Потом перевели в другой лагерь, там американцы.— Об этом мы поговорим чуть позже, — прервала его Копра. — Расскажите нам, как вам удалось выбраться из Вьетнама.— Я убил охранника. Быстро бежал. Потом шел. Я шел по Камбодже. Потом сел в лодку. Хотел плыть в Малайзию, но вернулся, потому что пираты. Когда снова на землю, понял: я в Таиланде. Пошел в лагерь беженцев. Рассказал, но мне никто не верил. Все говорили: вьетнамцы всегда рассказывать о пленных — хотят попасть в Америку. Говорили: я неправда. А я правда. Я убежал, чтобы сказать миру правда.Я хочу помочь моим американским друзьям. Американцы со мной очень хорошо в лагере. Делились рисом.Чиун хохотнул:— Ты слышал, Римо? Вьетнамец — и говорит правду! Хе-хе! Это противоречит их природе.— Я тоже ему не верю, — мрачно заметил Римо. — Все это — рекламный трюк. Он все выдумал только для того, чтобы попасть на телевидение. Никаких американцев во Вьетнаме нет. Во всяком случае, живых.— Тогда почему ты не смеешься? — поинтересовался Чиун.— Потому что я не вижу во всем этом ничего смешного.— Может быть, ты просто не способен оценить вьетнамский юмор так, как я. Все дело в твоей национальности.— Я не способен оценить ложь. И я не люблю, когда люди эксплуатируют память павших американских солдат в корыстных целях.А тем временем на сцене Копра Инисфри просто запрыгала от волнения. Браслеты на ее толстых запястьях звенели, когда она поправляла шарф, скрывавший не менее двух подбородков.— А теперь, прежде чем дать возможность Фонгу поведать свою историю — а это просто потрясающая история, уверяю вас, — я сама расскажу одну историю. Я нашла этого человека в лагере для беженцев, и когда услышала его рассказ, то поняла, что просто не могу дождаться часа выхода передачи в эфир. Я даже согласилась оплатить переезд Фонга в Америку. И как, может быть, многие из вас уже слышали в утреннем выпуске новостей, на нас в аэропорту Лос-Анджелеса было совершено нападение. Мы не знаем, кто на нас напал. Мы не знаем почему, но мы абсолютно уверены, что это был кто-то, кто очень не хотел, чтобы Фонг поведал вам свою историю. К счастью, никто не был убит. Слава Богу! Но несколько человек получили ранения, и я сама пострадала.Аудитория разразилась аплодисментами, отдавая дань уважения высочайшему мужеству Копры Инисфри.— Благодарю! Благодарю вас! — Копра помахала аудитории рукой, и браслеты снова зазвенели. — Но сегодня не я — герой передачи. Настоящий герой — Фонг. Итак, Фонг, — обернулась она к растерянному вьетнамцу, — теперь приступайте к самой удивительной части вашего рассказа.— В другой трудовой лагерь я встретил американцев. Они воевали в войне. Все еще живы. Военные пленные.— А как их зовут, Фонг? Вы помните их имена?— Одно имя — Бойетт, еще одно — Понд. Еще там Коллетта, Маккейн и Уэнтворт. И еще один человек — большой, черный, как вы, зовут Янгблад.Римо, который к этому времени уже оставил попытки через головы аудитории рассмотреть, что происходит на сцене, неожиданно выпрямился на стуле.— Я знал во Вьетнаме парня по имени Янгблад. Негра. — Голос Римо звучал странно.— Фьюти-фьюти-фьюти, — отозвался Чиун, начавший испытывать некоторое раздражение. Копра Инисфри уже несколько минут не говорила ничего смешного.— И как давно вы встретили этих людей? — спросила Копра Фонга.— Два года. Меня послали в этот лагерь, потому что я немного знаю по-английски. Начальник лагеря, капитан Дай, он хотел меня шпионить за американцы. Если они захотят убегать, я должен сказать. Я это не делал. Капитан Дай очень сердился. Сказал: он меня сломает, но я упрямый. Не сдавался. Он бросил меня в домик, там жили американцы. Они стали мои друзья, и я тоже стал их друг.— И все изменилось около месяца назад, так? — спросила Копра.— Да. Капитан Дай разбудил нас ночью. Лагерь переехал. Мы не знали, что случилось. Нас сунул контей... такой железный ящик, потом увез на грузовик. Американцы думали: они умрут, но я знал по-другому. Я с ними договорился. Я убежал. Обещал приехать в Америку, рассказать миру и найти помощь.— Ну, а как мы убедимся, что вы говорите правду?— Есть доказательство, — ответил Фонг.