Ему и в голову не приходило, что кто-то может неверно истолковать его намерения и получить эмоциональную травму.Не будь разговора со Стейси, Алекс лишь снисходительно улыбнулась бы, как улыбались в подобных случаях другие женщины, сочтя его вкрадчивую обходительность просто свойством характера. Теперь же Джуниор ее раздражал; ей хотелось, чтобы он понял: она такого беспечного пренебрежения не допустит.– Стейси говорила не только о судье. Она сказала, что я воскрешаю воспоминания о вашем с нею браке и тем самым выставляю напоказ ее грязное белье. У меня сложилось впечатление, что развод с вами стал для нее многолетней каторгой.– Но я-то тут при чем, а?– А должны бы быть при чем. Ее резкая реакция удивила его.– Вы никак сердитесь на меня. За что?– Не знаю. – Эта краткая вспышка была ей почему-то приятна. Теперь же она почувствовала изнеможение. – Извините. Может, все дело в том, что меня всегда тянет поддержать обездоленного.Он протянул руку и накрыл ее колено ладонью.– Превосходное свойство, оно не ускользнуло от моего внимания.Алекс взяла его руку и положила на кожаное сиденье между ними.– 0-хо-хо, значит, подозрение с меня не снято. Она не поддалась очарованию его улыбки.– Зачем вы женились на Стейси?– Вы в самом деле хотите это обсудить? – Подъехав к мотелю «Житель Запада», он выключил передачу.– Да.Нахмурившись, он заглушил двигатель и, опершись локтем о спинку сиденья, повернулся к ней.– В тот момент казалось, что иного не дано.– Вы же ее не любили.– Какая, к черту, любовь.– Однако спали с ней. – Он вопросительно поднял бровь. – Стейси сказала, что вы были любовниками задолго до того, как поженились.– Да не любовниками, Алекс. Я иногда водил ее куда-нибудь.– Как часто?– Хотите начистоту?– Валяйте.– Я приходил к Стейси, когда припирало, а сестры Гейл были заняты, или у них были месячные, или…– Кто-кто?– Сестры Гейл. Это к делу не относится. Он заранее отклонил вопросы, которые, как он понимал, уже роились у нее в голове.– У меня вся ночь впереди. – Она поудобнее пристроилась к дверце.– Вы что же, никакой мелочи не пропускаете?– Разве самую малость. Так что же это за сестры?– Их было три – тройняшки, собственно говоря. И всех звали Гейл.– Это понятно.– Нет, фамилия у них была другая. Девочек назвали Ванда Гейл, Нора Гейл и Пегги Гейл.– Это что, шутка? Он перекрестился.– Вот вам крест. Рид их уже, так сказать, приобщил к основам, а уж потом на сцене появился я. – Джуниор фыркнул, видимо вспомнив особенно непристойный эпизод из юношеских похождений. – Короче, сестры Гейл всем давали. Им это нравилось. Каждый парень из нашей школы хоть раз да трахнул их.– Ладно, все ясно. Ну, а когда их под рукой не было, вы шли к Стейси Уоллес, потому что она тоже давала. Он спокойно взглянул на нее.– Я женщин никогда ни к чему не принуждал. Она сама этого хотела, Алекс.– Но только с вами.Он пожал плечами: возражать не было смысла.– А вы этим пользовались.– Назовите мне мужчину, который поступил бы иначе.– Очко в вашу пользу, – сухо сказала она. – Я лишь позволю себе заметить, что у Стейси вы были единственным мужчиной.У него хватило такта принять несколько пристыженный вид.– Да, пожалуй, верно.– Мне сегодня стало ее жаль, Джуниор. Она разговаривала со мной отвратительно и тем не менее вызвала у меня жалость.– Я никогда не мог понять, чего она ко мне прицепилась; она же ходила за мной по пятам с того самого дня, как я пришел в пурселлскую школу. И, знаете, башковитая была девчонка. Любимица всех учителей. Еще бы – старательная, ни в какие истории никогда не попадала. – Он хихикнул. – Но что она с готовностью выделывала на заднем сиденье моего «Шевроле» – они в жизни не поверили бы.Алекс, почти не слушая, рассеянно смотрела в пространство.– Стейси презирала Седину.– Она ей завидовала.– Главным образом, потому, что, когда вы были в постели со Стейси, она знала, что мечтаете-то вы о моей матери.– Черт, – тихонько выругался он, и улыбка сползла с его лица.– Так она сказала. Это правда?– Селина всегда была при Риде. Так уж сложилось. Против фактов не попрешь.– Но вы же ее все равно хотели, даже при том, что она принадлежала вашему лучшему другу. Так? После продолжительного молчания он сказал:– Чего уж отпираться, это было бы вранье.