– Время на моей стороне. Старые нарашалы все стареют, все меньше могут быть мне конкурентами. Я ведь знал, что для взятия Гелора мне понадобятся наши лучшие войска, но я знал и то, что его величество никогда не отдаст мне моих гусар, особенно после того, как ты получил доспех Вандари и одну из десяти рот Вандари под свое командование. И вот, пока ты был в Муроме, я решил посылать восторженные отчеты о своих местных новобранцах. Ты сам знаешь, это хорошие войска, но не строевые.
– Да, но из твоих отчетов при дворе не складывалось такого впечатления.
– Знаю, – Арзлов улыбнулся подчиненному. – В отчетах был намек, что я мог бы взять наемные войска для войны с Илбирией в Аране или еще хуже – сдать их напрокат на службу Шакри Авану. И сразу я превращаюсь из человека, способного победить Гелансаджар, в человека, способного отдать Взорин наследникам Кираны Доста.
Кролик улыбнулся в ответ:
– Его величество нас объединил тем, что прислал меня сюда в качестве твоего сторожевого пса. Вернул тебе войска. Почему бы тебе ими не воспользоваться?
– Всему свое время, Григорий. – Князь вернулся в свое кресло и отпил из чашки. Чай уже остывал, и он взял чашку обеими руками и произнес самое сильное заклинание из тех, которым обучали солдат Крайины. Чашка сразу стала теплой, и над ароматным чаем поднялась струйка пара. – В Муроме мне рассказали, что Илбирия отправляет своего принца Тревелина в Аран на должность генерал-губернатора. О развертывании войск ничего не говорят, но если Илбирия не пошлет с ним несколько полков, эти события нам не грозят ничем.
– Даже если он возьмет с собой войска… Да зачем ему начинать кампанию против нас? Ведь с гарантией завязнет в муссонах Арана.
– Согласен, незачем. Но Тревелин хитер, как волк, он ведь и считается волком. Илбирия – главный враг нашей империи, и назначение Тревелина – как кинжал, приставленный к горлу. Страшное время наступило, Григорий, ведь наши территории интересуют многих. Они видят то, что в свое время видел Фернанди, когда напал на нас. Что им помешает поступить так же? Может, не прямо сегодня, но непременно это будет.
– Да не один ты так думаешь. Важно самим действовать. – Кролик нервно постукивал указательными пальцами друг о друга. – Итак, каковы твои планы на перспективу?..
– Проявлять осторожность во всем. Я попробую завязать торговлю с Шакри Аваном и Рафигом Хастом по предложению тасира. Нам выгодна нестабильность политической ситуации. Кроме доходов, мы сможем много чего узнать об охране Гелора, а если завяжем торговлю оружием и другими товарами, сможем еще и дестабилизировать Гелансаджар. Это нам пригодится.
– Согласен. А мне и моим людям что делать?
– Продолжайте патрулирование. Нам еще надо заслать изыскательские группы глубоко на территорию Гелансаджара. Когда мы захватим Гелор, мне надо будет знать лучшие маршруты для ввода войск с юга.
– Они же – лучшие пути на юг из Гелансаджара, – заулыбался Кролик.
– Согласен.
– Отлично, князь. Как проснусь, начну разрабатывать планы систематического обследования Гелансаджара, чтобы дополнить уже имеющиеся у нас сведения. Мне позволено отбыть?
– Иди, – кивнул Арзлов, – я вижу, ты устал после патрулирования. Я днем прилег, так что спать не тянет.
Он скрывал свою ухмылку, пока Кролик не закрыл за собой дверь.
«Иногда ты, Григорий, умеешь быть проницательным, но только тогда, когда не очень стараешься стать проницательным».
Кролик, несомненно, понял планы князя как захват Гелансаджара и немедленный удар на юг по Дрангиане и Арану. Если бы Арзлову удалось завоевать Аран, зачем тогда ему получать повышение из рук тасира? Князь Василий стал бы правителем Центрального и Южного Истану. Его империя соперничала бы с империей дурранцев и запросто могла бы победить саму Крайину.
Кролик, в ложной уверенности в своей проницательности, не мог понять, насколько это огромная и трудная задача – создать такую империю. Это по плечу только Киране Досту, у которого было еще одно преимущество перед врагами – боевая техника сказочной мощности. Кролик, добившийся доспеха Вандари, частично стал наследником дурранских воинов, вихрем пронесшихся через Цей, Истану и Крайину. Имея в своем распоряжении роту Таранов Вандари, насчитывающую тридцать устрашающих дурранских доспехов, Кролик мог разгромить почти все полки в мире за исключением самых мощных.
