Ждите вызова в назначенный час».
Далее следовала дата и магический знак Совета Двенадцати.
Высший Совет (или Совет Двенадцати) свыше двухсот лет управлял Братством Конноров, был консолидирующей силой, хранителем традиций и древних знаний. Членов Совета всегда было ровно двенадцать человек – но не по числу учеников Спасителя, а по числу детей основателя их рода. (Кое-кто усматривал в этом чисто случайном совпадении глубокий мистический смысл и утверждал, что Коннор-прародитель был новым мессией или, в крайнем случае, пророком. Стэн не верил в эту, по его собственному выражению, чушь собачью. Не хотел верить. Будучи сыном святой, он не желал оказаться ещё и потомком пророка, или того хуже – мессии. Для него это было бы чересчур...) Но в середине прошлого века, когда численность Конноров превысила тысячу человек, некоторые представители рода заняли довольно высокое положение в обществе, и Братство раскололось на несколько соперничающих группировок, Совет без каких-либо предупреждений прекратил свою деятельность, а все двенадцать его членов в один прекрасный день бесследно исчезли. Какое-то время было широко распространено мнение, что Совет продолжает действовать втайне, но никаких признаков его вмешательства в жизнь Конноров обнаружено не было. За прошедшие с тех пор семьдесят лет Совет Двенадцати превратился в легенду, хотя было немало таких людей, которые свято верили, что он всё ещё существует...
Стэн осторожно произвёл ряд манипуляций со своим магическим камнем. Флавиан почувствовал присутствие чар и спросил:
– Что ты делаешь?
– Проверяю подлинность знака Совета, – сказал Стэн правду, но далеко не всю правду.
– Ну и как? – поинтересовался Флавиан, надевая цепочку на шею.
– Он настоящий.
Флавиан медленно провёл пальцами по гладкой и нежной коже своего подбородка. Он брился ежедневно и очень тщательно, стараясь скрыть, что на лице у него всё ещё растёт юношеский пушок, а не жёсткие волосы, как у взрослого мужчины.
– Я тоже проверял и пришёл к такому же выводу. Боюсь, это не глупая выходка какого-то шутника. Совет существует и продолжает действовать... Гм-м. Но вот вопрос: почему они прислали приглашение только мне?
Стэн хмуро поглядел на него. Он был раздражён – и имел на то веские причины.
– А зачем приглашать дважды? – пожал он плечами. – Тебя известили, и этого достаточно. Хотя ты младше меня, но выше по занимаемому положению. Вот ты и получил приглашение за нас двоих.
– Ты обижен? – спросил Флавиан.
– Да, но не на тебя, – ответил он угрюмо. – Свои претензии я выскажу Совету.
Флавиан посмотрел на настенные часы, а затем на стол, где стоял кувшин с вином и три пустых бокала, оставшихся после посещения Иштвана и Волчека. Не спрашивая согласия, он наполнил два бокала вином, один взял себе, а другой пододвинул к Стэну. Тот кивком поблагодарил его и сделал небольшой глоток.
– Два часа по златоварскому, это без десяти час по мышковицкому, – заметил Флавиан. – Значит, если послание не шутка, то минут через сорок мы встретимся с двенадцатью новоявленными апостолами.
– Возможно, – согласился Стэн.
Он уже перестал злиться, но продолжал хранить на лице кислую мину в надежде отсрочить начало серьёзного разговора. Впрочем, это оказалось излишним. После недолгих раздумий Флавиан произнёс:
– Я полагаю, нам следует обождать, пока не прояснится это дело с Советом. Возможно, его члены согласны со мной, и мы вместе убедим тебя в моей правоте.
Стэн снова кивнул, а Флавиан между тем продолжал:
– Но есть один вопрос, который мне хотелось бы решить прямо сейчас. Ибрии нужна королева. Я уже могу отправлять официальное посольство?
– Увы, – вздохнул Стэн, – не можешь.
Бокал замер у самых губ Флавиана.
– Почему? Что случилось?
Стэну хотелось ответить с мрачной иронией: «Я и сам не прочь заполучить Марику», – но он сдержался. Желание Флавиана жениться на Марике было продиктовано не только и даже не столько политическими соображениями, сколько нежными чувствами, которые он испытывал к ней уже много лет. Ещё тринадцатилетним подростком он влюбился в прелестную восьмилетнюю девочку и твёрдо решил, что в будущем она станет его женой. Если бы не эгоизм Стэна, который отчаянно не хотел расставаться с сестрой, они бы поженились после первых же месячных у Марики – это было в порядке вещей в Ибрии, да и на юге Гаалосага практиковалось довольно часто, – и, скорее всего, жили бы сейчас в любви и согласии. А так... Стэн почувствовал угрызения совести: возможно, именно его упрямство толкнуло Марику в объятия другого мужчины...
