Как будто и не заметил приезда невесты.
На самом деле вождь все заметил, да вот только реакция оказалась резко отрицательной. Эмили не захотела упоминать о явной грубости. Оставалось надеяться, что повелитель просто пребывал в дурном расположении духа, а вовсе не презирал англичанку откровенно и непримиримо, как об этом говорил хмурый колючий взгляд.
– Не принимай недовольство Талорка близко к сердцу. Он, конечно, не слишком рвется опутать себя брачными узами, но ничего, справится, – ободрила Кэт и повела гостью в дом.
Она говорила что-то еще, но Эмили уже не слушала. Огромный полутемный зал замка внушал если и не страх, то серьезное опасение. Вокруг сидели и стояли воины в уже знакомых сине-зелено-черных клетчатых пледах клана Синклеров. К счастью, на вошедших женщин никто из них не обратил ни малейшего внимания.
Всадники, которые сопровождали Эмили в пути, казались ей устрашающими, но собравшиеся вместе воины-горцы наводили настоящий ужас.
Она почти прижалась к Кэт и, стараясь не отставать ни на шаг, поспешила через зал и дальше, вниз по ступеням узкой лестницы. Кэт повернула налево, и они оказались в маленькой спальне.
Эмили поставила сумку на кровать рядом с несколькими узлами. В них она узнала ту самую поклажу, которую всадники переложили на спины своих лошадей, как только отправили домой посланный отцом отряд.
Кровать прикрывал все тот же традиционный шотландский плед. Расцветка сохранила неизменные оттенки клана Синклеров. Еще один такой же плед украшал единственный в комнате стул. Возле стены стояли два небольших сундука.
Кэт подняла крышку одного из них:
– Можешь положить вещи сюда.
– Спасибо.
Единственное, о чем сейчас мечтала Эмили, – это свернуться на кровати калачиком и уснуть. Спать и спать – до начала следующего века. Но вместо этого принялась развязывать узлы и аккуратно складывать содержимое в сундук.
– Так, значит, твой брат не готов жениться?
Кэт взялась помогать измученной гостье – ведь та едва держалась на ногах.
– Не готов.
– Почему? Хочет жениться на ком-то еще? Или просто ненавидит англичанок?
– В Хайленде редко заключают браки за пределами клана, – дипломатично ответила Кэт.
Правда, однако, заключалась в том, что миловидная шотландка до сих пор не могла поверить, что брат подчинился повелению короля и согласился жениться на дочери английского барона. Ведь он имел самые веские основания не доверять как англичанам, так и людям вообще. Эмили сочетала в себе обе ненавистные ипостаси, а потому Кэт всерьез опасалась, что брак окажется под угрозой с самого начала – с первой же встречи.
Впрочем, она пыталась не замечать темную сторону грядущих событий и очень надеялась, что брат сумеет преодолеть глубоко укоренившиеся предрассудки. Пока он наотрез отказывался признавать, что не все люди достойны презрения и недоверия лишь потому, что некоторые из них способны на предательство. Кое-кто из криктов тоже может совершить подлость, так что суть проблемы вовсе не в людской слабости. Однако Талорк не собирался вникать в подобные тонкости, предпочитая огульно обвинять всю людскую породу в неверности и душевной черствости.
– Хочешь сказать, что ваш клан так же возмущен появлением англичанки, как мои родители – необходимостью отправить одну из дочерей в Хайленд? – уточнила Эмили.
Кэт печально вздохнула:
– «Возмущен» – слишком мягко сказано. Реакция Талорка на приказ короля Шотландии оказалась куда более суровой.
– Все ясно.
– Только не принимай на свой счет, – серьезно попросила Кэт.
– Даже и не собираюсь. Мы ведь не успели сказать друг другу ни единого слова.
Ответ явно успокоил Кэт.
– Как хорошо, что ты все понимаешь. – Кэт снова вздохнула. – К сожалению, братец не настолько разумен.
– Неужели он чем-то разгневал короля и тот наказал его?
– Нет, что ты! – в ужасе воскликнула Кэт. И откуда только эти англичане берут свои идеи? – Его величество очень уважает брата. Просто король попал под влияние английских норманнов и перенял многие из их традиций. Потому-то и решил, что Талорку необходима жена-англичанка. Надеется, что тебе удастся обуздать его пылкий нрав.
Настала очередь Эмили прийти в ужас. На лице появилась такая гримаса, словно она только что проглотила лягушку.
