Он умен, Ной. Очень умен и… опасен.
– Но не настолько, как был когда-то. Эта живая легенда создавалась десять, пятнадцать лет назад, когда Дэниэл Мадерли был в зените славы. Сейчас он просто проживает дивиденды, заработанные когда-то, – ведь репутация самого удачливого, самого хитрого, самого предприимчивого издателя чего-нибудь да стоит. Но годы берут свое – я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, потому что в последние два-три года мне приходится общаться с ним почти постоянно. Его время ушло, и он сам отлично это понимает. Как бы там ни было, это уже не прежний Дэниэл Мадерли, которого все боялись и уважали…
– Может быть. А может быть, он хочет, чтобы ты так думал.
Нои терпеть не мог, когда кто-то критиковал его действия или сомневался в его словах. Отстранив Надю, он быстро встал и вышел на кухню. Там Ной снова наполнил свой бокал ледяными кубиками и плеснул сверху скотча.
– Полагаю, что я знаю своего тестя лучше, чем ты, – холодно заявил он, вернувшись в комнату.
– Я в этом уверена, но…
– Если бы ты была уверена, ты не стала бы ко мне придираться.
Он залпом проглотил виски и, со стуком поставив бокал на столик, на несколько мгновений задержал дыхание, стараясь справиться с приступом острого раздражения. Только потом он повернулся к Наде.
– И вообще, Дэниэл – моя забота. Твое дело Блюм и компания. Ты должна поддерживать в них уверенность, что в конечном итоге все будет так, как мы запланировали.
– Завтра я ужинаю с Моррисом в «Радужной комнате».
– Отлично. Постарайся очаровать этого бледного червя. Вскружи ему его лысую башку! Ешьте, пейте, танцуйте… Пусть Моррис будет счастлив и ни о чем не думает, а я тем временем займусь семейкой Мадерли. Я тесно общался с ними на протяжении трех последних лет и прекрасно их изучил. Мне хорошо известно, как они думают, и я способен предсказать, как они отреагируют в той или иной ситуации. Несмотря на это, наш замысел должен осуществляться со всеми предосторожностями; малейшая спешка может погубить все.
За все время Ной ни на йоту не отступил от намеченного плана; тем более он не собирался торопиться теперь, когда цель была так соблазнительно близка. Впрочем, и менять что-то он тоже не собирался. Ной просто не видел в этом смысла, поскольку пока все шло, как было задумано.
В первый раз он добился своего, когда Дэниэл Мадерли предложил ему место редактора в своем издательстве. С тех пор Ной честно гнул спину на компанию и сумел завоевать доверие старика. Дополнительные очки он заработал, когда сумел жениться на его инфантильной дочери, тем самым еще больше укрепив свои позиции в издательстве и став фактически одним из действующих директоров. Когда же настал подходящий момент, Ной через Надю связался с Блюмом и намекнул ему на возможность слияния. Насколько он мог судить, Моррис Блюм до сих пор пребывал в уверенности, что идея приобрести издательский дом «Мадерли-пресс» принадлежит ему и только ему. На самом деле Ной с самого начала нацелился именно на «Уорлд Вью» как на наиболее перспективную корпорацию, в наибольшей степени соответствующую его амбициям.
До сегодняшнего дня все шло именно так, как планировал Ной. Иного, впрочем, он бы и не потерпел. Золотая птица счастья маячила уже совсем близко, а Ной Рид был не из тех, кто в азарте теряет голову и начинает совершать ошибку за ошибкой на последних метрах дистанции. Он твердо знал: чтобы действовать наверняка, необходимо удвоить осторожность и не допускать поспешных действий, как бы ни соблазнительно было добиться своего одним стремительным рискованным броском.
– Что ты кипятишься? – пожала плечами Надя. – Это Моррис поставил тебе крайний срок, а не я.
Этого Ной действительно не предусмотрел – не мог предусмотреть. И именно потому он был так взвинчен и напряжен. Встречаясь с Дэниэлом, Ной почти не слушал, что говорил ему тесть. Стараясь кивать в нужный момент и отделываясь шутливыми фразами, он вспоминал змеиную улыбку и вкрадчивый тон, каким Моррис сообщил, что дает ему еще две недели на принятие окончательного решения.
При этом Моррис Блюм не преминул напомнить Ною, что у него было достаточно времени, чтобы рассмотреть полученное предложение и либо согласиться, либо отказаться. В ответ Ной напомнил, что его тесть слишком упрям и ни за что не согласится продать «Мадерли-пресс».
