В девять часов вечера Элиза сидела на своем рабочем месте в библиотеке и составляла образец распорядительного письма для рассылки по всем заводам Дэниелса. Она уже четыре раза переделывала его; голова кружилась от усталости, а в животе урчало от голода. Хорошо хоть, ожидая Мориарти у игорного дома, ей удалось перекусить. Но тогда было время ленча, а теперь вечер.
– Ну как продвигаются дела? – Риордан появился на пороге библиотеки, улыбаясь как ни в чем не бывало. – Вы передали конверт Мориарти?
– Да, – почти шепотом ответила Элиза.
– Простите, не расслышал.
– Да, я передала конверт Мориарти. Лично в руки, как вы велели. Но боюсь, сегодня ему не удалось проиграть ваши деньги, поскольку я встретилась с ним на улице, когда он уже выходил от Конлея.
– А, понятно. – Риордан смотрел на нее с откровенной издевкой, и Элиза, не сдержавшись, дала волю своей ярости:
– Вы же все заранее знали, правда? Вы знали, что меня выставят вон, обойдутся со мной как… с проституткой или сварливой бабой!
Риордан улыбнулся и хотел что-то сказать, но Элиза не позволила ему и рта раскрыть.
– Так вот, я выполнила ваше поручение, и, судя по всему, вопреки вашим ожиданиям. Не удивлюсь, если узнаю, что вы заранее съездили к этому наглому ирландцу и заплатили ему, чтобы он обращался со мной как со шлюхой. Заставить меня тащиться с этим чертовым конвертом неизвестно куда! Ведь я впустую потратила два часа – целых два часа! – на эту глупую и ненужную поездку!
Риордан медленно и грациозно, как огромная дикая кошка, прошел к столу и сел прямо напротив Элизы.
– Возможно, вы потратили эти два часа не впустую, – тихо произнес он.
– Что вы хотите этим сказать?
– Только то, что сказал. Вы доказали – на вас можно положиться, Элиза. Вы выполнили задание, несмотря на все трудности и препятствия, которые для любой другой женщины оказались бы непреодолимыми. А это стоит куда больше, чем два часа.
Элиза чувствовала, как краска смущения заливает ей лицо. Она впервые удостоилась похвалы от сурового, требовательного Риордана! Значит, он доволен ею, доверяет ей… Но, как бы то ни было, нельзя расслабляться, нельзя забывать, что Риордан Дэниелс – ее враг и соперник в жестокой борьбе за справедливость.
– А как насчет ужина? – спросил Риордан. – Вы, наверное, проголодались. Уилл Райс говорит, что вы работаете с шести часов утра без перерыва.
Поужинать?! Это предложение прогремело в ушах Элизы как гром среди ясного неба. Их первый ужин вдвоем не стал традицией, как не имела повторения и их давняя интимная близость. Элизу это вполне устраивало: ей не хотелось повторения ни того, ни другого. Пусть их отношения останутся учтиво-прохладными – это лучше во всех отношениях. Но почему же так сильно бьется в груди сердце, почему же сладкая истома разливается по всему телу, когда Риордан проникновенно смотрит ей в глаза вот так, как сейчас?
– Я… я вовсе не голодна, – неуверенно ответила Элиза.
– Глупости. Этого не может быть. Я голоден как волк. Если заказать лососину и бифштекс с грибным соусом, вы не будете против? Мне лично такое меню по вкусу. Пойдемте.
Ну как она может отказать Риордану! Элиза поднялась из-за стола и протянула ему руку. Он крепко и уверенно сжал ее в своей ладони.
Глава 11
Темные глаза испытующе вглядывались в ее лицо.
– Так значит, вам нравится новая работа?
Элиза перевела взгляд с хрустального бокала, до половины наполненного красным бургундским, на Риордана.
– Что значит «нравится» или «не нравится»? Я работаю у вас и стараюсь это делать на совесть. Остальное – не важно.
Риордан удивленно посмотрел на нее, а она, устыдившись вдруг собственной дерзости, стушевалась и опустила глаза. Они сидели за длинным столом в огромном зале; вокруг них, меняя блюда, бесшумно двигались слуги. Все как и в первый раз.
Все, и даже Элиза, снова потонувшая в удивительном обаянии Дэниелса. Только теперь, казалось, он смотрит на нее несколько иначе. С большим вниманием? С большей теплотой?.. Нет, нет и нет! Сама мысль об этом была Элизе ненавистна. Еще не хватало, чтобы она стала очередной жертвой его чар. Еще не хватало влюбиться в этого общепризнанного дамского угодника, прославившегося на весь свет своими романами с актрисами и чужими женами.