– И все это тебе рассказал брат? Ни за что бы не подумала, что безжалостный воин способен откровенничать с младшей сестричкой!
Кэт рассмеялась:
– Нет! Конечно же, нет! Я просто слышала разговоры его приятелей.
Эмили улыбнулась, а потом, заметив, как смутилась и покраснела от собственного признания Кэт, тоже весело рассмеялась.
– Конечно, подслушивать стыдно, но…
– Иначе ничего и не узнаешь? – закончила фразу Эмили.
Почувствовав родственную душу, Кэт приободрилась:
– Так, значит, ты не считаешь мой поступок постыдным?
– Я и сама много чего подслушала в отцовском доме, – пожала плечами Эмили. – Что же остается, если мужчины стараются держать женщин в неведении даже тогда, когда делать это вовсе не следует? Ну а родители не настолько откровенны с детьми, как хотелось бы.
– Вот и прекрасно. Забудем об этом. Долгие годы брат заменяет мне отца. Вошел в роль и даже не счел нужным оповестить, что выдает меня замуж. Так что я узнала о собственной судьбе лишь накануне торжественной церемонии.
– Ты была счастлива в браке?
Кэт очень хотелось ответить утвердительно, ведь новая подруга отчаянно нуждалась в утешении, однако солгать оказалось не так-то легко, даже ради душевного спокойствия Эмили.
– Союз заметно укрепил положение брата в клане, но, к сожалению, у нас с Фергюсом оказалось мало общего.
– И все же тебе наверняка нелегко одной – особенно сейчас, в ожидании маленького. – Эмили тут же испуганно прикрыла рот рукой. – Прости, ради Бога. Не стоило этого говорить.
– Что, у англичан принято изображать неведение, даже если беременность уже заметна? – Мысль показалась Кэт смешной, но она побоялась обидеть собеседницу и задала вопрос серьезно, без улыбки.
– Если честно, то да.
Кэт покачала головой.
– Ребенок родится через четыре месяца. Не могу дождаться. Наш народ считает материнство великим счастьем и благословением свыше.
– Аббатиса говорит, что в соответствии с догматами церкви подарить жизнь ребенку означает искупить грехи Евы. – Эмили слегка нахмурилась. – Небеса посылают младенца в знак благословения брачного союза.
– Это слова аббатисы? – Кэт удивилась. Подобное скорее мог бы утверждать английский священник.
Эмили едва заметно улыбнулась и заговорщицки подмигнула:
– Если честно, она не добавила, что согласна.
– Я слышала, что в Англии аббатиса наделена огромной политической властью.
– Так оно и есть.
– Что ж, тебе повезло с родственницей.
– Нет-нет, что ты! Мы вовсе не состоим в родстве!
– В таком случае ты, очевидно, воспитывалась в монастыре?
– Тоже нет. Дело в том, что однажды в поместье отца гостила одна очень ученая монахиня, настоятельница монастыря. Она заехала к нам по пути – направлялась в гости к одной из бывших учениц. И всех очаровала. Мне будет очень не хватать общения с ней. – Эмили храбро улыбнулась, хотя фиалковые глаза выдавали грусть и усталость. – Впрочем, надеюсь, что взамен утраченного найду здесь немало интересного.
Стойкость и мужество маленькой англичанки восхитили Кэт. Ах если бы только ее надежды оправдались!
Следующие несколько дней принесли множество сюрпризов. Эмили узнала немало интересного о новом доме. Но будущий муж до сих пор не потрудился сказать ей ни единого слова. Как правило, он просто не замечал, что рядом, кроме сестры, присутствует еще одна особа женского пола. Однако когда снисходил и обращал внимание, то хмурый взгляд выражал острое недовольство, более яростное, чем при первой встрече.
Однажды Эмили и Кэт, крепко держась за руки, шли через большой зал. Внезапно Талорк обернулся:
– Кэт, подведи-ка сюда эту женщину.
Грубый тон покоробил Кэт, но она все же повиновалась.
«Женщину»? Эмили не хотелось верить, что враждебность и нахальство господина зашли так далеко. Если в ближайшее время грубиян не позаботится о манерах, то придется устроить такой скандал, по сравнению с которым вопли Сибил покажутся милой дружеской беседой. В чашу терпения упала последняя капля.
