После трех месяцев работы накапливались десятки произведений живописи, графики, скульптуры. Коллекционер отбирал для своей коллекции наиболее понравившиеся ему работы, а остальные выставлял на аукцион. Все деньги, полученные от продажи, поступали художнику.
Егор разумеется, знал про эти маленькие хитрости. Но смотрел на такие «утечки» сквозь пальцы.
– Художники тоже люди, – шутил он. – Им тоже надо заработать. Созданное в России является её национальным достоянием. И я перекрою все каналы вывоза из России её национального достояния. Те же работы, которые созданы за рубежом, – собственность мастера. Пусть немного заработают.
Взяток Егор не брал принципиально. Это даже не обсуждалось. Но вот о небольших услугах художников, выезжавших за рубеж, иногда просил. Даже не как сотрудник генпрокуратуры, как доктор искусствоведения, член Союза художников. Отвезти приятелю какой-нибудь сувенир. Или привезти от зарубежного друга что-то на память.
Отношения с художниками, часто теперь пересекавшими границы в ту и другую сторону, были неформальными. И, хотя все они знали, где работает их бывший коллега по Союзу или по Институту русской культуры, и кем, делали вид, что верят в легенду – о сувенире. В конце концов, все русские художники были патриотами своей страны. И даже если они, как предполагали некоторые из них, участвовали в какой-то хитроумно задуманной Егором операции, они знали, – она на пользу России. Так одна сторона закрывала правый глаз, другая левый, и все были довольны, что всем хорошо.
Очаровательная русская художница из Павлова Посада Сашенька Смирнова, приезжавшая в Техас по приглашению мистера Боутса, расписавшая здесь десятки заранее приготовленных белых павлово – посадсских платков дивными цветами и орнаментами, а также выставившая на аукцион несколько десятков расписанных ею жостовских подносов, палехских шкатулок и городецких игрушек, отдавала себе отчет, что то, что она здесь делает – немножко профанация искусства, кич.
– Нельзя быть специалистом во всех русских народных промыслах сразу.
– Для искусства – нельзя, а для ремесла, для заработка – можно.
Для коллекции Боутса она расписала десять пасхальных яиц в своей оригинальной манере, сочетающей приемы русской и испанской живописи XV – XVII веков. Вещицы были дивные. Одно яйцо даже выпросил для своей коллекции местный миллионер Роберт Локк, отдарившийся Боутсу дивным ножом толедской работы XVII века. Остальное же созданное на ранчо Боутса в окрестностях городка, пошло на аукцион и было раскуплено очарованными диковинной манерой техасцами.
Вот Сашеньке Смирновой и было суждено привезти в Москву и передать Егору Патрикееву, известному специалисту по древнерусским ремеслам, небольшую посылочку из Техаса.
Расшифровка записей, переданных Боутсом, в которых содержалось и сообщение о визите полковника Броунинга в поместье миллиардера Роберта Локка, было расшифровано быстро.
После получения этой информации Егор уже другими глазами рассматривал на видеозаписи наброски планов и картинку на дисплее компьютера Броунинга.
– Укрупните «картинку» с дисплея, – приказал он оператору своей группы.
Специалист быстро укрупнил и «распечатал» изображение, переведя его через коро-принтер в лист обычной бумаги.
Егор взял ещё теплый после аппарата лист.
– Так, старина Броунинг. Значит, – снова вместе, как говорится, – усмехнулся он.
Операция, задуманная Броунингом, была проста и коварна, как беременная кошка.
И что самое интересное, – даже если бы Егору не удалось её нейтрализовать, исключить контрабанду в особо крупных размерах, он все равно был, как говорится, «в наваре».
Провести эту операцию без своих людей в военном аэропорту «Кетлинка» Броунинг не смог бы. Ему нужны для этого люди на военных аэродромах в Таджикистане, – в «Эль – Рахеме», на аэродроме-подсадке под Саратовом, в «Нехлюдово», и, наконец, здесь, в Подмосковьи, в районе дислокации дивизии военно-транспортной авиации в «Кетлинке».
Егор отхлебнул глоток ставшего холодным чая, задумался, набрал номер командующего военно-транспортной авиацией генерала Бутко. – Есть разговор, товарищ генерал…
… Экипаж большого транспортного самолета, находившегося на балансе военно-транспортной дивизии особого назначения ВВС страны, «АНТ-56» номер борта 3458, заменили за полчаса до отлета с аэродрома «Хатыр – батан» на северо-западе Таджикистана.