«В таком случае, мистер Рид, вы должны предпринять решительные меры, способные заставить его переменить мнение», – заявил ему на это Моррис. А в конце встречи этот червяк не без ехидства добавил, что на «Мадерли-пресс» свет клином не сошелся и что другие издательства будут только рады стать подразделением такой солидной и перспективной корпорации, как «Уорлд Вью».
Самое неприятное заключалось в том что это была не пустая угроза. Ной лучше других знал, что, несмотря на видимость благополучия, многие издательства висят буквально на волоске. Им не хватало ни сил, ни свободных средств, чтобы конкурировать с медиа-гигантами, и каждое из них с радостью променяло бы свою независимость на финансовую стабильность, которую предлагала «Уорлд Вью». Что ж, их можно было понять. В отличие от «Мадерли-пресс», мелкие издательства боролись за свое существование, и им было не до сантиментов.
Сам Ной тоже не был сентиментален, и ему была непонятна фанатическая приверженность Дэниэла традициям и семейной истории. Он, однако, понимал, что старый Мадерли не откажется от своих принципов, какими бы идиотскими они ни были, и что обломать ему рога будет очень и очень непросто.
Увы, этого не понимал и не мог понять Моррис Блюм. Для него издательский дом «Мадерли-пресс» был лишь лакомым куском, который необходимо схватить, и чем скорее, тем лучше. При этом ничто или почти ничто не мешало ему удовлетвориться каким-нибудь другим, не столь крупным и более покладистым издательством и в считанные месяцы превратить его в крупный издательский трест, который сотрет в порошок и «Мадерли-пресс», и остальных конкурентов.
А этого не понимал уже Дэниэл Мадерли, и Ной, как ни старался, не смог втолковать ему столь очевидной истины.
– Я помню про срок, – раздраженно бросил он Наде. – И постараюсь в него уложиться.
– А как насчет Марис?
– Она улетела по делам во Флориду.
– В Джорджию.
– Что?..
– Ты говорил – Марис поехала в Джорджию.
– Да какая разница! Главное, что она далеко, и никто не помешает мне спокойненько обработать старика. Я уже указал ему на выгодные стороны предложения об объединении с «Уорлд Вью»; теперь надо довести до его сведения, что он потеряет, если откажется.
– А что будет, когда Марис вернется?
– Она сделает то, что скажет ей отец.
– Я тебя не об этом спрашиваю…
О, господи!.. Ной устало вздохнул и, закрыв глаза, с силой потер переносицу. Только этого разговора ему не хватало! Как будто у него и так мало проблем!
– Я знаю, что ты имеешь в виду, Надя… – Открыв глаза, он опустил руку и посмотрел на нее. – Сама посуди: разумно ли будет требовать у Марис развода сейчас? Нет, нет и нет! С этим придется подождать по крайней месяц до тех пор, пока не будет подписан договор с «Уорлд Вью». Тогда, кстати, у Марис будет дополнительный стимул со мной развестись, – Нои снова вздохнул. – Неужели ты думаешь, что мне нравится жить с ней и лизать Дэниэлу задницу?
– Мне бы не понравилось, – заявила Надя.
– А поставь себя на мое место! Мне приходится еще тяжелее… – Он немного помолчал, надеясь, что Надя улыбнется, но она осталась серьезной.
– И все же… – проговорила она. – Может быть, тебе неприятно лизать задницу старому упрямцу, но как насчет задницы Марис? Вдруг ты будешь по ней скучать?
Ной сухо рассмеялся.
– Я не буду скучать о своей жене, Надя. Мне жаль терять хорошего редактора, но с деньгами Блюма я смогу нанять троих… нет, пять, десять таких, как она! Но даже если я не сумею найти подходящего редактора, у меня будут мои десять миллионов. Этого вполне достаточно, чтобы утешиться.
Лицо Нади неожиданно стало мрачным, почти угрюмым.
– Ты действительно хочешь, чтобы я вскружила Моррису голову? – спросила она.
– Фигурально выражаясь – да.
– А как насчет того, что ты говорил раньше? Ты сказал, что пойдешь на это ради нас… Это правда?
Вместо ответа Ной привлек ее к себе и поцеловал. Надя развела в стороны полы его рубашки и, приникнув губами к соску, принялась игриво его покусывать.
– Так это правда?..
– Сейчас я готов признаться в чем угодно – даже в том, что готовил покушение на президента.
