Разобрать, в котором из танков сидит Янгблад, было невозможно. Все происходящее было похоже на детский аттракцион, только вместо маленьких машинок сталкивались тяжелые танки. Танки, словно потеряв управление, натыкались один на другой. Люди бросились врассыпную. Доблестные вьетнамские солдаты предприняли единственный твердо усвоенный ими маневр: каждый сам за себя.Римо уже собирался ввязаться в драку, но тут один из американских военнопленных стал звать на помощь. Коллетта! Он был слишком слаб, чтобы плыть.Какое-то мгновение Римо раздумывал, как поступить, но выбора не было, и он бросился в воду на помощь Коллетте.Ухватив утопающего под подбородок, Римо поплыл вместе с ним по направлению к подводной лодке. Американцы и дети американских солдат, побросав все оружие на берегу, плыли туда же.Откуда-то сбоку вынырнула голова Чиуна.— Возьми этого парня, ладно? — попросил Чиуна Римо.— А ты?— Мне надо вернуться. Янгблад остался на берегу.Чиун взглянул на берег. Время от времени там разрывался снаряд или вспыхивал очередной танк, и тогда в небо взмывал огненный шар и горячая волна обдавала лица.— Если твой друг там, то он погиб.— Возьми его! — рявкнул Римо.Мастер Синанджу с явной неохотой подчинился. Римо поплыл к берегу.Когда он выбрался на сушу, боевые действия уже прекратились. Повсюду дымились разбитые танки. Единственный уцелевший вертолет завалился набок, как мертвая стрекоза. Экипаж сбежал, а сам вертолет был весь изрешечен пулями. Взлететь ему так и не удалось.Перебегая от танка к танку и стараясь держаться подальше от горящего топлива, Римо принялся за поиски своего друга.— Дик! — кричал он, откидывая очередную крышку люка. — Дик! Где ты, черт тебя подери!Дика Янгблада Римо нашел в подбитом “Т-72”. Чернокожий великан наполовину вылез из люка, но до конца выбраться так и не смог.Римо вытащил друга из танка и положил на броню. Лицо у Дика было серое, глаза открыты, будто видели все на свете и одновременно ничего.Римо обоими кулаками нажал на грудь Дика.— Ну же! Ну же! — в отчаянии твердил он, делая другу искусственное дыхание. Рот Дика был весь в крови.Вдруг Янгблад слабо застонал. Веки его дрогнули. Губы слабо шевельнулись.— Оставь, друг, — еле слышно выговорил он. — Со мной все кончено.— Нет! — закричал Римо. — Я проделал весь путь только ради тебя. Вставай!— Оставь. Дан отдохнуть, — тихо сказал Янгблад.— Фонг погиб ради тебя, черт побери! — крикнул Римо и потряс друга за плечи. — Как ты не понимаешь? Я бросил тебя во время войны. И я не повторю этого сейчас. Не может быть, чтобы все было напрасно!— Не напрасно, друг. Не напрасно. Я умираю свободным. — И с этими словами Дик Янгблад испустил дух.— Дик... — едва смог вымолвить Римо, крепко обнимая мертвого друга. — Ты ждал так долго. Так долго, черт меня побери! Почему это обязательно должно было случиться с тобой? Почему не с кем-нибудь еще?Поборов душившие его рыдания, Римо взвалил мертвого Дика на плечи. Странно, но это грузное тело показалось ему совсем легким — словно лучшая часть покинула физическую оболочку.Почти ничего не видя перед собой, Римо брел к кромке воды. Он не видел даже, как его американские друзья забираются в подводную лодку, не заметил он и седого человека в военной форме, который выбрался из-под разбитого танка, подобрал валяющийся на земле “Калашников” и нацелил его в спину Римо.— Эй, ты! — крикнул этот человек по-английски.— Уйди, — не оборачиваясь, отозвался Римо. — Все кончено.— Я приказываю тебе сдаться.— А кто ты такой, чтобы мне приказывать? — спросил Римо.— Я министр обороны Социалистической Республики Вьетнам.Римо резко остановился. В глазах у него появился странный огонек.— Это тебе подчиняются все вооруженные силы Вьетнама, так?— Да. А теперь опусти труп на землю. Быстро!Римо сделал так, как ему было приказано, — он очень аккуратно положил тело Дика Янгблада на песок. Потом медленно обернулся и встретился глазами с невысоким седовласым человеком.