– И был на то повод? – спросил Ангус.– Я хотела, чтобы провели эксгумацию тела моей матери. На этот раз трудно было ошибиться в том, как они восприняли ее слова.– Господи, милая, за каким чертом вам это понадобилось? – содрогнулся Ангус.– Алекс? – Джуниор взял ее руку, положил себе на бедро и стал растирать. – Это уж, пожалуй, слишком, не находите? Прямо ужас какой-то.– Так и дело ведь ужасное, – напомнила она, убирая руку с его бедра. – Во всяком случае, вам наверняка известно, что просила я о невозможном. Ведь тело матери было кремировано.– Верно, – произнес Ангус.– Почему?В слабо освещенной комнате глаза ее сверкали и казались ярко-синими. Отражавшееся в них пламя камина придавало им выражение сурового укора.Ангус вновь уселся в кресло и ссутулился, будто обороняясь от нападок.– Это казалось тогда наилучшим выходом из положения.– Как это? Не понимаю.– Ваша бабушка собиралась уехать с вами из города, как только будут завершены все формальности. Она этого не скрывала. Вот я и решил кремировать тело Седины, полагая, что Мерл захочет взять… гм… останки с собой.– Вы решили? А по какому праву, Ангус? По чьему распоряжению? Отчего именно вам была предоставлена возможность решать, что делать с телом Седины?Он недовольно насупил брови.– Вы, верно, полагаете, что я распорядился ее кремировать, чтобы уничтожить улики?– Не знаю! – воскликнула она, поднимаясь с диванчика. Она прошла к окну и стала смотреть на пустующие паддоки. Из дверей конюшен пробивался свет; там чистили, кормили, тренировали лошадей. Она досконально изучила деятельность концерна «Минтон Энтерпрайзес». Ангус вложил в него миллионы. Почему он отмалчивается? Потому что многим рискует, если она добьется передачи дела в суд? Или потому, что виновен? А может, из-за того и другого? В конце концов она повернулась к мужчинам:– Теперь, задним числом, вы не можете не признать, что этот ваш поступок выглядит весьма странно.– Я только хотел освободить Мерл Грэм от этих забот. Считал это своим долгом, потому что ее дочь убили на моей земле. Мерл обезумела от горя, а ведь вы остались на ее попечении. Если мои действия вызывают сейчас подозрения, тем хуже, черт побери; но если б сегодня пришлось принимать решение, то я поступил бы точно так же.– Не сомневаюсь, что бабушка была признательна за все, что вы сделали. Очень бескорыстно с вашей стороны. Ангус проницательно взглянул на нее и сказал:– Но вам, к сожалению, не верится, что поступок был совершенно бескорыстным.Она посмотрела ему прямо в глаза:– Да, к сожалению, не верится.– Я уважаю вашу откровенность.На минуту в комнате воцарилась тишина, слышалось лишь мирное потрескивание горящих поленьев. Алекс нарушила неловкое молчание:– Не понимаю, почему бабушка не забрала прах с собой.– Я и сам об этом думал – я ведь предложил ей взять его.Мне кажется, потому, что она не могла примириться со смертью дочери. Урна с прахом – это осязаемое доказательство того, с чем она была не в силах смириться.Зная одержимость бабушки всем тем, что было связано с жизнью Седины, Алекс сочла его объяснение убедительным. Кроме того, если только Мерл не выйдет из коматозного состояния – и тогда Алекс не сможет задать ей свой вопрос, – выбора у нее не было, приходилось принять на веру то, что говорил Ангус.Он рассеянно потирал сквозь носок большой палец на ноге.– Мне в голову не пришло захоронить ее пепел в каком-нибудь мавзолее. Я всегда ненавидел всяческие склепы и усыпальницы. Страшненькие, черт побери, заведения. От одной мысли о них мурашки по коже. Ездил я как-то в Новый Орлеан. Все эти бетонные надгробия, возвышающиеся над землей… бр-р-р.Он затряс головой от отвращения.– Я не боюсь смерти, но, когда помру, хочу опять стать частицей жизни. Праху место во прахе. Таков естественный ход вещей. Поэтому мне показалось уместным купить участок на кладбище и похоронить прах Селины в земле, на которой она выросла. Вы, Алекс, небось думаете: вот старый чудак, но я тогда так считал и теперь считаю так же. Я никому ничего не рассказывал – неловко было. Такая вот, знаете, вдруг чувствительность, – А почему было не рассеять прах где-нибудь? Он потянул себя за мочку уха, обдумывая вопрос.