Хрипло рассмеявшись, Надя погладила его через брюки.
– Не желаю делить тебя с этой школьницей! – проговорила она. – Мне хочется, чтобы ты принадлежал только мне.
– Мне… тоже… хочется. – Ной расстегнул брюки. Надя тотчас опустилась на колени и медленно провела кончиком языка по его напряженному члену. Ной закряхтел от удовольствия.
– Займись тем, что получается у тебя лучше всего, а Мадерли предоставь мне, – пробормотал он. – Вот увидишь, как я с ними разделаюсь.
9
Паркер сидел за компьютером уже несколько часов. Он давно проснулся и пытался работать, но никак не мог сосредоточиться на чем-то одном. Ум его то и дело принимался блуждать или прыгал с одного на другое, точно пущенный умелой рукой камешек по воде.
Майкл принес ему третью чашку кофе. Ставя ее на стол, он сказал:
– Твоя гостья вышла из флигеля и движется к нам по дорожке вдоль берега. Она часто останавливается и любуется морем, но скоро она будет здесь.
Паркер сам попросил Майкла проследить за Марис. Выслушав доклад, он кивнул, с интересом глядя на растекавшийся по столу кофе. Обычно Майкл был очень аккуратен, но сегодня с ним явно что-то случилось. Выплеснувшись из чашки, кофе подтек под блокнот с рукописными заметками, а теперь тонкий коричневый ручеек подбирался к клавиатуре.
Подняв голову, Паркер внимательно посмотрел на своего старшего товарища.
– Извини, сейчас я уберу, – сказал Майкл.
– Будь так любезен…
Майкл фыркнул.
– Послушай, – сказал Паркер, – если тебе хочется что-то сказать – скажи, а не веди себя как мальчишка.
– Мне кажется, ты отлично знаешь, что я хочу сказать.
– Ты хочешь меня поздравить?
– Вовсе нет. Пора взглянуть на вещи трезво, Парк. Или ты действительно ждешь, чтобы тебя похвалили за удачную выдумку?
– Но ведь она здесь, не так ли?
– Да, она здесь, – подтвердил Майкл, но его лицо не выразило ни радости, ни воодушевления, и Паркер нетерпеливо дернул плечами.
– Ну что тебе опять не нравится? Ведь мы же с тобой обо всем говорили, и не раз! Я забросил наживку, и вот – рыбка клюнула, как мы и надеялись. Если ты в чем-то сомневаешься, почему ты не выбросил записку с телефонными номерами, которую принес тебе шериф?! Ведь ты передал ее мне, хотя мог этого не делать! Мне оставалось только позвонить, и вот – она приехала. Чем ты теперь не доволен?
Повернувшись, Майкл сердито затопал на кухню.
– Кажется, у меня булочки подгорели, – буркнул он через плечо.
Паркер вздохнул, вытер кофе тряпкой и, бросив на подоконник намокший блокнот, снова уставился на экран компьютера, но всякое желание работать пропало окончательно. Он никак не мог сосредоточиться на двух последних абзацах, которые написал. Сейчас они казались ему бессмысленными, простым нагромождением ничего не значащих слов и не связанных между собою фраз. Пытаясь постичь их смысл, Паркер заставил себя прочесть абзацы слово за словом, но яснее они от этого не стали. С тем же успехом он мог читать текст на суахили.
Неожиданно Паркер понял, почему он перестал понимать написанное. Он нервничал, волновался, как школьник! Это было по меньшей мере странно, поскольку его план осуществился почти в точности так, как он задумывал. Правда, по ходу дела ему пришлось внести кое-какие уточнения, однако они были сделаны только для того, чтобы лучше приспособиться к характеру Марис. В целом же она реагировала на созданные им ситуации намного лучше, чем он ожидал.
Пожалуй, заманить ее на Санта-Анну оказалось даже слишком просто, подумал Паркер, вспоминая предшествующие события. Ему достаточно было только потянуть за ниточки, и вот уже Марис, как послушная марионетка, шагает по канату и отплясывает твист. Должно быть, из-за этого Майкл так надулся. Ведь она ничего не подозревала, и это превращало ее почти в жертву.
«Но она не жертва!» – упрямо подумал Паркер.
Да, ему пришлось кое-что предпринять, чтобы заставить Марис сделать то, что он хотел, однако, по большому счету, она всегда могла остановиться. Никто ее не вынуждал, не ставил в безвыходное положение – все зависело только от того, насколько понравится ей «Зависть» и понравится ли вообще.
