Доктор Кунинг сказал:– Он живет в чьей-то брошенной хижине. Я понимаю, почему ее оставили: она слишком далеко от реки и совсем крохотная.Корри подумала, что это еще мягко сказано, и, взяв за руку Куайда, прошептала:– Она похожа на какую-то нору.– Людям приходится забираться в норы, чтобы выжить в этом суровом, диком краю, – философски заметил доктор Кунинг.Они осторожно приблизились к лачуге – все, кроме эскимоса, который остался с собаками. Корри слышала, как громко бьется ее сердце. Что-то в этом месте показалось ей странным и непривычным. Но что?Потом она поняла. Вокруг домика не было следов. Снег переливался в лунном свете, как нетронутое, стерильно белое покрывало. Доктор, как будто читая ее мысли, сказал:– Сюда давно никто не приходил. Он всех прогнал. Сказал, что никого не хочет видеть и может позаботиться о себе сам. Ребята оставили ему продукты и дрова и ушли. А что было делать?В какой-то миг Корри испугалась и пожалела, что пришла сюда. Но сразу же совладала с собой – ведь в этой жуткой хижине Эвери, он один, ему нужна помощь – и сказала:– Я думаю, нам пора постучаться.– Здесь не время и не место для демонстрации салонных манер, Делия.Доктор вмешался:– Не знаю, что вы решите сделать, только решайте побыстрее. У меня заледенели руки, к тому же в городе меня ждет пациентка, которая может умереть в любую минуту.Корри вдруг поняла, что все они говорят шепотом, даже этот грубый и бесчувственный доктор. В ночной тишине их приглушенные голоса смешивались с протяжным, грустным волчьим воем.– Я думаю… – начала было Корри.Но тут Куайд громко постучался и решительно толкнул дверь, которая жалобно скрипнула на проржавевших петлях. Корри нагнулась и проскользнула вперед под вытянутой рукой Куайда.– Эвери! Эвери, с тобой все в по…Корри остолбенела. Ее окатила волна тяжелой, омерзительной вони. Корри отшатнулась, как от удара. На нее пахнуло смесью гниющего тела, экскрементов, тухлого мяса и еще какой-то гадости. Корри судорожно сглатывала, стараясь справиться с тошнотой. Впервые в жизни она столкнулась с таким зловонием.Из глубины хижины раздался голос Эвери:– Не обращай внимания на запах. К нему довольно быстро привыкаешь. Я, к сожалению, ничего не могу с этим поделать. Мне трудно передвигаться.Зажав рот рукой, Корри заставила себя перешагнуть через порог. Она чувствовала, что Куайд идет следом за ней и поддерживает ее под локоть.Внутри была кромешная тьма, если не считать слабого отсвета от догорающей печки, в которую давно пора было подбросить дров. Вероятно, их запас был на исходе. Корри огляделась и увидела, что хижина внутри была еще меньше, чем казалась снаружи.– Эвери!– Я здесь, справа от тебя, на полу. В доме не оказалось кровати, а у меня не было времени построить ее самому. Приходится спать на куче кедровых веток.Его голос звучал насмешливо, даже весело, таким голосом вполне можно было обсуждать с дамами на каком-нибудь светском приеме последнюю театральную постановку. Корри заметила, что в том углу, откуда раздавался голос, поблескивало что-то металлическое. Она не сразу поняла, что это был ружейный ствол.– Куайд! У него ружье…– Я вижу. Отойди в сторону, Делия. Послушайте, Курран, не будьте идиотом. Мы здесь, чтобы помочь вам. Если вам не нужна помощь, мы уйдем.– Заткнись! – Голос Эвери из спокойного и непринужденного мгновенно превратился в агрессивный и склочный. – Кто ты такой? Где она тебя подцепила? Я посылал за своей женой, а не за ее любовником.Куайд угрюмо шагнул по направлению к Эвери, Корри подскочила к нему и схватила за руку.– Куайд, нет. Он же болен. Он сам не понимает, что говорит.– Это неважно, я не позволю ему оскорблять тебя.– Куайд, успокойся. Он не хотел меня оскорбить.Корри наклонилась к Эвери, который приподнялся навстречу к ней на куче одеял и пустых мешков.– Эвери, я пришла, чтобы помочь тебе. Ты же сам написал мне о том, что попал в беду и нуждаешься в моей помощи.– Ничего мне не нужно.– Но ты послал за мной, и вот я здесь.– Возвращайся назад, Корри. Вместе с теми, кого ты привела с собой. А не то я убью их, клянусь. Они пришли сюда своими ногами, а уйдут…Корри увидела, как ствол ружья угрожающе приподнялся.