Е
го единственной и всепоглощающей лазурной мечтой было поскорее отслуж
ить, и причем так, чтобы по возможности его не замечали. Но с таким лицом и т
акими габаритами это вожделенное желание не могло быть осуществлено, ни
при каких условиях, а поэтому он довольно быстро сообразил, что в команде
пережить черную полосу жизни без любимой печки легче, и сразу очень орга
нично вписался в маленький и сплоченный коллектив.
Наиболее тихим и уравновешенным среди них был Валера. Несмотря на внешню
ю миролюбивость и незаметность, это был мозговой центр команды Ц в нем б
ыло столько внутренней силы, что его редкие и разумные предложения прини
мались всегда сразу и без особых обсуждений. Рыжий харьковчанин, весь ка
к одна большая веснушка, был старше остальных на каких-то полтора года, но
жизненным опытом и обстоятельной рассудительностью превосходил всех,
вместе взятых. А еще Валера обладал какой-то удивительной, сверхъестест
венной интуицией, и если что-либо предсказывал, то можно было смело битьс
я об заклад, что именно так все и получится.
Между ним и Горой шло непрестанное соревнование в области снайперского
искусства, и буквально через шесть месяцев пребывания в части никто из с
олдат батальона не мог даже примерно сравниться с кем-либо из них. Впроче
м, Гора сам неизменно признавал первенство за другом.
Последним в эту компанию влился ивано-франковец Мыкола. Тяжело переболе
в в Иолотаньском карантине дизентерией, он пришел в роту страшненьким, д
истрофичным заморышем, да к тому же и ростом чуть больше метра шестидеся
ти. С такими физическими данными можно претендовать лишь на должность ро
тного чмыря первого класса… Но не тут-то было. Буквально за полгода он наб
рал былую форму и в борьбе мог запросто уложить на лопатки не только Вале
рку или Гору, но при желании даже и Братуся.
Отличившись на первых же операциях, Мыкола через три-четыре месяца посл
е прибытия в 4-ю МСР был назначен на должность командира отделения и получ
ил звание младшего сержанта. В то время как остальных, да и то еще не всех, т
олько-только успели представить к правительственным наградам, он, единс
твенный из всей пятерки, уже к году службы успел получить свою первую мед
аль «За отвагу». Кроме этого, парня назначили на должность секретаря ком
сомольской организации роты и готовили к поездке в Москву, на всеармейск
ое совещание комсоргов.
То, что каждый из них выделялся из общей массы сослуживцев, было только по
ловиной дела. Главное же заключалось в сплоченности. Любой дед батальона
знал, что если кто-то по какой-либо причине схлестнется с Шуриком, то дело
придется иметь не только с ним и Горой, но и остальные всегда окажутся ряд
ом. А не появятся сразу, так потом придут… в любом случае. По этой простой п
ричине их предпочитали не цеплять не только старослужащие и бабаи, но да
же и разведчики, у которых культивировался дух тотальной агрессии, и слы
ли они самыми крутыми в полку Ц ну, по крайней мере, пытались казаться так
овыми.
К чести этой маленькой «банды» следует сказать, что мужики ставили себе
единственную задачу Ц обеспечить собственное достойное существовани
е и, исходя из принципов справедливости, никогда или почти никогда первы
ми никого не трогали.
И еще: столкнувшись в карантинах с жестокой дедовщиной, а Гора, единствен
ный из всех, с еще более изощренной, прямо скажем Ц изуверской, в афгански
х госпиталях, они, взяв на вооружение аксиому: «Самый крутой дед в прошлом
Ц самое крутое чмо!», не только зареклись издеваться над молодыми, но, по
возможности, не давали развернуться и другим. Благо, в боевых подразделе
ниях, в отличие от тыловых, особой дедовщины вроде как и не было.
Уложив «детишек» и поболтав немного о своих проблемах, они, окончательно
раскурив безотказного Гору, наконец-то «отбились» и сами.
Глава 6
К предстоящему выходу готовились как никогда основательно. Ознакомивш
ись с местными условиями, комполка принял решение: оставив в лагере част
и только боевое охранение и дневальных от каждого подразделения, выдвин
уться в полном составе на бронетехнике в район урочища Аргу, развернутьс
я по фронту и не только прочесать все кишлаки долины, но попутно найти, а е
сли возможно, то и восстановить старую дорогу на Кишим.