Это обстоятельство и было причиной его волнения, и совсем не потому, что от этого зависело осуществление его плана. Мнение Марис интересовало Паркера как писателя – ему очень хотелось услышать, что она думает о тех двадцати страницах, которые вчера вечером она унесла с собой. Что, если Марис скажет – чушь собачья? Что, если она вежливо поблагодарит за возможность ознакомиться с продолжением, но скажет – оно ей не понравилось, и откланяется?
В этом случае его план полетит ко всем чертям, а самолюбие будет глубоко уязвлено.
Не в силах продолжать работу, Паркер повернулся вместе с креслом к окну и увидел Марис, которая медленно шла по дорожке, соединявшей флигель с особняком. Когда-то в этом небольшом уютном домике помешалась летняя кухня, но он решил устроить там комнаты для гостей. Правда, гости у него бывали редко, и Паркер не планировал увеличения их числа в обозримом будущем, однако распорядился, чтобы флигель был перестроен и оборудован всем необходимым.
И вот теперь в нем появилась гостья – или птичка, сама залетевшая в ловушку, которая должна была вот-вот захлопнуться.
Марис тем временем подняла голову, увидела его в окне «солярия» и, улыбнувшись, помахала рукой. Помахала? Паркер не помнил, когда в последний раз ему вот так махали рукой. Чувствуя себя полным дураком, он тоже поднял руку и помахал в ответ.
Меньше чем через минуту Марис уже входила в стеклянную дверь.
– Доброе утро. Паркер.
– Привет.
Ее кожа все еще казалась влажной, и пахло от нее каким-то душистым мылом – кажется, земляничным. Рукопись Марис держала в руке.
– Как здесь здорово! – воскликнула она и счастливо рассмеялась. – Вчера в темноте я так и не разглядела твою усадьбу толком, но сегодня… Это просто чудо! Теперь я понимаю, почему ты здесь поселился. – Она обернулась, чтобы бросить еще один взгляд на бархатную лужайку, белый пляж и лазурные просторы Атлантики. – Должно быть, тебе здесь так покойно…
– Извини, я забыл дать тебе фен.
Марис машинально заправила за ухо влажную прядь.
– Действительно, я его не нашла, – сказала она, – но в такое теплое утро это не важно. Мне было даже приятно, что волосы мокрые. Что касается твоею гостевого домика, го за исключением фена там есть все необходимое. Мне там было очень хорошо.
– Рад это слышать.
Паркер продолжал внимательно ее рассматривать. Как он и рассчитывал, его пристальный взгляд смутил Марис.
– …И мебель. – добавила она несколько растерянно. – Вся мебель подобрана с большим вкусом, а главное – без той пестроты, без смешения стилей, какие иногда встречаешь в домах, обставленных «под старину». Особенно мне понравилась кровать с коваными спинками и ванна на ножках в виде львиных лап.
– Это Майкл придумал.
– Блестящая идея!
– Да он у нас большой любитель железных кроватей, бронзовых ванн и резных каминов.
– Просто он внимателен к деталям.
– Вероятно.
Некоторое время оба неловко молчали, потом вдруг заговорили одновременно.
Паркер сказал:
– У тебя блузка мокрая. Марис сказала:
– Я прочла первую главу…
– Ну и что скажешь?
– Блузка?..
– Да. Она мокрая.
Марис опустила взгляд. Она была одета в ту же юбку и блузку, в которых приехала на Санта-Анну, и Паркер заметил это сразу, как только она вошла. Весь ее багаж остался в отеле в Саванне, и доставить его в усадьбу не представлялось возможным – во всяком случае, не вчера вечером, когда, поддавшись на уговоры Майкла, Марис согласилась переночевать в гостевом флигеле.
Именно поэтому сегодня ей пришлось надеть то, что было на ней накануне; только жакет Марис оставила в домике, так как утро выдалось по южному жарким. И вот теперь спереди на блузке отпечатался влажный след, в точности повторявший кружевные узоры ее лифчика.
Выпрямившись, Марис нервно свернула страницы рукописи в трубочку, стараясь подавить подсознательное желание прикрыть ими грудь.
– Вчера я постирала кое-какие веши, но они не успели высохнуть.
«Веши, – подумал Паркер. – Она употребила множественное число. Это значит – лифчик и трусики. В чем же она спала?.. Голышом?» От этих мыслей ему неожиданно стало жарко, и он почувствовал, как его лоб покрывается испариной.