– Стейси мне еще кое-что сказала, – очень тихо произнесла Алекс. – Так, случайное замечание, а вовсе не намеренная откровенность. И сказала об этом вскользь, словно это и без того всем известно – и мне, само собой, тоже.– Что?– Что вы хотели жениться на моей матери. – Она снова посмотрела ему прямо в лицо и спросила сдавленным голосом:– Правда?Он на миг отвернулся, потом произнес:– Да.– До или после того, как она вышла замуж и родила меня?– И до, и после. – Заметив ее явную озадаченность, он сказал:– По-моему, всякий, кто видел Селину, непременно хотел, чтобы она всегда была с ним. Еще бы: красивая, веселая, к тому же умела дать почувствовать, что она создана только для тебя. В ней было… – он подыскивал подходящее слово, – что-то… – он как бы зажал ускользающее слово в кулаке, – что-то такое, отчего вы жаждали обладать ею.– Вы хоть раз обладали ею?– Физически?– Вы хоть раз спали с моей матерью?На его лице застыло выражение глубокой грусти.– Нет, Алекс. Никогда.– А вы пытались? Она бы согласилась?– Вряд ли. Я и не пытался. Не очень, по крайней мере.– Почему же, раз вы так ее хотели?– Потому что Рид убил бы нас обоих. Опешив, она молча смотрела на него.– Вы серьезно так считаете?Он пожал плечами, и на лице его вновь засияла обезоруживающая улыбка.– Ну, образно выражаясь.Алекс не очень в это поверила. Он произнес «убил бы» явно в буквальном смысле слова.Джуниор подвинулся к ней поближе. Взъерошив ей сзади волосы, он стал большим пальцем поглаживать ее шею.– Но это очень мрачная тема. Давайте ее сменим, – прошептал он, легонько касаясь губами ее губ. – Может, оставим пока прошлое и займемся настоящим? – Он разглядывал ее лицо, скользя по нему кончиками пальцев. – Я очень хочу спать с тобой, Алекс.Она настолько поразилась, что на миг потеряла дар речи.– Вышутите?– Нет, спорим?И он поцеловал ее всерьез. Во всяком случае, попытался. Наклонив голову, он прильнул губами к ее губам, пытаясь разомкнуть их, и прижался к ней еще крепче. Не ощутив никакого отклика с ее стороны, отодвинулся и озадаченно посмотрел на нее.– Нет?– Нет.– Почему?– Вы сами знаете, тут нечего и объяснять. Это было бы безумно глупо. Не правильно!– Я делал и куда большие глупости. – Опустив руку, он стал теребить пальцами отделку из мягкой замши на ее свитере. – И еще какие не правильные!– Ну а я нет.– Нам будет хорошо вместе, Алекс.– Этого мы никогда не узнаем.Он медленно провел большим пальцем по ее нижней губе, не отрывая от нее взгляда.– Никогда не говори «никогда».Наклонив голову, он поцеловал ее снова – ласково, не страстно, – потом передвинулся на свое сиденье и вылез из машины.У двери Джуниор сдержанно чмокнул ее и пожелал спокойной ночи; на лице его, однако, было снисходительно-веселое выражение. Алекс понимала; он думает, что она просто ломается и победа над нею – всего лишь вопрос времени.Она была настолько ошарашена его натиском, что минуты две-три не замечала моргающей красной лампочки на телефоне: ей что-то хотели передать. Алекс позвонила портье, ей дали телефон, по которому просили позвонить; она набрала номер. Еще не услышав голоса врача, она уже знала, что он скажет. И все равно его слова потрясли ее.– Мне очень жаль, мисс Гейгер. Сегодня вечером, совсем недавно, миссис Грэм, не приходя в сознание, скончалась. Глава 21 Алекс постучала в дверь, дождалась, пока Рид крикнет:«Войдите!» – и лишь тогда шагнула в кабинет.– Здравствуйте. Спасибо, что сразу приняли меня. Она села в кресло напротив его стола. Он, не спрашивая, налил кофе по ее вкусу и поставил перед нею. Она кивком головы поблагодарила его.– Мне очень жаль, что ваша бабушка умерла, Алекс, – сказал он, вновь усаживаясь в свое скрипучее вращающееся кресло.– Благодарю вас.Алекс на неделю уезжала, чтобы заняться похоронами. В маленькой церкви при лечебнице на панихиде присутствовали, кроме Алекс, лишь горсточка бывших сослуживцев бабушки да несколько больных из той же лечебницы. После похорон Алекс приступила к малоприятной обязанности: надо было убрать все бабушкины вещи из ее палаты. Персонал отнесся к Алекс очень доброжелательно, однако другие пациенты уже ждали места в палате, и поэтому ее нужно было освободить немедленно.