Как она решилась ужинать с ним вдвоем в столь поздний час? Она, женщина, которая однажды уже уступила ему, но все-таки нашла в себе силы бежать…
– Расскажите мне о себе, Элиза, – прервав мрачный ход ее мыслей, попросил Риордан. – Чем вы любите заниматься в свободное время? К сожалению, благодаря мне у вас его не много: кто-кто, а я умею «развлекать» своих служащих.
Элиза хотела было улыбнуться, ей нравилось остроумие Риордана, но вовремя спохватилась: «Не надо терять головы, – мысленно приказала она себе. – Обаяние – не единственное, чем покоряется женское сердце. Во всяком случае, мое».
Но несмотря на то что Элиза была прекрасно осведомлена о романе Риордана с Линетт Маркис, несмотря на то что наверху мирно спал ребенок неизвестного прог исхождения и даже вопреки собственному обету отомстить за гибель отца, она вдруг уступила.
– Я… люблю ездить верхом и править упряжкой.
– Да-да, я помню, – весело, по-доброму смеясь, закивал Риордан. – И еще, если не ошибаюсь, вы любите ездить наперегонки и непременно выигрывать.
– Вы не ошибаетесь. – Элизе стало неловко при воспоминании об их первой встрече.
– Ну а еще? Может, вы поете или играете на фортепиано? Или шьете? Какое из изящных дамских искусств вам больше по душе?
– Никакое. Вышиваю я весьма посредственно. Терпеть не могу рисовать. Что же касается моего пения, то сравнимо оно в лучшем случае с кваканьем лягушки.
Риордан расхохотался во весь голос, запрокинув голову назад.
– Из всех животных, которых я знаю, вы менее всего напоминаете лягушку, даже если речь заходит о пении. Хотя вам, конечно, виднее. Но следует уточнить, на какую лягушку вы все-таки похожи: на маленькую древесную или на такую… бурую в крапинку, с толстым, одутловатым зобом?
– Думаю, скорее на древесную, – улыбнулась Элиза.
– В таком случае я буду большой громкоголосой жабой, и наша серенада под ветвями развесистой ивы будет далеко разноситься по болоту до самого восхода.
Элиза собралась уже рассмеяться, но, поймав на себе взгляд Риордана, исполненный нежной ласки, вспыхнула от смущения. Она сложила руки на коленях и отвела взор. Разговор между ними сам собою затих.
Элиза, избегая смотреть в глаза своему визави, помимо воли любовалась им: темные вьющиеся пряди на висках, маленькая ямочка на подбородке, до которой так хотелось дотронуться губами. Элиза слышала, ее называют «ямочкой донжуана». Вот уж точно – верный знак…
– Я очень хотел бы, чтобы мы как-нибудь вместе пошли в театр, – нарушил затянувшееся молчание Риордан, – Обещаю, вам не придется петь, разве только вежливо хлопать в конце каждого акта!
– Я… Вряд ли мы сможем пойти.
– Почему?
В столовую вошла горничная. Элиза терпеливо дождалась, пока девушка, забрав грязные тарелки, выйдет, и только потом ответила:
– Я не хочу идти в театр с вами. – Элиза отложила салфетку и отодвинулась от стола. – Мне вообще не следовало соглашаться ужинать с вами, и я… не намерена поощрять, скажем так, близость в наших отношениях.
Она резко поднялась и решительно направилась к выходу.
– Элиза! – Риордан перехватил ее у самой двери и заключил в объятия.
– Никакая я вам не «Элиза»! – закричала она, сопротивляясь и пытаясь вырваться. – Отпустите! Нас может увидеть кто-нибудь из слуг!.. А впрочем, – добавила она с горькой усмешкой, – какая вам разница, верно? Я ведь не первая женщина, которая оказывается у вас в доме так поздно, и уж наверняка не последняя… Но как же ребенок, которого вы прячете? Как же его мать?
– Довольно, мисс. Это касается меня одного, – несколько грубовато одернул ее Дэниелс.
Элиза, воспользовавшись моментом, выскользнула из его рук.
– Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое, Риордан, слышите? Вы ошибаетесь, думая, что имеете дело со смазливой вертихвосткой, которая мечтает забраться к вам в постель! Я ваша служащая. И все. Никем другим я быть не хочу и…
– А я хочу! – воскликнул Риордан. – Я хочу, чтобы вы были для меня больше чем служащая, – целуя ее в губы, прошептал он.
Элиза попыталась было воспротивиться ему, но тщетно: Риордан только крепче прижал ее к своей груди.