– Я думал об этом, но решил: а вдруг в один прекрасный день вы явитесь и захотите посмотреть, где похоронили вашу маму.Алекс почувствовала, что прежняя напористость покидает ее, плечи опускаются. Потупив голову, она не сводила глаз с носков своих замшевых сапожек, еще мокрых от сырого снега.– Вы, наверно, сочли меня вампиром каким-то за то, что я хотела вскрыть ее могилу. Рид так и заключил. Ангус только отмахнулся.– Рид обожает резать правду-матку. Бывает, и ошибается. Она прерывисто вздохнула.– На сей раз точно ошибся. Поверьте, даже подумать об этом мне было трудно, не то что просить. Просто мне казалось, что тщательная судебно-медицинская экспертиза могла бы пролить свет.Голос ее замер. Продолжать не хватало силы воли и убежденности. Вчера она думала, что эксгумация, возможно, даст необходимые вещественные улики. Выяснилось, что от истины она, Алекс, по-прежнему далека, а все ее старания свелись к тому, что она лишь разбередила и измучила и себя, и окружающих.Объяснение Ангуса представлялось чертовски убедительным и бесхитростным. Целиком оплатить похороны, взять на себя все формальности – то был акт неподдельного милосердия, призванный смягчить горькую долю бабушки и облегчить ей бремя материальных расходов.Алекс искренне хотела поверить в это. Ей, дочери Селины, такой оборот дела был только приятен. Но как следователь она осталась ни с чем, все ее усилия оказались тщетными, и оттого в ней зрело подозрение, что тут что-то нечисто.– Вы готовы возвращаться в город или как? Рид стоял в дверях, прислонившись к косяку, и вызывающе перебрасывал зубочистку из одного угла рта в другой. Может быть, он и позавтракал, но по тону вопроса она поняла, что его скверное настроение не переменилось.– Готова, если вы соблаговолите меня отвезти.– Прекрасно. Чем скорее я вернусь на работу, тем лучше. Должен же кто-то пасти этих чокнутых сукиных детей, которые ездят в этакую непогоду.– Но раз уж вы здесь, почему бы не провести денек у камина? – обращаясь к Алекс, предложил Джуниор. – Сделали бы себе воздушной кукурузы. Седина ее очень любила. Может, уговорили бы Лупе дать нам миндаля в сахаре. А потом, когда дороги расчистят, я бы отвез вас в гостиницу.– Спасибо, это было бы чудесно, но меня ждет работа. Он стал ее мило упрашивать, но она была непреклонна.Минтоны проводили ее с Ридом к выходу. Сары-Джо Алекс так и не видела. Если та даже и знала о присутствии в доме гостей, спуститься к ним она не пожелала.Когда они шли по коридору, Ангус взял Алекс под руку и тихо сказал:– Я понимаю, милая, вам приходится нелегко.– Да уж.– Есть что-нибудь новое о здоровье бабушки?– Я каждый день справляюсь в лечебнице, но пока все без перемен.– Если что будет нужно, сразу звоните, слышите? Алекс посмотрела на него с искренним смущением.– Ангус, почему вы ко мне так добры?– В память о вашей маме и потому, что вы мне нравитесь, а главное – потому что нам нечего скрывать.Когда он ей улыбнулся, Алекс сразу поняла, от кого Минтон-младший унаследовал свое обаяние. Тем временем Джуниор разговаривал с Ридом. Алекс услышала, как Рид сказал:– Вчера вечером наткнулся в «Последнем шансе» на одну твою старую приятельницу.Услышав название кабачка, где ей на сегодня была назначена встреча, Алекс навострила уши.– Правда? – откликнулся Джуниор. – И кто же это?– Глория, как там ее. Забыл ее фамилию по мужу. Черные кудряшки, темные глаза, большие сиськи.– Глория Толберт. Как она выглядит?– Сексуально озабоченной.Джуниор издал пошлый, чисто мужской смешок.– Похоже на Глорию. Чтобы ее ублажить, нужен крепкий мужик.– Тебе виднее, – пошутил Рид.– Ну и что вчера было, а, шельмец ты везучий? В конце концов милашка Глория засияла довольной улыбкой?– Ты же знаешь, я своих любовных похождений не обсуждаю.– Эта твоя особенность меня чертовски бесит. Алекс обернулась, и в этот момент Джуниор шутливо ткнул Рида в живот. Кулак его отскочил, будто он ударил в барабан.– И это все, на что ты способен, старина? – поддел его Рид. – Признайся, Минтон, ты теряешь форму.– Черта с два, – размахнувшись, тот направил кулак Риду в голову. Рид успел увернуться и попытался ударить Джуниора сапогом под колено. Они повалились на стоявший в холле столик, чуть не сбросив с него керамическую вазу.