На зтот раз ваша очередь. Не вижу причины, почему вам должно
постоянно везти, - философски заметил он.
Свинорылый шагнул вперед.
- Сидеть! - резко приказал Моури, вскинув пистолет.
Но майор не сел, хотя и остановился. Он твердо стоял на ковре, его
маленькие глазки злобно сверлили гостя, лицо потемнело. Наконец он сказал,
сдерживая ярость
- Брось пистолет!
- Это вы мне? - переспросии Моури.
- Ты сильно рискуешь, - заявил Сынорылий с непробиваемым апломбом
человека, долгие годы внушавшего ужас окружающим. - Стоит тебе узнать кто Я
такой..
- Я это знаю, - не дал ему закончить Моури. - Ты - жирная крыса из
Кайтемпи. Профессиональный мучитель, платный палач, бесстыжий соко, готовый
пытать и убивать за деньги и из садистского удовольствия. В кресло - живо!
И все же Свинорылый не подчинился. Хотя принято считать, что все
задиры - трусы, майор, видимо, был исключением. Как многие люди подобного
сорта, он обладал своеобразной жесткой отвагой. Глаза его сверкнули
ненавистью; он сделал неуклюжий, но быстрый шаг в сторону и сунул руку в
карман.
И все же глаза, которые так часто и с таким спокойствием наблюдали за
агонией жертвы, на этот раз выдали его. Пистолет Моури коротко рявкнул -
тр-р-р-рат, негромко, но весьма эффективно. Несколько секунд Свинарылый,
пошатываясь, оставался на ногах: на его лице застыло выражение крайнего
изумления. Наконец колени толстяка подломились и он грохнулся на пол.
Комната содрогнулась.
Осторожио приоткрыв входную дверь, Моури выглянул в коридор и
прислушался. Все было тихо. Ни шагов, ни криков, никто не бежал за помощью,
не спешил узнать, что случилось. Если до соседних квартир и долетел
приглушенный звук выстрела, там, видимо, приняли его за шум уличного
транспорта.
Убедившись, что оснований для беспокойства нет, Моури закрыл дверь,
склонился над трупом и внимательно осмотрел его. Свинорылый был мертвее
мертвого - короткая очередь из автоматического пистолета оставила семь
дырок в его тучном теле.
Моури разочарованно вздохнул. Не каждый день в его руки попадался
крупный чин Кайтемпи! Он предпочел бы каким-нибудь способом вытрясти из
этого типа ответы на некоторые важные вопросы. Правда, неизвестно, удалось
бы это ему или нет, но стоило, по крайней мере, попытатся. Он многое хотел
знать. Например, имена несчастных, которых сейчас обрабатывала Кайчампи, их
физическое состояние и места заключения. Коренные жители планеты, спасенные
из петли, были бы лучшими помощниками для "осы".
Но труп не может поделиться информацией, и Моури оставалось только,
сожалеть об упущенных возможностях.
В целом же он был вполне доволен. Во-первых, ему удалось убрать одного
из палачей Кайтемпи - и, следовательно, оказать немалую услугу не только
Земле, но и самим сирианам. Во-вторых, дерзкое убийство идеально
вписывалось в его план действий; трудно придумать лучшее подтверждение
содержавшихся в листовках угроз, чем окровавленный труп. Такое
свидетельство существования оппозиции трудно оставить без внимания.
Он обыскал труп и нашел сокровище, о котором мечтал с той самой
минуты, когда агенты в поезде подобострастно замерли перед Свинорылым.
Яркая карточка, запрессованная в прозрачный пластик. На ней имелись знаки,
печати и подписи, удостоверяющие, что предъявитель сего - майор Секретной
полиции. Однако имя и приметы владельца не указывались; вместо них стоял
длинный кодовый номер. Повидимому, в Кайтемпи не слишком доверяли даже друг
другу, и Моури мог теперь воспользоваться этим.
Он снова занялся шкафчиком для бумаг. Большинство документов не
представляло интереса - их содержание было известно земной разведке. Но
зато Моури обнаружил три папки с делами осужденных, имена которых также
были закодированы. Очевидно, Свинорылый взял их из местного управления,
чтобы изучить на досуге.
