* * * Проехав несколько миль, Римо наткнулся на дорожный пост.Два “лендровера” стояли нос к носу, перегородив дорогу. Десятка полтора солдат держали автоматы на изготовку. Их вид напомнил Римо старые картины, изображающие английских солдат в красных мундирах, стоящих по стойке смирно и ожидающих появления американских партизан. А американские партизаны тем временем расстреливали их из засады. Римо что-то пробормотал себе под нос и замедлил ход. Вьетнамцы пытаются вести себя как настоящие солдаты. И в этом их ошибка.— Всем лечь на пол! — рявкнул Римо, обращаясь к своим пассажирам. Одной рукой он ухватился за ручку двери, а другой — за автомат. Потом вдруг осекся и недоуменно спросил себя самого: — Что это, черт побери, я делаю?Чиун убил бы его, если бы увидел, что Римо пользуется огнестрельным оружием. Римо отложил автомат, вылез из автобуса и встал, освещенный фарами, чтобы все видели, что в руках у него ничего нет.Направляясь в сторону миниатюрных, почти игрушечных солдатиков, Римо улыбался.— Скажите, это “Дорога на Мандалай”? — добродушно поинтересовался он. — Или я попал не в то кино?Раздались щелчки полутора десятков предохранителей.— Да, так я и знал, — заметил Римо. — Это другой фильм. Мне нужен “Тарзан в джунглях Вьетнама”.И совершенно неожиданно для солдат, не выдав себя ни малейшим движением, Римо исчез.Вьетнамские солдаты в недоумении заморгали. Офицер выкрикнул какой-то приказ. Солдаты строем двинулись вперед.Римо притаился в ветвях нависающего над дорогой дерева. Глядя сверху вниз на вьетнамцев, он снова припомнил красные мундиры английских солдат на картинке. Впрочем, эти солдаты были зеленые. И дело не только в цвете их формы. Римо нашел крепкую лиану, проверил, насколько она прочна, и, держась за нее, спрыгнул с ветки.Он врезался в строй солдат, как маятник, сбивающий костяшки домино. Солдат, шедший первым, так и не понял, что на него обрушилось. Второй — тоже. Какая-то сила отбросила его на следующего, а тот стукнулся каской о четвертого. Эта цепная реакция падающих солдатиков могла бы вызвать смех, если бы не сопровождалась беспорядочной стрельбой. Нервные пальцы жали на курки, листья гевеи сыпались на дорогу, толстые сучья разлетались в щепки, на стволах выступал густой белый сок. Вьетнамцы ругались на чем свет стоит, но это им не помогало.Когда все уже валялись на дороге, Римо серией легких, как трепыхание крыльев бабочки, ударов отправил спать тех, кто еще находился в сознании. Потом знаком показал, что ему нужна помощь. Юные дети американских солдат оттащили тела в кювет и забрали себе оружие. Римо подогнал “лендроверы” к автобусу и начал перекачивать бензин в канистры. Тем временем из кустов показались юные полувьетнамцы-полуамериканцы, отирая кровь со штыков своих недавно приобретенных автоматов.Что ж, на войне как на войне, пожал плечами Римо.Он перекачал весь бензин, поторопил своих юных друзей и снова сел за руль.— Следующая остановка — Камбоджа, — объявил он. — Или как там теперь ее называют?Юные пассажиры нервно засмеялись. Все вместе они являли собой довольно странное зрелище. Европейские лица с раскосыми глазами. Азиатские лица с круглыми глазами. Белые, коричневые, черные. И у всех был одинаково потерянный вид.Ржавый дорожный знак указал Римо, что он находится на шоссе номер тринадцать, что раньше называлось Дорогой мира. Если память Римо не подводила, то эта дорога вела к камбоджийской границе. Римо приготовился к долгому переезду.Несколько часов спустя Римо увидел в зеркальце заднего обзора военный “лендровер” и снова приказал своим пассажирам лечь на пол. Они мгновенно повиновались ему, выкрикивая при этом:— Давай, американец! Давай!Римо это понравилось, и он приободрился.“Лендровер” поравнялся с автобусом. Он несся вперед, как таракан на бегах. Римо ждал, пока кто-нибудь в военной форме не прикажет ему свернуть с дороги.Приказали. Римо повиновался. Он свернул. Прямо на “лендровер”. Машину занесло, офицер вылетел из нее и покатился по щебенке, несколько раз перекувырнувшись, а одежда сползла с него, как листья с початка кукурузы. “Лендровер” потерял управление и врезался в дерево.