Но Кролик, как и многие, забыл об одном: все три сотни Вандари, имевшиеся у Крайины, составляли менее трети сил Кираны Доста, шедших в авангарде его войск. Дурранцы, отличавшиеся заостренными чертами лица и голубоватой кожей, были враждебной и устрашающей силой, вырвавшейся из горной цитадели Дуррании. Вначале они ворвались в Цей и за десятилетие скинули правящую династию. Затем появились в Центральном Истану, и здесь атараксианцы провозгласили Кирану Доста воплощением их бога. Это привело под их знамена орды соплеменников, армии его разрослись до невиданных размеров, подобное повторилось только во времена войны с Лескаром.
Дост победил Крайину, которая в те времена была ничем, всего лишь разрозненным сбродом княжеств, объединенных иерархией ортодоксальной айлифайэнистской церкви. Кирана Дост уничтожил местные власти и установил свой порядок в Крайние. Он дал возможность достойным и смелым людям занять положение в обществе и этим создал в Крайние национальное единство, и Крайина поддерживала отношения любви-ненависти со своими сюзеренами из Дуррании.
И вот Дост умер. Его империя была разделена между тремя старшими сыновьями, а его поместили в гроб, как говорится в легенде, в Джебель-Квиране, вместе с доспехами Осдари, принадлежавшими сотне его телохранителей. Остальные девять сотен доспехов были разделены на три роты. Вандари оказались у того сына, который получил в управление Муром. Кидари вернулись в Цей, а Осдари остались в Гелансаджаре, с базой в Гелоре.
Все сведения об Осдари были утеряны во время восстания Богини-Принцессы Девяти Городов, когда была сброшена власть дурранцев. Каким-то образом они создали «Зигонде Фенлюан», непроходимую сверкающую стену, которой обнесли границы Цея. Почти восемь столетий в Цей было не попасть, и сведения просачивались только иногда, при ужасных грозах с молниями, когда в стене появлялись трещины.
Так же были утеряны и Кидари с падением империи Гелансаджара. Остались только Вандари. Чтобы подчинить себе доспехи, о которых ходили всякие слухи, воин должен был владеть приемами сильной магии. Арзлов никогда не считался умельцем, владеющим приемами магии, – заклинание, которым он подогрел себе чай, было не из самых сильных, но всегда удобным.
Он допускал, что его магические способности можно назвать скудными, и то, если захотеть ему польстить.
Даже если воспринимать легенды о возможностях доспехов Вандари с некоторой долей оптимизма и признавать, что они все еще позволяют достигать невероятного, тем не менее с годами их возможности ослабли. Арзлов допускал, что при передаче доспехов от старого солдата к молодому забывались или неточно пересказывались какие-то заклинания, управляющие различными функциями доспехов. Постепенно они теряли свою силу, так как новые владельцы все меньше и меньше умели ими управлять.
Легенды о возвращении Доста заставили князя Василия задуматься – как решать проблему с Вандари. Вернувшийся Дост мог бы завоевать Крайину, если бы ему удалось использовать всю силу доспехов Дари. И для этого, решил Арзлов, надо разыскать эту сотню доспехов Осдари в недрах горы Джебель-Квираны и найти способ обучить своих людей правильно ими пользоваться.
Имея такое количество полноценного дурранского вооружения, можно будет воссоздать империю Доста. Жители Центрального Истану полагали, что Дост наберет свои армии из их среды, из семей, в которых текла кровь дурранцев, таких, как Хасты. Жители Истану подзабыли, что в жилах правителей Крайины тоже текла кровь дурранцев. Каждая группа смотрела на соседнюю как на низшую. Арзлов считал, что магически действующим доспехам вряд ли свойственна приверженность к какой-то одной нации.
И, в конце-то концов, воплощением Доста вполне мог быть он сам – такую ересь он сам слышал, так шептали в толпе, когда он победил Фернанди. Сам-то князь Василий искренне сомневался, что он может быть воплощением Доста. Он не сомневался в самом возможности воплощения; но обидно было объяснять свои воинские успехи чем-то сверхъестественным, а не собственными достоинствами.