Разомкнув силой девичьи губы, его язык все сильнее и настойчивее проникал внутрь трепетного рта.
Элиза задыхалась от наслаждения, ей хотелось, чтобы этот поцелуй длился вечно.
– Элиза, – глухо простонал Риордан. – Я хочу тебя. С тех пор, как мы были вместе в ту ночь, я думаю только о тебе.
Это сумасшествие – полное и неизлечимое! Ведь они в его столовой, где шныряют слуги, где в любой момент может появиться горничная с десертом и кофе!
– Пожалуйста… пожалуйста, перестаньте. Пожалуйста, Риордан…
– Я не хочу! Я знаю, я чувствую: ты не меньше моего хочешь быть со мной!
– Нет, – прошептала Элиза, к своему ужасу и стыду, сознавая, что лжет. Она соскучилась по нему, мечтала о нем, вспоминая их первую ночь. Но так не должно быть!
– Да, Элиза. Не лги мне и себе.
Он неторопливо расстегнул ряд пуговиц, стягивающих две половинки корсажа, и Элиза ощутила на своей груди тепло его ладоней, поглаживающих и сжимающих соски, мгновенно ставшие твердыми и напряженными.
– Элиза, я хочу целовать тебя сюда… и сюда. Я хочу ласкать тебя, любить тебя, как никто никогда не любил ни одну женщину.
У нее кружилась голова, собрав последние остатки здравого смысла, Элиза прошептала:
– Но… как же слуги…
– Пойдем наверх. Никто ничего не узнает… наплевать на всех. Ты нужна мне…
Риордан взял Элизу за руки и вывел в коридор. Она словно во сне следовала за ним по мраморной лестнице, вверх по которой он нес ее в спальню в ту их единственную, незабвенную ночь любви.
– Пожалуйста, – шептала Элиза, но ее слабая попытка сопротивления таяла на глазах, не выдерживая натиска страстного желания, охватившего все ее существо.
Они уже поднялись на второй этаж, когда раздался жалобный плач ребенка, затем тихо скрипнула дверь и в коридор вышла уставшая сорокалетняя женщина с обеспокоенными, грустными глазами.
– У нее жар, мистер Дэниелс. Я до последнего момента надеялась на лучшее и не хотела вас тревожить. Но теперь ее лобик горит огнем, а все тельце влажное – простыни хоть выжимай.
Риордан мгновенно преобразился, дыхание стало ровным, а сознание прояснилось, избавившись от чувственного желания.
– Что с ней? – сухо спросил он.
– Пока не знаю. К утру будет понятно. Сейчас остается только как можно чаще менять белье и прикладывать холодные примочки. Вы не волнуйтесь, я посижу с ней ночью…
– Не надо, – перебил няню Риордан, – ложитесь спать. Я сам присмотрю за ребенком.
– Но, сэр… она – девочка, это не совсем прилично.
– Я сам позабочусь о ней, Фанни. – Риордан направился к детской, но на мгновение задержался и обернулся к Элизе: – Я пошлю Фанни распорядиться насчет экипажа. Мне не хотелось бы, чтобы вы в столь поздний час возвращались домой пешком.
– Не беспокойтесь. Мне лучше пройтись. – Элиза была сильно обескуражена внезапным резким переходом от любовной страсти к тревоге за жизнь и здоровье ребенка. – Я… надеюсь… надеюсь, девочке станет лучше.
Выйдя из дома, Элиза направилась к железной калитке, прислушиваясь к тихому шелесту опавших листьев под ногами. Никто не последовал за ней. Она была одна под черным ночным небом, окутанная густым туманом, стелющимся в преддверии утренних заморозков. По небосклону, полускрытая облаками, одиноко плыла луна, холодная и равнодушная к земным человеческим страстям.
Элиза вышла на улицу, подгоняемая вихрем тревожных мыслей. Они с Риорданом едва не повторили прежнюю ошибку, едва не оказались снова вместе. И виноват в этом не только он, она сама потянулась к нему, растворилась в его страсти, забыла о себе, подчиняясь его требовательным ласкам. И только внезапное сообщение о болезни ребенка словно окатило их ледяной водой, охладило их пыл и привело в чувство.
Слава провидению, которое вмешалось и не допустило ее вторичного падения. Но чем дольше она шла по улице, тем очевиднее ей становилось – от самой себя не убежишь. Между нею и Риорданом теперь постоянно полыхает пожар любовной страсти, то разгораясь ярче, то ненадолго утихая, И этот пожар неподвластен ни ему, ни ей. Он сжигает их души, и нет спасения от него. Сейчас Элиза со всей ясностью поняла: волею судьбы они оказались рядом, и теперь рано или поздно она, не устояв, с головой бросится в это всепожирающее пламя.