— Ты говоришь по-английски? — спросил Римо.— Я участвовал в мирных переговорах в Париже.— Ну, тогда, значит, ты тот самый человек, с которым я хочу потолковать, — мрачно заметил Римо, надвигаясь на министра.— Я не могу оставить тебя в живых! — закричал министр обороны и открыл огонь.Римо метнулся в сторону — прочь от летящего в него потока свинца. Вторая очередь была нацелена туда, куда сместился Римо, но его уже и там не было. Когда из дула “Калашникова” перестало что-либо вылетать, кроме легкого дыма, Римо чуть помедлил, чтобы до пораженного министра дошло, что патроны кончились.Потом Римо вырвал из рук министра автомат и стер его в порошок.А самого министра обороны Социалистической Республики Вьетнам Римо поднял в воздух и прижал к броне танка со снесенной башней. Обыскав карманы, он нашел в них бумажник, в котором лежало несколько листков бумаги.— Сгодится, — удовлетворенно произнес Римо.— Что ты хочешь этим сказать? — задыхаясь, спросил министр.— Ты умеешь так же хорошо писать по-английски, как и говорить?— Возможно.Римо продолжал шарить по карманам министра и наконец нашел ручку. Положил бумагу на броню танка, всунул ручку в пальцы министру и развернул его лицом к танку.— Пиши, — приказал Римо.— Что писать?— Заявление о полной и безоговорочной капитуляции.— Не понимаю.— Ты участвовал в Парижских переговорах. Ты подписал там договор. А это заявление отменит старый договор. Условия простые: полная и безоговорочная капитуляция, признание победы американских вооруженных сил. То есть меня.— Документ, написанный под давлением, ничего не будет значить.— Не смеши меня, — сказал Римо и ткнул пальцами министру в спину так, что его нижние позвонки сжались. Министр обороны принялся судорожно хватать ртом воздух. И начал писать.Дописав, он трясущимися руками передал Римо листки бумаги. Глаза его были полны ужаса.— Все это ничего не значит, — твердил министр.— Напротив, — возразил Римо. — Ничего не значил первый договор, потому что вы никогда не собирались его соблюдать. А сейчас дело иное. Это заявление означает, что мой друг погиб не напрасно. Так что нельзя говорить, что это ничего не значит.— Я твой пленник? — поинтересовался министр.— Я не беру пленных, — сказал Римо и отпустил позвоночник. Министр обороны упал на песок, и легкие его с хрипом выпустили воздух.Римо отошел от трупа и склонился над бренными останками Дика Янгблада.Он посмотрел на бумаги, которые держал в руке, и понял, что ему предстоит трудный выбор. Дик или бумаги. Он не мог тащить на себе тело Дика и одновременно уберечь бумаги от воды.Римо уже собрался бросить бумаги, но тут его окликнул Мастер Синанджу. Римо поднял взор.Чиун выезжал на берег из леса верхом на слоне, которого он звал Рэмбо.— Подводная лодка сейчас отчалит, — равнодушным гоном сообщил Чиун. — Ты едешь или остаешься?— А для Дика найдется место на спине у этого животного?— Он же мертвый.— И что?— То, что мы для него ничего больше сделать не можем. Зачем везти домой его останки?— Ты этого никогда не поймешь, — отозвался Римо, пристраивая тело Дика на спине слона. — Я морской пехотинец, и мы никогда не оставляем погибших товарищей врагу. Глава 23 Утреннее солнце проникало сквозь стеклянный потолок гимнастического зала санатория “Фолкрофт”, а Мастер Синанджу тем временем прилаживал заряженный магазин к старому пулемету Томпсона.Когда раздался долгожданный стук в дверь, Чиун мило поинтересовался:— Кто там?— Это я, Римо.— Входи, Римо, — позвал Чиун ученика и, когда дверь открылась, начал стрелять из пулемета. Пулемет затрещал, как пишущая машинка, подсоединенная к мощным колонкам усилителя.Увидев несущийся прямо на него поток пуль, Римо отскочил в сторону. От соснового пола, прямо у него под ногами, начали отлетать щепки.— Чиун! Что ты делаешь? — заорал Римо. Пули следовали за ним по пятам.