Безусловно, дорога из Кундуза в Файзабад являлась основной, самой трудно
разрешимой проблемой полка. Воинская часть перекрывала отрезок от Киши
ма до Файзабада; напрямую через Аргу Ц чуть более тридцати шести киломе
тров. Но старую дорогу в начале восемьдесят второго перекрыли духи и яко
бы уничтожили. С тех пор колонны с продовольствием, боеприпасами, горючи
м и многим-многим другим доставляли к месту дислокации по окружному пут
и.
Протяженность так называемой «новой дороги» составляла сто-сто десять
километров. Восемьдесят процентов пути приходилось на кошмарный серпа
нтин, где ширина грунтовки не превышала и двух метров, слева шли крутые, ме
стами нависающие карнизами скалы, а справа зиял отвесный, на некоторых у
частках глубиной до пятисот метров, обрыв. В дополнение ко всему по его дн
у с ревом неслась сумасшедшая Кокча. На всем протяжении «бадахшанского а
втобана» скорбными знаками стояли искореженные, обугленные остовы маш
ин и бронетехники, и каждая новая колонна, без исключений, вносила свою по
сильную лепту в строительство этого сюрреалистического мемориала.
На контролируемом отрезке дороги расположилось семь точек: Каракамар, П
ервый мост, Артедджелау, Второй мост, самое гиблое место Ц Третий мост, по
кинутая «точка» Баланджери и сам Кишим с дислоцировавшимся в нем третьи
м и последним батальоном 860-го отдельного мотострелкового полка.
Именно его подразделения охраняли врытые по уши, на полкилометра обложе
нные минными полями, ни днем ни ночью не ведавшие покоя точки. Ему же был п
ридан разбросанный по постам танковый батальон.
Проводили колонны в полк и обратно следующим образом. Вначале главные де
йствующие лица Ц бронегруппа второго МСБ совместно с разведротой и сап
ерами за три-четыре дня, ночуя на точках, доходила до Кишима, встречала ав
токараван и примерно за неделю возвращалась назад. Двое суток, не смыкая
глаз, ее разгружали, и дней за пять пустые машины отводили обратно в Кишим
. После чего бронегруппа налегке возвращалась домой. Зимой подобное меро
приятие могло затянуться на месяц-полтора. Таких операций за год набега
ло пять-шесть.
Колонну проводили, в прямом смысле слова, пешком. Из-за постоянного минир
ования саперы вынуждены были всю дорогу идти впереди машин, и вся эта мас
са техники продвигалась со скоростью пешехода. И, тем не менее, всякий раз
случалось, как минимум, два-три подрыва.
До 1983 года у духов считалось очень популярным еще и обстреливать автокара
ваны, но с тех пор, как часть получила новенькие скорострельные БМП-2, охот
у к массированным дуэлям у них отбили, а одиночные выстрелы, понятно, не в
счет. Кроме всего прочего, после каждого огневого налета на колонну ближ
айшим от боя кишлакам так перепадало, что от домов оставались торчать ли
шь огрызки фундаментов, и к концу восемьдесят третьего вдоль новой дорог
и стояли одни мертвые развалины.
Естественно, что для полкача решение задачи по восстановлению былого ко
роткого пути являлось делом первостепенной важности. Он просто не мог по
зволить, чтобы два батальона пехоты и единственный танковый стояли мерт
вым грузом по постам, так как с неполными тремя сотнями бойцов ни о каких с
ерьезных победах не могло быть и речи. Группировка Бассира, дислоцировав
шаяся в районе Бахарака, насчитывала полторы тысячи человек; группировк
а Вадута, действовавшая в районе Кишима Ц до двух с половиной-трех тысяч
; а отряд Джумалутдина (чуть ли не племянника самого Ахмед-Шаха), контроли
ровавший урочище Аргу и прилегающие к нему районы, Ц свыше трехсот «неп
римиримых». И относительная малочисленность последней группировки не
мешала им нещадно терроризировать часть.
Кроме основных соединений в провинции действовало бесчисленное количе
ство, доставлявших хлопот не меньше, чем крупные подразделения моджахед
ов, независимых малых групп под руководством полевых командиров.
Подполковник Смирнов понимал, что если ему удастся решить проблему доро
ги, то максимум за месяц, передав в распоряжение 24 афганского пехотного по
лка и царандою
Царандой Ц войска «народной» милиции ДРА
ставшие ненужными точки, он почти втрое усилит маневренную группу
своей части, и, кроме всего прочего, получит весомую поддержку танкового
батальона; несмотря на высокогорье, фактор немаловажный.
