– Да, я очень хорошо это понимаю. – Реми внимательно слушала наставления Дредда, делала все, как он говорит, и обрадованно улыбнулась, когда он ее похвалил.
Боже, до чего же он любил эту женщину! Любил до того, что ему самому делалось страшно. Страшно до боли. С каждым днем зловещая тень Дюваля уходила все дальше в прошлое. Скоро она превратится в маленькую тучку на горизонте. Реми на глазах превращалась в уверенную, сильную женщину, верящую в себя и свою любовь.
– По-моему, ей нравится работать в художественной галерее, – заметила Нэнси.
– Да, очень. И у нее здорово получается. На прошлой неделе я заглянул на выставку. Она как раз разговаривала с клиентами. По правде говоря, я ни черта не понял, но клиенты прислушивались к каждому ее слову.
– Ты ею гордишься?
– Еще бы! – искренне сказал он. – Спасибо тебе, Нэнси, за то, что ты стала ее подругой. Для Реми это очень много значит, ведь у нее никогда раньше не было друзей.
– Я делаю это не из чувства долга. Она мне действительно очень нравится.
Берк поставил пустой бокал на перевернутую бочку и случайно задел стопку открыток, лежавших на краю этого импровизированного столика. Открытки рассыпались, и он наклонился подобрать их.
– Разве Дредд с кем-нибудь переписывается? – удивилась Нэнси. – В некотором роде. Есть у нас один общий приятель. Судя по штампам, открытки пришли из самых разных штатов. Их отправляли с интервалом примерно в одну неделю. Подписей не было, однако почерк без сомнения принадлежал Грегори Джеймсу. На каждой открытке – одно-два предложения, не больше. Посторонний человек не понял бы, что вообще означают эти отрывочные фразы, но Дредд и Берк разбирались в смысле этих посланий без труда. Грегори узнал о смерти Дюваля и был рад такому повороту событий. Главным же образом молодой человек размышлял о том, какая перемена произошла в его жизни и что ожидает его в будущем.
На последней из открыток стоял штемпель Санта-Фе. Текст был такой: «Св. Лука, 15:11–24». Дредд заглянул в Евангелие от Луки и увидел, что в этой главе рассказывается о блудном сыне.
– Он уже давно уехал, – сказал Берк Нэнси. – Но, по-моему, скоро вернется.
– Ой, поймала! – раздался звонкий крик. Фларра размахивала рыбой, а остальные рыболовы завидовали и восхищались. Дэвид Стюарт, старший сын Нэнси, помог девушке снять рыбу с крючка. Нэнси шепнула, что Фларра произвела на ее сыновей неизгладимое впечатление. До знакомства с ней мальчики считали, что все девчонки уродины и зануды.
– Сколько раз они клялись, что никогда не будут иметь дела с девчонками. Теперь же они запели по-другому.
– Фларре они тоже нравятся. У бедной девочки ведь никогда не было друзей, как и у Реми. Девчонка – настоящий клад. Умная, сообразительная, веселая. Ей не терпится поскорее поступить в обычную школу. – Берк улыбнулся. – Ей даже я нравлюсь. Все время пристает ко мне, когда же, мол, Реми забеременеет.
– Да, Реми говорила, что хочет ребенка.
– Мы стараемся изо всех сил, – ухмыльнулся Берк. Все последние дни улыбка не сходила с его лица.
– Я вижу, что ты счастлив. И я тоже за тебя счастлива.
– Спасибо.
– Если уж разговор зашел об этом, – Нэнси прикусила губу. – Понимаешь, я встречаюсь с одним человеком.
– Правда? Но это… это просто здорово!
– Ты правда так думаешь? – робко спросила она.
– Если он тебя заслуживает.
– Ну, такого, который бы меня заслуживал, на свете пока нет, – с деланной важностью произнесла она и широко улыбнулась. – Но вообще-то он ужасно милый. Он бизнесмен. Его жена умерла несколько лет назад. Он очень любил ее. Так же, как я любила Кева. По-моему, это неплохой симптом, как ты считаешь?
– Несомненно. А как складываются у него отношения с мальчиками?
– Пока неплохо. А больше всего мне нравится в нем его попка, когда она обтянута джинсами.
– Вот это серьезный разговор!
– Однако, прежде чем я дам ему согласие, он должен пройти главный экзамен.
– И что же это за экзамен?
– Встреча с тобой, – тихо сказала Нэнси. Берк понял, что она не шутит.
– Почему мое мнение так важно для тебя? Она наклонилась, взяла его за руку.
– Мы с Реми подруги, но главный мой друг – ты. Я придаю огромное значение твоим суждениям.
Они долго смотрели в глаза друг другу. Потом Нэнси порывисто встала, отряхнула холщовые шорты.