Римо на полном ходу врезался в стену и зигзагами побежал вверх. Место сосновых щепок заняли кирпичные крошки, которые стали отлетать уже не от пола, а от стены. Римо побежал по потолку вниз головой. Когда он добежал до противоположной стены, магазин опустел.Римо врезался в противоположную стену, на полпути вниз слегка споткнулся и чуть не упал. Но кое-как восстановил равновесие, сбежал со стены и мягко приземлился.Лицо его было искажено яростью.— Ты что, убить меня хотел?!— Для человека, забывшего Синанджу, ты довольно неплохо взошел на дракона, — невозмутимо заметил Чиун.— Ох, — вздохнул Римо, глядя на изрешеченный пулями потолок.В зал заглянуло бледное лицо, принадлежащее Харолду В. Смиту.— Теперь безопасно? — поинтересовалось лицо, ни к кому конкретно не обращаясь.— Заходите, Смитти. Я как раз собирался сообщить новость Чиуну.— Какую новость? — насторожился Чиун.— К Римо вернулась память, — пояснил Смит.— Я это уже доказал, — заметил Чиун и отложил в сторону пулемет.— Это случилось сегодня утром, — поведал Римо и щелкнул пальцами. — Вот так: раз — и я все вспомнил. — Выражение лица при этом у него было самое невинное.— Так просто? — недоверчиво спросил Чиун.— Смит говорит, что, может быть, это временно.Чиун подошел к Римо и пристально вгляделся в его лицо.— А ты абсолютно уверен, что помнишь все?— Все, — подтвердил Римо.— Это хорошо, — заметил Чиун и взял Римо за локоть.Римо взвыл от боли и согнулся пополам. Чиун ухватил Римо за мочку уха. Изящные пальцы с длинными ногтями сильно сжали ухо. Римо завыл еще громче.— Это тебе за то, что ты исчез, не испросив моего разрешения, — пропел Чиун.— О-о-о-о-о!— Это за то, что из-за тебя было нарушено мое нерушимое слово, данное Императору.Римо грохнулся на колени.— У-у-у-у-у! Пожалуйста, папочка, не надо!— А это за то, что ты назвал меня косоглазым.— Я вовсе не имел в виду...— А в качестве наказания отныне и впредь в твои обязанности вменяется уход за моим верным элефантом. Ты будешь чистить его два раза в день. Но сначала ты искупишь все то зло, которое совершил, тем, что проведешь неделю на крыше “Фолкрофта” — без пищи и воды, открыв грудь воздействию жестоких стихий... Впрочем, менее жестоких, чем ты сам.— О, Мастер Синанджу! — в отчаянии взмолился Смит. — Мне кажется, не стоит обвинять Римо во всех этих грехах.— Не стоит обвинять Римо?! — возопил Чиун. — А кого же тогда обвинять, если не Римо? Или вы один из тех американцев, которые утверждают, что если дети ведут себя плохо, то вся вина ложится на родителей?— Не совсем так, — ответил Смит. — Дело в том, что Римо не может нести ответственность за свои действия. У него было помутнение памяти.— Ах, вот как! — с важным видом воскликнул Чиун и отпустил Римо. Римо принялся потирать ухо. — Мутная память. Но остается вопрос: когда у него помутнела память — до того, как он покинул эти берега, или после?— Я не помню, — поспешил заявить Римо.— И я ему верю, — поддакнул Смит.— Тьфу! — в сердцах сплюнул Чиун. — Я полагаю, вы верите и в эту сказочку про то, как он проснулся сегодня утром и все сразу вспомнил?— Это вполне правдоподобно.— И кроме того, — сказал в свое оправдание Римо, — всем стало лучше от того, что я сделал. Вьетнамцы хотели всех собак навешать на нас, а я им ответил тем же.— Я разговаривал по телефону с президентом, — сообщил Смит. — Военнопленных и детей американских солдат допросили. По их словам получается, что их освободил пожилой вьетнамец, который привел их к американской подводной лодке. Римо они знают только в лицо, но не по имени. И военнопленные полагают, что это тоже какой-то пропавший без вести американский военнослужащий, которого перевели в этот лагерь незадолго до побега. Конечно, вьетнамские дети американских солдат знают больше, но они согласились забыть о той роли, которую Римо сыграл в их освобождении, и — просто в качестве меры предосторожности — они поклялись никогда не появляться на экране в шоу Копры Инисфри. Нам очень повезло, что Римо попал во Вьетнам, воспользовавшись чужим паспортом. Так теперь все в истории и останется.