За неделю полкач так завел офицеров, что они, высунув языки и обкладывая т
ехников многоэтажным черным матом, за пару дней сумели подготовить к вых
оду всю имеющуюся в наличии технику, годами стоявшую в бездействии.
В ротах происходило то же самое. Целыми днями старшины получали доппайки
и боекомплекты. Машины загрузили под завязку. Казалось, что выдвигаемся,
как минимум, на год и собираемся, по меньшей мере, брать штурмом Кабул.
В день перед выходом Смирнов обратился к солдатам и офицерам с длинной п
ламенной речью. В ней он призывал всех, от рядового до подполковника: «Не щ
адя живота своего…», «Не посрамим отцов…», «До последнего вздоха…». В это
т день жара прыгнула хорошо за сорок в тени, и из-за сорокаминутного опозд
ания подполковника да затянувшейся почти на час проникновенной пропов
еди несколько человек потеряли сознание. Под занавес объявили день отды
ха, как всегда посвященный перезарядке магазинов, чистке оружия, подгонк
е снаряжения и прочим видам немудреного солдатского досуга.
Ночью механики-водители выгнали машины из парка, построили их перед КПП-
1 и под утро, заливая окрестности надрывным ревом и смрадом солярки, загру
зив пехоту, двинулись в горы.
Глава 7
Саша сидел на левом заднем десанте сто сорок девятого борта и с интересо
м вертел головой в разные стороны. На башне восседали взводный и Матаич, в
противоположном от него люке о чем-то болтали Валерка и Братусь, а вперед
и, на его же стороне, пристроился внештатный денщик и шестерка Пономарев
а, всеми втихаря презираемый стукач Тортилла. Вел БМПшку механик Дагеста
н. Позади него, на командирском месте, вальяжно развалившись, так, что одна
нога свисала с брони, а вторая упиралась в крышку люка, преспокойно посап
ывал Гора.
Его сладкую дрему время от времени прерывали колкие шуточки взводного, н
о Гору это, похоже, мало тревожило; к тому же, зная, что он не слышит на право
е ухо, никто не мог с уверенностью сказать, точно ли он не расслышал или пр
осто не счел нужным.
Саша, посматривая на него через каждые две-три секунды, боялся пропустит
ь хотя бы один его взгляд, одно легкое мановение руки. За неделю совместно
й службы этот парень для него стал чем-то вроде объекта поклонения…
* * *
С первых же дней в армии призывнику Зинченко стало понятно, как называет
ся тот, мучивший его пару лет до этого, подсознательный страх. Имя ему Ц п
анический ужас перед унижением. И самое страшное состояло в том, что униж
ать его личность и весь его призыв в целом стали с первых минут новой жизн
и.
Если отношение к новобранцам на пересыльных пунктах было просто наплев
ательским, то есть абстрактно унизительным, то по прибытии в учебку он ср
азу же ощутил, что такое настоящее унижение.
Все полгода отправок, пересылок, учебы его внутреннее второе «Я» жило ил
и, вернее, прозябало в состоянии какой-то парализующей апатии. Сил на то, ч
тобы защищаться, не было и в помине; это существо, только все более и более
сжималось под плевками и оплеухами, которыми его щедро потчевала новая с
олдатская жизнь, и какими-то медленными, но упорными витками заворачива
лось в непробиваемую скорлупу безразличия. Если бы к нему в том состояни
и подошли незнакомые люди и стали бить, то он просто бы лег наземь, закрыл
голову руками и ждал. Пока от него не отстанут или не убьют.
И вот, придя в роту, где предстояло служить до конца, до дембеля, он столкну
лся с сильным человеком, который как-то совершенно незаметно разбил эту
скорлупу.
На второй день пребывания во взводе гора, подойдя к Саше, молча забрал вен
ик и, сунув его дневальному, отвел в угол, где обычно отдыхала «великолепн
ая пятерка». Там он, угостив сигаретой с фильтром (а молодым еще не успели
и обыкновенных выдать) и чаем, минут двадцать запросто поболтал с ним о то
м о сем Ц ну прямо как на гражданке. Потом к ним присоединился Братусь, по
началу одним своим видом приводивший Сашу в ужас Ц огромный, под метр де
вяносто, угрюмый детина Ц и, как всегда молча, между прочим положил перед
ним початую пачку печенья. Это уж и вовсе было нечто невиданное.