Кэт послушно направилась к брату, однако успела шепнуть Эмили:
– Не поддавайся и не позволяй себя пугать. Он вовсе не так страшен, как кажется.
На самом деле Кэт слегка кривила душой, пытаясь поддержать подругу. Она и сама выглядела испуганной. Заметив это, Эмили рассердилась. Беременную женщину ни в коем случае нельзя расстраивать – так отец говорил всякий раз, когда Сибил носила очередного ребенка. Эмили обернулась и прямо посмотрела на Талорка, однако не повиновалась.
– Неужели она настолько глупа, что не понимает, чего от нее хотят? Почему не идет за тобой? – возмущенно обратился Талорк к сестре. – Ты же говорила, что она знает наш язык!
Кэт встревоженно взглянула на подругу. Что за внезапное упрямство? Однако испуганное выражение тут же сменилось улыбкой. Эмили не позволила ей ответить на вызывающий вопрос брата.
– Почему бы вам не спросить у «той женщины» самому? – обратилась Эмили к Талорку. – Конечно, если вы в силах заставить себя разговаривать с ней. – Если заносчивый грубиян считал, что она готова произнести клятву верности человеку, который не желает и слова сказать, то он глубоко заблуждается. – Думаю, стоит объяснить все как есть. Я вовсе не глупа и не глуха. Так что незачем кричать во все горло, словно вы дряхлый глухой старик.
– Смеешь меня оскорблять? – взревел Талорк.
– Что ты, она вовсе не хочет тебя обидеть, – торопливо вступилась Кэт.
Эмили направилась к грозному вождю.
– Разумеется, я не собираюсь вас оскорблять.
В ответ на это заявление Талорк примирительно кивнул, явно успокоенный. Однако следующие слова тут же довели его до белого каления.
– Если вдруг придет в голову вывести вас из себя, то я без труда смогу придумать что-нибудь более действенное, чем сравнение с дряхлым стариком. – Для пущей убедительности Эмили даже кивнула.
Заявление вызвало новую волну ярости, и Талорк принялся кричать что-то насчет длинного несдержанного языка английских женщин. Однако Эмили лишь рассмеялась: в устах неотесанного мужлана обвинение казалось даже забавным. Кэт тоже улыбнулась. Она явно поддерживала неожиданно обретенную подругу.
Талорк едва не взорвался: схватил презренную женщину за руку, однако, к счастью, сумел сдержаться от дальнейшего проявления гнева. Шотландец и сам прекрасно понимал, что необузданная сила чересчур опасна, чтобы выпускать ее на волю – пусть даже с благородной целью: излить праведный гнев на голову непокорной англичанки. Что и говорить, малышка хороша: яркие глаза, женственно-округлые формы. И все же прикосновение не вызвало ответа ни в душе, ни в теле.
Вождь привлек будущую жену к себе – так близко, что бедра соприкоснулись, – и… ничего: ни искры вожделения в чреслах, ни капли желания, ни тени стремления стать ближе. Свершилось именно то, чего он так опасался, получив приказ короля. Талорк принадлежал к древнему народу криктов, был оборотнем и даже состоял в союзе с себе подобной – то есть с волчицей. Вероятность продолжения рода у таких пар оставалась крайне низкой, но брак с обычной женщиной лишал его последней надежды.
Дети могли родиться лишь в том случае, если двое по-настоящему подходили друг другу. Но легко ли узнать, как найти свою половинку? Старейшины стаи говорили, что верного способа просто не существует… до тех пор, пока не свершится соитие. Однако если это событие произойдет, путь к отступлению окажется отрезанным навсегда. Закон стаи гласил, что физическая близость влечет за собой пожизненные узы.
И все же в одном вожак не сомневался: если суждено найти свою единственную женщину, то физическое желание должно указать на нее. А эта женщина вожделения не вызывала. Талорк всего лишь восхищался ее энергией и храбростью. Она ему даже не нравилась. Разве дочь туманного Альбиона может понравиться гордому сыну Хайленда?
Его родной отец в полной мере вкусил плоды брака с коварной и вероломной англичанкой. Этой породе нельзя доверять – ни за что и никогда. А потому он не покорится чужой воле и не вступит в супружеский союз с той, которую выбрал король. Тем более что на шотландском троне сидит всего лишь слабый человек, до безрассудства очарованный опасным южным соседом.
Талорк брезгливо оттолкнул Эмили. Открытое отторжение тут же вернулось стрелами ярости и огнем ее фиалковых глаз.