«Найду и прикончу подлеца!» – гневно подумал он, а вслух сказал:
– Видишь ли, Флавиан, с некоторых пор Марика вбила себе в голову, что мы себе же во вред пренебрегаем заветом предков не вступать в брак с членами нашего рода. И знаешь, в определённом смысле она права. Сам посуди: через сто лет после смерти Коннора-прародителя в мире насчитывалось полторы сотни его потомков, ещё через сто лет их было около тысячи, а за последние семьдесят лет наша численность возросла лишь в три раза. Теперь мужчины-Конноры предпочитают брать в жёны женщин из Конноров и, как следствие...
Флавиан с такой силой поставил бокал, что чуть не разбил его вдребезги. Вино расплескалось по столу, а на рукаве светло-голубого королевского камзола появилось несколько красных, как кровь, пятен.
– Короче, Стэнислав, – жёстко промолвил он. – Получив известие о смерти Михайла, ты решил попридержать Марику в девицах. Авось получится завоевать голоса на Конклаве, пообещав одним князьям руку сестры, а других соблазнив тем, что их дочери могут стать королевами. – Он понурился. – Я тебя понимаю и не осуждаю.
Стэн с искренним негодованием фыркнул:
– Не говори глупостей! Ты же прекрасно понимаешь, что это ерунда. Если бы каждый неженатый князь, имеющий незамужнюю сестру... Тьфу! – он даже в сердцах сплюнул. – Чёрт тебя побери, Флавиан! Я не меньше твоего огорчён капризом Марики. Но я уверен, что это несерьёзно. Подожди немного, и её блажь пройдёт.
– Подожди, говоришь? – мрачно переспросил Флавиан. – Сколько ещё ждать? Я и так долго ждал. Мне уже двадцать лет, а я... – Он резко поднялся. – Хватит, заждался! Пора положить этому конец. – И стремительно бросился к двери.
Стэну потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить происходящее. За это время Флавиан успел отпереть дверь и выбежал из кабинета. Стэн быстро последовал за ним, не решаясь окликнуть его, чтобы не привлечь внимание слуг.
Покои хозяина и хозяйки замка, в которых жили Стэн и Марика, были предназначены для супругов, поэтому соединялись напрямую. Флавиан знал это и теперь направлялся к Марике, чтобы среди ночи потребовать от неё объяснений.
Стэн догнал его слишком поздно – уже на пороге спальни сестры. Занавеси полога на кровати, как обычно, были раздвинуты. Глянув через плечо Флавиана, Стэн с громадным облегчением убедился, что Марика в постели одна.
– Послушай, друг, – сказал он шёпотом. – Не глупи. Обожди до утра, успеется. Если сейчас ты разбудишь её, она будет злая, как сто чертей.
– Тем лучше, – также шёпотом, но твёрдо возразил Флавиан. – По крайней мере, так она будет искренней. – С этими словами он направился к кровати.
Стэн лишь обречённо вздохнул, смирившись с неизбежным, и закрыл дверь спальни на засов, чтобы преградить путь горничной на тот случай, если сестра, проснувшись, закатит истерику.
Между тем Флавиан склонился над Марикой и легко коснулся её укрытого одеялом плеча. Но вместо того, чтобы обождать немного, он надавил сильнее, затем, к глубочайшему изумлению Стэна, резко потянул одеяло на себя...
Мысль о том, что Флавиан свихнулся, не успела оформиться до конца. В следующий момент изумление Стэна сменилось ужасом, и он в отчаянии застонал. Вместо Марики в постели лежало наспех сработанное чучело из подушек и кукольной головы!
«Ну вот, – тоскливо подумал он. – Этого я и боялся».
А Флавиан схватил голову за роскошные золотистые волосы и, потрясая ею, разразился истерическим смехом.
– Значит, заветы предков?.. – приговаривал он. – Вот какие заветы предков!.. Стэн, дружище, твоя дорогая целомудренная сестрёнка держит тебя за дурака... И меня тоже... Нас обоих!..
Он со злостью швырнул голову в противоположный угол комнаты и, мигом утихомирившись, сел на край кровати и закрыл лицо руками.