К партиям военных грузов № 235 и № 670 добавили три ящика общим весом 900 кг. Ящики были без маркировки. Никто не знал, что в этих ящиках. Никто, кроме майора Ивана Михайлович Пашина, который этот груз привез на аэродром Хатыр-батан.
Но Пашину генерал Репников доверял как самому себе.
Так что Пашин живым и невредимым отбыл на военном зеленом джипе в расположение в/ч 3523, где и вернулся к своим постоянным обязанностям начпрода полка радиотехнических войск, приданного авиации группы войск, действовавшей во втором эшелоне пограничников на таджикско-афганской границе.
Во-первых, Пашину надо было отдохнуть. И во-вторых, завтра он, встретив партию свежих овощей с юга республики, должен был вновь отправиться в известный ему приграничный район за спецгрузом, – тем самым спецгрузом без маркировки, часть которого он переправлял сегодня в Подмосковье на борту 3458…
Партии гашиша шли с аэродрома Хатыр-батан через день. И никто ему не дал бы разрешения отложить отправку груза или как-то иначе не выполнить свои обязанности.
Майор Пашин не собирался ходить всю оставшуюся жизнь с одной звездой. Он вообще собирался оставить воинскую службу. Но и на гражданке ему не улыбалось искать работу, перебиваться без квартиры или подаваться в челноки. Он хотел заработать за оставшийся ему по контракту год службы столько, чтобы хватило на всю дальнейшую жизнь.
А сделать это можно было только на наркотиках.
Так что выбора то собственно у майора Пашина и не было. Он сдал груз плотному белобрысому мужику в камуфляже, погон не разглядел. Вернулся по сухому и пыльному бездорожью полупустыне к себе в часть, вошел в душную, насквозь пронизанную мельчайшим песком камуфляжную палатку, лег на грязную постель не раздеваясь, не снимая даже сапог, и тотчас же заснул, дав себе внутренний приказ проснуться через час, чтобы ехать к границе за новой партией.
В Подмосксвьи на военном аэродроме груз, что сдал Пашин плотному мужику в камуфляже, уже ждали подполковник Воронов и два старлея с нарядом срочнослужащих. Срочнослужащие, в основном первогодки, были подняты в казарме с коек как бы по тревоге и на грузовичке подброшены на аэродром для перегрузки оперативного спецгруза с самолета на автотранспорт. Им и знать ничего не положено. Подняли с коек, дали пять минут оправиться и пять перекурить, в машину и на аэродром, там перетащат тяжелые ящики (в каждом большом вес 300 кг., но внутри каждого большого – по десять маленьких по 30 кг. каждый, так что задачка неложная, не работа, а лафа, да ещё обещал подполковник за «дембельную» работу подбросить по паре пачек сигарет с фильтром, если не соврал, то «Союз-Аполлон»), и – назад. Старлей, их командир в «учебке», обещал, если тоже, конечно, не соврет, по дороге с аэродрома в казарму завезти в столовую, там, будто бы, их накормят остатками гороховой каши с мясом. Ну, это только говорят так, что с мясом, мясо офицерами, сверхсрочниками, сержантами, стариками, присто-ловскими сачками, давно съедено. Так что будет в лучшем случае сдобрена жидкая гороховая каша салом свиней, что выращиваются – вскармливаются в подсобном хозяйстве части. Но и то нехудо.
Однако напрасно подняли в ту ночь солдат, напрасно подполковник и два старлея прождали до трех часов борт 3458 на подмосковном военном аэродроме. Ни во время, ни спустя три часа его не было. Прошли и кончились все назначенные контрольные сроки. Стало ясно, что случилась нештатная ситуация. Подполковник позвонил генералу.
Генерал набрал номер, по которому звонил лишь в исключительных случаях.
– Груз не пришел, – нервно выдохнул он в трубку.
Металлический, слегка дребезжащих голос, похожий на голос страдающей астмой старухи (не потому ли и прозвали никогда её не видевшие, но работающие под её началом уже не один год военные и гражданские, Игуаной, что голос был, во-первых, явно женский, старушечьий, а во-вторых, как заметил первым ныне покойный валютчик и подпольный антиквар Веня-»Пасынок», «голос у ей какой-то аллигаторский, как у ящерицы шип в '»Мире животных», Игуана – одно слово, к слову сказать, вскоре Веня погиб при странных стечениях обстоятельств) процедил:
– Послушайте, Репников, кто из нас генерал, я – генерал, или пока – Вы?