Моури быстро просмотрел несколько страниц. Насколько он мог судить,
эта безымянная троица оказалась в немилости из-за своих непомерных
политических амбиций. Осужденные были потенциальными соперниками лиц,
находившихся у власти. В документах ничего не говорилось об их казни, и
Моури решил, что они еще живы - иначе Свинорылый не стал бы тратить время
на изучение этих бумаг. Во всяком случае, их исчезновение может доставить
неприятности властям.
Он сунул папки в чемоданчик. Затем быстро осмотрел квартиру еще раз,
боясь пропустить что-нибудь важное, обыскал одежду, висевшую в спальне и
прихожей, но не обнаружил ничего интересного. Наконец он занялся
уничтожением улик, которые могли бы навести Кайтемпи на его след.
Он положил пистолет в карман, взял чемоданчик и остановился на пороге,
бросив взгляд на мертвое тело.
- Долгих лет!
Свиное Рыло не удостоил его ответом.
Майор в полном молчании возлежал на полу. Его пухлая рука судорожно
сжимала листок бумаги с надписью: "Казнен Партией Свободы. Сириуса".
ГЛАВА 4
Удача не покидала Моури: он успел на вокзал как раз к отправлению
поезда в Пертейн. Это было весьма кстати, так как вокзальная полиция от
нечего делать могла прицепиться к засидевшемуся в зале ожидания пассажиру.
Конечно, ничего не стоило предъявить документы или, в крайнем случае,
воспользоваться похищенным удостоверением Салланы; но в его положении лучше
было не привлекать к себе лишнего внимания.
Подошел поезд, и Моури проскользнул в вагон; ни один из полицейских,
что шатались по перрону, не обратил на него внимания. Вскоре состав
тронулся и с громыханием покатил в ночь. В такой поздний час большинство
мест в вагоне пустовало. Моури на всякий случай устроился подальше от
соседей. Среди них всегда найдется какой-нибудь тип с острым глазом и
хорошей памятью. Джеймс поудобнее устроился в кресле, глаза его слипались.
После трудного дня Моури был не прочь вздремнуть, надеясь, в случае
проверки, на надежность своих документов, удостоверение Кайтемпи или
пистолет.
Одно было ясно - если труп обнаружат в течение трех-четырех часов, в
местном курятнике начнется изрядный переполох; тогда, скорее всего, поезд
остановят и всех пассажиров тщательно обыщут. У Кайтемпи нет описания
Моури, но стоит заглянуть в его чемоданчик - и все станет ясно даже самому
тупоголовому агенту.
Моури беспокойно дремал под гипнотический перестук колес. Каждый раз,
когда хлопала дверь или дребезжало окно, он просыпался, сжимаясь как
пружина. В голове у него вертелась мысль о том, что вот-вот срочная
радиограмма догонит поезд:
"Остановить и обыскать всех пассажиров поезда 11.20 из Радина!"
Однако проверок не было. Состав замедлил ход и, лязгая колесами на
стыках, подкатил к перрону столичного вокзала. Сонные пассажиры, в скудном
голубоватом свете люминесцентных ламп похожие на трупы, столпились у
выхода. Моури помедлил, чтобы оказаться в самом конце. Он неторопливо
тащился по проходу среди нескольких кривоногих бездельников, пытаясь
разглядеть, не поджидает ли его на вокзале батальон ухмыляющихся
полицейских.
Если его действительно ждет засада, остается только два варианта
действия. Во-первых, можно бросить чемодан с драгоценной добычей, первым
открыть стрельбу и попытаться исчезнуть в поднявшейся суматохе. В случае
успеха он отделается легкими ранениями.
Второй вариант не многим лучше - подойти к самому свирепму
верзиле-полицейскому и, сунув кейс ему в руки, сказать с видом простака:
"Простите, офицер, но один из пассажиров бросил этот чемодан прямо мне под
ноги. С чего это он вдруг?" Если сразу поднимется шум, есть шанс добраться
до ближайшего угла, а там броситься бежать со всех ног.
Моури успел взмокнуть от напряжения, пока дошел до конца перрона и
убедился, что страхи его были напрасны. Ему впервые пришлось убить
человека, и за этот грех он расплачивался страхом, представляя полчища
мчавшихся по его следам агентов Кайтемпи, - в то время как охота даже не
началась. На перроне у барьера стояли двое полицейских, не проявляя ни
малейшего интереса к потоку пассажиров; они зевали от скуки, лениво
перебрасываясь фразами. Их взгляды равнодушно скользнули по лицу
проходящего мимо Моури.