Болтали о разных пустяках, земляками они считались чисто номинально Ц о
дин из Донецка, другой из Ворошиловграда. Да и говорил-то в основном Саша,
а тот Ц в своей традиционной манере, привалившись к спинке кровати, полу
лежа, Ц лишь внимательно слушал.
Потом подошли остальные. Шурик сходу едко прошелся по бессмертному сюже
ту «Трех поросят», Братусь, буркнув что-то в ответ, убыл в неизвестном нап
равлении, а Гора, усаживаясь с Матаичем гонять нарды, как бы невзначай обр
онил, что Зинченко с этого дня закреплен за ним. В течение первого полугод
ия каждый прибывший в боевую роту молодой солдат закреплялся за одним из
старослужащих и как хвостик ходил за ним на всех операциях, а дедушка, в с
вою очередь, не только ему помогал, учил и вводил в курс дела, но еще и голов
ой отвечал за свою «почетную обязанность».
По этому поводу Гора добавил:
Ц Слушай, землячок, я сам чмырем не был и рядом не потерплю, так что напряг
ай головку Ц к счастью, не пустая Ц и въезжай в службу. Да, и на физо навали
сь, чтобы мне еще и твой пулемет таскать не пришлось… у меня своего дерьма
предостаточно. Понял? Прекрасно! И еще. Если хоть кто-то начнет тебя припа
хивать Ц посылай на х…, да понаглее. Не получится Ц мне скажешь. Врубился
? Свободен!
«Землячок», почувствовав, как к горлу подкатил предательский комок, опус
тил глаза и пробормотал:
Ц Спасибо.
Ц Пожалуйста…
В том, что это были не просто красивые слова, Саша убедился в тот же вечер.
Зайдя по какому-то делу в палатку первых взводов, он моментально нарвалс
я на резкого сержанта и через пару минут уже подшивал чужие подворотничк
и. Дедушка, оставаясь стоять над послушным душарой, с кем-то негромко пере
говаривался. Только с третьей фразы Саша уловил, что говорят о нем. Подняв
голову, он вдруг увидел Валеру; тот же, пожав плечами и бросив на ходу: «Ну, к
ак знаешь…» Ц вышел из палатки.
Через минуту он вернулся, правда, уже третьим. Впереди шел Гора. За ним Ц Б
ратусь. Голоса тут же, как по команде, смолкли. «Наставничек» подошел. Молч
а взял из Сашиных рук вещи и так же молча резким движением, швырнул их в ли
цо сержанту. Тот вызов не принял, а лишь испуганно попятился в угол, к сиде
вшим кружком дедам.
Ц Ну ты, борзота, полегче! Ц подал голос один из них.
Ц Да ну? Сюда иди… Ц Гора говорил тише и мягче, чем обычно, но в голосе поя
вились какие-то неразличимые, но достаточно ощутимые нотки, и Саше подум
алось, что если бы его так позвали, то он ни за какие посулы не сдвинулся бы
с места.
Ц Вы что, суки? Забыли, как в говне ползали? А? Напомнить? Ну, че припухли?
Ц А в ответ тишина! Ц констатировал Валерка.
Ц Тебе же, ур-род, я в следующий раз печень вырву! Т-тварь…
Сержант стоял, прислонившись к спинкам двухъярусных коек, и было видно, к
ак вверх-вниз конвульсивно дергаются его коленные чашечки.
Уже в палатке третьего взвода Гора раздраженно сказал:
Ц Саша… Я тебе в последний раз объясняю, что никто, понимаешь Ц никто, не
может тебя тронуть, а тем более припахать. Ты можешь выполнять распоряже
ния только тех сержантов, которые живут в этой палатке. Я что, не ясно в пер
вый раз объяснил? Что молчишь?.. Ладно, вали, давай…
Минут через пять к Саше подошел Матаич и, похлопав по плечу. Участливо ска
зал:
Ц Не обращай внимания, у него все и всегда обязательно Ц в последний раз
.
После этого случая все, похоже, забыли, что Саша Ц салабон. Особенно остро
он это чувствовал, наблюдая за жизнью попавших в другие подразделения с
воих бывших однокашников по учебке. Даже по сравнению с ребятами из перв
ых двух взводов его же роты он жил как старослужащий.