– Но… – растерялся генерал…
– Вы имеете в виду, не я Вам давала генеральскую звезду, не мне Вас ею и корить? Ошибаетесь, любезный, мне отобрать её у Вас и сдать «ментярне» – пара пустяков. Пошевелите своей жирной задницей и поднимите на ноги всю авиацию и войска ПВО страны. Но найдите мне борт №3458. На этот раз там был не гашиш, а героин. 300 кг. Героина! Да Вы представляете себе, какие это деньги? Вся Ваша паршивая дивизия не стоит таких денег. В говне утоплю и – тебя, и всю твою семью, если не найдешь самолет.
Ночь прошла в поисках. Генерал действительно поднял на ноги и авиационных командиров, и старших офицеров войск ПВО. Хотя они были с недавнего времени и в одной лодке, под одним командованием, старые нестыковки, клановое противостояние ещё было. Пришлось выйти на станции слежения, базы РЛС, правительственные каналы связи, ФАПСИ, ФСБ и ГРУ. В конце концов, картинка выстроилась удручающая. Просто-таки трагическая, – для генерала Репникова.
Вначале выяснилось, где был потерян самолет.
Над Пермью он ещё был в пределах слежения воинских РЛС Приволжского военного округа. После выхода из Зоны-»Б» его должны были взять на «прокладку» пути службы бывших войск ПВО в этом регионе.
Какое-то мгновение проходит в момент передачи объекта, когда он «соскальзывает» с экранов. С экрана РЛС Приволжского ВО самолет «соскользнул», но на экране оператора в/ч 4597 не появился.
Легкая паника перешла в полное недоумение.
Самолет вообще исчез с экрана! Контакты с другими станциями слежения в радиусе до тысячи километров – ничего не дали.
Самолет борт 3458 пропал, как в Бермудском треугольнике. И ладно бы, если бы на борту был лишь экипаж и обычный военный груз – за него просто снимут штаны, звезды, а то и погоны.
Но офицеры знали, что борт 3458 перевозит какие-то особые, сверхсекретные грузы, о которых беспокоятся даже заместители командующего ВВС, министра обороны и важные люди в правительстве.
За пропажу «спецгруза» могли оторвать голову.
Искали борт старательно. Но найти даже следов не могли.
Правда, один старший сержант срочной службы в в/ч 2376 под Воронежем доложил своему непосредственному начальнику о замеченной им странности. Будто бы перед тем, как пропал сигнал по радио – каналам и точка на экране – знаки наличия в реальности борта 3458, на экране параллельным курсом других самолетов не было даже в приближении. Когда же пропал сигнал самолета из Таджикистана, после секундной паузы на экране появился сигнал – другого самолета, идущего по совсем другому курсу – в сторону Харькова. Но откуда, – спрашивал своего командира сержант, – мог появиться этот новый самолет через мгновение, если только что его на экране не было? Проверили по радиосигналам, оказалось, что действительно, после того, как пропал борт 3458, пошел радиосигнал с борта 3321. Борт проследовал из их зоны в направлении Харькова и был передан на слежение следующей по цепочке РЛС. После чего и радиосвязь с ним была прервана. На первый взгляд, вещь странная. Но с другой стороны, совершенно ведь невозможная – как это, один самолет пропал в никуда, а из никуда появился совершенно другой самолет?!
Причем в той точке, где – пропал первый.
Командир на первый взгляд принял правильное решение: у сержанта либо крыша поехала, либо просто на секунду вздремнул, отключился, бывает такое, особенно ночью, и «зевнул» второй самолет. Был он на экране, наверняка был. Просто его не заметили. Следили за бортом с важный спецрузом, а обычный пассажирский не сразу заметили. Заметили и проследили до границы своей зоны. Все путем.
А ведь сержант был как никто близок к разгадке этой тайны.
В том момент, когда самолет борт № 3458 над Пермью как бы переходил с рук в руки одной системы к другой, полковник Броунинг, – а именно он командовал новым экипажем борта 3458, отдал приказ радисту создать помехи в эфире, специалисту по антилокации – создать помехи в воздухе, выбросив за борт серебряную фольгу, а также включить, по мере приближения к зоне «X», прибор, который экипаж принес с собой.