Сегодня им помешала внезапная болезнь ребенка. Но черные требовательные глаза Риордана снова начнут неотступно преследовать ее и в конце концов настигнут.
Что же ей делать? Как избавиться от этого наваждения?
Ничего, она постарается взять себя в руки и будет сопротивляться до последнего – никаких частных встреч, никаких разговоров по душам и уж тем более никаких совместных трапез с глазу на глаз!
Повернув за угол и оказавшись в своем более скромном квартале, Элиза уже преисполнилась решимости любой ценой выбросить из сердца Риордана Дэниелса.
* * *
На следующее утро, как обычно придя на работу, Элиза окунулась в привычную атмосферу особняка: приглушенный шепот слуг, болтовня клерков, едва слышный щебет горничных, выбивающих ковры во дворе, и деловитое позвякивание кастрюлей, доносящееся с кухни. Жизнь шла своим чередом, а вчерашний эпизод казался сном, главой из романа, давно прочитанного и забытого.
– Как ребенок? – войдя в библиотеку, спросила она Риордана.
– Гораздо лучше, слава Богу. Горячка в младенческом возрасте может быть очень опасна.
Такие слова в устах взрослого сильного мужчины удивили Элизу. В них прозвучали материнская нежность и забота. Она посмотрела на Риордана и увидела большие темные круги у него под глазами – результат бессонной ночи, проведенной у колыбельки больной девочки! Все остальное же было как всегда – гладко причесанные волосы, идеально выбритое лицо, накрахмаленная рубашка, сверкающая белизной. Элиза невольно поймала себя на мысли, что любуется им, но, вовремя спохватившись, отвела от него взор.
– Я хочу, чтобы вы еще раз съездили к Конлею, – сказал Риордан.
Элиза оторопело посмотрела на него, не веря своим ушам:
– К Конлею?! Но это полное безумие! Это же пощечина общественному мнению: присутствие женщины в игорном доме недопустимо!
– Уверяю вас, Симус Конлей отнесется к вам со всей вежливостью и предупредительностью, на какую способен.
– В его умении галантно обходиться с дамами я уже имела возможность убедиться, – язвительно ответила Элиза.
– Я заплатил ему, чтобы он испытал вас. А сегодня он будет вести себя как подобает, поскольку я владею контрольным пакетом акций его заведения.
– Ах вот оно что! – с трудом сдерживая нахлынувшую на нее после признания Дэниелса ярость, воскликнула Элиза. – Странно, что я сама об этом не догадалась!..
Через два часа Элиза уже была около игорного дома. При входе ее ожидал усатый ирландец, изо всех сил старавшийся угодить посланнице мистера Дэниелса.
Все было так, как и обещал Риордан. С видом знатока оглядев шелковое платье Элизы, недавно сшитое Фифиной, которая щедро украсила его кружевными черными розанами, Конлей всплеснул руками.
– Вы великолепно выглядите сегодня, мисс Эмсел, – изрек он. – Настоящий идеал современной деловой женщины.
– Насколько мне известно, никакие женские идеалы в вашем заведении не приветствуются, в том числе и деловые, – язвительно отвечала Элиза.
– Прошу вас, не держите на меня зла, – улыбнулся Конлей. – Вы же знаете, я человек подневольный. И потом, если Дэниелсу что-нибудь понадобится, он сумеет добиться своего.
– Что правда, то правда. – Элиза вежливо улыбнулась, давая понять, что согласна на мировую.
Конлей провел свою гостью в полутемный, пыльный кабинет, заставленный шкафами и полками, усадил ее в кресло и принялся отыскивать книги, которые просил Риордан. Поиски оказались делом довольно продолжительным, и, если бы не беспрестанная болтовня ирландца, Элиза давно бы уже потеряла терпение. Надо, кстати говоря, отдать ему должное – изысканность его комплиментов была достойна восхищения. В какой-то момент мисс Эмсел не выдержала и рассмеялась:
– Скажите честно, вы так любезны со мной по поручению Дэниелса?
Конлей улыбнулся и, покручивая кончик своих великолепных усов, ответил:
– Поверьте, мисс Эмсел, я знаю толк в женщинах. Мое восхищение вами искреннее, я готов расписаться под каждым своим словом. Другое дело, что я не хотел бы портить отношения с Риорданом Дэниелсом. Вы же знаете, деньги решают все. Особенно когда их много.
Оставшиеся полдня Элиза будто нарочно то и дело получала подтверждение словам Конлея:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36