Психологически ей было очень тяжело это делать. В церкви под тихую органную музыку она смотрела на скромный гроб и чувствовала, что потерпела сокрушительное поражение. Она не сдержала слова, данного бабушке и себе самой. Не успела вовремя разыскать убийцу Селины.Что еще хуже, не сумела добиться поощрения и любви бабушки. А ведь это был ее последний шанс, другого не будет.Она всерьез подумывала о том, чтобы признать себя побежденной: позвонить Грегу и сказать, что он был прав и ей надо было сразу послушаться его совета. Такая смиренность доставила бы ему большое удовольствие, и он тут же поручил бы ей другое дело.Насколько все стало бы проще! Ей никогда бы не пришлось вновь пересекать границы города под названием Пурселл и терпеть враждебность горожан, ей не пришлось бы смотреть в лицо этому человеку, который вызывал в ней бурю самых противоречивых чувств.С юридической точки зрения, у нее по-прежнему было недостаточно оснований передавать дело в суд. Но по-человечески она просто не могла бросить все как есть. Ей очень хотелось разобраться в характерах мужчин, любивших ее мать. Она обязана выяснить, кто из них ее убил, а также – повинна она сама или нет в смерти собственной матери. Либо она отведет от себя это обвинение, либо ей придется жить с чувством вины всю оставшуюся жизнь; так или иначе, но она не могла оставить этот вопрос нерешенным.И она вернулась в Пурселл. Алекс смотрела в зеленые глаза Рида, которые всю неделю не давали ей покоя; наяву они так же, как и в мечтах, будоражили ее и подавляли волю.– Я сомневался, что вы вернетесь, – сказал он без обиняков.– Напрасно. Я же сказала, что не сдамся.– Да, как же, помню, – угрюмо произнес он. – Как потанцевали в тот вечер?Вопрос был крайне неожиданным, и она отреагировала автоматически:– А вы откуда знаете, что я там была?– Слух прошел.– Да вам Джуниор сказал.– Нет.– Не томите меня, а то не выдержу, – сказала Алекс. – Как вы узнали, что я ездила в Охотничий клуб?– Один из моих помощников засек Джуниора, когда тот выжимал на шоссе восемьдесят одну милю. Около одиннадцати вечера, – доложил он. – Он-то вас и увидел в машине. – И, глядя не на нее, а на носки своих сапог, заметил:– Что-то вы чертовски торопились назад в мотель.– Просто хотела уехать из клуба, вот и все. Неважно себя почувствовала.– Что, мясо на вертеле не по вкусу пришлось? Или люди? От некоторых меня тоже воротит.– Дело не в еде и не в людях. Все из-за… ну… одного человека, Стейси Уоллес… Минтон. – Алекс внимательно наблюдала, ожидая реакции. Но лицо его оставалось бесстрастным. – Почему мне никто не сказал, что Стейси была замужем за Джуниором?– Вы не спрашивали.Каким-то чудом ей удалось не взорваться.– Неужели никому не пришло в голову, что их поспешный брак мог означать очень многое?– Ничего он не означал.– Я оставляю за собой право решать, что он на самом деле означал.– Да сделайте одолжение. Вы, стало быть, считаете, он что-то такое значил?– Да, считаю. Мне всегда казалось странным, что Джуниор выбрал такой момент для женитьбы. Не менее странно, что невестой оказалась дочка судьи.– Ничего в этом странного нет.– Разумеется, чистое совпадение.– Даже и того нет. Стейси Уоллес любила, или, вернее, обмирала по Джуниору с того дня, как увидела его впервые. Это все знали, включая Джуниора. Она ничуть не скрывала своего обожания. Когда Седина умерла, Стейси поняла, что ей выпал счастливый случай, и не упустила его.– Мне не показалось, что Стейли склонна гнаться за сиюминутной удачей.– Не будьте ребенком, Алекс. Мы все согласны на сиюминутную удачу, если нам чего-то очень хочется. Она же его любила, – повторил Рид уже громче, начиная раздражаться. – Он тяжело переживал смерть Селины. Стейси, видимо, решила, что ее любовь облегчит его страдания, что этого будет для него достаточно.– Однако она ошиблась.– Очевидно, да. Стейси не могла пробудить у Джуниора ответной любви. Держать его в узде было ей не по силам. – Он досадливо прикусил губу. – А кто вам об этом наболтал?– Сама Стейси. Она налетела на меня в дамской комнате и обвинила в том, что я, добиваясь пересмотра дела, порчу ей жизнь.– Отчаянная дамочка. – Рид одобрительно кивнул. – Она мне всегда нравилась.