Приборчик небольшой, переправлен был вместе с грузом через афганскую границу. Но произведен был, конечно, не в Афганистане. Это было новейшее изобретение ВВС США, ещё даже не принятое на вооружение. Через спутник оно создавало вокруг самолета такое поле, что самолет пропадал с экранов радаров на несколько секунд наглухо.
Несколько секунд было достаточно для полковника, чтобы резко изменив курс, взяв его на Харьков, сменить частоту радиосвязи и снова выйти на контакт с наземными службами. Самолет вновь был на экранах военных радаров, но с их точки зрения это был уже другой самолет!
– Отличный прибор! – похвалил полковник яйцеголовых из спецлаборатории ВВС США. – То, что – нам надо.
Первое опробование прибора прошло успешно. И стоило Роберту Локку всего около миллиона долларов.
Наркотики же на борту стоили гораздо больше.
Правда, как говорится, за морем телушка полушка, да рубль перевоз.
Груз ещё надо было доставить по назначению – в болгарский город Варну. Причем по суше. Морем груз пойдет дальше из Варны в Барселону.
А пока… А пока где-то в ста километрах от Харькова пассажирский самолет, борт 3321, вдруг пропал. Пропал точно так же, как незадолго до этого пропал борт 3458 над Пермью. То есть вот только что был на экране, была устойчивая радиосвязь. И вдруг все оборвалось.
Последний сигнал был: «терплю бедствие… Горючее… Мотор…»
И все.
Подняли наземные службы в районе Харькова. Но искать разбившийся самолет ночью, не имея точных данные о месте катастрофы, дело почти безнадежное; надо было ждать утра, когда можно будет поднять вертолеты и наземные части, прочесать местность, облетать её.
Тем временем полковник Броунинг приказал:
– Идем на снижение.
На этот раз прибор «прикрывал» их от радаров на протяжении пятнадцати минут. Самолет резко, на опасной траектории, снизился и приземлился на шоссе в районе села Полуяновка, километров за десять до него.
Светосистема на шоссе была поставлена грамотно. Самолет сел жестко но в заданном месте и в указанное время. А это значило, что все идет по плану.
Как только «самолет замедлил свой бег, к нему бросились человек двадцать в камуфляже. Молча, так что нельзя было определить, были это русские, американцы или вовсе украинцы, люди из уже предусмотрительно раскрытого подбрюшья самолета выкатили драгами ящики с грузом, перетащили из больших ящиков маленькие в подогнанные прямо к борту трайлеры, вскочили в машины и умчались, оставив возле самолета лишь запах выхлопных газов мощных машин.
Даже окурков не было. Потому что работали без перекуров.
А вот Броунинг закурил. Взглянул на часы.
– Самолет к последнему полету, готов? – спросил у хмурого верзилы со слегка вытянутым к низу лицом.
– Да.
– Тогда пошли.
Прихватив ящик со спецаппаратурой, легкие вещмешки с собственными пожитками, команда полковника Броунинга отошла от самолета метров на пятьдесят по шоссе. Там их ждали две «Тойоты» с местными номерными знаками.
И только отъехав километра два. Броунинг дал команду.
– Файер!
Самолет не просто взорвался. Он разбух до состояния огромного раскаленного шара, приподнялся в воздух над шоссе и ещё раз вздыбившись разлетелся в красную, похожую на горячую магму из Везувия в последний день Помпеи, субстанцию, которая лишь спустя время осела на шоссе и пашни совхоза «Шлях Кучмы» черной жирной копотью.
Борт 3458 перестал существовать. Навсегда.
Из машины Броунинг связался по спецсвязи с Техасом. Слышно было отлично. В том числе и хриплый довольный смех Роберта Локка.
Марфа-посадница. Тревожный месяц сентябрь
Марфе, имевшей красивую, в стиле Древней Руси кликуху «Посадница», бабахнуло 80 уже так давно, что она и забыла тот свой юбилей. Помнила не подарки, роскошные, и, как ныне модно говорить эксклюзивные, – все больше драгоценности. Помнила, что ела.
Марфа была толста до безобразия, до ночного кошмара. Она давно никуда из своей огромной квартиры на Малой Военной не выходила. Слава Богу, с её деньгами и властью ей не надо было, как другим старым москвичкам, мотаться по очередям, да и просто спуститься в знаменитую булочную на первой этаже их элитного дома, чтобы купить любимую калорийную булочку с изюмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Егор разумеется, знал про эти маленькие хитрости. Но смотрел на такие «утечки» сквозь пальцы.