– В домике есть калорифер, – заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
– Но не настолько, как был когда-то. Эта живая легенда создавалась десять, пятнадцать лет назад, когда Дэниэл Мадерли был в зените славы. Сейчас он просто проживает дивиденды, заработанные когда-то, – ведь репутация самого удачливого, самого хитрого, самого предприимчивого издателя чего-нибудь да стоит. Но годы берут свое – я знаю это лучше, чем кто бы то ни было, потому что в последние два-три года мне приходится общаться с ним почти постоянно. Его время ушло, и он сам отлично это понимает. Как бы там ни было, это уже не прежний Дэниэл Мадерли, которого все боялись и уважали…
– Может быть. А может быть, он хочет, чтобы ты так думал.
Нои терпеть не мог, когда кто-то критиковал его действия или сомневался в его словах. Отстранив Надю, он быстро встал и вышел на кухню. Там Ной снова наполнил свой бокал ледяными кубиками и плеснул сверху скотча.
– Полагаю, что я знаю своего тестя лучше, чем ты, – холодно заявил он, вернувшись в комнату.
– Я в этом уверена, но…
– Если бы ты была уверена, ты не стала бы ко мне придираться.
Он залпом проглотил виски и, со стуком поставив бокал на столик, на несколько мгновений задержал дыхание, стараясь справиться с приступом острого раздражения. Только потом он повернулся к Наде.
– И вообще, Дэниэл – моя забота. Твое дело Блюм и компания. Ты должна поддерживать в них уверенность, что в конечном итоге все будет так, как мы запланировали.
– Завтра я ужинаю с Моррисом в «Радужной комнате».
– Отлично. Постарайся очаровать этого бледного червя. Вскружи ему его лысую башку! Ешьте, пейте, танцуйте… Пусть Моррис будет счастлив и ни о чем не думает, а я тем временем займусь семейкой Мадерли. Я тесно общался с ними на протяжении трех последних лет и прекрасно их изучил. Мне хорошо известно, как они думают, и я способен предсказать, как они отреагируют в той или иной ситуации. Несмотря на это, наш замысел должен осуществляться со всеми предосторожностями; малейшая спешка может погубить все.
За все время Ной ни на йоту не отступил от намеченного плана; тем более он не собирался торопиться теперь, когда цель была так соблазнительно близка. Впрочем, и менять что-то он тоже не собирался. Ной просто не видел в этом смысла, поскольку пока все шло, как было задумано.
В первый раз он добился своего, когда Дэниэл Мадерли предложил ему место редактора в своем издательстве. С тех пор Ной честно гнул спину на компанию и сумел завоевать доверие старика. Дополнительные очки он заработал, когда сумел жениться на его инфантильной дочери, тем самым еще больше укрепив свои позиции в издательстве и став фактически одним из действующих директоров. Когда же настал подходящий момент, Ной через Надю связался с Блюмом и намекнул ему на возможность слияния. Насколько он мог судить, Моррис Блюм до сих пор пребывал в уверенности, что идея приобрести издательский дом «Мадерли-пресс» принадлежит ему и только ему. На самом деле Ной с самого начала нацелился именно на «Уорлд Вью» как на наиболее перспективную корпорацию, в наибольшей степени соответствующую его амбициям.
До сегодняшнего дня все шло именно так, как планировал Ной. Иного, впрочем, он бы и не потерпел. Золотая птица счастья маячила уже совсем близко, а Ной Рид был не из тех, кто в азарте теряет голову и начинает совершать ошибку за ошибкой на последних метрах дистанции. Он твердо знал: чтобы действовать наверняка, необходимо удвоить осторожность и не допускать поспешных действий, как бы ни соблазнительно было добиться своего одним стремительным рискованным броском.
– Что ты кипятишься? – пожала плечами Надя. – Это Моррис поставил тебе крайний срок, а не я.
Этого Ной действительно не предусмотрел – не мог предусмотреть. И именно потому он был так взвинчен и напряжен. Встречаясь с Дэниэлом, Ной почти не слушал, что говорил ему тесть. Стараясь кивать в нужный момент и отделываясь шутливыми фразами, он вспоминал змеиную улыбку и вкрадчивый тон, каким Моррис сообщил, что дает ему еще две недели на принятие окончательного решения.
При этом Моррис Блюм не преминул напомнить Ною, что у него было достаточно времени, чтобы рассмотреть полученное предложение и либо согласиться, либо отказаться. В ответ Ной напомнил, что его тесть слишком упрям и ни за что не согласится продать «Мадерли-пресс».