– Ладно, ребята, кончайте, пока чего-нибудь не разбили. – Голос Ангуса звучал снисходительно, словно перед ним были малыши из начальной школы.Апекс и Рид оделись, он открыл дверь. Ледяной вихрь ворвался в холл. Джуниор спросил:– Вы уверены, что вам никак нельзя остаться у нас, в тепле и уюте?– Боюсь, никак, – ответила Алекс.– Вот черт. Что ж, тогда до свидания. Он сжал ее руку в своих ладонях и поцеловал в щеку. Отец с сыном наблюдали, как Рид ведет Алекс по обледенелой мощеной дорожке к своему «Блейзеру». Он помог ей сесть в машину, потом обошел автомобиль и легко взлетел на водительское место.– Бр-р-р! – Джуниор закрыл дверь. – Выпьешь пуншу, папа?– Пока нет. – Ангус нахмурился. – В такую рань ни к чему.– С каких это пор ты смотришь на часы, когда хочется выпить?– Зайди-ка ко мне. Я хочу с тобой поговорить. – Прихрамывая, оберегая больной палец, он повел сына в кабинет. – Подбрось дров в огонь, хорошо?Когда пламя уже лизало новые поленья, Джуниор повернулся к отцу.– Так о чем речь? Надеюсь, не о делах. Я официально беру выходной.Он зевнул и потянулся, как привыкший к неге кот.– Об Алекс Гейгер.Джуниор опустил руки и насупился:– Когда она приехала, то так и кипела по поводу этих похоронных дел, правда? Но ты ее все-таки привел в себя.– Я всего лишь рассказал ей, как было дело.– У тебя это прозвучало очень убедительно, не хуже, чем ловкая ложь.– Можешь ты хоть раз быть серьезным? – взревел Ангус. На лице Джуниора отразилось недоумение.– Я, по-моему, вполне серьезен.– Слушай меня, – сурово начал Ангус, наставив на него палец. – Только круглый дурак будет шутки шутить, глядя, как она упорно докапывается до сути. Пускай она красотка – за дело она взялась очень основательно. Алекс только с виду мягкая. Когда речь идет об этом убийстве, она – кремень.– Понимаю, – угрюмо сказал Джуниор.– Спроси Джо Уоллеса, если не веришь.– Верю, верю. Просто из-за внешности мне трудно воспринимать ее всерьез.– Ах, ему трудно, видали? А я вот что-то не заметил, чтобы ты попытался ее охмурить.– Я же тогда пригласил ее к нам выпить рюмочку, и она приехала.– Что ты предпринял потом?– А что ты хочешь, чтобы я предпринимал? Увивался возле нее, как последний сопляк? С цветочками-шоколадками?– Да, черт тебя подери!– Она на это ни за что не клюнет, – фыркнул Джуниор, – даже если я буду совершенно серьезен.– Слушай, что я тебе скажу, парень. У тебя сейчас не жизнь, а малина. Каждый год на блюдечке подают новый «Ягуар», носишь часы «ролекс», утыканные бриллиантами, ездишь кататься на горных лыжах, на морскую рыбалку и на скачки, когда только вздумается, да еще играешь по-крупному. Но девочка эта прет напролом, она нас разорит. Да-да, – сказал он, угадав, о чем думает помрачневший сын, – очень может быть, что тебе придется первый раз в жизни подыскивать себе работу.Ангус сдержал гнев к продолжал более дружелюбно:– У нее нет ни малейших шансов раздобыть улики. Думаю, она это понимает. Вот и мечет стрелы наугад, надеясь попасть кому-то из нас в задницу. Остается верить, что рано или поздно рука у нее устанет.Джуниор закусил губу и хмуро сказал:– Довести дело до суда ей, наверное, нужно не меньше, чем нам – построить ипподром. Для нее это был бы большой успех. Карьера ей тогда обеспечена.– Дьявольщина, – пробурчал Ангус. – Ты же знаешь, как я к таким бабам отношусь. Терпеть не могу эти дерьмовые игры вокруг карьеры. Женщинам не место в суде.– Куда же ты их всех денешь? В спальни?– А что в том плохого? Джуниор издал короткий смешок.– Я-то с тобой спорить не стану, но, думаю, с тобой охотно поспорили бы миллионы работающих женщин.– Возможно, Алекс и не задержится в прокуратуре. Не удивлюсь, если выяснится, что ее карьера зависит от исхода этого расследования.– Что ты хочешь сказать?– Я Грега Харпера отлично знаю. Честолюбец, спит и видит себя в кресле генерального прокурора штата. Обожает, чтобы его подчиненные добивались обвинительных приговоров. По моим догадкам, он позволил Алекс вести расследование потому, что чует кровь, нашу кровь. И если в этом деле об убийстве нам прищемят хвост, его имя попадет во все газеты и торжеству его не будет конца: они с губернатором ведь друг друга не жалуют. Губернатора же ткнут мордой об стол, так же как и комиссию по азартным играм. Зато если Алекс не удастся докопаться до наших секретов, тогда землю есть придется Харперу. Чем такое терпеть, он лучше выкинет Алекс с работы. А мы тут как тут, с распростертыми объятиями – подхватим, когда будет падать, – говорил он, размахивая для убедительности кулаком.