Но радоваться было рано. На вокзале его чемодан не привлекает
внимания, но когда он появится с ним на улице ночного города, полиция
вполне может заинтересоваться, куда и зачем направляется прохожий с
чемоданом в столь поздний час.
Конечно, можно взять такси, но это тоже небезопасно. Водители имеют
хорошую память и любят поговорить. А на допросе в Кайтемпи даже самый
молчаливый из них станет весьма разговорчивым.
"- Это вы взяли пассажира с чемоданом, прибывшего поездом в 11.20 из
Радина?
- Да. Молодой парень, в руках - небольшой чемоданчик.
- Заметили что-нибудь подозрительное? Может быть, он нервничал или
выглядел усталым?
- Пожалуй, нет. Обычный пассажир. Он не местный. Говорил с настоящим
машамским акцентом.
- Помните, куда отвезли его, а?
- Да, могу показать".
Немного подумав, он сунул кейс в автоматическую камеру хранения и
решил дойти до дома налегке. Теоретически, чемодан мог спокойно оставаться
там в течение суток. Но если его обнаружат, то используют как приманку.
В обществе, где для длинных рук компетентных органов нет ничего
недоступного, у Кайтемпи имеются ключи от всех замков. Ее агенты могут
вскрыть и обыскать каждый почтовый ящик, каждую камеру хранения в радиусе
тысячи миль от места происшествия, если кому-то придет в голову, что это
поможет найти убийцу. Когда он вернется за чемоданом, нужно будет держать
ухо востро - не исключено, что около камер хранения случайно окажутся
несколько мускулистых ребят.
Он быстрым шагом приближался к своему дому. До подъезда оставалось уже
ярдов пятьсот, когда от темной стены на противоположной стороне улицы
выделились два полицейских.
- Эй, ты!
Моури остановился. Они перешли дорогу и молча уставились на него.
Затем один перевел взгляд на сверкающее звездами ночное небо, оглядел
пустынную улицу и снова уставился на Моури.
- Поздненько гуляешь, а?
- А что здесь такого? - ответил тот извиняющимся тоном.
- Здесь мы задаем вопросы, - отрезал полицейский. - Где это ты был до
сих пор?
- В поезде.
- Откуда?
- Из Камасты.
- Куда направляешься?
- Домой.
- На такси вышло бы быстрее, верно?
- Да, - согласился Моури. - Но я опоздал. Уже поздно, все машины
разъехались. Так не повезло! - он сокрушенно вздохнул.
- Ну, целая история!
Тут вмешался второй полицейский. Он решил допросить подозреваемого по
форме номер семь: угрожающе сузил глаза, выставил челюсть и заговорил
хрипловатым голосом. Иногда ему удавалось таким образом добиться виноватого
взгляда или, наоборот, выражения абсолютной - и потому крайне
подозрительной - невинности. Он был большим специалистом по части тактики
номер семь, постоянно тренировался на жене и репетировал в спальне перед
зеркалом.
- А может, парень, и духу твоего не было в Камасте, а? Может, ты
любишь гулять по ночам и что-нибудь клеить на витрины и стены?
- Нет, что вы, офицер, - сказал Моури, внутренне содрогнувшись. - Что
мне, делать нечего? Разве я похож на психа?
- Пожалуй, это не слишком бросается в глаза, - признал полицейский. -
Но какой-то тип, ненормальный или совсем наоборот, начал развлекаться
такими делами.
- Ну, конечно, я понимаю, вы хотите его поймать. Я и сам психов не
люблю. Меня от них прямо трясти начинает. - Он сделал нетерпеливый жест. -
Если собираетесь делать обыск, то, может, приступим? У меня был тяжелый
день: устал, знаете ли, как собака и хочу поскорее домой.
- Нет, думаю, это лишнее. Покажи документы.
Моури достал карточку. Первый полицейский только взглянул на нее, а
второй даже не стал себя утруждать.
- Ладно, иди. Но учти, если будешь разгуливать по ночам - нарвешься на
неприятности. Идет война, понятно?
- Да, офицер, - ответил Моури робко.
Он спешил убраться от них подальше, возблагодарив Бога и судьбу за то,
что предусмотрительно избавился от багажа. Если бы чемодан был при нем,
вряд ли бы удалось отделаться так легко. Если бы полицейские попытались
обыскать чемодан, ему пришлось бы предъявить реквизированное у Салланы
удостоверение. Но Моури не хотел с этим торопиться - пока убийство
Свинорылого не обнаружат и скандал не поутихнет.