– Хорошо, я уйду. Обещаю тебе. Только сначала я хочу поговорить с тобой, Эвери. Ты ведь не откажешь мне в такой малости.Она повернулась к Куайду:– Пожалуйста, оставьте меня с ним на несколько минут.– Не говори глупостей. Он же сумасшедший. Я не могу тебя оставить с ним один на один.Доктор Кунинг и тут вмешался:– Пойдемте лучше, мэм. Если он хочет, чтобы мы ушли, давайте так и сделаем. Пусть помирает в одиночестве.– Эвери – мой муж! Вы что, забыли об этом? Я имею право поговорить с ним, и я намерена это сделать. А вы оба, пожалуйста, уйдите. Все будет в порядке, не волнуйтесь.– Делия…Корри уклонилась от его протянутой руки.– Говорю вам, оставьте нас.– Но, Делия, я…– Вы что, не понимаете, что вам говорят?Корри подождала, пока за ними закрылась дверь, и подошла ближе к Эвери. Он отложил ружье в сторону и сказал своим обычным, спокойным голосом:– Как все это трогательно! Так о чем ты хочешь говорить?– Эвери, пожалуйста, выслушай меня терпеливо. Мы с доктором Кунингом хотим перевезти тебя в город. Доктор не может тебя лечить здесь. На голом полу, без света, в холоде. Это абсурд.– Я не хочу, чтобы он прикасался ко мне своими мерзкими толстыми пальцами.– Эвери…– И этот твой любовник пусть тоже убирается. Скажи ему, что он…Грубое ругательство прозвучало, как звонкая пощечина, но Корри, не обращая на это никакого внимания, продолжала уже жестче:– Ты сейчас не в том положении, Эвери, чтобы диктовать кому-нибудь свою волю. Ты лежишь в собственном дерьме и гниешь заживо.Эвери заворочался в тряпье и застонал. Корри сказала более мягко:– Эвери, ты ведь умрешь. Как ты этого не понимаешь?– Не умру.– Умрешь. Если останешься один в этой отвратительной грязной лачуге, то умрешь. Тебе нужен доктор.– Ампутация? Господи, Корри! Как… как я смогу искать золото без ног? Как, Корри? Ответь мне!Его голос стал тихим и плаксивым. Жалость переполняла Корри: несмотря на то, что он так жестоко поступил с ней, променял ее на мифическое богатство, стал одержимым, он ведь работал не покладая рук! Он, не щадя сил, выкладывался до полного истощения и вот теперь – калека на всю жизнь! Его мечте не дано осуществиться!– Я не могу. Я не знаю, Эвери. Но если ты откажешься от помощи доктора Кунинга, ты уже никогда в жизни не сможешь застолбить участка, потому что умрешь. Прости меня за жестокие слова – но это правда.В хижине надолго воцарилась тишина.– Умру… Господи, умру.Корри услышала сначала робкое всхлипывание, которое через секунду превратилось в громкие, безутешные рыдания.– Корри! О Господи! Что же мне делать? Я не знаю. У меня никого нет, кроме тебя, Корри. Я… я так виноват перед тобой. Прости меня за все. Я не хотел… Мне надо было только подумать… привыкнуть. Корри, помоги мне. Скажи, что мне делать. Я… я не хочу умирать.Его голос проникал в самые сокровенные уголки ее сердца. Когда-то, давным-давно, она любила этого человека. Она преодолела тысячи миль, чтобы быть с ним рядом. Она вышла за него замуж и родила ему ребенка. И потом, разве не она виновата в том, что он превратился в калеку? Если бы не Корри, Дональд Ирль не преследовал бы его, не стремился бы его убить…Корри на всю жизнь запомнила их обратный путь в Секл Сити. Эвери лежал на салазках, собаки лаяли и грызлись, чувствуя запах гниющего тела. Эвери покорно отдал Корри свое ружье и теперь молча, без единого стона лежал под меховой шубой и смотрел в небо. Корри догадывалась, что ему, должно быть, очень больно, и восхищалась его мужеством.Когда его укладывали на салазки, Эвери потихоньку шепнул Корри:– Пожалуйста, не позволяй им уродовать меня. Вдруг они сделают из меня какое-нибудь чудовище. Корри, умоляю тебя.По дороге в Секл Сити Корри думала о том, что ей надо сделать в первую очередь. Прежде всего, Эвери нужна операция. Это самое главное. Потом она отвезет его в Сан-Франциско, там есть хорошие специалисты, там она сумеет как следует ухаживать за ним. Надо будет заказать протезы, чтобы Эвери мог передвигаться самостоятельно.«Корри, помоги мне. У меня никого нет, кроме тебя».Слова Эвери звучали в ушах Корри и казались отзвуком скрипа полозьев и хруста снега под подошвами ботинок.Как все переменилось в ее жизни! Глава 31 – Делия! Делия, ты сошла с ума, неужели ты и вправду решилась на такое?