— Ура, американец! Вперед, американский солдат! — закричали юные друзья Римо.Потом долгое время их никто не тревожил. Но вот шум мотора автобуса заглушило стрекотание вертолета.Римо притормозил и вгляделся в небо.— Кто-нибудь видит вертолет? — спросил он.Все окна в автобусе распахнулись, и юные головы повысовывались наружу, задрав лица в небо.Стрекот вертолета все приближался и раздавался, казалось, сразу со всех сторон. Римо понял, что вертолет совсем рядом. Но где же он?Вертолет — Римо признал в нем тяжелую машину советского производства — неожиданно вынырнул из-за зеленого холма, и пассажиры автобуса, сидящие справа; закричали, что видят его.— Ну, спасибо, — пробормотал Римо себе под нос. А вслух спросил: — Кто-нибудь может его сбить?Спутники Римо попытались это сделать. Автоматные очереди прошили небо. Но громада вертолета с оглушающим ревом пронеслась над самой головой и скрылась из виду.— Есть успехи? — поинтересовался Римо.— Нет, — ответил высокий голос. — Мы еще попытаемся.— В следующий раз постарайтесь не промахнуться. А то он сам начнет стрелять, — предупредил ребят Римо.Дети американских солдат с автоматами в руках перебрались на левую сторону. Тех, кому оружия не хватило, уложили на пол. Автобус ощетинился автоматными стволами, направленными в небо. Римо обратил внимание на девушку с веснушчатым лицом, которую уже видел раньше. Она лежала на полу, руки ее были стиснуты, а губы беззвучно шевелились. Девушка молилась своим предкам.Римо настороженно прислушался. Гул вертолета затихал вдали. Потом тон звука изменился.— Слушайте меня внимательно. Вертолет возвращается. Я остановлю автобус. Так вам легче будет целиться. Но и им будет легче попасть в нас, так что не промахнитесь.— О’кей, — ответили ему по-английски с вьетнамским акцентом. Вьетнамский акцент совсем не вязался с американскими лицами.В темной синеве ночного неба вертолет казался неясным пятном. Он рос, нагоняя автобус. Римо нажал на тормоза. Юноши открыли беспорядочный огонь.— Пусть подлетит поближе! — крикнул Римо. — Не тратьте зря патроны.— Мы пытаемся.— Черт побери! — выругался Римо и снова выжал педаль акселератора.Стоять на дороге — значит, дать себя перестрелять. А на ходу эти ребята никогда не собьют вертолет. И тут взгляд его упал на АК-47, который он бросил рядом с сиденьем. Ладно, пусть Чиун думает что хочет!Римо рванул на себя ручку двери и поднял автомат. Установил переключатель на стрельбу одиночными выстрелами и прицелился. Держать в руках оружие было неудобно — он совсем отвык от этого. Ему казалось, что это не автомат, а кусок рельса. Он слегка поводил стволом, описывая мушкой круги, пытаясь поймать в перекрестье приближающийся вертолет. Круги стали сужаться, и вот уже Римо почувствовал, как ствол автомата содрогается будто в такт стуку моторов. Эта дрожь передавалась дальше — в руку Римо, а оттуда в мозг. И биение становилось все сильнее и сильнее, пока Римо не почувствовал, где находится самый центр вертолета. Когда Римо увидел темные очки пилота, он выстрелил. Всего один раз. И опустил автомат.Казалось, что ничего не случилось. Юноши продолжали беспорядочную стрельбу, но Римо знал, что это уже не имеет никакого значения. Что должно было случиться, случилось.Пилот еще держался за штурвал, но подбородок его был неестественно задран вверх. Вертолет закружился на месте, закачался, затем неожиданно развернулся на сто восемьдесят градусов. Пилот больше не контролировал машину.Вертолет качался из стороны в сторону и вдруг носом вниз рухнул на землю. Взрыв — и оранжевый огненный шар взметнулся в небо. Вертолет исчез в дыму и пламени. Раздались крики.— О’кей, поехали! — скомандовал Римо, возвращаясь за руль. Автобус покатил дальше. * * * Восходящее солнце освещало его непроницаемое лицо. И хотя Мастер Синанджу рад был снова ощутить солнечное тепло после прохлады ночи, он все же не открывал карих глаз.Приближались шаги Харолда Смита. Легкое поскрипывание правого колена, вызванное начинающимся артритом, на сей раз звучало громче, чем раньше. Но даже и ради Императора Мастер Синанджу не открыл глаз.— Э-э... Мастер Синанджу, — негромко позвал Смит.— Я не сплю.— Это хорошо.