Стэн услышал шум чьих-то шагов в гостиной. Он шёпотом бросил Флавиану:
– Пожалуйста, будь благоразумен, не буянь, – отпер дверь и выскользнул наружу.
В маленьком коридорчике, ведущем в гостиную, Стэн преградил путь встревоженному стражнику, который вообразил, что на Марику совершено нападение, и спешил ей на помощь. Стараясь держаться как можно естественнее, Стэн успокоил его, объяснил, что ничего страшного не произошло, просто он ведёт с сестрой разговор на повышенных тонах. Стражник успокоился и вернулся на свой пост в коридоре, получив распоряжение не входить в покои, даже если крики возобновятся. Заставить его забыть о произошедшем было делом слишком хлопотным и ненадёжным, поэтому Стэн ненавязчиво внушил стражнику, что тот якобы слышал, как он кричал сестре: «А я говорю, поедешь! Тоже мне выдумала – дальняя дорога. Можно подумать, что Лютица на краю света...» Теперь, в представлении стражника, ночной инцидент выглядел довольно невинно: по какой-то причине Марика заупрямилась и отказывалась ехать с братом на открытие земельного сейма, а Стэн продолжал настаивать, и их спор перешёл в ссору.
Стэн заглянул в комнатку горничной и увидел нетронутую постель.
«Потаскуха! – мысленно выругался он. – Сама блядствует и Марику, небось, покрывает. Я ей устрою сладкую жизнь!..»
Вернувшись в спальню, Стэн застал Флавиана в той же позе, в которой его оставил. Молодой король по-прежнему сидел на краю постели, закрыв лицо руками.
– Ну, пойдём отсюда, – произнёс Стэн сурово, понимая, что малейшее проявление сочувствия может вызвать очередной всплеск эмоций.
Флавиан покорно последовал за ним до его покоев, а потом и в кабинет. Было лишь полпервого, но Стэн не собирался ожидать назначенного времени. Его не вдохновляла перспектива провести эти двадцать минут, обсуждая с Флавианом их недавнее открытие, или – что ещё хуже – болтать о всяких пустяках, делая вид, что ничего особенного не произошло.
Стэн открыл портал и подозвал Флавиана, который с неприкаянным видом стоял посреди комнаты:
– Иди ко мне. Только не забудь корону.
Тот недоуменно взглянул на него и вымолвил только одно слово с едва уловимой вопросительной интонацией:
– Куда?
– На Совет, а куда же.
Флавиан не поинтересовался, каким образом Стэн намерен туда попасть, но тем не менее доказал, что не полностью утратил способность соображать. Посмотрев на часы, он вяло обронил:
– Но ведь рано ещё.
– Плевать, – веско ответил Стэн.
Флавиан взял со стола корону, кое-как напялил её себе на голову и подошёл к Стэну.
– Что дальше? – спросил он.
– Пододвинься ближе, не то тебя заденет шкаф.
Когда Флавиан выполнил и это распоряжение, Стэн привёл в действие потайной механизм. Шкаф бесшумно вернулся на своё место, и Флавиан со Стэном оказались замкнутыми в нише перед светящимся порталом.
От портала тянулось множество «нитей»; их было свыше пяти тысяч. По памяти Стэн мог «нащупать» лишь около полусотни, которыми часто пользовался, порядка тысячи «адресов» хранились в его магическом камне, остальные были для него просто путями, ведущими к чьему-то порталу. В юношеские годы Стэн часто развлекался, «дёргая» за первую попавшуюся неизвестную «нить». Как правило, на зов откликались, тогда он просил прощения за причинённое беспокойство, представлялся и спрашивал, кто хозяин портала; обычно ему отвечали, и он записывал информацию в свой камень. Но были и такие «нити», которые упорно не подавали признаков жизни. Возможно, они вели к «мёртвым» порталам либо к таким, существование которых хозяева предпочитали не разглашать. А определить местонахождение портала можно лишь в том случае, когда путь к нему открыт.
Стэн не посылал запрос на открытие портала, через который намеревался пройти. Он был открыт для него уже почти четыре года – и это было частью большой тайны, о которой, кроме самого Стэна, знало лишь одиннадцать человек... Вернее, двенадцать – но о существовании двенадцатого Стэн даже не подозревал.
– Пошли, – сказал он и, произнеся охранное заклинание, шагнул в белый туман под сияющей аркой, увлекая за собой Флавиана.