Куайд был вне себя, Корри никогда не видела его таким по отношению к себе.– Да, решилась. Я долго думала и пришла к выводу, что ничего другого не остается.– Нет. Не может быть! Ты соображаешь, что говоришь? Как же можно ставить на себе крест! Выбрасывать себя на помойку, как ненужную ветошь! Этот человек не стоит тебя! Он не заслуживает такой жертвы!– Эвери не заслуживает прежде всего того, что с ним случилось. Кстати, во многом из-за меня.– Из-за тебя? Почему?– Потому что я… потому что Дональд…Куайд схватил ее за руку и сжал с такой силой, что у нее на глазах выступили слезы.– Послушай, я ведь говорил тебе, что у нас нет ни одного доказательства вины Дональда. Сам Эвери никого из нападавших не запомнил. Дональд всю ночь провел в кабаке, я узнавал, – по крайней мере десять человек могут подтвердить это.– Это неважно. Мне нет нужды ни в каких доказательствах. Я и без них знаю, что к чему. Эвери – мой муж, и…– Ради Бога, Делия…Куайд снова принялся убеждать ее, но Корри упрямо пропускала его слова мимо ушей. Если она будет его слушать, то даст слабину, испугается, и у нее не останется выхода, кроме как броситься в его объятия и умолять увезти отсюда, спасти от Дональда.Эвери перенес две операции, которые провел доктор Кунинг при содействии местного дантиста. В качестве анестезии применялся хлороформ, и, как впоследствии доктор Кунинг сказал Корри, ее супруг на удивление стойко перенес эту процедуру. Отнять пришлось не так много, как предполагалось сначала. Эвери лишился правой стопы целиком, четырех пальцев на левой, всех пальцев на правой руке и обоих ушей. Судя по прогнозу доктора Кунинга, гангрена Эвери не грозила, так как поврежденные, омертвевшие ткани были удалены полностью. При этом конечно, ему не помешает пройти курс лечения у хорошего специалиста. Доктор оставит его у себя на несколько дней, чтобы понаблюдать за послеоперационным состоянием. Аликаммик согласился ходить за ним, сколько будет нужно.– Делия…Голос Куайда вернул ее к действительности. Она почувствовала, что он обнял ее за плечи и притянул к себе.– Пожалуйста, отпусти меня.– Не раньше, чем ты выслушаешь меня, Корри. Хорошо, допустим, что этот человек – твой муж. Но он сам освободил тебя от всех обязательств по отношению к себе! Он предал тебя, разве ты забыла? Он оставил тебя один раз, когда ты была при смерти в Сан-Франциско. Потом другой раз, когда ты рожала его ребенка.Корри отвечала тихим, бесцветным голосом:– Да, все верно. Но ведь ты сам привез меня сюда. Ты говорил, что мы должны ему помочь.– Да, говорил. Он человек, и мы не вправе были обрекать его на смерть в беспомощном одиночестве. Но теперь мы выполнили свой долг. Мы вернули его к жизни, заплатили за операцию. Я куплю ему билет на пароход и отвезу в Дайю. Что еще ты хочешь для него сделать? Хочешь принести себя в жертву?Куайд тряс Корри за плечи, ее голова моталась из стороны в сторону. Корри подумала, что похожее ощущение она испытывала во время родов, когда металась по кровати в беспамятстве. Как давно это было! Если бы только она могла припасть к груди Куайда и сказать, что любит его, что ненавидит Эвери и этот чертов Секл Сити!Вместо этого она произнесла холодным ровным голосом:– Я хочу выполнить свой долг по отношению к нему. Если бы с ним все было в порядке, тогда другое дело. Но это не так. Он…Куайд пришел в бешенство, его глаза сверкали.– Ты просто любишь этого ублюдка, своего Эвери, а не меня!– Нет! Это неправда! Куайд, ты не понимаешь. Я нужна ему.– Ты нужна мне! Я люблю тебя, Корри. Как ты не можешь понять этого своей бестолковой упрямой головой.Он с силой притянул ее к себе и впился зло и яростно в ее нежный рот. Корри задыхалась и пыталась вырваться, наконец ей это удалось.– Куайд, я должна. Ведь он беспомощный, как ребенок. Он даже одеться сам не может. У него нет никого, кто мог бы заботиться о нем. Его родители умерли. На всем белом свете у него есть только я. И он… он любит меня по-своему. Я уверена в этом. Иначе он не стал бы так ревновать меня к тебе.– Он просто собственник и эгоист…Слова Куайда вызвали у нее яростное ожесточение.– Он мой муж. Хорош он или плох – это так. Я несу за него ответственность перед Богом и людьми. Я не могу бросить его на произвол судьбы.