Да, дочери клана Синклеров отлично знали свое место, но вот эту дикую кошку он не собирался приручать.
– Слушай внимательно, женщина! Я не намерен жениться на врагине даже ради того, чтобы доставить удовольствие королю!
– Великолепно! – не задумавшись ни на секунду, ответила маленькая нахалка. – Дело в том, что я и сама скорее готова выйти замуж за козла, чем за вас, господин!
Странно, но это заявление почему-то не вызвало у вождя умиления.
Кэт воспользовалась бурным потоком безудержной брани и увлекла подругу наверх, в свою комнату. Захлопнула дверь и лишь после этого взглянула на Эмили недоверчиво и изумленно.
– Ты что, с ума сошла?
– Нет. А он?
Милая шотландка улыбнулась. Через секунду улыбка уже превратилась в смех. А еще через пару мгновений подруги весело хохотали – так самозабвенно, что Кэт даже не удержалась и упала на кровать, а Эмили пришлось искать опоры и поддержки у стены.
– Поверить не могу: смеемся в тот самый момент, когда брат наверняка готов растерзать нас обеих, – наконец с трудом вымолвила Кэт.
– Наверное, своим несдержанным языком я навредила тебе? Хотя не понимаю, как Талорк может обвинять тебя в моих грехах, когда мы и знакомы-то всего лишь несколько дней.
Кэт покачала головой:
– На самом деле он на меня совсем не сердится. Но вот насчет того, что не хочет на тебе жениться, говорил скорее всего искренне.
– О, за это можно лишь благодарить небеса! – воскликнула Эмили чуть громче и резче, чем хотела.
Кэт поднялась с кровати, поправила одежду и серьезно покачала головой:
– Подумай, что произойдет, если Талорк действительно откажется жениться на тебе.
Торжество мгновенно померкло.
– Не знаю, – растерянно произнесла Эмили. В нынешнем расположении духа вождь ни за что на свете не согласится послать за Абигайл и не разрешит сестре поселиться в замке.
– И как только тебе пришло в голову заявить брату, что скорее выйдешь замуж за козла, чем за него? – поинтересовалась Кэт, расправляя складки пледа.
Эмили почувствовала, как неумолимо краснеет от неловкости и раскаяния. Ведь она покинула Англию с твердым намерением доказать собственную необходимость и значимость в доме будущего мужа. В этом случае он не стал бы возражать против приезда сестры. А теперь того и гляди с позором отправит обратно и ее. Дело кончится тем, что в Хайленд пришлют Абигайл – даже если шотландец и не потребует новой невесты. Одна лишь мысль об опасном развитии событий вселяла тоску и ужас.
Досадуя на собственную неосмотрительность, Эмили тяжело вздохнула. Грубость дикого вождя не оправдывала глупый промах.
– Сама не знаю. Не понимаю, что на меня нашло. Считаешь, он может отправить меня обратно в Англию?
В глазах подруги мелькнула тревога.
– Не знаю. Брат не привык, чтобы ему перечили. Но я не хочу с тобой расставаться. Вдвоем куда веселее, да и спокойнее.
Вопрос не получил ответа и на следующий день. Эмили отчаянно хотелось вернуться домой, и все же она понимала, что если Талорк действительно намерен избавиться от нее, придется сделать все возможное и отговорить его. Даже в том случае, если потребуется извиниться за опрометчиво нанесенное оскорбление.
Мысль о необходимости просить прощения претила так же, как и перспектива брака.
Но ведь Абигайл ни за что не сможет жить в клане Синклеров. Горцы Шотландии – суеверный народ. Серьезный физический недостаток сестры вкупе с принадлежностью к ненавистным англичанам сделает жизнь поистине нестерпимой.
Эмили считала себя куда сильнее и выносливее, но и ей приходилось нелегко. Единственным дружелюбным человеком в чужой стране оказалась Кэт. Все остальные в лучшем случае игнорировали незнакомку, а в худшем – не скрывали враждебности. Особенно обижали воины. Они относились к самозванке с унизительным пренебрежением, словно предстоящим браком с предводителем эта маленькая женщина наносила каждому личное оскорбление. Эмили чувствовала себя прокаженной и, если бы не симпатия и дружба Кэт, неминуемо впала бы в отчаяние.