Они очутились в неглубоком алькове стены просторного помещения круглой формы с высоким сводчатым потолком и широкими окнами, из которых открывалась величественная панорама заснеженных горных вершин, бездонных ущелий и белых клубящихся облаков внизу, сплошным ковром застилавших землю. В чистом голубом небе ярко светило солнце, и в его лучах снег на вершинах гор ослепительно сиял. Зрелище было настолько чарующим и прекрасным, что невольно захватывало дыхание.
Однако Флавиану было не до восторгов. Дыхание, впрочем, у него перехватило – но совсем по другой причине. Он порывисто прижал ладони к ушам, застонал и принялся жадно ловить ртом разреженный воздух.
– Ч... чёрт... – прохрипел он. – Что... ты... сде... лал?..
– Ты ещё должен сказать мне спасибо, – невозмутимо произнёс Стэн. – Если бы не я, тебе пришлось бы гораздо хуже.
Вряд ли Флавиан расслышал его. Он отчаянно глотал слюну и ковырял пальцами в заложенных от резкого перепада давления ушах. Его корона опасно сдвинулась набок и в любой момент могла слететь с головы. Но Флавиан не замечал этого; он ошалелым взглядом смотрел по сторонам.
Помещение заливал яркий дневной свет, струившийся через окна и витражи в потолке. Судя по лёгкой изморози на стёклах, снаружи царил холод, но внутри было тепло, хотя Флавиан не заметил ни одного камина или какого-то другого источника тепла. Позже он узнал, что комнатную температуру здесь поддерживает невероятных размеров прозрачный кристалл, лежавший в центре огромного круглого стола из полированного красного дерева, вокруг которого в идеальном порядке были расставлены двенадцать мягких удобных кресел.
Наконец-то Флавиана проняло, и он с благоговейным трепетом прошептал:
– Зал Совета!..
В Зале находилось одиннадцать человек – семь мужчин и четыре женщины – возрастом от сорока до восьмидесяти лет. В момент появления Стэна и Флавиана, они стояли у окон, разбившись на три группы, и перед тем что-то живо обсуждали, но когда портал заработал, все разговоры мигом прекратились, и одиннадцать пар глаз с любопытством устремили свои взгляды на вновь прибывших.
Флавиан постепенно приходил в себя. Вдруг он обнаружил, что четверых из присутствующих хорошо знает, а ещё с двумя ему пару раз доводилось встречаться.
Мужчина лет шестидесяти пяти – семидесяти, без усов и бороды, но с пышной седой шевелюрой, придававшей ему величественный вид, отделился от одной из групп, подошёл к Стэну и Флавиану и, обращаясь к последнему, заговорил серьёзно и торжественно:
– Флавиан, король Ибрии! Высший Совет Братства Конноров приветствует тебя в своём кругу. Моё имя в Совете Дональд, и я имею честь быть его главой. – Он сделал паузу, и его губы тронула лёгкая улыбка. – Членам Совета так не терпелось встретиться с тобой, что в кои-то веки все двенадцать явились раньше назначенного часа.
Из-за только что испытанного потрясения Флавиан не сообразил ответить на приветствие, зато продемонстрировал, что ещё не разучился считать. После недолгой заминки он не очень уверенно произнёс:
– Но я вижу лишь одиннадцать... Где же двенадцатый?
Стэн удивлённо посмотрел на него:
– Ты так до сих пор и не понял? Двенадцатый – это я. Моё имя в Совете – Рей.
Глава 5
– Я не поеду в Златовар, – твёрдо сказала Марика. – Ещё не знаю, как это устроить, но я обязательно останусь.
В комнате было трое: Марика, сэр Генри МакАлистер и его внучатная племянница, леди Алиса Монтгомери – миловидная черноволосая и черноглазая девушка лет двадцати трёх. Алиса была единственной наследницей сэра Генри, единственной дочерью единственного сына его покойной сестры, леди Элеоноры МакАлистер де Монтгомери. Кроме того, она была единственным человеком в этом мире (не считая, естественно, её дяди), посвящённым в тайну Марики. Алиса переехала в Шотландию два с половиной года назад, когда её родители погибли в автокатастрофе. Теперь она училась в университете в Эдинбурге, но по-прежнему жила в замке сэра Генри и каждый день, за исключением субботы и воскресенья, накручивала на своём новеньком «ровере» по шестьдесят миль – тридцать туда и тридцать обратно, – что, разумеется, не лучшим образом сказывалось на её успеваемости. Впрочем, Алису это не очень огорчало. Она пока ещё не знала, чего хочет от жизни, а высшее образование рассматривала как один из атрибутов современной эмансипированной женщины и удачное дополнение к её титулу леди и солидному капиталу, унаследованному от матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Далее следовала дата и магический знак Совета Двенадцати.