Наступило глубокое молчание. На ее глазах выступили слезы, и сквозь влажный туман она видела, как Куайд отошел к окну и задумчиво смотрел на улицу, где на тротуаре о чем-то беседовали мужчина и женщина. От их дыхания шел густой белый пар. Наконец Куайд нарушил молчание:– Я мог бы просить тебя остаться со мной. Но я не стану этого делать. Я никогда не унижался и не просил милостыню, это не по мне. Если ты любишь меня, то останешься, если нет – значит, нет.Наступила пауза.– Я так понимаю, что ты сделала выбор. Что ж, хорошо. Я желаю тебе и твоему мужу счастья. Что же касается меня, то я не останусь любоваться вашей идиллией. Я уезжаю.– Куда… куда ты уезжаешь?Корри шагнула было к нему, но, сделав над собой усилие, остановилась. Ей хотелось броситься ему на шею, но Куайд обернулся и свысока посмотрел на нее.– Какое тебе дело, куда я еду?– Мне… мне есть дело.– Иди ты к черту!Он круто повернулся, так что каблуки заскрипели по полу. Затем каким-то яростным движением сунул руку в карман и достал маленький кожаный мешочек.– Вот. – Он кинул его Корри. – Возьми это. Пригодится. Бери, бери, Корделия. Бог знает, для чего тебе могут понадобиться деньги.Она в недоумении смотрела на мешочек.– Я не могу их взять.– Ты не можешь взять у меня деньги?! Как же ты, Корделия Курран, собираешься жить здесь и выхаживать своего мужа без денег, а? Будешь торговать своим прекрасным телом? Неужели ты действительно такая наивная, что думаешь отвезти своего Эвери в Сан-Франциско бесплатно? Возьми их, черт побери! Можешь считать… – Он криво ухмыльнулся. – Можешь считать, что ты их заработала. Ты очень хороша в постели, Корделия.– Что?!Корри видела, что Куайд еле сдерживается, чтобы не броситься на нее с кулаками. Кровь прихлынула к ее вискам. Слова Куайда были как удар в лицо, казалось, она чувствует тяжелую руку, которая разбивает в кровь ее скулы, крошит кости.– Я говорю, Делия, что с тобой хорошо в постели. Могу я отблагодарить тебя за услуги или нет? Здесь две тысячи долларов. Этого вам с Эвери должно хватить на жизнь до весны и на билеты до Сан-Франциско.– Как ты смеешь так говорить со мной! – Она швырнула деньги на пол. – Я не хочу твоих денег, Куайд Хилл, и не потерплю твоих оскорблений. Убирайся вон, немедленно!– И не подумаю.Корри чувствовала, как от него волнами расходится злоба. Казалось, что в комнате даже появился какой-то неприятный кислый запах. На лице Куайда застыла отвратительная ухмылка.– Я уйду отсюда не раньше, чем мне это будет угодно. Не забывай, моя дорогая, что это я заплатил за комнату, это я заплатил за то, чтобы твоему драгоценному муженьку сделали операцию. И тебе я заплатил. Надеюсь, достаточно?Корри молча смотрела на него. Как же она его ненавидит! Она презирает его! Как бы она хотела, чтобы они никогда не встречались! Повинуясь какому-то внутреннему чувству, она подняла мешочек и с силой швырнула его об пол. Золотой песок тоненькой струйкой высыпался на грубые доски.– Вот! Плевать мне на тебя и на твои деньги! Я ненавижу тебя!Куайд стремительно бросился к ней и сжал ее запястье. Корри чувствовала, как боль поднимается вверх по руке и пальцы немеют.– Отпусти, ты делаешь мне больно.– Неужели? Ты очень темпераментное и капризное создание, Делия. – Черты его лица исказились, глаза почернели. – Ты говоришь, что хочешь спасти своего мужа. Интересно, как ты собираешься сделать это? Наверное, чуть что – впадая в истерику и разбрасывая деньги по полу? Но без них тебе не обойтись. И теперь тебе придется постараться, чтобы их заработать, раз не хочешь взять их просто так.– Что ты хочешь этим сказать?Корри медленно отступала от него, вдруг ощутив панический ужас.– Я хочу, чтобы ты напоследок испытала то, от чего добровольно отказываешься. Ты что же думаешь, Курран сможет доставить тебе такое удовольствие, как я? Тебе никогда не будет с ним так хорошо, как со мной.– Куайд, нет…Он приближался неумолимо. Ей некуда было отступать в тесной комнате, где между кроватью и маленьким столиком оставался лишь узкий проход.– Иди ко мне, моя маленькая дурочка, Дон Кихот в юбке. Иди сюда.– Нет! Оставь меня! Я не хочу.Куайд схватил ее, и она отбивалась изо всех сил кулаками, хоть и понимала;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46