— И вот мы подходим к самому главному! То, что вы сейчас увидите, — это не особый вьетнамский стриптиз, но самое настоящее, подлинное доказательство того, что американские солдаты против своей воли удерживаются во Вьетнаме. Покажите нам, Фонг.Фонг встал и вежливо поклонился аудитории. Потом снял пиджак и повесил его на спинку стула. Расстегнул манжеты рубашки и снял ее.— Итак, вы готовы? — возгласила Копра. — Оператор, готовьтесь снимать крупным планом. Мы в прямом эфире, друзья. Сейчас вы увидите ход самой истории. Ну, вперед, Фонг, дружище!Фонг начал поворачиваться спиной к публике.— Это полный разврат, — проворчал Чиун. — Они что, последний стыд потеряли? Как можно заставлять нас смотреть такую гнусную порнографию?— Тише, папочка, — прервал его Римо. Он был необычайно серьезен. — Я хочу это увидеть.Вдруг в первом ряду какой-то человек вскочил со своего места.— Умри, предатель! — выкрикнул он по-вьетнамски и вскинул руку.Раздалась короткая очередь. Фонг с выражением крайнего удивления на лице резко дернулся, будто прикоснулся к оголенному проводу. В его груди появилось с десяток маленьких отверстий. Задник сцены внезапно окрасился в красный цвет.Время словно замерло. Несколько мгновений, а может, целую вечность Фонг простоял на подгибающихся ногах, потом не удержался и рухнул на пол.Зрители разом охнули, когда их взорам предстало красное месиво, некогда бывшее спиной Фонга.Потом все повскакали со своих мест и бросились к выходу. Студию наполнили возбужденные крики на английском и вьетнамском. Но все шумы перекрывал вой, подобный вою раненого буйвола. Крик Копры Инисфри.Римо вскочил с места.— Чиун, догони этого парня! Задержи его, а я позабочусь о Фонге.Мастеру Синанджу не надо было давать указаний. Он уже давно вскочил со своего места и скакал в направлении выхода, ступая обутыми в сандалии ногами по головам и плечам публики. В развевающемся кимоно он парил над зрителями, стараясь при этом, чтобы под ноги ему попадались только вьетнамские головы.Видя, в какое возбуждение пришла публика, Римо высоко подпрыгнул и ухватился за потолочную балку. Потом по-обезьяньи скакнул туда, где, как экзотические фрукты, висели софиты. Еще три прыжка — и вот он уже на сцене. При этом Римо тщательно следил за тем, чтобы его лицо не попало в поле зрения телекамер. Не хватало еще стать телезвездой общенационального масштаба!Римо опустился на колени перед распростертым на полу Фонгом. Вьетнамец бился в предсмертных судорогах. Римо знал, что это конец. Вся спина Фонга была в дырках — пули прошли навылет. Римо приподнял голову Фонга и осторожно перевернул его на спину.На груди Фонга вздувались и лопались красные пузыри. Пули пробили легкие. Римо тысячи раз видел такие ранения во Вьетнаме. Он печально покачал головой.— Я... обещал... Янгблад... — с трудом выговорил Фонг, булькая горлом. — Кто-нибудь... туда... Помогите освободить американцев.— Я это сделаю, — тихо сказал Римо. — Я обещаю.На губах Фонга выступила кровавая пена, он в последний раз всхлипнул и закрыл глаза.Римо опустил голову Фонга на доски сцены и опять перевернул его на живот. Вся спина Фонга была залита кровью. Но чуть пониже, почти у самого копчика, Римо увидел, что из-под крови проступает какая-то надпись.Римо аккуратно стер кровь. Всего две строчки: имя — Дик Янгблад, и девиз по латыни: “Семпер Фи”.— Дик, — тихо произнес Римо.Рядом, на полу, раскинув руки, как раненая птица, валялась Копра Инисфри. Римо стряхнул с себя минутное оцепенение и подошел к ней.— Я ранена! Меня убили, — стонала Копра Инисфри. — Подумать только, какой нас ждет рейтинг!— С вами все в порядке, — заверил ее Римо.— Посмотрите на мою грудь. Кровь!— Это не ваша кровь. Это кровь Фонга. Давайте я помогу вам встать.Копра шлепнула его по руке.— Не прикасайтесь ко мне своими кровавыми руками! На мне платье от самого Холстейна. Ну-ка дайте мне лучше микрофон.Римо нахмурился, но поднял с пола микрофон и передал Копре.Копра поднесла микрофон к губам и, глядя в потолок, заученным тоном произнесла:— Мы вернемся после рекламной паузы. Потом микрофон выпал у нее из руки, и она зарыдала. Римо с отвращением покачал головой и сошел со сцены. Студию уже очистили от публики. Операторы сидели за камерами с равнодушным видом, словно все, что они только что засняли, происходило в муравейнике, а не в человеческом сообществе. Режиссер программы пришел в себя и, увидев неподвижно распростертую на полу тушу Копры Инисфри, затравленно воскликнул:— Нет, только не это — только не Копра!