– Художники тоже люди, – шутил он. – Им тоже надо заработать. Созданное в России является её национальным достоянием. И я перекрою все каналы вывоза из России её национального достояния. Те же работы, которые созданы за рубежом, – собственность мастера. Пусть немного заработают.
Взяток Егор не брал принципиально. Это даже не обсуждалось. Но вот о небольших услугах художников, выезжавших за рубеж, иногда просил. Даже не как сотрудник генпрокуратуры, как доктор искусствоведения, член Союза художников. Отвезти приятелю какой-нибудь сувенир. Или привезти от зарубежного друга что-то на память.
Отношения с художниками, часто теперь пересекавшими границы в ту и другую сторону, были неформальными. И, хотя все они знали, где работает их бывший коллега по Союзу или по Институту русской культуры, и кем, делали вид, что верят в легенду – о сувенире. В конце концов, все русские художники были патриотами своей страны. И даже если они, как предполагали некоторые из них, участвовали в какой-то хитроумно задуманной Егором операции, они знали, – она на пользу России. Так одна сторона закрывала правый глаз, другая левый, и все были довольны, что всем хорошо.
Очаровательная русская художница из Павлова Посада Сашенька Смирнова, приезжавшая в Техас по приглашению мистера Боутса, расписавшая здесь десятки заранее приготовленных белых павлово – посадсских платков дивными цветами и орнаментами, а также выставившая на аукцион несколько десятков расписанных ею жостовских подносов, палехских шкатулок и городецких игрушек, отдавала себе отчет, что то, что она здесь делает – немножко профанация искусства, кич.
– Нельзя быть специалистом во всех русских народных промыслах сразу.
– Для искусства – нельзя, а для ремесла, для заработка – можно.
Для коллекции Боутса она расписала десять пасхальных яиц в своей оригинальной манере, сочетающей приемы русской и испанской живописи XV – XVII веков. Вещицы были дивные. Одно яйцо даже выпросил для своей коллекции местный миллионер Роберт Локк, отдарившийся Боутсу дивным ножом толедской работы XVII века. Остальное же созданное на ранчо Боутса в окрестностях городка, пошло на аукцион и было раскуплено очарованными диковинной манерой техасцами.
Вот Сашеньке Смирновой и было суждено привезти в Москву и передать Егору Патрикееву, известному специалисту по древнерусским ремеслам, небольшую посылочку из Техаса.
Расшифровка записей, переданных Боутсом, в которых содержалось и сообщение о визите полковника Броунинга в поместье миллиардера Роберта Локка, было расшифровано быстро.
После получения этой информации Егор уже другими глазами рассматривал на видеозаписи наброски планов и картинку на дисплее компьютера Броунинга.
– Укрупните «картинку» с дисплея, – приказал он оператору своей группы.
Специалист быстро укрупнил и «распечатал» изображение, переведя его через коро-принтер в лист обычной бумаги.
Егор взял ещё теплый после аппарата лист.
– Так, старина Броунинг. Значит, – снова вместе, как говорится, – усмехнулся он.
Операция, задуманная Броунингом, была проста и коварна, как беременная кошка.
И что самое интересное, – даже если бы Егору не удалось её нейтрализовать, исключить контрабанду в особо крупных размерах, он все равно был, как говорится, «в наваре».
Провести эту операцию без своих людей в военном аэропорту «Кетлинка» Броунинг не смог бы. Ему нужны для этого люди на военных аэродромах в Таджикистане, – в «Эль – Рахеме», на аэродроме-подсадке под Саратовом, в «Нехлюдово», и, наконец, здесь, в Подмосковьи, в районе дислокации дивизии военно-транспортной авиации в «Кетлинке».
Егор отхлебнул глоток ставшего холодным чая, задумался, набрал номер командующего военно-транспортной авиацией генерала Бутко. – Есть разговор, товарищ генерал…
… Экипаж большого транспортного самолета, находившегося на балансе военно-транспортной дивизии особого назначения ВВС страны, «АНТ-56» номер борта 3458, заменили за полчаса до отлета с аэродрома «Хатыр – батан» на северо-западе Таджикистана.