Чиун сказал свое веское слово:— Есть одна маленькая просьба, о Император! Когда историки будут писать отчет об этом событии, можно назвать меня корейцем, как оно и есть на самом деле, а не вьетнамцем?— Простите, но это разрушит всю нашу легенду.— Тогда я просил бы вас проследить за тем, чтобы обо мне вообще не упоминали, — огорченно произнес Чиун и вышел из зала, не в силах скрыть раздражения.— А как насчет капитуляции? — спросил Римо, когда за Чиуном закрылась дверь.— Я обсудил с президентом и этот вопрос. Боюсь, что это бесполезная бумага, — ответил Смит, доставая из кармана смятые листки и передавая их Римо.— Даже когда мы победили, нам не дают возможности воспользоваться плодами нашей победы, так? — заметил Римо.Смит откашлялся.— Думаю, вам приятно будет узнать, что Янгблад был похоронен на Арлингтонском мемориальном кладбище со всеми подобающими почестями.— Он заслуживал лучшего. Он заслуживал права жить!— Попытайтесь забыть об этом.— Почему вы мне заранее не сказали о похоронах? Я бы тоже пошел.— А я бы вам не позволил, — сказал Смит и направился к двери.— У меня такое чувство, что я не до конца исполнил свой долг.— Безопасность прежде всего.И дверь за Смитом захлопнулась прежде, чем Римо успел выругаться.Служитель Мемориала ветеранов Вьетнама в Вашингтоне чистил дорожки, сметая накопившийся за день мусор. Мусора было, на удивление, мало, если учесть, как много людей проходит каждый день между двумя черными гранитными стенами с именами пятидесяти восьми тысяч погибших американских солдат. Что ж, от этого работа становится легче, но важность ее нисколько не уменьшается — служитель ощущал гордость оттого, что американцы снова стали отдавать дань уважения павшим.Уже наводя последний лоск, служитель заметил какого-то человека, который присел на корточки возле одной из стен. Он легонько прикасался пальцами к поверхности стены. Служителю часто доводилось видеть такое — обычно это означало, что посетитель нашел имя близкого и дорогого человека.Служитель решил отойти, чтобы не мешать. Возможно, посетитель разглядывает имя погибшего боевого товарища или родственника. Лучше оставить его одного.Некоторое время спустя служитель увидел, что посетитель уходит. Несмотря на холод вашингтонской зимы, казалось, что ему тепло в одной легкой майке с короткими рукавами. Когда посетитель проходил мимо, служитель кивнул ему, и тот кивнул в ответ. Служителя поразили глаза — самые мертвые из всех, какие ему когда-либо доводилось видеть. Служитель даже вздрогнул. Наверное, этот парень тоже ветеран. У него именно такой взгляд. Как это про тайной говорят? Ах, да! Взгляд такой, будто он видит все, что происходит в тысяче ярдов отсюда.Закончив свою работу, служитель на минутку остановился возле той части стены, где сидел этот поздний посетитель с мертвыми глазами. Повинуясь какому-то импульсу, он присел на корточки в том же самом месте. К своему удивлению, он обнаружил, что перед его глазами — часть стены без всяких надписей, специально оставленная для тех пропавших без вести солдат, чья судьба до сих пор неизвестна.Под самым нижним именем была новая надпись. Она была не похожа на другие. Не очень аккуратно выбита, буквы не совсем ровные. На земле, у подножия стены, лежали гранитные крошки и пыль.Служитель прочитал надпись:РИЧАРД ЯНГБЛАД, МОРСКАЯ ПЕХОТА СШАСлужитель решил, что если кто-нибудь его спросит, то он ответит, что и понятия не имеет, откуда взялась эта новая надпись. Что-то говорило ему: это имя имеет право находиться на стене — может быть, даже больше, чем другие.Единственное, чего он тай и не сумел понять, — это то, как парень с мертвыми глазами умудрился выбить эту надпись на гранитной стене? Ведь никаких инструментов у него при себе не было...

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22