«Кое-где обрадуются, если я приму мантию Доста. Уж как меня сейчас поносят – дальше уж некуда, а стоит объявить себя наследником Кираны, все ругательства в мой адрес окажутся справедливыми».
Василий уважал власть Доста и даже мечтал о подобной, но не желал претендовать на его наследие в противоположность многим претендентам прошедших веков. Он сам, как и многие дети в Крайние, слушал с младенчества рассказы о жестокости Доста. Он, конечно, знал, что эти жестокости бледнеют в сравнении с тем, что позволяли себе правители Лескара, но все же он холодел при мысли о возможном возвращении Доста.
И это был не просто страх.
«Ведь Дост был величайшим в истории военным гением. Фернанди мечтал об этом титуле, но его лишил амбиций не кто-то, а я. Какой из меня противник Кираны Доста? Захочет ли он тоже узурпировать Крайину, как хотели илбирийцы и бренданийцы? Их-то я могу удержать, это я знаю, но не окажется ли он для меня непобедимым врагом?»
Он допил свой чай, и его аромат вернул князя от мечтаний к реальности. Для того чтобы изменить свой статус, ему потребуются доспехи Осдари. Чтобы заполучить их, ему нужно войти в Джебель-Квирану, а ключ к Джебель-Квиране – победа над Гелором. Что ему стоит взять Гелор, у него есть гусары. Пока нарашалы стареют у себя дома, Крайина вполне созрела, чтобы ее захватить. А после того, как он завоюет Крайину, в мире не будет такой силы, которая сможет противостоять ему.
Чтобы получить полную власть над гусарами, Арзлову надо объяснить Кролику, что его светлое будущее – в сотрудничестве с ним, а не с тасиром и его дочерью. Он еще не подобрал ключик к Кролику, но знал, что подберет. И надеялся, что скоро.
Василий Арзлов был терпелив, но ждать осуществления своих надежд ему пришлось целых двенадцать лет. Теперь время ожидания кончилось, и он считал дни до момента, когда наступит время действия.
Глава 10
Вади Хьяра, Гелансаджар, 20 ценсуса 1687
Рафиг Хает боролся с прочно державшими его тенетами сна. Как и каждый благословенный сын атараксианства, почитающий Атаракса всеми способами, предписанными Священной Книгой Китабна Иттикаль, он знал, что Сам Священный Паук через сны прочитывает истинные мысли и страхи Своих людей. Через сны Он посылает соблазнительные проблески перспективы, которую Он может сплести для их будущего, или разъясняет невидимо запутанные в их прошлом нити Своей паутины.
Рафиг знал, что ему нечего скрывать. Он верен своему Богу и своему наследию. Разве он не произносит трижды в день молитву: «Нет Бога, кроме Атаракса, и Вселенная – это паутина, сплетенная Им»? Даже во времена трагедий, происходивших с его семьей, он не потерял веру. Он знал, что как Атаракс был запрещен века назад по закону джедрозианцев, так и теперь наступило время угнетения рода Хастов. Он ожидал в будущем славное возвращение своего рода, как произошло с его Богом, когда его род снова взойдет на трон Гелора.
Он пытался избежать сна, но не удавалось: ему снилось предстоящее возвращение Гелора. Сон был полон видений: страшных, искаженных и невразумительных. По небу летели тяжелые темные массы, между ними мелькали серебряные ангелы. Огромные металлические тела – похожие не на людей, а больше на насекомых или животных, или механизмы – расползались по открытым пространствам его родины, уничтожая все на своем пути. От севера до юга эти титанические силы слетались в одну точку и грозили смертью и разрушением на земле.
И еще ужаснее была неожиданная сцена, разыгравшаяся под диском полной луны цвета слоновой кости.
«Мне предназначено умереть в битве под полной луной, это мне было предсказано с детства. Может, этот сон – предупреждение о моей смерти?»
Предзнаменование смерти, возникшее в его ночном кошмаре, потрясло бы душу более слабого человека, но Рафиг знал, что это испытание послал ему Атаракс. Когда металлические монстры приблизились и стали выше горы Джибаль-аль-Истанс, а черные бегемоты спустились с небес, он понял, что ему не суждено сражаться с ними. Во сне он стоял один, обнаженный и безоружный, окутанный тенью огромной паутины.
«В этом ключ к разгадке».