К партиям военных грузов № 235 и № 670 добавили три ящика общим весом 900 кг. Ящики были без маркировки. Никто не знал, что в этих ящиках. Никто, кроме майора Ивана Михайлович Пашина, который этот груз привез на аэродром Хатыр-батан.
Но Пашину генерал Репников доверял как самому себе.
Так что Пашин живым и невредимым отбыл на военном зеленом джипе в расположение в/ч 3523, где и вернулся к своим постоянным обязанностям начпрода полка радиотехнических войск, приданного авиации группы войск, действовавшей во втором эшелоне пограничников на таджикско-афганской границе.
Во-первых, Пашину надо было отдохнуть. И во-вторых, завтра он, встретив партию свежих овощей с юга республики, должен был вновь отправиться в известный ему приграничный район за спецгрузом, – тем самым спецгрузом без маркировки, часть которого он переправлял сегодня в Подмосковье на борту 3458…
Партии гашиша шли с аэродрома Хатыр-батан через день. И никто ему не дал бы разрешения отложить отправку груза или как-то иначе не выполнить свои обязанности.
Майор Пашин не собирался ходить всю оставшуюся жизнь с одной звездой. Он вообще собирался оставить воинскую службу. Но и на гражданке ему не улыбалось искать работу, перебиваться без квартиры или подаваться в челноки. Он хотел заработать за оставшийся ему по контракту год службы столько, чтобы хватило на всю дальнейшую жизнь.
А сделать это можно было только на наркотиках.
Так что выбора то собственно у майора Пашина и не было. Он сдал груз плотному белобрысому мужику в камуфляже, погон не разглядел. Вернулся по сухому и пыльному бездорожью полупустыне к себе в часть, вошел в душную, насквозь пронизанную мельчайшим песком камуфляжную палатку, лег на грязную постель не раздеваясь, не снимая даже сапог, и тотчас же заснул, дав себе внутренний приказ проснуться через час, чтобы ехать к границе за новой партией.
В Подмосксвьи на военном аэродроме груз, что сдал Пашин плотному мужику в камуфляже, уже ждали подполковник Воронов и два старлея с нарядом срочнослужащих. Срочнослужащие, в основном первогодки, были подняты в казарме с коек как бы по тревоге и на грузовичке подброшены на аэродром для перегрузки оперативного спецгруза с самолета на автотранспорт. Им и знать ничего не положено. Подняли с коек, дали пять минут оправиться и пять перекурить, в машину и на аэродром, там перетащат тяжелые ящики (в каждом большом вес 300 кг., но внутри каждого большого – по десять маленьких по 30 кг. каждый, так что задачка неложная, не работа, а лафа, да ещё обещал подполковник за «дембельную» работу подбросить по паре пачек сигарет с фильтром, если не соврал, то «Союз-Аполлон»), и – назад. Старлей, их командир в «учебке», обещал, если тоже, конечно, не соврет, по дороге с аэродрома в казарму завезти в столовую, там, будто бы, их накормят остатками гороховой каши с мясом. Ну, это только говорят так, что с мясом, мясо офицерами, сверхсрочниками, сержантами, стариками, присто-ловскими сачками, давно съедено. Так что будет в лучшем случае сдобрена жидкая гороховая каша салом свиней, что выращиваются – вскармливаются в подсобном хозяйстве части. Но и то нехудо.
Однако напрасно подняли в ту ночь солдат, напрасно подполковник и два старлея прождали до трех часов борт 3458 на подмосковном военном аэродроме. Ни во время, ни спустя три часа его не было. Прошли и кончились все назначенные контрольные сроки. Стало ясно, что случилась нештатная ситуация. Подполковник позвонил генералу.
Генерал набрал номер, по которому звонил лишь в исключительных случаях.
– Груз не пришел, – нервно выдохнул он в трубку.
Металлический, слегка дребезжащих голос, похожий на голос страдающей астмой старухи (не потому ли и прозвали никогда её не видевшие, но работающие под её началом уже не один год военные и гражданские, Игуаной, что голос был, во-первых, явно женский, старушечьий, а во-вторых, как заметил первым ныне покойный валютчик и подпольный антиквар Веня-»Пасынок», «голос у ей какой-то аллигаторский, как у ящерицы шип в '»Мире животных», Игуана – одно слово, к слову сказать, вскоре Веня погиб при странных стечениях обстоятельств) процедил:
– Послушайте, Репников, кто из нас генерал, я – генерал, или пока – Вы?