Закрыв лицо руками, чтобы не попасть в объективы телекамер, Римо выскользнул через запасной выход и принялся искать Чиуна. Мастер Синанджу был в вестибюле. Чиун попирал ногами судорожно дергающегося вьетнамца с тоненькими усиками. Вьетнамец изрыгал проклятия, и Чиуну пришлось усмирить его шлепком сандалией. В руках у Чиуна были целые гроздья вьетнамцев, которых он держал своими тонкими изящными пальцами с длинными ногтями за воротники рубашек.— Ну, вот, — горько заметил Чиун, — опять ты взвалил на меня самую грязную работу.Римо без слов поднял залитые кровью руки.— Я допускаю, — продолжал Чиун, — что бывают работы и погрязнее, чем ловля кишащих вшами вьетнамцев. — И выпустил своих пленников.— Который из них нам нужен? — спросил Римо.— Откуда мне знать? — пожал плечами Чиун. — У всех вьетнамцев лица похожи на подгоревшее печенье. Как можно отличить одно печенье от другого?— Я не видел лица убийцы. А ты?— Нет. Я преследовал его до этого самого места, но со спины они все друг на друга похожи.— На нем была голубая рубашка, — сказал Римо, внимательно разглядывая вьетнамцев, пойманных Чиуном. В голубую рубашку был одет только один из них.— Ты, — обратился к нему Римо. — Вот ты-то нам и нужен.— Нет! — запротестовал вьетнамец. — Я не стрелял. Я американец. Натурализованный.Римо схватил вьетнамца за запястья и легонько сжал их, пальцы у того разжались, а кисти безвольно повисли. В руках ничего не было. Римо наклонился и понюхал ладони.— Порохом не пахнет. Давай обнюхаем остальных. — И Римо учинил тотальную проверку. Ничьи ладони не пахли порохом — а обоняние у Римо было так хорошо развито, что он учуял бы этот запах и спустя несколько часов после стрельбы. На всякий случай он обыскал всех вьетнамцев. Ни один из них не был вооружен.Чиун расхаживал туда-сюда по спине вьетнамца, распростертого на полу.— Этот тоже не вооружен, — сообщил Чиун.— Ты упустил его, — упрекнул Римо.— Я старался. Но как можно было ожидать, что в одном месте окажется сразу так много вьетнамцев? Может быть, нам надо одному из этих негодяев оторвать голову и принести ее Императору Смиту? Кто сумеет заметить подмену?— Мы сами, — ответил Римо. — Ладно, пошли. У нас есть важные дела.— Да? — удивился Мастер Синанджу и сошел со своего вьетнамского пленника. Выходя из здания, Чиун вытер ноги о коврик у дверей.— Какие дела? — поинтересовался Чиун, заметив решительное выражение лица Римо.— Там, в студии, я дал обещание. И теперь Смит должен помочь мне его исполнить. Глава 7 Римо нервно расхаживал по номеру “люкс” в отеле “Центральный парк”. Он уже смыл кровь с рук и переоделся. Вместо белой майки и коричневых брюк на нем теперь была черная майка и серые джинсы.— Где, черт побери, Смитти? — в двенадцатый раз спросил Римо. — Он же сказал, что перезвонит.— Императорам светит их собственное солнце, — глубокомысленно изрек Чиун. — Это старая корейская поговорка.Мастер Синанджу сидел на циновке, внимательно и с озабоченностью наблюдая за Римо. Он не мог припомнить, видел ли он когда-либо своего ученика в таком напряжении. Сейчас Римо больше напоминал типичного неврастеника-американца и вовсе не был похож на то, чем он был на самом деле, то есть на наследника Дома Синанджу — самого великого Дома ассасинов в письменно зафиксированной истории человечества.— У тебя неправильное дыхание, — заметил Чиун.— Это мое дыхание! — огрызнулся Римо.— Ты теряешь энергию, расхаживая туда-сюда. Если хочешь избавиться от стресса, займись упражнениями.— Это не стресс. Это нетерпение. Сейчас я снова позвоню Смитти. — И Римо потянулся к телефону.Он набрал номер, даже не отдавая себе отчета в том, что делает. Когда механический голос компьютера сообщил Римо, что номер набран, неправильно, Римо в раздражении швырнул трубку.— Черт бы его побрал! Его даже нет в кабинете. Этот гнусный голос у него вместо “занято”.