Высший Совет (или Совет Двенадцати) свыше двухсот лет управлял Братством Конноров, был консолидирующей силой, хранителем традиций и древних знаний. Членов Совета всегда было ровно двенадцать человек – но не по числу учеников Спасителя, а по числу детей основателя их рода. (Кое-кто усматривал в этом чисто случайном совпадении глубокий мистический смысл и утверждал, что Коннор-прародитель был новым мессией или, в крайнем случае, пророком. Стэн не верил в эту, по его собственному выражению, чушь собачью. Не хотел верить. Будучи сыном святой, он не желал оказаться ещё и потомком пророка, или того хуже – мессии. Для него это было бы чересчур...) Но в середине прошлого века, когда численность Конноров превысила тысячу человек, некоторые представители рода заняли довольно высокое положение в обществе, и Братство раскололось на несколько соперничающих группировок, Совет без каких-либо предупреждений прекратил свою деятельность, а все двенадцать его членов в один прекрасный день бесследно исчезли. Какое-то время было широко распространено мнение, что Совет продолжает действовать втайне, но никаких признаков его вмешательства в жизнь Конноров обнаружено не было. За прошедшие с тех пор семьдесят лет Совет Двенадцати превратился в легенду, хотя было немало таких людей, которые свято верили, что он всё ещё существует...
Стэн осторожно произвёл ряд манипуляций со своим магическим камнем. Флавиан почувствовал присутствие чар и спросил:
– Что ты делаешь?
– Проверяю подлинность знака Совета, – сказал Стэн правду, но далеко не всю правду.
– Ну и как? – поинтересовался Флавиан, надевая цепочку на шею.
– Он настоящий.
Флавиан медленно провёл пальцами по гладкой и нежной коже своего подбородка. Он брился ежедневно и очень тщательно, стараясь скрыть, что на лице у него всё ещё растёт юношеский пушок, а не жёсткие волосы, как у взрослого мужчины.
– Я тоже проверял и пришёл к такому же выводу. Боюсь, это не глупая выходка какого-то шутника. Совет существует и продолжает действовать... Гм-м. Но вот вопрос: почему они прислали приглашение только мне?
Стэн хмуро поглядел на него. Он был раздражён – и имел на то веские причины.
– А зачем приглашать дважды? – пожал он плечами. – Тебя известили, и этого достаточно. Хотя ты младше меня, но выше по занимаемому положению. Вот ты и получил приглашение за нас двоих.
– Ты обижен? – спросил Флавиан.
– Да, но не на тебя, – ответил он угрюмо. – Свои претензии я выскажу Совету.
Флавиан посмотрел на настенные часы, а затем на стол, где стоял кувшин с вином и три пустых бокала, оставшихся после посещения Иштвана и Волчека. Не спрашивая согласия, он наполнил два бокала вином, один взял себе, а другой пододвинул к Стэну. Тот кивком поблагодарил его и сделал небольшой глоток.
– Два часа по златоварскому, это без десяти час по мышковицкому, – заметил Флавиан. – Значит, если послание не шутка, то минут через сорок мы встретимся с двенадцатью новоявленными апостолами.
– Возможно, – согласился Стэн.
Он уже перестал злиться, но продолжал хранить на лице кислую мину в надежде отсрочить начало серьёзного разговора. Впрочем, это оказалось излишним. После недолгих раздумий Флавиан произнёс:
– Я полагаю, нам следует обождать, пока не прояснится это дело с Советом. Возможно, его члены согласны со мной, и мы вместе убедим тебя в моей правоте.
Стэн снова кивнул, а Флавиан между тем продолжал:
– Но есть один вопрос, который мне хотелось бы решить прямо сейчас. Ибрии нужна королева. Я уже могу отправлять официальное посольство?
– Увы, – вздохнул Стэн, – не можешь.
Бокал замер у самых губ Флавиана.
– Почему? Что случилось?
Стэну хотелось ответить с мрачной иронией: «Я и сам не прочь заполучить Марику», – но он сдержался. Желание Флавиана жениться на Марике было продиктовано не только и даже не столько политическими соображениями, сколько нежными чувствами, которые он испытывал к ней уже много лет. Ещё тринадцатилетним подростком он влюбился в прелестную восьмилетнюю девочку и твёрдо решил, что в будущем она станет его женой. Если бы не эгоизм Стэна, который отчаянно не хотел расставаться с сестрой, они бы поженились после первых же месячных у Марики – это было в порядке вещей в Ибрии, да и на юге Гаалосага практиковалось довольно часто, – и, скорее всего, жили бы сейчас в любви и согласии. А так... Стэн почувствовал угрызения совести: возможно, именно его упрямство толкнуло Марику в объятия другого мужчины...
