, истекая слюной.
– Неужели ты стал бы ревновать?
– Еще как, черт возьми! – Он улыбнулся улыбкой нераскаявшегося грешника. – Кстати, ты с Пинки еще не говорила по телефону?
Покачав головой, Кари уставилась в бокал, наполненный красным, как рубин, вином.
– Хотела позвонить ему, чтобы позубоскалить насчет его подвигов на амурном фронте, но… – Неоконченная фраза повисла в воздухе.
– Но раздумала, потому что он, не оставшись в долгу, начал бы зубоскалить насчет твоих.
Она удивленно вскинула голову.
– Нет, скажи, как это тебе удается?
– Что?
– Тебе всегда известно, что я думаю. Откуда? Знаешь, мне иногда просто не по себе становится – такое чувство, что ты залез в мою черепную коробку.
– Прости меня. Но все же ты не станешь отрицать, что я и на сей раз угадал твои мысли. Так или нет? Он наверняка спросил бы, удалось ли мне разыскать тебя, и тебе пришлось бы ему что-то ответить. Но что именно, Кари? Вот что мне интересно в первую очередь. Что бы ты ему сказала о нас двоих?
– Сама не знаю…
Сбросив ее ступни со своих колен, Хантер встал и медленно направился на кухню. Лицо Кари исказила гримаса досады, но через несколько секунд она пошла за ним следом. Он стоял у плиты, помешивая в кастрюле соус.
– Я же говорила тебе, чтобы ты не надеялся на слишком многое.
Его плечи раздраженно дернулись вверх, но в следующую секунду, немного расслабившись, опустились. Хантер обернулся.
– А я и не надеюсь.
По какой-то необъяснимой причине ей захотелось прямо здесь, на кухне, наброситься на него с кулаками.
– Нет, надеешься! Надеешься, что я позволю тебе переспать в моей постели.
– Нет, черт возьми, нет! – выкрикнул он. У него тоже иссякло терпение. До сих пор Хантер только и делал, что сдерживал себя, действовал медленно, осторожно, в час по чайной ложке, словно разыгрывал сложную шахматную партию. Но проклятое тело не хотело слушаться разума. Оно находилось в состоянии повышенной боеготовности с того самого момента, как он, прибыв в Брекенридж, увидел ее в ресторане. – Да, я хочу попасть в твою постель. Но могу ли я надеяться на это? В этом я как раз и не уверен. Я не знаю, на что мне надеяться. Я в тумане!
– Почему ты говоришь мне все это?
– Почему? Да потому что сам не знаю, что со мной творится. Знаю только одно: таких вещей, непростых и странных, со мною никогда еще не происходило. С первого дня нашей встречи ты только и делаешь, что бросаешь меня то в кипяток, то в ледяную воду.
– Зачем же ты тогда сюда явился?
– Чтобы немного разрядиться.
Гнев Хантера только раззадорил ее.
– Ну хорошо, предположим, я согласилась бы лечь с тобой в постель. И что после этого?
– После этого я продержал бы тебя в постели не меньше месяца.
Красные капли соуса упали с деревянной ложки на пол. Нетерпеливо сунув ее обратно в кастрюлю, Хантер решительно шагнул к Кари.
– Еще ни перед одной женщиной я не метал бисера столько, сколько перед тобой. И знаешь что? Мне это уже начинает надоедать! Я уже устал взвешивать каждое слово, все время опасаясь, что оно может быть неверно тобою истолковано.
Схватив женщину за плечи, Хантер рванул ее к себе, так что их тела столкнулись.
– А теперь мне плевать. Плевать на то, что ты можешь об этом подумать. Но знай: вот что я чувствую сейчас. – Он прижал ее к своим бедрам. – Я хочу тебя, Кари! Хочу до безумия, хочу видеть тебя обнаженной, такой же самозабвенной, какой ты была сегодня, когда мы вместе валялись на траве. Но только теперь мне хочется быть глубоко внутри тебя, чувствовать то же, что чувствуешь ты, стать частью твоего мира. Вот!.. Наверное, ты сочтешь меня слишком грубым, неотесанным, зато в неискренности упрекнуть не сможешь. Ну что, доходчиво я выразился? Я знаю, ты любишь выслушивать только то, что тебе нравится, а стоит кому-нибудь только заикнуться о чем-то менее приятном, как ты сразу же затыкаешь уши. Но теперь-то уж я спокоен: на сей раз ты вряд ли сможешь просто отмахнуться от моих слов.
Он выпустил ее из объятий столь неожиданно, что она чуть не упала. Еще раньше Хантер заприметил в кухонном буфете початую бутылку скотча. Вот что ему сейчас пригодится. Налив себе в стакан изрядную порцию, он проглотил виски залпом.
Кари начал разбирать смех. Подобные излияния были ей в диковинку, а потому показались забавными. Томас никогда не терял самообладания, неизменно оставаясь любезно-отстраненным. Хантер был совсем другим – в его гневе было столько же страсти и огня, сколько и в поцелуях. И ей хотелось заставить его повернуться к ней лицом, изо всех сил закатить ему оплеуху… А потом поцеловать – с той же пламенной страстью.