За первую неделю Саша успел немного сойтись с остальными сослуживцами и
особенно близко с Матаичем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
го единственной и всепоглощающей лазурной мечтой было поскорее отслуж
ить, и причем так, чтобы по возможности его не замечали. Но с таким лицом и т
акими габаритами это вожделенное желание не могло быть осуществлено, ни
при каких условиях, а поэтому он довольно быстро сообразил, что в команде
пережить черную полосу жизни без любимой печки легче, и сразу очень орга
нично вписался в маленький и сплоченный коллектив.
Наиболее тихим и уравновешенным среди них был Валера. Несмотря на внешню
ю миролюбивость и незаметность, это был мозговой центр команды Ц в нем б
ыло столько внутренней силы, что его редкие и разумные предложения прини
мались всегда сразу и без особых обсуждений. Рыжий харьковчанин, весь ка
к одна большая веснушка, был старше остальных на каких-то полтора года, но
жизненным опытом и обстоятельной рассудительностью превосходил всех,
вместе взятых. А еще Валера обладал какой-то удивительной, сверхъестест
венной интуицией, и если что-либо предсказывал, то можно было смело битьс
я об заклад, что именно так все и получится.
Между ним и Горой шло непрестанное соревнование в области снайперского
искусства, и буквально через шесть месяцев пребывания в части никто из с
олдат батальона не мог даже примерно сравниться с кем-либо из них. Впроче
м, Гора сам неизменно признавал первенство за другом.
Последним в эту компанию влился ивано-франковец Мыкола. Тяжело переболе
в в Иолотаньском карантине дизентерией, он пришел в роту страшненьким, д
истрофичным заморышем, да к тому же и ростом чуть больше метра шестидеся
ти. С такими физическими данными можно претендовать лишь на должность ро
тного чмыря первого класса… Но не тут-то было. Буквально за полгода он наб
рал былую форму и в борьбе мог запросто уложить на лопатки не только Вале
рку или Гору, но при желании даже и Братуся.
Отличившись на первых же операциях, Мыкола через три-четыре месяца посл
е прибытия в 4-ю МСР был назначен на должность командира отделения и получ
ил звание младшего сержанта. В то время как остальных, да и то еще не всех, т
олько-только успели представить к правительственным наградам, он, единс
твенный из всей пятерки, уже к году службы успел получить свою первую мед
аль «За отвагу». Кроме этого, парня назначили на должность секретаря ком
сомольской организации роты и готовили к поездке в Москву, на всеармейск
ое совещание комсоргов.
То, что каждый из них выделялся из общей массы сослуживцев, было только по
ловиной дела. Главное же заключалось в сплоченности. Любой дед батальона
знал, что если кто-то по какой-либо причине схлестнется с Шуриком, то дело
придется иметь не только с ним и Горой, но и остальные всегда окажутся ряд
ом. А не появятся сразу, так потом придут… в любом случае. По этой простой п
ричине их предпочитали не цеплять не только старослужащие и бабаи, но да
же и разведчики, у которых культивировался дух тотальной агрессии, и слы
ли они самыми крутыми в полку Ц ну, по крайней мере, пытались казаться так
овыми.
К чести этой маленькой «банды» следует сказать, что мужики ставили себе
единственную задачу Ц обеспечить собственное достойное существовани
е и, исходя из принципов справедливости, никогда или почти никогда первы
ми никого не трогали.
И еще: столкнувшись в карантинах с жестокой дедовщиной, а Гора, единствен
ный из всех, с еще более изощренной, прямо скажем Ц изуверской, в афгански
х госпиталях, они, взяв на вооружение аксиому: «Самый крутой дед в прошлом
Ц самое крутое чмо!», не только зареклись издеваться над молодыми, но, по
возможности, не давали развернуться и другим. Благо, в боевых подразделе
ниях, в отличие от тыловых, особой дедовщины вроде как и не было.
Уложив «детишек» и поболтав немного о своих проблемах, они, окончательно
раскурив безотказного Гору, наконец-то «отбились» и сами.
Глава 6
К предстоящему выходу готовились как никогда основательно. Ознакомивш
ись с местными условиями, комполка принял решение: оставив в лагере част
и только боевое охранение и дневальных от каждого подразделения, выдвин
уться в полном составе на бронетехнике в район урочища Аргу, развернутьс
я по фронту и не только прочесать все кишлаки долины, но попутно найти, а е
сли возможно, то и восстановить старую дорогу на Кишим.