— Но я не сдвинулся с места после нашей последней беседы. Я так и проспал всю ночь в этом положении:— Это ваше право.— Нет! — сорвалось с сухих, как пергамент, губ Чиуна. — Это мой позор. Это моя вина, моя ответственность, мое искупление. Но не мое право. Ни в коем случае не мое право.— Да, — согласился Смит и внимательно взглянул на хрупкую фигурку Мастера Синанджу, сидящего на посыпанной гравием плоской крыше санатория “Фолкрофт”.На Чиуне было легкое белое кимоно, лишенное какой бы то ни было отделки и украшений. Грудь была нараспашку — подставлена всем ветрам. Чиун сидел в позе лотоса, миниатюрные ноги вывернуты ступнями вверх, руки повернуты вверх ладонями. Лицо было обращено в сторону восходящего солнца. Прохладный ветерок с пролива Лонг-Айленд играл прядями волос над ушами. Борода развевалась на ветру, как шлейф дыма от костра.— Я буду сидеть здесь, пока мой сын не вернется, — заявил Чиун.— Это может занять много времени, — заметил Смит.— Если даже на это уйдет вся моя оставшаяся жизнь, будет так. Я дал слово, что Римо вернется, а он не вернулся. Мое слово нарушено. Пока Римо не вернется, я буду сидеть здесь без еды и питья, подставив свою плоть ударам жестоких стихий. Но ни яростный ветер, ни проливной дождь не способны причинить мне боль сильнее, чем та, которую причинил мой приемный сын, посмевший допустить, чтобы мое обещание было нарушено.— Это ваше последнее слово?— Нерушимое слово. Твердое слово. Мое слово, данное от имени Римо, нарушено и разбито. Но слово Мастера Синанджу, данное от собственного имени, нарушено быть не может. И не будет нарушено! — с пафосом воскликнул Чиун, подняв вверх палец, увенчанный длинным ногтем.— Ну что ж, — печально отозвался доктор Смит. — Не уверен, что понимаю вас, но не стану заставлять делать то, что вы считаете недостойным. Придется мне поискать другой способ добраться до Римо.Чиун распахнул глаза. Морщинки на лбу сбились в кучу — до него не сразу дошел смысл сказанного Смитом.И вот Чиун уже на ногах, словно его подбросила невидимая пружина. Смит, не ожидавший такого резкого движения, попятился. А Чиун подскочил к Смиту и заглянул ему в глаза.— Римо. Вы о нем что-то слышали?— Да, — вздрогнув, ответил Смит. — И дело обстоит именно так, как я и боялся.— Он... умер?— Нет, он уехал во Вьетнам.— Ну, это одно и то же! — возмутился Чиун. — Он же твердо и недвусмысленно сказал нам, что не поедет туда.— Возможно, это не его вина.— Как вы можете оправдывать его? — недоуменно спросил Чиун.— Возможно, у него начался очередной приступ. Или что-то другое, чего мы не знаем. Единственное, что я знаю, — это то, что некий житель городка Рай по фамилии Кранковски был госпитализирован после того, как его руку извлекли из кирпичной стены, для чего, кстати, пришлось использовать отбойные молотки. Этот тип утверждает, что два дня назад его ограбил человек, по описанию напоминающий Римо. Кранковски хорошо известен местной полиции, и у меня есть некоторые соображения относительно того, что на самом деле случилось. Среди прочих показаний Кранковски сообщил, что у него украли кредитную карточку. Я проверил по компьютеру и выяснил, что кто-то использовал эту карточку для покупки билета до Бангкока и далее, до города Хошимин. Произошло это в тот самый вечер, когда мы в последний раз видели Римо. Поэтому у меня нет никаких сомнений, что это Римо и что он в настоящий момент находится во Вьетнаме. Одному Богу известно, что он там делает!— Боюсь, что даже Он этого не знает, — пробормотал Чиун.— Мы не можем позволить Римо разгуливать по Вьетнаму. Он в состоянии заварить такую кашу, что потом не расхлебать всех последствий для международной политики. И тогда мы можем лишиться последнего шанса вернуть наших военнопленных на родину путем переговоров.— Я отправляюсь туда! Я верну Римо! — внезапно воскликнул Чиун. Ветер трепал полы его кимоно, обнажая худые ноги.— Я надеялся, что вы это скажете! — обрадовался Смит. — А как же ваше искупление?Чиун высокомерно взглянул на него.— С какой стати я должен искупать глупости Римо? — раздраженно заявил он. — Я поеду во Вьетнам и притащу Римо назад за шиворот. Он будет сидеть здесь, на этой крыше, я не позволю ему подстелить даже соломенную циновку, и он сам будет искупать свои грехи.