– Но… – растерялся генерал…
– Вы имеете в виду, не я Вам давала генеральскую звезду, не мне Вас ею и корить? Ошибаетесь, любезный, мне отобрать её у Вас и сдать «ментярне» – пара пустяков. Пошевелите своей жирной задницей и поднимите на ноги всю авиацию и войска ПВО страны. Но найдите мне борт №3458. На этот раз там был не гашиш, а героин. 300 кг. Героина! Да Вы представляете себе, какие это деньги? Вся Ваша паршивая дивизия не стоит таких денег. В говне утоплю и – тебя, и всю твою семью, если не найдешь самолет.
Ночь прошла в поисках. Генерал действительно поднял на ноги и авиационных командиров, и старших офицеров войск ПВО. Хотя они были с недавнего времени и в одной лодке, под одним командованием, старые нестыковки, клановое противостояние ещё было. Пришлось выйти на станции слежения, базы РЛС, правительственные каналы связи, ФАПСИ, ФСБ и ГРУ. В конце концов, картинка выстроилась удручающая. Просто-таки трагическая, – для генерала Репникова.
Вначале выяснилось, где был потерян самолет.
Над Пермью он ещё был в пределах слежения воинских РЛС Приволжского военного округа. После выхода из Зоны-»Б» его должны были взять на «прокладку» пути службы бывших войск ПВО в этом регионе.
Какое-то мгновение проходит в момент передачи объекта, когда он «соскальзывает» с экранов. С экрана РЛС Приволжского ВО самолет «соскользнул», но на экране оператора в/ч 4597 не появился.
Легкая паника перешла в полное недоумение.
Самолет вообще исчез с экрана! Контакты с другими станциями слежения в радиусе до тысячи километров – ничего не дали.
Самолет борт 3458 пропал, как в Бермудском треугольнике. И ладно бы, если бы на борту был лишь экипаж и обычный военный груз – за него просто снимут штаны, звезды, а то и погоны.
Но офицеры знали, что борт 3458 перевозит какие-то особые, сверхсекретные грузы, о которых беспокоятся даже заместители командующего ВВС, министра обороны и важные люди в правительстве.
За пропажу «спецгруза» могли оторвать голову.
Искали борт старательно. Но найти даже следов не могли.
Правда, один старший сержант срочной службы в в/ч 2376 под Воронежем доложил своему непосредственному начальнику о замеченной им странности. Будто бы перед тем, как пропал сигнал по радио – каналам и точка на экране – знаки наличия в реальности борта 3458, на экране параллельным курсом других самолетов не было даже в приближении. Когда же пропал сигнал самолета из Таджикистана, после секундной паузы на экране появился сигнал – другого самолета, идущего по совсем другому курсу – в сторону Харькова. Но откуда, – спрашивал своего командира сержант, – мог появиться этот новый самолет через мгновение, если только что его на экране не было? Проверили по радиосигналам, оказалось, что действительно, после того, как пропал борт 3458, пошел радиосигнал с борта 3321. Борт проследовал из их зоны в направлении Харькова и был передан на слежение следующей по цепочке РЛС. После чего и радиосвязь с ним была прервана. На первый взгляд, вещь странная. Но с другой стороны, совершенно ведь невозможная – как это, один самолет пропал в никуда, а из никуда появился совершенно другой самолет?!
Причем в той точке, где – пропал первый.
Командир на первый взгляд принял правильное решение: у сержанта либо крыша поехала, либо просто на секунду вздремнул, отключился, бывает такое, особенно ночью, и «зевнул» второй самолет. Был он на экране, наверняка был. Просто его не заметили. Следили за бортом с важный спецрузом, а обычный пассажирский не сразу заметили. Заметили и проследили до границы своей зоны. Все путем.
А ведь сержант был как никто близок к разгадке этой тайны.
В том момент, когда самолет борт № 3458 над Пермью как бы переходил с рук в руки одной системы к другой, полковник Броунинг, – а именно он командовал новым экипажем борта 3458, отдал приказ радисту создать помехи в эфире, специалисту по антилокации – создать помехи в воздухе, выбросив за борт серебряную фольгу, а также включить, по мере приближения к зоне «X», прибор, который экипаж принес с собой.