Безусловно, дорога из Кундуза в Файзабад являлась основной, самой трудно
разрешимой проблемой полка. Воинская часть перекрывала отрезок от Киши
ма до Файзабада; напрямую через Аргу Ц чуть более тридцати шести киломе
тров. Но старую дорогу в начале восемьдесят второго перекрыли духи и яко
бы уничтожили. С тех пор колонны с продовольствием, боеприпасами, горючи
м и многим-многим другим доставляли к месту дислокации по окружному пут
и.
Протяженность так называемой «новой дороги» составляла сто-сто десять
километров. Восемьдесят процентов пути приходилось на кошмарный серпа
нтин, где ширина грунтовки не превышала и двух метров, слева шли крутые, ме
стами нависающие карнизами скалы, а справа зиял отвесный, на некоторых у
частках глубиной до пятисот метров, обрыв. В дополнение ко всему по его дн
у с ревом неслась сумасшедшая Кокча. На всем протяжении «бадахшанского а
втобана» скорбными знаками стояли искореженные, обугленные остовы маш
ин и бронетехники, и каждая новая колонна, без исключений, вносила свою по
сильную лепту в строительство этого сюрреалистического мемориала.
На контролируемом отрезке дороги расположилось семь точек: Каракамар, П
ервый мост, Артедджелау, Второй мост, самое гиблое место Ц Третий мост, по
кинутая «точка» Баланджери и сам Кишим с дислоцировавшимся в нем третьи
м и последним батальоном 860-го отдельного мотострелкового полка.
Именно его подразделения охраняли врытые по уши, на полкилометра обложе
нные минными полями, ни днем ни ночью не ведавшие покоя точки. Ему же был п
ридан разбросанный по постам танковый батальон.
Проводили колонны в полк и обратно следующим образом. Вначале главные де
йствующие лица Ц бронегруппа второго МСБ совместно с разведротой и сап
ерами за три-четыре дня, ночуя на точках, доходила до Кишима, встречала ав
токараван и примерно за неделю возвращалась назад. Двое суток, не смыкая
глаз, ее разгружали, и дней за пять пустые машины отводили обратно в Кишим
. После чего бронегруппа налегке возвращалась домой. Зимой подобное меро
приятие могло затянуться на месяц-полтора. Таких операций за год набега
ло пять-шесть.
Колонну проводили, в прямом смысле слова, пешком. Из-за постоянного минир
ования саперы вынуждены были всю дорогу идти впереди машин, и вся эта мас
са техники продвигалась со скоростью пешехода. И, тем не менее, всякий раз
случалось, как минимум, два-три подрыва.
До 1983 года у духов считалось очень популярным еще и обстреливать автокара
ваны, но с тех пор, как часть получила новенькие скорострельные БМП-2, охот
у к массированным дуэлям у них отбили, а одиночные выстрелы, понятно, не в
счет. Кроме всего прочего, после каждого огневого налета на колонну ближ
айшим от боя кишлакам так перепадало, что от домов оставались торчать ли
шь огрызки фундаментов, и к концу восемьдесят третьего вдоль новой дорог
и стояли одни мертвые развалины.
Естественно, что для полкача решение задачи по восстановлению былого ко
роткого пути являлось делом первостепенной важности. Он просто не мог по
зволить, чтобы два батальона пехоты и единственный танковый стояли мерт
вым грузом по постам, так как с неполными тремя сотнями бойцов ни о каких с
ерьезных победах не могло быть и речи. Группировка Бассира, дислоцировав
шаяся в районе Бахарака, насчитывала полторы тысячи человек; группировк
а Вадута, действовавшая в районе Кишима Ц до двух с половиной-трех тысяч
; а отряд Джумалутдина (чуть ли не племянника самого Ахмед-Шаха), контроли
ровавший урочище Аргу и прилегающие к нему районы, Ц свыше трехсот «неп
римиримых». И относительная малочисленность последней группировки не
мешала им нещадно терроризировать часть.
Кроме основных соединений в провинции действовало бесчисленное количе
ство, доставлявших хлопот не меньше, чем крупные подразделения моджахед
ов, независимых малых групп под руководством полевых командиров.
Подполковник Смирнов понимал, что если ему удастся решить проблему доро
ги, то максимум за месяц, передав в распоряжение 24 афганского пехотного по
лка и царандою
Царандой Ц войска «народной» милиции ДРА
ставшие ненужными точки, он почти втрое усилит маневренную группу
своей части, и, кроме всего прочего, получит весомую поддержку танкового
батальона; несмотря на высокогорье, фактор немаловажный.