Вот так и получилось, что когда подруги направились к ручью, в котором женщины клана стирали белье, они не встретили ни единой улыбки, ни единого приветствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
На самом деле вождь все заметил, да вот только реакция оказалась резко отрицательной. Эмили не захотела упоминать о явной грубости. Оставалось надеяться, что повелитель просто пребывал в дурном расположении духа, а вовсе не презирал англичанку откровенно и непримиримо, как об этом говорил хмурый колючий взгляд.
– Не принимай недовольство Талорка близко к сердцу. Он, конечно, не слишком рвется опутать себя брачными узами, но ничего, справится, – ободрила Кэт и повела гостью в дом.
Она говорила что-то еще, но Эмили уже не слушала. Огромный полутемный зал замка внушал если и не страх, то серьезное опасение. Вокруг сидели и стояли воины в уже знакомых сине-зелено-черных клетчатых пледах клана Синклеров. К счастью, на вошедших женщин никто из них не обратил ни малейшего внимания.
Всадники, которые сопровождали Эмили в пути, казались ей устрашающими, но собравшиеся вместе воины-горцы наводили настоящий ужас.
Она почти прижалась к Кэт и, стараясь не отставать ни на шаг, поспешила через зал и дальше, вниз по ступеням узкой лестницы. Кэт повернула налево, и они оказались в маленькой спальне.
Эмили поставила сумку на кровать рядом с несколькими узлами. В них она узнала ту самую поклажу, которую всадники переложили на спины своих лошадей, как только отправили домой посланный отцом отряд.
Кровать прикрывал все тот же традиционный шотландский плед. Расцветка сохранила неизменные оттенки клана Синклеров. Еще один такой же плед украшал единственный в комнате стул. Возле стены стояли два небольших сундука.
Кэт подняла крышку одного из них:
– Можешь положить вещи сюда.
– Спасибо.
Единственное, о чем сейчас мечтала Эмили, – это свернуться на кровати калачиком и уснуть. Спать и спать – до начала следующего века. Но вместо этого принялась развязывать узлы и аккуратно складывать содержимое в сундук.
– Так, значит, твой брат не готов жениться?
Кэт взялась помогать измученной гостье – ведь та едва держалась на ногах.
– Не готов.
– Почему? Хочет жениться на ком-то еще? Или просто ненавидит англичанок?
– В Хайленде редко заключают браки за пределами клана, – дипломатично ответила Кэт.
Правда, однако, заключалась в том, что миловидная шотландка до сих пор не могла поверить, что брат подчинился повелению короля и согласился жениться на дочери английского барона. Ведь он имел самые веские основания не доверять как англичанам, так и людям вообще. Эмили сочетала в себе обе ненавистные ипостаси, а потому Кэт всерьез опасалась, что брак окажется под угрозой с самого начала – с первой же встречи.
Впрочем, она пыталась не замечать темную сторону грядущих событий и очень надеялась, что брат сумеет преодолеть глубоко укоренившиеся предрассудки. Пока он наотрез отказывался признавать, что не все люди достойны презрения и недоверия лишь потому, что некоторые из них способны на предательство. Кое-кто из криктов тоже может совершить подлость, так что суть проблемы вовсе не в людской слабости. Однако Талорк не собирался вникать в подобные тонкости, предпочитая огульно обвинять всю людскую породу в неверности и душевной черствости.
– Хочешь сказать, что ваш клан так же возмущен появлением англичанки, как мои родители – необходимостью отправить одну из дочерей в Хайленд? – уточнила Эмили.
Кэт печально вздохнула:
– «Возмущен» – слишком мягко сказано. Реакция Талорка на приказ короля Шотландии оказалась куда более суровой.
– Все ясно.
– Только не принимай на свой счет, – серьезно попросила Кэт.
– Даже и не собираюсь. Мы ведь не успели сказать друг другу ни единого слова.
Ответ явно успокоил Кэт.
– Как хорошо, что ты все понимаешь. – Кэт снова вздохнула. – К сожалению, братец не настолько разумен.
– Неужели он чем-то разгневал короля и тот наказал его?
– Нет, что ты! – в ужасе воскликнула Кэт. И откуда только эти англичане берут свои идеи? – Его величество очень уважает брата. Просто король попал под влияние английских норманнов и перенял многие из их традиций. Потому-то и решил, что Талорку необходима жена-англичанка. Надеется, что тебе удастся обуздать его пылкий нрав.
Настала очередь Эмили прийти в ужас. На лице появилась такая гримаса, словно она только что проглотила лягушку.