Приборчик небольшой, переправлен был вместе с грузом через афганскую границу. Но произведен был, конечно, не в Афганистане. Это было новейшее изобретение ВВС США, ещё даже не принятое на вооружение. Через спутник оно создавало вокруг самолета такое поле, что самолет пропадал с экранов радаров на несколько секунд наглухо.
Несколько секунд было достаточно для полковника, чтобы резко изменив курс, взяв его на Харьков, сменить частоту радиосвязи и снова выйти на контакт с наземными службами. Самолет вновь был на экранах военных радаров, но с их точки зрения это был уже другой самолет!
– Отличный прибор! – похвалил полковник яйцеголовых из спецлаборатории ВВС США. – То, что – нам надо.
Первое опробование прибора прошло успешно. И стоило Роберту Локку всего около миллиона долларов.
Наркотики же на борту стоили гораздо больше.
Правда, как говорится, за морем телушка полушка, да рубль перевоз.
Груз ещё надо было доставить по назначению – в болгарский город Варну. Причем по суше. Морем груз пойдет дальше из Варны в Барселону.
А пока… А пока где-то в ста километрах от Харькова пассажирский самолет, борт 3321, вдруг пропал. Пропал точно так же, как незадолго до этого пропал борт 3458 над Пермью. То есть вот только что был на экране, была устойчивая радиосвязь. И вдруг все оборвалось.
Последний сигнал был: «терплю бедствие… Горючее… Мотор…»
И все.
Подняли наземные службы в районе Харькова. Но искать разбившийся самолет ночью, не имея точных данные о месте катастрофы, дело почти безнадежное; надо было ждать утра, когда можно будет поднять вертолеты и наземные части, прочесать местность, облетать её.
Тем временем полковник Броунинг приказал:
– Идем на снижение.
На этот раз прибор «прикрывал» их от радаров на протяжении пятнадцати минут. Самолет резко, на опасной траектории, снизился и приземлился на шоссе в районе села Полуяновка, километров за десять до него.
Светосистема на шоссе была поставлена грамотно. Самолет сел жестко но в заданном месте и в указанное время. А это значило, что все идет по плану.
Как только «самолет замедлил свой бег, к нему бросились человек двадцать в камуфляже. Молча, так что нельзя было определить, были это русские, американцы или вовсе украинцы, люди из уже предусмотрительно раскрытого подбрюшья самолета выкатили драгами ящики с грузом, перетащили из больших ящиков маленькие в подогнанные прямо к борту трайлеры, вскочили в машины и умчались, оставив возле самолета лишь запах выхлопных газов мощных машин.
Даже окурков не было. Потому что работали без перекуров.
А вот Броунинг закурил. Взглянул на часы.
– Самолет к последнему полету, готов? – спросил у хмурого верзилы со слегка вытянутым к низу лицом.
– Да.
– Тогда пошли.
Прихватив ящик со спецаппаратурой, легкие вещмешки с собственными пожитками, команда полковника Броунинга отошла от самолета метров на пятьдесят по шоссе. Там их ждали две «Тойоты» с местными номерными знаками.
И только отъехав километра два. Броунинг дал команду.
– Файер!
Самолет не просто взорвался. Он разбух до состояния огромного раскаленного шара, приподнялся в воздух над шоссе и ещё раз вздыбившись разлетелся в красную, похожую на горячую магму из Везувия в последний день Помпеи, субстанцию, которая лишь спустя время осела на шоссе и пашни совхоза «Шлях Кучмы» черной жирной копотью.
Борт 3458 перестал существовать. Навсегда.
Из машины Броунинг связался по спецсвязи с Техасом. Слышно было отлично. В том числе и хриплый довольный смех Роберта Локка.
Марфа-посадница. Тревожный месяц сентябрь
Марфе, имевшей красивую, в стиле Древней Руси кликуху «Посадница», бабахнуло 80 уже так давно, что она и забыла тот свой юбилей. Помнила не подарки, роскошные, и, как ныне модно говорить эксклюзивные, – все больше драгоценности. Помнила, что ела.
Марфа была толста до безобразия, до ночного кошмара. Она давно никуда из своей огромной квартиры на Малой Военной не выходила. Слава Богу, с её деньгами и властью ей не надо было, как другим старым москвичкам, мотаться по очередям, да и просто спуститься в знаменитую булочную на первой этаже их элитного дома, чтобы купить любимую калорийную булочку с изюмом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50