– И я хочу, чтобы ты с ним поговорил. Берк был так растроган, что не находил слов. Он зашел в лавку, якобы напиться, но на самом деле ему просто хотелось побыть одному. Он оперся руками о прилавок и невидящим взглядом уставился на банки с тушеным мясом и выложенные горкой плитки шоколада.
Через несколько минут дверь открылась.
– Берк?
Реми подошла, встала сзади, обхватила его руками за талию.
– С тобой все в порядке?
Он обернулся, попытался изобразить улыбку.
– Что случилось? – встревожилась она.
– Ничего.
– Ты чем-то расстроен?
– Нет, просто я очень счастлив. – Он вытер навернувшиеся слезы рукавом и рассказал ей про Нэнси. – Она меня так растрогала, что слезы подступили.
– И она сказала тебе сущую правду. Вчера за обедом мы разговаривали о тебе, и она говорила то же самое, слово в слово. Она очень ценит твое мнение.
Известие о смерти Дюваля разнеслось по всей стране. В прессе появилась целая череда публикаций о коррупции в нью-орлеанской полиции и мэрии. Спецгруппа наконец довела расследование до конца.
Джо, брат Берка, позвонил ему и спросил, может ли он теперь возвращаться домой.
Да, опасность миновала. И Джо, и Нэнси Стюарт смогли покинуть свои убежища.
Перед похоронами Дуга Пату Берк рассказал Нэнси о той роли, которую покойный капитан сыграл в судьбе Кева Стюарта. Рассказал он и о своем сорвавшемся плане. Они сидели вдвоем и плакали. Тот разговор вернул их отношениям искренность. И все же в душе Берка осталась рана. Он никогда не простит себе историю с Кевом.
– Знаешь, я не понимаю, как могла Нэнси меня простить, – сказал он. – А теперь она еще называет меня своим лучшим другом.
– Ты – единственный, кто не умеет прощать, – сказала Реми, обнимая его за плечи. – Все остальные считают тебя героем. Генеральный прокурор назначил тебя руководить отделом по борьбе с коррупцией. Окружной прокурор смотрит тебе в рот, не делает ничего без твоего совета. Все тобой восхищаются, все тебя уважают. – Она добавила шепотом: – А кое-кто любит тебя до безумия.
– Ты мне очень нужна! – Он прижал ее к себе.
– Научись себя прощать. Ведь я же простила себя за годы, прожитые с Пинки Дювалем.
Он стал целовать ее, постепенно поцелуи делались все более страстными.
– Давай займемся любовью, – внезапно прошептала она.
Он смущенно оглянулся через плечо на пирс, где по-прежнему сидели рыболовы.
– Как, прямо сейчас?
– А что такого?
Он взял ее за руку и повел по пыльным комнатам. В самой дальней из них нашлась узкая койка. Когда-то на ней лежала раненая Реми. Как давно это было!
Сначала все было как обычно: он целовал ее, гладил, ласкал, но затем дело приняло неожиданный оборот: Реми внезапно взяла инициативу на себя и сделала нечто такое, чего раньше никогда себе не позволяла.
Поначалу Берк смутился, пытался протестовать, но ощущения были такими сильными, что он уже не мог говорить и только постанывал, вцепившись пальцами в ее волосы. Ее голова ритмично двигалась, а он все повторял ее имя.
Потом она села на него верхом и стремительно задвигалась в самозабвенном ритме. Кончили они вместе.
Потом они долго лежали рядом, ленивые и размягченные.
– Ты подслушивал, да? – тихо спросила Реми.
– Что? – рассеянно спросил он, не поняв.
– Ты подслушивал, когда я была с Пинки.
Он встрепенулся, залился краской.
– Вообще-то да. Я поставил «жучок» в вашей спальне.
– Зачем?
– Ну, я надеялся, что Дюваль проболтается о своих секретах. Хотя вру… На самом деле я просто был без ума от тебя. Меня трясло от одной мысли, что ты можешь заниматься с ним любовью… – Берк передернулся от отвращения. – Я себя ненавижу. Просто маньяк какой-то.
– Никакой ты не маньяк.
Она обняла его, и они замолчали.
Но Берк все не находил себе покоя. В конце концов он спросил, как она догадалась.
Реми приподнялась, посмотрела на него сверху вниз.
– Ты никогда не просил, чтобы я делала тебе вот это. Я не понимала, в чем дело. А потом догадалась. Ты знал, что Пинки заставлял меня этим заниматься, и ты боялся, что вызовешь у меня отвращение. – Она снисходительно улыбнулась. – Заруби себе на носу: чем бы мы с тобой ни занимались, это никоим образом не напоминает мне о Пинки. Тут нет ничего общего. Все, что я делаю с тобой, я делаю впервые. Я чувствую себя счастливой и чистой. Твоя любовь приносит мне радость. Это же совсем другое дело!
Он прижал ее ладонь к своим губам. Хотел сказать ей, что безумно ее любит, но голос снова отказал ему, уже во второй раз за день.
К тому же она и сама обо всем знала.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40