«В таком случае, мистер Рид, вы должны предпринять решительные меры, способные заставить его переменить мнение», – заявил ему на это Моррис. А в конце встречи этот червяк не без ехидства добавил, что на «Мадерли-пресс» свет клином не сошелся и что другие издательства будут только рады стать подразделением такой солидной и перспективной корпорации, как «Уорлд Вью».
Самое неприятное заключалось в том что это была не пустая угроза. Ной лучше других знал, что, несмотря на видимость благополучия, многие издательства висят буквально на волоске. Им не хватало ни сил, ни свободных средств, чтобы конкурировать с медиа-гигантами, и каждое из них с радостью променяло бы свою независимость на финансовую стабильность, которую предлагала «Уорлд Вью». Что ж, их можно было понять. В отличие от «Мадерли-пресс», мелкие издательства боролись за свое существование, и им было не до сантиментов.
Сам Ной тоже не был сентиментален, и ему была непонятна фанатическая приверженность Дэниэла традициям и семейной истории. Он, однако, понимал, что старый Мадерли не откажется от своих принципов, какими бы идиотскими они ни были, и что обломать ему рога будет очень и очень непросто.
Увы, этого не понимал и не мог понять Моррис Блюм. Для него издательский дом «Мадерли-пресс» был лишь лакомым куском, который необходимо схватить, и чем скорее, тем лучше. При этом ничто или почти ничто не мешало ему удовлетвориться каким-нибудь другим, не столь крупным и более покладистым издательством и в считанные месяцы превратить его в крупный издательский трест, который сотрет в порошок и «Мадерли-пресс», и остальных конкурентов.
А этого не понимал уже Дэниэл Мадерли, и Ной, как ни старался, не смог втолковать ему столь очевидной истины.
– Я помню про срок, – раздраженно бросил он Наде. – И постараюсь в него уложиться.
– А как насчет Марис?
– Она улетела по делам во Флориду.
– В Джорджию.
– Что?..
– Ты говорил – Марис поехала в Джорджию.
– Да какая разница! Главное, что она далеко, и никто не помешает мне спокойненько обработать старика. Я уже указал ему на выгодные стороны предложения об объединении с «Уорлд Вью»; теперь надо довести до его сведения, что он потеряет, если откажется.
– А что будет, когда Марис вернется?
– Она сделает то, что скажет ей отец.
– Я тебя не об этом спрашиваю…
О, господи!.. Ной устало вздохнул и, закрыв глаза, с силой потер переносицу. Только этого разговора ему не хватало! Как будто у него и так мало проблем!
– Я знаю, что ты имеешь в виду, Надя… – Открыв глаза, он опустил руку и посмотрел на нее. – Сама посуди: разумно ли будет требовать у Марис развода сейчас? Нет, нет и нет! С этим придется подождать по крайней месяц до тех пор, пока не будет подписан договор с «Уорлд Вью». Тогда, кстати, у Марис будет дополнительный стимул со мной развестись, – Нои снова вздохнул. – Неужели ты думаешь, что мне нравится жить с ней и лизать Дэниэлу задницу?
– Мне бы не понравилось, – заявила Надя.
– А поставь себя на мое место! Мне приходится еще тяжелее… – Он немного помолчал, надеясь, что Надя улыбнется, но она осталась серьезной.
– И все же… – проговорила она. – Может быть, тебе неприятно лизать задницу старому упрямцу, но как насчет задницы Марис? Вдруг ты будешь по ней скучать?
Ной сухо рассмеялся.
– Я не буду скучать о своей жене, Надя. Мне жаль терять хорошего редактора, но с деньгами Блюма я смогу нанять троих… нет, пять, десять таких, как она! Но даже если я не сумею найти подходящего редактора, у меня будут мои десять миллионов. Этого вполне достаточно, чтобы утешиться.
Лицо Нади неожиданно стало мрачным, почти угрюмым.
– Ты действительно хочешь, чтобы я вскружила Моррису голову? – спросила она.
– Фигурально выражаясь – да.
– А как насчет того, что ты говорил раньше? Ты сказал, что пойдешь на это ради нас… Это правда?
Вместо ответа Ной привлек ее к себе и поцеловал. Надя развела в стороны полы его рубашки и, приникнув губами к соску, принялась игриво его покусывать.
– Так это правда?..
– Сейчас я готов признаться в чем угодно – даже в том, что готовил покушение на президента.
Хрипло рассмеявшись, Надя погладила его через брюки.