– И все это тебе рассказал брат? Ни за что бы не подумала, что безжалостный воин способен откровенничать с младшей сестричкой!
Кэт рассмеялась:
– Нет! Конечно же, нет! Я просто слышала разговоры его приятелей.
Эмили улыбнулась, а потом, заметив, как смутилась и покраснела от собственного признания Кэт, тоже весело рассмеялась.
– Конечно, подслушивать стыдно, но…
– Иначе ничего и не узнаешь? – закончила фразу Эмили.
Почувствовав родственную душу, Кэт приободрилась:
– Так, значит, ты не считаешь мой поступок постыдным?
– Я и сама много чего подслушала в отцовском доме, – пожала плечами Эмили. – Что же остается, если мужчины стараются держать женщин в неведении даже тогда, когда делать это вовсе не следует? Ну а родители не настолько откровенны с детьми, как хотелось бы.
– Вот и прекрасно. Забудем об этом. Долгие годы брат заменяет мне отца. Вошел в роль и даже не счел нужным оповестить, что выдает меня замуж. Так что я узнала о собственной судьбе лишь накануне торжественной церемонии.
– Ты была счастлива в браке?
Кэт очень хотелось ответить утвердительно, ведь новая подруга отчаянно нуждалась в утешении, однако солгать оказалось не так-то легко, даже ради душевного спокойствия Эмили.
– Союз заметно укрепил положение брата в клане, но, к сожалению, у нас с Фергюсом оказалось мало общего.
– И все же тебе наверняка нелегко одной – особенно сейчас, в ожидании маленького. – Эмили тут же испуганно прикрыла рот рукой. – Прости, ради Бога. Не стоило этого говорить.
– Что, у англичан принято изображать неведение, даже если беременность уже заметна? – Мысль показалась Кэт смешной, но она побоялась обидеть собеседницу и задала вопрос серьезно, без улыбки.
– Если честно, то да.
Кэт покачала головой.
– Ребенок родится через четыре месяца. Не могу дождаться. Наш народ считает материнство великим счастьем и благословением свыше.
– Аббатиса говорит, что в соответствии с догматами церкви подарить жизнь ребенку означает искупить грехи Евы. – Эмили слегка нахмурилась. – Небеса посылают младенца в знак благословения брачного союза.
– Это слова аббатисы? – Кэт удивилась. Подобное скорее мог бы утверждать английский священник.
Эмили едва заметно улыбнулась и заговорщицки подмигнула:
– Если честно, она не добавила, что согласна.
– Я слышала, что в Англии аббатиса наделена огромной политической властью.
– Так оно и есть.
– Что ж, тебе повезло с родственницей.
– Нет-нет, что ты! Мы вовсе не состоим в родстве!
– В таком случае ты, очевидно, воспитывалась в монастыре?
– Тоже нет. Дело в том, что однажды в поместье отца гостила одна очень ученая монахиня, настоятельница монастыря. Она заехала к нам по пути – направлялась в гости к одной из бывших учениц. И всех очаровала. Мне будет очень не хватать общения с ней. – Эмили храбро улыбнулась, хотя фиалковые глаза выдавали грусть и усталость. – Впрочем, надеюсь, что взамен утраченного найду здесь немало интересного.
Стойкость и мужество маленькой англичанки восхитили Кэт. Ах если бы только ее надежды оправдались!
Следующие несколько дней принесли множество сюрпризов. Эмили узнала немало интересного о новом доме. Но будущий муж до сих пор не потрудился сказать ей ни единого слова. Как правило, он просто не замечал, что рядом, кроме сестры, присутствует еще одна особа женского пола. Однако когда снисходил и обращал внимание, то хмурый взгляд выражал острое недовольство, более яростное, чем при первой встрече.
Однажды Эмили и Кэт, крепко держась за руки, шли через большой зал. Внезапно Талорк обернулся:
– Кэт, подведи-ка сюда эту женщину.
Грубый тон покоробил Кэт, но она все же повиновалась.
«Женщину»? Эмили не хотелось верить, что враждебность и нахальство господина зашли так далеко. Если в ближайшее время грубиян не позаботится о манерах, то придется устроить такой скандал, по сравнению с которым вопли Сибил покажутся милой дружеской беседой. В чашу терпения упала последняя капля.
Кэт послушно направилась к брату, однако успела шепнуть Эмили:
– Не поддавайся и не позволяй себя пугать. Он вовсе не так страшен, как кажется.