– Хантер…
– Что? – огрызнулся он не оборачиваясь.
– Скажи мне, когда можно будет накрывать на стол.
Не без некоторых усилий, конечно, но ей все же удалось утихомирить его. И к тому времени, когда стол был накрыт, ее приятель был снова в добром расположении духа. Открывая вторую бутылку вина, он сыпал шутками и благосклонно улыбался, когда Кари хвалила спагетти его приготовления. Нрав его был переменчив, но без угрюмости, и это ей в нем нравилось.
Убрав после ужина грязную посуду, они снова взялись за головоломку. На сей раз Хантер не спешил проявлять прыть, предоставляя ей самой неспешно обдумывать каждый ход. Он же довольствовался в основном тем, что следил за ее губами, шевелящимися в глубоком раздумье. Ему нравилось смотреть на ее волосы, падавшие ей на лоб, и ее руку, рассеянно отбрасывающую их назад.
Поужинав, они перенесли свечи на ломберный столик. Неровный свет освещал хрупкую фигуру Кари, склонившуюся над головоломкой. В золотистом мерцании кожа ее обнаженного плеча казалась теплым бархатом, в который уже раз пробуждающим в нем желание прикоснуться к ней. Ему хотелось завладеть женщиной целиком, чтобы познать, какова она на вкус…
Если бы ему предложили назвать самую возбуждающую вещицу в ее гардеробе, то он, не раздумывая, остановил бы свой выбор именно на этой кофточке. Как и прежде, она ничего не надела вниз. Каждый раз, когда Кари шевелилась, приходили в движение и ее груди. Она была в высшей мере сексуальна, вовсе не пытаясь такой предстать. Секрет ее чар таился в ее природной утонченности.
Внезапно ему вспомнилась Мэрилин, и он, не удержавшись, хмыкнул. И как ему только в голову пришло пытаться изгнать из головы мечты о Кари с помощью другой женщины, любой другой женщины, не говоря уже о вульгарной и развязной Мэрилин? Надо же быть таким идиотом!
Кари озадаченно поглядела на него.
– Я что-то не так сделала? Что тут смешного?
Хантер засмеялся снова.
– Не обращай внимания. Просто вспомнился один вечер, о котором лучше бы и не вспоминать вовсе.
– Да?
– Однажды я утратил здравый смысл.
– И всего-то?
– Да, это все, больше тебе знать незачем.
Она покачала головой, словно усомнившись в его душевном здоровье, и снова погрузилась в свою головоломку.
В руке у нее оставалось всего три кусочка, которые предстояло поставить на место. Теперь, когда работа была близка к завершению, ею владел какой-то безотчетный страх. Вскоре картина предстанет перед ней во всей пугающей полноте, ей придется довести все до логического конца. Нет, не изображение разноцветных воздушных шаров – ее собственный образ имеется в виду. И рядом – еще один.
Хантер Макки.
Вначале он был ее врагом. Теперь же она знала, что любит его.
Она вставила один кусочек точно в паз. Оставалось еще два.
Он был не из тех, кого легко любить. Честолюбив. С норовом. Но вместе с тем этот человек горой стоял за справедливость, за все то здоровое, что делает Америку Америкой, за те консервативные ценности, которым была привержена и Кари. Сегодня вечером он был с нею предельно откровенен. Да, он хотел ее. Однако это не было для нее секретом. Стоило только немного напрячь память, и выяснялось, что его желание давно уже известно ей. Скорее всего она намеренно довела его до такого состояния, когда ему не оставалось ничего иного, как прокричать о своих чувствах во весь голос.
Но сам он? Любит ли он ее?
Скорее всего да. Такой мужчина обычно не ждет от женщины благосклонности как манны небесной. А он ждал. Больше года ждал. После всего того, что она сделала с ним, сказала – ему и о нем, он все равно пришел. Разве он поступил бы так, если бы не любил ее? Томас постоянно говорил ей о своей любви, и все же это, как оказалось, вовсе не мешало ему изменять своей благоверной. Так что же для нее важнее – слова или дела? И разве Хантер не сделал уже достаточно для того, чтобы доказать, что любит ее?
Она поставила на место последний кусочек мозаики.
Неблагодарное занятие – любить божество. Именно так она любила Томаса и могла теперь признаться себе в этом. Он был для нее рыцарем в сияющих доспехах, как однажды метко высказался Пинки. В ее глазах Томас был само совершенство.
Да только жить с этим совершенством приходилось, дрожа от преклонения и страха. Разве в прошлом не боялась она совершить что-нибудь, что могло прийтись ему не по вкусу? Разве не прикусывала язык, опасаясь, что пришедшая ей в голову мысль в корне противоречит его взглядам? Разве не лезла из кожи вон, стараясь во всем угодить ему, чувствуя в то же время, что далеко не всегда ее старание оказывается замеченным?
А разве могла она когда-нибудь достичь с Томасом такой степени раскрепощения, – как духовного, так и физического, какой достигла сегодня днем с Хантером?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28