– Не желаю делить тебя с этой школьницей! – проговорила она. – Мне хочется, чтобы ты принадлежал только мне.
– Мне… тоже… хочется. – Ной расстегнул брюки. Надя тотчас опустилась на колени и медленно провела кончиком языка по его напряженному члену. Ной закряхтел от удовольствия.
– Займись тем, что получается у тебя лучше всего, а Мадерли предоставь мне, – пробормотал он. – Вот увидишь, как я с ними разделаюсь.
9
Паркер сидел за компьютером уже несколько часов. Он давно проснулся и пытался работать, но никак не мог сосредоточиться на чем-то одном. Ум его то и дело принимался блуждать или прыгал с одного на другое, точно пущенный умелой рукой камешек по воде.
Майкл принес ему третью чашку кофе. Ставя ее на стол, он сказал:
– Твоя гостья вышла из флигеля и движется к нам по дорожке вдоль берега. Она часто останавливается и любуется морем, но скоро она будет здесь.
Паркер сам попросил Майкла проследить за Марис. Выслушав доклад, он кивнул, с интересом глядя на растекавшийся по столу кофе. Обычно Майкл был очень аккуратен, но сегодня с ним явно что-то случилось. Выплеснувшись из чашки, кофе подтек под блокнот с рукописными заметками, а теперь тонкий коричневый ручеек подбирался к клавиатуре.
Подняв голову, Паркер внимательно посмотрел на своего старшего товарища.
– Извини, сейчас я уберу, – сказал Майкл.
– Будь так любезен…
Майкл фыркнул.
– Послушай, – сказал Паркер, – если тебе хочется что-то сказать – скажи, а не веди себя как мальчишка.
– Мне кажется, ты отлично знаешь, что я хочу сказать.
– Ты хочешь меня поздравить?
– Вовсе нет. Пора взглянуть на вещи трезво, Парк. Или ты действительно ждешь, чтобы тебя похвалили за удачную выдумку?
– Но ведь она здесь, не так ли?
– Да, она здесь, – подтвердил Майкл, но его лицо не выразило ни радости, ни воодушевления, и Паркер нетерпеливо дернул плечами.
– Ну что тебе опять не нравится? Ведь мы же с тобой обо всем говорили, и не раз! Я забросил наживку, и вот – рыбка клюнула, как мы и надеялись. Если ты в чем-то сомневаешься, почему ты не выбросил записку с телефонными номерами, которую принес тебе шериф?! Ведь ты передал ее мне, хотя мог этого не делать! Мне оставалось только позвонить, и вот – она приехала. Чем ты теперь не доволен?
Повернувшись, Майкл сердито затопал на кухню.
– Кажется, у меня булочки подгорели, – буркнул он через плечо.
Паркер вздохнул, вытер кофе тряпкой и, бросив на подоконник намокший блокнот, снова уставился на экран компьютера, но всякое желание работать пропало окончательно. Он никак не мог сосредоточиться на двух последних абзацах, которые написал. Сейчас они казались ему бессмысленными, простым нагромождением ничего не значащих слов и не связанных между собою фраз. Пытаясь постичь их смысл, Паркер заставил себя прочесть абзацы слово за словом, но яснее они от этого не стали. С тем же успехом он мог читать текст на суахили.
Неожиданно Паркер понял, почему он перестал понимать написанное. Он нервничал, волновался, как школьник! Это было по меньшей мере странно, поскольку его план осуществился почти в точности так, как он задумывал. Правда, по ходу дела ему пришлось внести кое-какие уточнения, однако они были сделаны только для того, чтобы лучше приспособиться к характеру Марис. В целом же она реагировала на созданные им ситуации намного лучше, чем он ожидал.
Пожалуй, заманить ее на Санта-Анну оказалось даже слишком просто, подумал Паркер, вспоминая предшествующие события. Ему достаточно было только потянуть за ниточки, и вот уже Марис, как послушная марионетка, шагает по канату и отплясывает твист. Должно быть, из-за этого Майкл так надулся. Ведь она ничего не подозревала, и это превращало ее почти в жертву.
«Но она не жертва!» – упрямо подумал Паркер.
Да, ему пришлось кое-что предпринять, чтобы заставить Марис сделать то, что он хотел, однако, по большому счету, она всегда могла остановиться. Никто ее не вынуждал, не ставил в безвыходное положение – все зависело только от того, насколько понравится ей «Зависть» и понравится ли вообще.