Тень паука сконцентрировалась на его чреслах. Рафиг усилием воли подавил мысль о первоначальной причине, которая могла объяснять виденное, потому что этот сон не мог иметь ничего общего с удовлетворением животных страстей.
«Нет, это сон о моих надеждах на будущее и о роде Хастов. Мои чресла – это мои кровники, кровное родство».
Через секунду, как вспышка, пришло понимание очевидной логики сновидения.
«Мой отец, хоть и был сумасшедший, имел обыкновение величать себя собственным Атараксом Геланса-джара. Он сидел в Гелоре, как паук в центре паутины – своего народа, и был уверен, что он в курсе всего, что происходит вокруг. Потом появился Шакри Аван, похожий на осу, и выгнал короля-паука Гелора из его собственного дома».
Рафиг перестал сопротивляться сну и понял, что все, что его окружало во сне, следует рассматривать в аспекте будущего Гелора. Он опять повис в центре паутины. Хотя грозные силы были готовы поспорить с ним за обладание городом, он снова оказался на месте, предназначенном для его рода.
Он увидел вплетенного в паутину Вуру Доста, внука Кираны Доста. Вура доверил Гелор роду Хастов, когда со своими Кидари ушел, чтобы открыть вход в Цей и спасти своих оказавшихся в опасности родственников. Рафиг выслушивал не раз эту историю от отца, вещавшего лихорадочно в холодные зимние вечера, но никогда в нее не верил, пока не увидел во сне.
«Значит, Гелор – наш по праву, но мы никогда не оккупировали его, пока не стало слишком поздно».
В течение веков Хасты с успехом управляли своими подданными, проживая на равнинах, не меняя кочевого образа жизни, который и был ключом к успеху дурранцев. Все изменилось во времена прадеда Рафига, Тагира Хаста. Крайина начала поглядывать на юг с целью захвата, поэтому Тагир Хает занял Гелор, и три поколения Хастов правили там, благодаря чему Крайина соблюдала границы.
Отец Рафига, Талиб, был последним представителем Хастов, управлявшим Гелором. Спустя десять лет Шак-ри Аван, когда-то преданный лейтенант отца, сбросил законного аланима Гелора. Об Аванс ходили темные слухи: говорили об убийстве и богохульстве, но когда Рафиг попытался предостеречь отца, его словам значения не придали. Талиб напомнил Рафигу, что Кусэй Хает предсказал при рождении Авана, что Шакри Аван будет отцом ребенка, в которого воплотится Дост.
«Такой человек не может таить предательство в сердце, Рафиг».
Но Шакри Аван поднял восстание против Хастов и изгнал их из Гелора. Они вернулись к своему кочевому образу жизни, как и другие гелансаджарские племена, которые были союзниками отряда Хастов, но они никогда не собирали значительных сил, чтобы прямо выступить против Шакри Авана. В лучшем случае им удавалось нарушить его замыслы – например, сорвать нападение Фероза на караван, но они не представляли серьезной угрозы для правителя Гелора.
Сердце Рафига забилось сильнее от гордости, когда он понял, что его сон – это послание ему от Атаракса, подтверждающее рассказ отца. Остатки сомнений в рассказе отца рассеялись, когда из шрама на груди у Рафига вдруг начала сочиться черная кровь. Он не чувствовал боли, но пришел в ужас, когда из его груди стремительным потоком хлынула черная кровь. Вытек целый океан, в котором утонули чудовища и летающие штуки, потом океан поднялся над ним волной и рухнул на него, и его поглотила липкая теплая масса.
Он барахтался, не понимая, куда плыть в поисках поверхности и спасения. Ему удалось увидеть свет полной луны, которая и спасла его – по крайней мере, один раз, прежде чем убить. Он вдохнул полной грудью прохладный воздух, и тут увидел, что черный океан превратился в горное озеро. Вода отсвечивала синим и придала его коже тот же дурранский оттенок, какой был у него вокруг глаз. Он улыбнулся этому наблюдению и проследил глазами за сверкающим потоком воды. Вода текла на юг, затем падала с обрыва и бежала по дну долины.
Вдруг он толчком проснулся и сел. Прохладная горная вода, омывающая его, – оказалось что и он, и его постель промокли от пота. Он откинул одеяло и натянул штаны. Привязав сандалии к ногам, он побрел из палатки к центру лагеря. Его позвали сидящие у костра хранящие огонь, но Рафиг их проигнорировал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61