– Вот как? Вы, может, с ней тоже спали? Или вам хватало сестер Гейл?– Сестер Гейл, значит? – Он издал хриплый смешок. – Стейси-то, я точно знаю, не стала бы вам рассказывать про тройняшек, пользовавшихся в Пурселле дурной славой.– Джуниор восполнил пробел.– Ничего себе, видно, был вечерок.– Да уж, много нового мне открыл.– Неужто? И что же он вам открыл? – сказал он, растягивая слова.Она пропустила мимо ушей этот точно рассчитанный намек.– Рид, к чему такая спешка? Джуниор не любил Стейси. Предположим, он просто уговорил себя жениться на ней. Но почему они поженились именно тогда?– Может, она захотела выйти замуж, как большинство девушек, в июне.– Не смейтесь надо мной. – Она вскочила с кресла и подошла к окну.Он негромко присвистнул.– Вот это да, настроение, прямо скажем, никудышное.– Я только что похоронила последнего своего родственника, вы не забыли? – вспыхнула она.Он тихо чертыхнулся и взъерошил пальцами волосы.– И правда, забыл на минуту. Слушайте, вы уж извините меня, Алекс. Я же помню, как тошно было на душе, когда я похоронил моего старика.Она обернулась к нему, но он смотрел куда-то в сторону.– Из всего этого распроклятого городишки только Ангус и Джуниор пришли на похороны. И панихиды не было ни в церкви, ни в похоронном бюро – так только, у самой могилы. Ангус сразу поехал обратно на работу. Джуниор вернулся в школу, чтобы не пропустить контрольную по биологии. А я пошел домой.Вскоре после обеда ко мне пришла Седина, – задумчиво продолжал он. – Она сбежала с уроков, просто чтобы побыть со мной. Она знала, что мне несладко, хоть я и ненавидел при жизни этого сукиного сына. Мы легли рядом на мою кровать и лежали так дотемна. Она знала, что мать ее будет волноваться, если она не придет домой. Она даже плакала за меня, а я не мог.Он замолчал, и в комнате повисла тяжелая тишина. Алекс по-прежнему неподвижно стояла у окна, завороженная его рассказом. Сердце ныло в груди от сострадания к тому осиротевшему юноше, оставшемуся в далеком прошлом.– И тогда вы впервые овладели Сединой?Он посмотрел ей в лицо и, встав с кресла, подошел поближе.– Ну раз уж вы заговорили о постельных делах, как у вас-то с ними?Напряжение лопнуло, и ее терпение тоже.– Может, хватит вам ходить вокруг да около? Возьмите да спросите напрямик.– Ладно, – с усмешкой сказал он. – Как, Джуниор уже залез к вам под юбку?– Негодяй!– Так залез или нет?– Нет!– Но держу пари, что пытался. Он всякий раз пытается. – Его гортанный смех странно волновал ее. – Точно. – Он поднял руку и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони. – Покраснели, госпожа прокурор.Она резко отвела его руку.– Идите к черту!Она злилась за себя за то, что покраснела перед ним, как школьница. Какое ему дело, с кем она спит? Но больше всего раздражало ее, что ему было явно все равно. Его глаза на мгновение вспыхнули, но она назвала бы это искрой веселья или, быть может, презрения, но уж никак не ревности.В отместку ему она внезапно спросила:– Из-за чего вы с Селиной поссорилась?– Мы с Сединой? Когда?– В предпоследнем классе, весной. Почему она уехала в Эль-Пасо и стала встречаться с моим отцом?– Может, ей надо было сменить обстановку, – беспечно сказал он.– Вы знали, как сильно любит ее ваш лучший друг? Бесившая ее усмешка сползла с его лица.– Это вам Джуниор сообщил?, – Я знала и до того, как он сообщил. А вы – тогда еще – знали, что он ее любит? Он передернул плечами.– Чуть не каждый парень в школе…– Рид, я говорю не об увлечении девочкой, которая пользуется популярностью. – Она схватила его за рукав; было заметно, как важен для нее этот разговор. – Вы знали, как Джуниор к ней относится?– Ну и что, если знал?– Он сказал, что вы бы его убили, если бы он хотя бы дотронулся до нее. Сказал: вы бы их обоих убили, если бы он вас предал.– Он просто так выразился.– Джуниор сказал то же самое, но я сомневаюсь, – ровным голосом произнесла она, – тут кипели страсти. Отношения между вами были сложными, запутанными.– Чьи отношения?– Вы и моя мать любили друг друга, но вы оба любили и Джуниора. Чем не любовный треугольник в самом строгом смысле слова?– Куда это вы, черт побери, клоните? Или вы думаете, мы с Джуниором – пара педиков?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45