На самом деле Кэт слегка кривила душой, пытаясь поддержать подругу. Она и сама выглядела испуганной. Заметив это, Эмили рассердилась. Беременную женщину ни в коем случае нельзя расстраивать – так отец говорил всякий раз, когда Сибил носила очередного ребенка. Эмили обернулась и прямо посмотрела на Талорка, однако не повиновалась.
– Неужели она настолько глупа, что не понимает, чего от нее хотят? Почему не идет за тобой? – возмущенно обратился Талорк к сестре. – Ты же говорила, что она знает наш язык!
Кэт встревоженно взглянула на подругу. Что за внезапное упрямство? Однако испуганное выражение тут же сменилось улыбкой. Эмили не позволила ей ответить на вызывающий вопрос брата.
– Почему бы вам не спросить у «той женщины» самому? – обратилась Эмили к Талорку. – Конечно, если вы в силах заставить себя разговаривать с ней. – Если заносчивый грубиян считал, что она готова произнести клятву верности человеку, который не желает и слова сказать, то он глубоко заблуждается. – Думаю, стоит объяснить все как есть. Я вовсе не глупа и не глуха. Так что незачем кричать во все горло, словно вы дряхлый глухой старик.
– Смеешь меня оскорблять? – взревел Талорк.
– Что ты, она вовсе не хочет тебя обидеть, – торопливо вступилась Кэт.
Эмили направилась к грозному вождю.
– Разумеется, я не собираюсь вас оскорблять.
В ответ на это заявление Талорк примирительно кивнул, явно успокоенный. Однако следующие слова тут же довели его до белого каления.
– Если вдруг придет в голову вывести вас из себя, то я без труда смогу придумать что-нибудь более действенное, чем сравнение с дряхлым стариком. – Для пущей убедительности Эмили даже кивнула.
Заявление вызвало новую волну ярости, и Талорк принялся кричать что-то насчет длинного несдержанного языка английских женщин. Однако Эмили лишь рассмеялась: в устах неотесанного мужлана обвинение казалось даже забавным. Кэт тоже улыбнулась. Она явно поддерживала неожиданно обретенную подругу.
Талорк едва не взорвался: схватил презренную женщину за руку, однако, к счастью, сумел сдержаться от дальнейшего проявления гнева. Шотландец и сам прекрасно понимал, что необузданная сила чересчур опасна, чтобы выпускать ее на волю – пусть даже с благородной целью: излить праведный гнев на голову непокорной англичанки. Что и говорить, малышка хороша: яркие глаза, женственно-округлые формы. И все же прикосновение не вызвало ответа ни в душе, ни в теле.
Вождь привлек будущую жену к себе – так близко, что бедра соприкоснулись, – и… ничего: ни искры вожделения в чреслах, ни капли желания, ни тени стремления стать ближе. Свершилось именно то, чего он так опасался, получив приказ короля. Талорк принадлежал к древнему народу криктов, был оборотнем и даже состоял в союзе с себе подобной – то есть с волчицей. Вероятность продолжения рода у таких пар оставалась крайне низкой, но брак с обычной женщиной лишал его последней надежды.
Дети могли родиться лишь в том случае, если двое по-настоящему подходили друг другу. Но легко ли узнать, как найти свою половинку? Старейшины стаи говорили, что верного способа просто не существует… до тех пор, пока не свершится соитие. Однако если это событие произойдет, путь к отступлению окажется отрезанным навсегда. Закон стаи гласил, что физическая близость влечет за собой пожизненные узы.
И все же в одном вожак не сомневался: если суждено найти свою единственную женщину, то физическое желание должно указать на нее. А эта женщина вожделения не вызывала. Талорк всего лишь восхищался ее энергией и храбростью. Она ему даже не нравилась. Разве дочь туманного Альбиона может понравиться гордому сыну Хайленда?
Его родной отец в полной мере вкусил плоды брака с коварной и вероломной англичанкой. Этой породе нельзя доверять – ни за что и никогда. А потому он не покорится чужой воле и не вступит в супружеский союз с той, которую выбрал король. Тем более что на шотландском троне сидит всего лишь слабый человек, до безрассудства очарованный опасным южным соседом.
Талорк брезгливо оттолкнул Эмили. Открытое отторжение тут же вернулось стрелами ярости и огнем ее фиалковых глаз.