Чиун, глядя на заходящее солнце, произнес:— Странно. Обычно Император задерживается в замке “Фолкрофт” значительно дольше этого часа. Быть может, его поразила какая-нибудь незначительная хворь?— Нет, только не Смита. У него в жилах течет не кровь, а какая-то ядовитая смесь, от которой даже бактерии дохнут.— Внимание! — вдруг воскликнул Чиун и кивнул на дверь.— Что такое? — раздраженно спросил Римо.— Если бы ты сконцентрировал свое внимание на дыхании, а не на своих непонятных волнениях, то расслышал бы шаги Императора Смита. Он уже за дверью.— Что?! — заорал Римо и, подскочив к двери, рывком распахнул ее.Взору Римо предстало удивленное, желтое как лимон и с таким же кислым выражением лицо доктора Харолда В. Смита. Смит был облачен в белый комбинезон с красным овальным значком над нагрудным карманом. Надпись на значке гласила: “Фред”. В правой руке Смит держал маленький бачок со шлангом и насадкой, а в левой — потрепанный кожаный чемоданчик.На высоком лбу Смита, обрамленном редеющими волосами, залегли глубокие складки. И хотя дверь была открыта, он все равно нарочито громко постучал.— Что такое? — спросил Римо.— Санитарная обработка, — громко и отчетливо произнес Смит. — Откройте, пожалуйста.— Открыто, — ответил Римо.— Тс-с-с, — предостерегающе прошипел Смит. Повертев дверную ручку, он снова громко произнес: — Извините за беспокойство, сэр. Можно войти? Это займет всего одну минуту.Римо закатил глаза и так же громко и отчетливо сказал:— Да-да, конечно, мистер Санитарная обработка. Заходите, пожалуйста.Но дверь за Смитом он захлопнул с таким грохотом, что Смит от неожиданности уронил свой бачок и тот глухо стукнулся об пол.Смит снял комбинезон. Под комбинезоном был его обычный серый костюм-тройка.— Меры безопасности, — невнятно пояснил он, положил чемоданчик на стол и задернул шторы.— Это и в самом деле так уж необходимо? — поинтересовался Римо.— Конечно, необходимо, — вмешался в разговор Чи-ун. — Приветствую вас, Император Смит! Ваше присутствие наполняет наши сердца неизъяснимой радостью.— У одних больше, у других — меньше, — возразил Римо. — Я похудел, ожидая вашего звонка.— Я разговаривал с президентом, — пояснил Смит. — Вы не могли бы зажечь свет?Римо зажег лампу, но не удержался от едкого замечания:— Я предпочитаю солнечный свет.— То, что нам сейчас предстоит обсудить, носит чрезвычайно конфиденциальный характер и информация ни в коем случае не должна выйти за пределы этой комнаты, — заявил Смит. Он поднял с пола бачок, нажал какую-то кнопку и подсоединил шланг к телефону.— Послушайте, что вы делаете? — не сдержался Римо. — Вы что, в самом деле хотите потравить тараканов?— Это устройство против прослушивания. Так мы можем быть уверены, что нас не подслушают.— Великолепно! — восхитился Римо, плюхнулся на диван и скинул свои итальянские туфли. — Знаете, раз уж вы все равно этим занимаетесь, то, может, заодно почистите мои ботинки?Смит не отреагировал и закончил обход комнаты; Потом поставил свое снаряжение на пол и сел рядом с Римо на диван, аккуратно поддернув брюки на коленях, чтобы ткань не вытягивалась.— Вот, Римо, взгляните-ка на это, — сказал он и вынул из чемоданчика пачку глянцевых фотографий. — И вы тоже, Мастер Синанджу.Римо взял верхнюю фотографию из пачки. На ней были изображены какие-то зеленые узоры.— Вам это что-нибудь напоминает? — спросил Смит.— Это лист зеленого салата под микроскопом, — ответил Римо, которого фотография ничуть не заинтересовала.— Да, — уверенно поддержал его Чиун. — Римо абсолютно прав. Это зеленый салат. Я ясно вижу структуру листа.— Нет, это снимки, сделанные с наших разведывательных спутников.— Снимки зеленого салата? — с надеждой переспросил Чиун.Смит покачал головой.— Нет?! — возмутился Чиун. — Римо, ты ошибся! И твоя ошибка привела к тому, что и я потерял правильные ориентиры и не смог верно судить о том, что вижу. Вам придется простить его, Император. Он сегодня весь день находится в страшном возбуждении. Я не могу понять, в чем проблема.— Вы оба прекрасно понимаете, в чем проблема! — крикнул Римо и вскочил на ноги. — Я объяснил вам, в чем проблема. Мой друг остался во Вьетнаме. Я думал, он погиб. А теперь я точно знаю, что он до сих пор там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22