«Найду и прикончу подлеца!» – гневно подумал он, а вслух сказал:
– Видишь ли, Флавиан, с некоторых пор Марика вбила себе в голову, что мы себе же во вред пренебрегаем заветом предков не вступать в брак с членами нашего рода. И знаешь, в определённом смысле она права. Сам посуди: через сто лет после смерти Коннора-прародителя в мире насчитывалось полторы сотни его потомков, ещё через сто лет их было около тысячи, а за последние семьдесят лет наша численность возросла лишь в три раза. Теперь мужчины-Конноры предпочитают брать в жёны женщин из Конноров и, как следствие...
Флавиан с такой силой поставил бокал, что чуть не разбил его вдребезги. Вино расплескалось по столу, а на рукаве светло-голубого королевского камзола появилось несколько красных, как кровь, пятен.
– Короче, Стэнислав, – жёстко промолвил он. – Получив известие о смерти Михайла, ты решил попридержать Марику в девицах. Авось получится завоевать голоса на Конклаве, пообещав одним князьям руку сестры, а других соблазнив тем, что их дочери могут стать королевами. – Он понурился. – Я тебя понимаю и не осуждаю.
Стэн с искренним негодованием фыркнул:
– Не говори глупостей! Ты же прекрасно понимаешь, что это ерунда. Если бы каждый неженатый князь, имеющий незамужнюю сестру... Тьфу! – он даже в сердцах сплюнул. – Чёрт тебя побери, Флавиан! Я не меньше твоего огорчён капризом Марики. Но я уверен, что это несерьёзно. Подожди немного, и её блажь пройдёт.
– Подожди, говоришь? – мрачно переспросил Флавиан. – Сколько ещё ждать? Я и так долго ждал. Мне уже двадцать лет, а я... – Он резко поднялся. – Хватит, заждался! Пора положить этому конец. – И стремительно бросился к двери.
Стэну потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить происходящее. За это время Флавиан успел отпереть дверь и выбежал из кабинета. Стэн быстро последовал за ним, не решаясь окликнуть его, чтобы не привлечь внимание слуг.
Покои хозяина и хозяйки замка, в которых жили Стэн и Марика, были предназначены для супругов, поэтому соединялись напрямую. Флавиан знал это и теперь направлялся к Марике, чтобы среди ночи потребовать от неё объяснений.
Стэн догнал его слишком поздно – уже на пороге спальни сестры. Занавеси полога на кровати, как обычно, были раздвинуты. Глянув через плечо Флавиана, Стэн с громадным облегчением убедился, что Марика в постели одна.
– Послушай, друг, – сказал он шёпотом. – Не глупи. Обожди до утра, успеется. Если сейчас ты разбудишь её, она будет злая, как сто чертей.
– Тем лучше, – также шёпотом, но твёрдо возразил Флавиан. – По крайней мере, так она будет искренней. – С этими словами он направился к кровати.
Стэн лишь обречённо вздохнул, смирившись с неизбежным, и закрыл дверь спальни на засов, чтобы преградить путь горничной на тот случай, если сестра, проснувшись, закатит истерику.
Между тем Флавиан склонился над Марикой и легко коснулся её укрытого одеялом плеча. Но вместо того, чтобы обождать немного, он надавил сильнее, затем, к глубочайшему изумлению Стэна, резко потянул одеяло на себя...
Мысль о том, что Флавиан свихнулся, не успела оформиться до конца. В следующий момент изумление Стэна сменилось ужасом, и он в отчаянии застонал. Вместо Марики в постели лежало наспех сработанное чучело из подушек и кукольной головы!
«Ну вот, – тоскливо подумал он. – Этого я и боялся».
А Флавиан схватил голову за роскошные золотистые волосы и, потрясая ею, разразился истерическим смехом.
– Значит, заветы предков?.. – приговаривал он. – Вот какие заветы предков!.. Стэн, дружище, твоя дорогая целомудренная сестрёнка держит тебя за дурака... И меня тоже... Нас обоих!..
Он со злостью швырнул голову в противоположный угол комнаты и, мигом утихомирившись, сел на край кровати и закрыл лицо руками.
Стэн услышал шум чьих-то шагов в гостиной. Он шёпотом бросил Флавиану:
– Пожалуйста, будь благоразумен, не буянь, – отпер дверь и выскользнул наружу.