Да, дочери клана Синклеров отлично знали свое место, но вот эту дикую кошку он не собирался приручать.
– Слушай внимательно, женщина! Я не намерен жениться на врагине даже ради того, чтобы доставить удовольствие королю!
– Великолепно! – не задумавшись ни на секунду, ответила маленькая нахалка. – Дело в том, что я и сама скорее готова выйти замуж за козла, чем за вас, господин!
Странно, но это заявление почему-то не вызвало у вождя умиления.
Кэт воспользовалась бурным потоком безудержной брани и увлекла подругу наверх, в свою комнату. Захлопнула дверь и лишь после этого взглянула на Эмили недоверчиво и изумленно.
– Ты что, с ума сошла?
– Нет. А он?
Милая шотландка улыбнулась. Через секунду улыбка уже превратилась в смех. А еще через пару мгновений подруги весело хохотали – так самозабвенно, что Кэт даже не удержалась и упала на кровать, а Эмили пришлось искать опоры и поддержки у стены.
– Поверить не могу: смеемся в тот самый момент, когда брат наверняка готов растерзать нас обеих, – наконец с трудом вымолвила Кэт.
– Наверное, своим несдержанным языком я навредила тебе? Хотя не понимаю, как Талорк может обвинять тебя в моих грехах, когда мы и знакомы-то всего лишь несколько дней.
Кэт покачала головой:
– На самом деле он на меня совсем не сердится. Но вот насчет того, что не хочет на тебе жениться, говорил скорее всего искренне.
– О, за это можно лишь благодарить небеса! – воскликнула Эмили чуть громче и резче, чем хотела.
Кэт поднялась с кровати, поправила одежду и серьезно покачала головой:
– Подумай, что произойдет, если Талорк действительно откажется жениться на тебе.
Торжество мгновенно померкло.
– Не знаю, – растерянно произнесла Эмили. В нынешнем расположении духа вождь ни за что на свете не согласится послать за Абигайл и не разрешит сестре поселиться в замке.
– И как только тебе пришло в голову заявить брату, что скорее выйдешь замуж за козла, чем за него? – поинтересовалась Кэт, расправляя складки пледа.
Эмили почувствовала, как неумолимо краснеет от неловкости и раскаяния. Ведь она покинула Англию с твердым намерением доказать собственную необходимость и значимость в доме будущего мужа. В этом случае он не стал бы возражать против приезда сестры. А теперь того и гляди с позором отправит обратно и ее. Дело кончится тем, что в Хайленд пришлют Абигайл – даже если шотландец и не потребует новой невесты. Одна лишь мысль об опасном развитии событий вселяла тоску и ужас.
Досадуя на собственную неосмотрительность, Эмили тяжело вздохнула. Грубость дикого вождя не оправдывала глупый промах.
– Сама не знаю. Не понимаю, что на меня нашло. Считаешь, он может отправить меня обратно в Англию?
В глазах подруги мелькнула тревога.
– Не знаю. Брат не привык, чтобы ему перечили. Но я не хочу с тобой расставаться. Вдвоем куда веселее, да и спокойнее.
Вопрос не получил ответа и на следующий день. Эмили отчаянно хотелось вернуться домой, и все же она понимала, что если Талорк действительно намерен избавиться от нее, придется сделать все возможное и отговорить его. Даже в том случае, если потребуется извиниться за опрометчиво нанесенное оскорбление.
Мысль о необходимости просить прощения претила так же, как и перспектива брака.
Но ведь Абигайл ни за что не сможет жить в клане Синклеров. Горцы Шотландии – суеверный народ. Серьезный физический недостаток сестры вкупе с принадлежностью к ненавистным англичанам сделает жизнь поистине нестерпимой.
Эмили считала себя куда сильнее и выносливее, но и ей приходилось нелегко. Единственным дружелюбным человеком в чужой стране оказалась Кэт. Все остальные в лучшем случае игнорировали незнакомку, а в худшем – не скрывали враждебности. Особенно обижали воины. Они относились к самозванке с унизительным пренебрежением, словно предстоящим браком с предводителем эта маленькая женщина наносила каждому личное оскорбление. Эмили чувствовала себя прокаженной и, если бы не симпатия и дружба Кэт, неминуемо впала бы в отчаяние.
Вот так и получилось, что когда подруги направились к ручью, в котором женщины клана стирали белье, они не встретили ни единой улыбки, ни единого приветствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32