За неделю полкач так завел офицеров, что они, высунув языки и обкладывая т
ехников многоэтажным черным матом, за пару дней сумели подготовить к вых
оду всю имеющуюся в наличии технику, годами стоявшую в бездействии.
В ротах происходило то же самое. Целыми днями старшины получали доппайки
и боекомплекты. Машины загрузили под завязку. Казалось, что выдвигаемся,
как минимум, на год и собираемся, по меньшей мере, брать штурмом Кабул.
В день перед выходом Смирнов обратился к солдатам и офицерам с длинной п
ламенной речью. В ней он призывал всех, от рядового до подполковника: «Не щ
адя живота своего…», «Не посрамим отцов…», «До последнего вздоха…». В это
т день жара прыгнула хорошо за сорок в тени, и из-за сорокаминутного опозд
ания подполковника да затянувшейся почти на час проникновенной пропов
еди несколько человек потеряли сознание. Под занавес объявили день отды
ха, как всегда посвященный перезарядке магазинов, чистке оружия, подгонк
е снаряжения и прочим видам немудреного солдатского досуга.
Ночью механики-водители выгнали машины из парка, построили их перед КПП-
1 и под утро, заливая окрестности надрывным ревом и смрадом солярки, загру
зив пехоту, двинулись в горы.
Глава 7
Саша сидел на левом заднем десанте сто сорок девятого борта и с интересо
м вертел головой в разные стороны. На башне восседали взводный и Матаич, в
противоположном от него люке о чем-то болтали Валерка и Братусь, а вперед
и, на его же стороне, пристроился внештатный денщик и шестерка Пономарев
а, всеми втихаря презираемый стукач Тортилла. Вел БМПшку механик Дагеста
н. Позади него, на командирском месте, вальяжно развалившись, так, что одна
нога свисала с брони, а вторая упиралась в крышку люка, преспокойно посап
ывал Гора.
Его сладкую дрему время от времени прерывали колкие шуточки взводного, н
о Гору это, похоже, мало тревожило; к тому же, зная, что он не слышит на право
е ухо, никто не мог с уверенностью сказать, точно ли он не расслышал или пр
осто не счел нужным.
Саша, посматривая на него через каждые две-три секунды, боялся пропустит
ь хотя бы один его взгляд, одно легкое мановение руки. За неделю совместно
й службы этот парень для него стал чем-то вроде объекта поклонения…
* * *
С первых же дней в армии призывнику Зинченко стало понятно, как называет
ся тот, мучивший его пару лет до этого, подсознательный страх. Имя ему Ц п
анический ужас перед унижением. И самое страшное состояло в том, что униж
ать его личность и весь его призыв в целом стали с первых минут новой жизн
и.
Если отношение к новобранцам на пересыльных пунктах было просто наплев
ательским, то есть абстрактно унизительным, то по прибытии в учебку он ср
азу же ощутил, что такое настоящее унижение.
Все полгода отправок, пересылок, учебы его внутреннее второе «Я» жило ил
и, вернее, прозябало в состоянии какой-то парализующей апатии. Сил на то, ч
тобы защищаться, не было и в помине; это существо, только все более и более
сжималось под плевками и оплеухами, которыми его щедро потчевала новая с
олдатская жизнь, и какими-то медленными, но упорными витками заворачива
лось в непробиваемую скорлупу безразличия. Если бы к нему в том состояни
и подошли незнакомые люди и стали бить, то он просто бы лег наземь, закрыл
голову руками и ждал. Пока от него не отстанут или не убьют.
И вот, придя в роту, где предстояло служить до конца, до дембеля, он столкну
лся с сильным человеком, который как-то совершенно незаметно разбил эту
скорлупу.
На второй день пребывания во взводе гора, подойдя к Саше, молча забрал вен
ик и, сунув его дневальному, отвел в угол, где обычно отдыхала «великолепн
ая пятерка». Там он, угостив сигаретой с фильтром (а молодым еще не успели
и обыкновенных выдать) и чаем, минут двадцать запросто поболтал с ним о то
м о сем Ц ну прямо как на гражданке. Потом к ним присоединился Братусь, по
началу одним своим видом приводивший Сашу в ужас Ц огромный, под метр де
вяносто, угрюмый детина Ц и, как всегда молча, между прочим положил перед
ним початую пачку печенья. Это уж и вовсе было нечто невиданное.