Это обстоятельство и было причиной его волнения, и совсем не потому, что от этого зависело осуществление его плана. Мнение Марис интересовало Паркера как писателя – ему очень хотелось услышать, что она думает о тех двадцати страницах, которые вчера вечером она унесла с собой. Что, если Марис скажет – чушь собачья? Что, если она вежливо поблагодарит за возможность ознакомиться с продолжением, но скажет – оно ей не понравилось, и откланяется?
В этом случае его план полетит ко всем чертям, а самолюбие будет глубоко уязвлено.
Не в силах продолжать работу, Паркер повернулся вместе с креслом к окну и увидел Марис, которая медленно шла по дорожке, соединявшей флигель с особняком. Когда-то в этом небольшом уютном домике помешалась летняя кухня, но он решил устроить там комнаты для гостей. Правда, гости у него бывали редко, и Паркер не планировал увеличения их числа в обозримом будущем, однако распорядился, чтобы флигель был перестроен и оборудован всем необходимым.
И вот теперь в нем появилась гостья – или птичка, сама залетевшая в ловушку, которая должна была вот-вот захлопнуться.
Марис тем временем подняла голову, увидела его в окне «солярия» и, улыбнувшись, помахала рукой. Помахала? Паркер не помнил, когда в последний раз ему вот так махали рукой. Чувствуя себя полным дураком, он тоже поднял руку и помахал в ответ.
Меньше чем через минуту Марис уже входила в стеклянную дверь.
– Доброе утро. Паркер.
– Привет.
Ее кожа все еще казалась влажной, и пахло от нее каким-то душистым мылом – кажется, земляничным. Рукопись Марис держала в руке.
– Как здесь здорово! – воскликнула она и счастливо рассмеялась. – Вчера в темноте я так и не разглядела твою усадьбу толком, но сегодня… Это просто чудо! Теперь я понимаю, почему ты здесь поселился. – Она обернулась, чтобы бросить еще один взгляд на бархатную лужайку, белый пляж и лазурные просторы Атлантики. – Должно быть, тебе здесь так покойно…
– Извини, я забыл дать тебе фен.
Марис машинально заправила за ухо влажную прядь.
– Действительно, я его не нашла, – сказала она, – но в такое теплое утро это не важно. Мне было даже приятно, что волосы мокрые. Что касается твоею гостевого домика, го за исключением фена там есть все необходимое. Мне там было очень хорошо.
– Рад это слышать.
Паркер продолжал внимательно ее рассматривать. Как он и рассчитывал, его пристальный взгляд смутил Марис.
– …И мебель. – добавила она несколько растерянно. – Вся мебель подобрана с большим вкусом, а главное – без той пестроты, без смешения стилей, какие иногда встречаешь в домах, обставленных «под старину». Особенно мне понравилась кровать с коваными спинками и ванна на ножках в виде львиных лап.
– Это Майкл придумал.
– Блестящая идея!
– Да он у нас большой любитель железных кроватей, бронзовых ванн и резных каминов.
– Просто он внимателен к деталям.
– Вероятно.
Некоторое время оба неловко молчали, потом вдруг заговорили одновременно.
Паркер сказал:
– У тебя блузка мокрая. Марис сказала:
– Я прочла первую главу…
– Ну и что скажешь?
– Блузка?..
– Да. Она мокрая.
Марис опустила взгляд. Она была одета в ту же юбку и блузку, в которых приехала на Санта-Анну, и Паркер заметил это сразу, как только она вошла. Весь ее багаж остался в отеле в Саванне, и доставить его в усадьбу не представлялось возможным – во всяком случае, не вчера вечером, когда, поддавшись на уговоры Майкла, Марис согласилась переночевать в гостевом флигеле.
Именно поэтому сегодня ей пришлось надеть то, что было на ней накануне; только жакет Марис оставила в домике, так как утро выдалось по южному жарким. И вот теперь спереди на блузке отпечатался влажный след, в точности повторявший кружевные узоры ее лифчика.
Выпрямившись, Марис нервно свернула страницы рукописи в трубочку, стараясь подавить подсознательное желание прикрыть ими грудь.
– Вчера я постирала кое-какие веши, но они не успели высохнуть.
«Веши, – подумал Паркер. – Она употребила множественное число. Это значит – лифчик и трусики. В чем же она спала?.. Голышом?» От этих мыслей ему неожиданно стало жарко, и он почувствовал, как его лоб покрывается испариной.
– В домике есть калорифер, – заметил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64