– У тебя, я смотрю, все уже спланировано, – сухо заметил Джуниор.Ангус сердито хмыкнул.– Да, черт возьми, верно. Хоть одному из нас надо думать не только о том, что спрятано у нее под свитером.– Мне казалось, эту сторону дела ты поручил мне.– Тут шевелиться надо, а не глазеть издалека да слюни распускать. Сейчас самое лучшее для Алекс – завести любовника.– Почем ты знаешь, может, у нее уже есть?– В отличие от тебя я ничего не пускаю на самотек. Специально выяснял. Разузнал про нее все.– Ну, ты хитрюга! Тебя на мякине не проведешь, – с невольным восхищением прошептал Джуниор.– Гм. Надо знать, сынок, какие карты на руках у противника, иначе и с козырями проиграешь.Под веселый треск дров в камине Джуниор обдумывал то, что сказал Ангус. Потом, прищурившись, посмотрел на отца.– И куда же, по твоему плану, приведет эта связь? К браку? Ангус хлопнул сына по колену и хохотнул.– Это было бы не так уж и плохо.– Ты бы одобрил?– Отчего ж нет?Джуниор не рассмеялся. Он подвинул стул поближе к камину, словно избегая отцовского прикосновения и поощряющей улыбки. Рассеянно поворошил горящие поленья.– Удивительно, – тихо произнес он. – Седина не казалась тебе достойной женой для меня. Я же помню, какой шум ты поднял, когда я заявил, что хочу на ней жениться.– Да ведь тебе тогда было всего восемнадцать! – закричал Ангус. – А Седина была вдовой с ребенком на руках.– Верно. С Алекс на руках. И смотри, какая девушка выросла. Могла бы быть моей падчерицей.Брови Ангуса сошлись на переносице. По ним можно было точно определять его состояние духа. Чем острее угол между бровями, тем больше он разозлен.– Были и другие соображения. Сын резко обернулся.– Какие же?– Все это случилось двадцать пять лет назад в другое время, с другим человеком. Алекс не то, что ее мать. Она красивее и не в пример умнее. Если бы ты хоть наполовину оправдал надежды и был бы настоящим мужиком – например, в виде исключения подумал бы головой, а не пипкой, – ты бы смекнул, как важно нам переманить ее на свою сторону. Джуниор покраснел от гнева.– Это-то я понимаю. Но прежде чем начать ухаживать, я счел нужным удостовериться, что на сей раз, черт возьми, ты возражать не будешь. Хочешь верь, хочешь нет, но Седину я любил. И если начну волочиться за Алекс, я могу и в нее влюбиться. По-настоящему. Не ради тебя, не ради корпорации, а для себя самого.Он шагнул к двери, Ангус резко окликнул его. Повинуясь привычке, Джуниор остановился и обернулся.– Ты обиделся, сынок?– Да! – крикнул тот. – Я уже не мальчик, я взрослый мужчина. Нечего меня натаскивать. Сам прекрасно знаю, как обращаться с Алекс да и с любой женщиной.– Ах, вот, значит, как? – вкрадчиво спросил Ангус.– Да так.– Тогда почему Алекс сегодня от тебя уехала с Ридом?
Стоя у приоткрытой двери спальни, Сара-Джо подслушивала этот бурный разговор. Когда Джуниор проскользнул в гостиную и оттуда донеслось позвякивание стаканов, она беззвучно прикрыла дверь в свое неприкосновенное убежище и прислонилась к ней спиной. Грудь ее исторгла тяжкий, отчаянный вздох.Все начиналось заново.Видимо, нет спасения от этого кошмара. Сыну опять разобьют сердце, теперь уже дочь Седины займется этим: она встанет между Джуниором, его отцом и лучшим другом. История повторялась вновь. Весь дом пошел вразнос, и все из-за этой девчонки.Сара-Джо сознавала, что второй раз ей такой драмы не вынести. Наверняка не вынести. В тот первый раз ей не удалось уберечь сына от душевной травмы. И теперь тоже не удастся.Сердце ее разрывалось. Глава 15 В «Последнем шансе» ее запросто могли избить, изнасиловать или убить – и все это в любых сочетаниях. Не говоря уж о том, как она рисковала, когда ехала туда, а потом обратно в гостиницу по обледенелой дороге. К счастью, она вернулась невредимой, только в страшном раздражении.Войдя в номер, Алекс швырнула сумку и жакет на кресло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45