Болтали о разных пустяках, земляками они считались чисто номинально Ц о
дин из Донецка, другой из Ворошиловграда. Да и говорил-то в основном Саша,
а тот Ц в своей традиционной манере, привалившись к спинке кровати, полу
лежа, Ц лишь внимательно слушал.
Потом подошли остальные. Шурик сходу едко прошелся по бессмертному сюже
ту «Трех поросят», Братусь, буркнув что-то в ответ, убыл в неизвестном нап
равлении, а Гора, усаживаясь с Матаичем гонять нарды, как бы невзначай обр
онил, что Зинченко с этого дня закреплен за ним. В течение первого полугод
ия каждый прибывший в боевую роту молодой солдат закреплялся за одним из
старослужащих и как хвостик ходил за ним на всех операциях, а дедушка, в с
вою очередь, не только ему помогал, учил и вводил в курс дела, но еще и голов
ой отвечал за свою «почетную обязанность».
По этому поводу Гора добавил:
Ц Слушай, землячок, я сам чмырем не был и рядом не потерплю, так что напряг
ай головку Ц к счастью, не пустая Ц и въезжай в службу. Да, и на физо навали
сь, чтобы мне еще и твой пулемет таскать не пришлось… у меня своего дерьма
предостаточно. Понял? Прекрасно! И еще. Если хоть кто-то начнет тебя припа
хивать Ц посылай на х…, да понаглее. Не получится Ц мне скажешь. Врубился
? Свободен!
«Землячок», почувствовав, как к горлу подкатил предательский комок, опус
тил глаза и пробормотал:
Ц Спасибо.
Ц Пожалуйста…
В том, что это были не просто красивые слова, Саша убедился в тот же вечер.
Зайдя по какому-то делу в палатку первых взводов, он моментально нарвалс
я на резкого сержанта и через пару минут уже подшивал чужие подворотничк
и. Дедушка, оставаясь стоять над послушным душарой, с кем-то негромко пере
говаривался. Только с третьей фразы Саша уловил, что говорят о нем. Подняв
голову, он вдруг увидел Валеру; тот же, пожав плечами и бросив на ходу: «Ну, к
ак знаешь…» Ц вышел из палатки.
Через минуту он вернулся, правда, уже третьим. Впереди шел Гора. За ним Ц Б
ратусь. Голоса тут же, как по команде, смолкли. «Наставничек» подошел. Молч
а взял из Сашиных рук вещи и так же молча резким движением, швырнул их в ли
цо сержанту. Тот вызов не принял, а лишь испуганно попятился в угол, к сиде
вшим кружком дедам.
Ц Ну ты, борзота, полегче! Ц подал голос один из них.
Ц Да ну? Сюда иди… Ц Гора говорил тише и мягче, чем обычно, но в голосе поя
вились какие-то неразличимые, но достаточно ощутимые нотки, и Саше подум
алось, что если бы его так позвали, то он ни за какие посулы не сдвинулся бы
с места.
Ц Вы что, суки? Забыли, как в говне ползали? А? Напомнить? Ну, че припухли?
Ц А в ответ тишина! Ц констатировал Валерка.
Ц Тебе же, ур-род, я в следующий раз печень вырву! Т-тварь…
Сержант стоял, прислонившись к спинкам двухъярусных коек, и было видно, к
ак вверх-вниз конвульсивно дергаются его коленные чашечки.
Уже в палатке третьего взвода Гора раздраженно сказал:
Ц Саша… Я тебе в последний раз объясняю, что никто, понимаешь Ц никто, не
может тебя тронуть, а тем более припахать. Ты можешь выполнять распоряже
ния только тех сержантов, которые живут в этой палатке. Я что, не ясно в пер
вый раз объяснил? Что молчишь?.. Ладно, вали, давай…
Минут через пять к Саше подошел Матаич и, похлопав по плечу. Участливо ска
зал:
Ц Не обращай внимания, у него все и всегда обязательно Ц в последний раз
.
После этого случая все, похоже, забыли, что Саша Ц салабон. Особенно остро
он это чувствовал, наблюдая за жизнью попавших в другие подразделения с
воих бывших однокашников по учебке. Даже по сравнению с ребятами из перв
ых двух взводов его же роты он жил как старослужащий.
За первую неделю Саша успел немного сойтись с остальными сослуживцами и
особенно близко с Матаичем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15