В маленьком коридорчике, ведущем в гостиную, Стэн преградил путь встревоженному стражнику, который вообразил, что на Марику совершено нападение, и спешил ей на помощь. Стараясь держаться как можно естественнее, Стэн успокоил его, объяснил, что ничего страшного не произошло, просто он ведёт с сестрой разговор на повышенных тонах. Стражник успокоился и вернулся на свой пост в коридоре, получив распоряжение не входить в покои, даже если крики возобновятся. Заставить его забыть о произошедшем было делом слишком хлопотным и ненадёжным, поэтому Стэн ненавязчиво внушил стражнику, что тот якобы слышал, как он кричал сестре: «А я говорю, поедешь! Тоже мне выдумала – дальняя дорога. Можно подумать, что Лютица на краю света...» Теперь, в представлении стражника, ночной инцидент выглядел довольно невинно: по какой-то причине Марика заупрямилась и отказывалась ехать с братом на открытие земельного сейма, а Стэн продолжал настаивать, и их спор перешёл в ссору.
Стэн заглянул в комнатку горничной и увидел нетронутую постель.
«Потаскуха! – мысленно выругался он. – Сама блядствует и Марику, небось, покрывает. Я ей устрою сладкую жизнь!..»
Вернувшись в спальню, Стэн застал Флавиана в той же позе, в которой его оставил. Молодой король по-прежнему сидел на краю постели, закрыв лицо руками.
– Ну, пойдём отсюда, – произнёс Стэн сурово, понимая, что малейшее проявление сочувствия может вызвать очередной всплеск эмоций.
Флавиан покорно последовал за ним до его покоев, а потом и в кабинет. Было лишь полпервого, но Стэн не собирался ожидать назначенного времени. Его не вдохновляла перспектива провести эти двадцать минут, обсуждая с Флавианом их недавнее открытие, или – что ещё хуже – болтать о всяких пустяках, делая вид, что ничего особенного не произошло.
Стэн открыл портал и подозвал Флавиана, который с неприкаянным видом стоял посреди комнаты:
– Иди ко мне. Только не забудь корону.
Тот недоуменно взглянул на него и вымолвил только одно слово с едва уловимой вопросительной интонацией:
– Куда?
– На Совет, а куда же.
Флавиан не поинтересовался, каким образом Стэн намерен туда попасть, но тем не менее доказал, что не полностью утратил способность соображать. Посмотрев на часы, он вяло обронил:
– Но ведь рано ещё.
– Плевать, – веско ответил Стэн.
Флавиан взял со стола корону, кое-как напялил её себе на голову и подошёл к Стэну.
– Что дальше? – спросил он.
– Пододвинься ближе, не то тебя заденет шкаф.
Когда Флавиан выполнил и это распоряжение, Стэн привёл в действие потайной механизм. Шкаф бесшумно вернулся на своё место, и Флавиан со Стэном оказались замкнутыми в нише перед светящимся порталом.
От портала тянулось множество «нитей»; их было свыше пяти тысяч. По памяти Стэн мог «нащупать» лишь около полусотни, которыми часто пользовался, порядка тысячи «адресов» хранились в его магическом камне, остальные были для него просто путями, ведущими к чьему-то порталу. В юношеские годы Стэн часто развлекался, «дёргая» за первую попавшуюся неизвестную «нить». Как правило, на зов откликались, тогда он просил прощения за причинённое беспокойство, представлялся и спрашивал, кто хозяин портала; обычно ему отвечали, и он записывал информацию в свой камень. Но были и такие «нити», которые упорно не подавали признаков жизни. Возможно, они вели к «мёртвым» порталам либо к таким, существование которых хозяева предпочитали не разглашать. А определить местонахождение портала можно лишь в том случае, когда путь к нему открыт.
Стэн не посылал запрос на открытие портала, через который намеревался пройти. Он был открыт для него уже почти четыре года – и это было частью большой тайны, о которой, кроме самого Стэна, знало лишь одиннадцать человек... Вернее, двенадцать – но о существовании двенадцатого Стэн даже не подозревал.
– Пошли, – сказал он и, произнеся охранное заклинание, шагнул в белый туман под сияющей аркой, увлекая за собой Флавиана.