Добравшись до своего жилища, он разделся, но уснул не сразу. Лежа в
постели, он еще раз внимательно рассмотрел удостоверение Кайтемпи. Это был
документ исключительной важности, и теперь Моури разрывался между двумя
противоречивыми желаниями: избавиться от него или поскорее использовать.
Если учесть особенности социально-политической системы Сирианской
Империи, то удостоверение Кайтемпи, несомненно, может наводить ужас на
любой принадлежащей сири планете. Один вид крылатого меча заставит
девяносто девять процентов гражданского населения бухнуться на колени и
прославлять тайную полицию, зарывшись носом в грязь. В этом для "осы" и
заключалась ценность подобного документа. Однако Земля не снабдила Моури
подобным оружием - он сам добыл его. Очевидно, земная разведка не
располагала оригиналом такого удостоверения.
Там, среди звезд, на зелено-голубоватой планете под названием Земля,
способны сделать дубликат чего угодно, кроме человеческой жизни; да,
пожалуй, и с нее могут снять копию. Возможно, там нуждаются в этом
удостоверении. Ведь таким документом можно снабдить каждую "осу" и спасти
многих разведчиков, обреченных в иных обстоятельствах на мучительную
смерть.
Но для него пожертвовать удостоверением в пользу своего земного
начальства равнозначно потере ферзя в шахматной партии. Он долго колебался,
но перед тем, как заснуть, все же решил в первое же посещение пещеры
отправить подробный отчет о своих успехах и уникальном документе, который
ему удалось добыть. Пусть Земля решает, что с ним делать.
В полдень Моури вернулся на вокзал, послонялся там минут десять, делая
вид, что встречает кого-то. Придав лицу слегка утомленное, скучающее
выражение, он внимательно изучал обстановку. Пятьдесят или шестьдесят
пассажиров, с таким же безразличным и утомленным видом, находились
неподалеку от камер хранения. Казалось, за камерами никто из них не
наблюдал. По вокзалу болталась дюжина типов весьма мускулистого сложения, в
манерах которых проглядывало нечто официальное; однако они, в основном,
следили за пассажирами на перроне.
Наконец он решил рискнуть, неторопливо подошел и своей ячейке и
вставил ключ в скважину, жалея, что не имеет третьего глаза на затылка
Открыв дверцу, Моури вытащил чемоданчик и оглянулся. В этот момент, держа в
руках улики своего преступления, он чувствовал себя крайне неуютно. Если
что-то должно произойти, то именно сейчас. Тяжелая лапа опустится на его
плечо, раздастся торжествующий рев, и люди с хищным оскалом и безжалостными
глазами сомкнутся вокруг него...
Но этого не случилось. Он медленно двинулся к выходу, настороженный,
как лисица, заслышавшая вдали лай гончих. За вокзальными воротами он
вскочил в рейсовый автобус и забился в угол, бросая по сторонам осторожные,
внимательные взгляды.
Возможно, никто не заметил его, никто им не интересовался, никто не
шел по его следам, и люди Кайтемпи все еще безуспешно обшаривают Радин, не
имея ни малейшего представления, где продолжать поиски. Но Моури не мог
успокоиться, опасаясь недооценить их профессонализм. Оставался один шанс из
тысячи, что он ничего не заметил и привел их прямиком к камере, что его
решили оставить на свободе, надеясь выйти на остальных членов мифической
Партии Свободы Сириуса.
Он наблюдал за пассажирами, входившими и выходившими на остановках, за
пролетавшими мимо динокарами и даже за небом, словно ожидал, что над
автобусом с минуты на минуту зависнет полицейский вертолет. Он
пересаживался раз пять, протащил чемодан по темным закоулкам, по проходным
дворам и галереям трех универмагов, которые покидал через незаметные
боковые выходы.
В результате всех этих маневров Моури убедился в отсутствии слежки;
тогда он отправился домой, засунул кейс под кровать и глубоко, облегченно
вздохнул. Его предупреждали, что деятельность разведчика способна доставить
массу сильных впечатлений. Похоже, так оно и есть.
Вновь покинув квартиру, он купил стопку конвертов и дешевую пишущую
машинку. Остаток этого дня и весь следующий он прилежно трудился, печатая
краткие послания на фирменных бланках Кайтемпи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21