— Отлично, — сказал Смит и направился вслед за Чиуном к люку в крыше. — Мы доставим вас на место. Ваша задача — найти Римо и вернуть его обратно.— Римо вернется, не беспокойтесь.— Только Римо, — добавил Смит.Чиун обернулся и внимательно посмотрел на Смита.— А его армейские друзья?Смит замялся.— Только в том случае, если они не знают его как Римо Уильямса. Для него это будет тяжело, но у нас нет иного выбора. КЮРЕ — слишком важная организация.— Если мне придется убить одного из друзей Римо, он мне никогда этого не простит...— У нас нет выбора. Римо не оставил нам выбора.Чиун поклонился.— Значит, все последствия падут на голову Римо, а не на наши. Глава 12 Римо Уильямс не заметил, что бензин кончается, пока двигатель не начал чихать. Римо взглянул на стрелку прибора. Она стояла на нуле, лишь изредка чуть-чуть вздрагивая.Римо съехал на обочину и нажал на тормоз. Потом обернулся и посмотрел на своих пассажиров. Двадцать пар немигающих глаз уставились на него. Как совята в лесу!— Слушайте меня все, — обратился к ним Римо. — Это привал. Я хочу, чтобы все, у кого есть оружие, вышли из автобуса и встали на страже. Я слышу шум воды. Возможно, где-то поблизости есть река или ручей. Двое вооруженных ребят будут сопровождать к воде тех, кто хочет пить. А всем остальным оставаться около автобуса! Понятно?Странные полуазиатские-полуевропейские-полуафриканские лица закивали в ответ.— Ну, тогда пошли! — скомандовал Римо и выпрыгнул из автобуса. АК-47 нашел свое место у него на плече — Римо этого даже как-то и не заметил.Римо взял последнюю канистру с бензином и открыл крышку. Заливая дурно пахнущий бензин в бак, он копался в своих давних воспоминаниях. Он вел автобус всю ночь, но понятия не имел, где они находятся и как далеко отсюда до камбоджийской границы.Один юноша явно никак не решался подойти к Римо. Римо поманил его пальцем. Парень подошел поближе.— Как тебя зовут, дружище?— Нгуен.— Далеко ли отсюда до камбоджийской границы, Нгуен?Нгуен почесал в затылке и задумчиво взглянул на дорогу.— Сорок километров, — сказал он и махнул рукой в ту сторону, откуда они приехали.— Ты хочешь сказать, в ту сторону? — Римо махнул рукой в противоположную сторону и залил в бак остатки бензина из канистры.Нгуен покачал головой.— Нет, туда. — И снова махнул рукой на восток.— Но это дорога обратно в Сайгон! — возразил Римо. — Камбоджа в другой стороне.— Это дорога назад во Вьетнам, — пояснил Нгуен. — Мы уже в Камбодже.Римо от удивления даже выронил канистру.— Когда мы пересекли границу?— Час назад. Когда проехали мимо вон той горы. Римо проследил, куда указывал палец Нгуена. Далеко, почти на самом горизонте, виднелась крутая гора, поросшая лесом. Поначалу Римо не обратил на нее никакого внимания. Но теперь он ее вспомнил. Эту гору называли Черная дева. Она находилась как раз на границе между Вьетнамом и Камбоджей. До нее было далеко.— Великолепно! — усмехнулся Римо. — А почему мне никто об этом не сказал?— Никто не хотел, чтобы ты останавливался. Это опасный район. Здесь красные кхмеры. Постоянные бои.Тут из кустов появились и другие юноши и девушки. Многие из них на ходу отирали прохладную влагу с губ. Все выглядели посвежевшими и даже отдохнувшими.Римо велел всем собраться.— Ну, вот и все, ребята. Это Камбоджа. Конечная остановка. Отныне вы предоставлены самим себе. У вас есть оружие, так что вы можете о себе позаботиться.— Ты возьмешь автобус? — спросил Нгуен.— Да, — ответил Римо. — Он мне нужен, чтобы освободить друга. Извините.От группы откололась девушка с зелеными глазами.— Пожалуйста, не уходи, американец. Останься с нами. Помоги нам попасть в Америку!— Мне жаль, но я не могу, — искренне сказал Римо. — У меня особое задание.— Мы пойдем с тобой. Поможем тебе. Будем драться. Не так, как армия Южного Вьетнама. Мы будем драться смело. Убьем для тебя много косоглазых.Все остальные поддержали ее инициативу и пообещали смело драться за американца и его друзей.Риме был тронут до глубины души, но об этом не могло быть и речи.— У меня лучше получается, когда я один. В следующий раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22