Они очутились в неглубоком алькове стены просторного помещения круглой формы с высоким сводчатым потолком и широкими окнами, из которых открывалась величественная панорама заснеженных горных вершин, бездонных ущелий и белых клубящихся облаков внизу, сплошным ковром застилавших землю. В чистом голубом небе ярко светило солнце, и в его лучах снег на вершинах гор ослепительно сиял. Зрелище было настолько чарующим и прекрасным, что невольно захватывало дыхание.
Однако Флавиану было не до восторгов. Дыхание, впрочем, у него перехватило – но совсем по другой причине. Он порывисто прижал ладони к ушам, застонал и принялся жадно ловить ртом разреженный воздух.
– Ч... чёрт... – прохрипел он. – Что... ты... сде... лал?..
– Ты ещё должен сказать мне спасибо, – невозмутимо произнёс Стэн. – Если бы не я, тебе пришлось бы гораздо хуже.
Вряд ли Флавиан расслышал его. Он отчаянно глотал слюну и ковырял пальцами в заложенных от резкого перепада давления ушах. Его корона опасно сдвинулась набок и в любой момент могла слететь с головы. Но Флавиан не замечал этого; он ошалелым взглядом смотрел по сторонам.
Помещение заливал яркий дневной свет, струившийся через окна и витражи в потолке. Судя по лёгкой изморози на стёклах, снаружи царил холод, но внутри было тепло, хотя Флавиан не заметил ни одного камина или какого-то другого источника тепла. Позже он узнал, что комнатную температуру здесь поддерживает невероятных размеров прозрачный кристалл, лежавший в центре огромного круглого стола из полированного красного дерева, вокруг которого в идеальном порядке были расставлены двенадцать мягких удобных кресел.
Наконец-то Флавиана проняло, и он с благоговейным трепетом прошептал:
– Зал Совета!..
В Зале находилось одиннадцать человек – семь мужчин и четыре женщины – возрастом от сорока до восьмидесяти лет. В момент появления Стэна и Флавиана, они стояли у окон, разбившись на три группы, и перед тем что-то живо обсуждали, но когда портал заработал, все разговоры мигом прекратились, и одиннадцать пар глаз с любопытством устремили свои взгляды на вновь прибывших.
Флавиан постепенно приходил в себя. Вдруг он обнаружил, что четверых из присутствующих хорошо знает, а ещё с двумя ему пару раз доводилось встречаться.
Мужчина лет шестидесяти пяти – семидесяти, без усов и бороды, но с пышной седой шевелюрой, придававшей ему величественный вид, отделился от одной из групп, подошёл к Стэну и Флавиану и, обращаясь к последнему, заговорил серьёзно и торжественно:
– Флавиан, король Ибрии! Высший Совет Братства Конноров приветствует тебя в своём кругу. Моё имя в Совете Дональд, и я имею честь быть его главой. – Он сделал паузу, и его губы тронула лёгкая улыбка. – Членам Совета так не терпелось встретиться с тобой, что в кои-то веки все двенадцать явились раньше назначенного часа.
Из-за только что испытанного потрясения Флавиан не сообразил ответить на приветствие, зато продемонстрировал, что ещё не разучился считать. После недолгой заминки он не очень уверенно произнёс:
– Но я вижу лишь одиннадцать... Где же двенадцатый?
Стэн удивлённо посмотрел на него:
– Ты так до сих пор и не понял? Двенадцатый – это я. Моё имя в Совете – Рей.
Глава 5
– Я не поеду в Златовар, – твёрдо сказала Марика. – Ещё не знаю, как это устроить, но я обязательно останусь.
В комнате было трое: Марика, сэр Генри МакАлистер и его внучатная племянница, леди Алиса Монтгомери – миловидная черноволосая и черноглазая девушка лет двадцати трёх. Алиса была единственной наследницей сэра Генри, единственной дочерью единственного сына его покойной сестры, леди Элеоноры МакАлистер де Монтгомери. Кроме того, она была единственным человеком в этом мире (не считая, естественно, её дяди), посвящённым в тайну Марики. Алиса переехала в Шотландию два с половиной года назад, когда её родители погибли в автокатастрофе. Теперь она училась в университете в Эдинбурге, но по-прежнему жила в замке сэра Генри и каждый день, за исключением субботы и воскресенья, накручивала на своём новеньком «ровере» по шестьдесят миль – тридцать туда и тридцать обратно, – что, разумеется, не лучшим образом сказывалось на её успеваемости. Впрочем, Алису это не очень огорчало. Она пока ещё не знала, чего хочет от жизни, а высшее образование рассматривала как один из атрибутов современной эмансипированной женщины и удачное дополнение к её титулу леди и солидному капиталу, унаследованному от матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48