– Шелби, если ты имеешь в виду свою вечеринку…
– Да! – прошипела она. – Это именно из-за вечеринки! Для меня это было начало чего-то настоящего, чего-то узаконенного, а ты превратила это в цирк. Да, я ненавижу тебя за это.
Ястреб пролетел низко над гаражом, на мгновение закрыв своей тенью дверной проем. Джесси почувствовала, как мрак заполняет ее душу. Она внезапно ощутила, что дверной косяк больно впивается в ее плечо, и вдруг вспомнила ужасные звуки, разрывавшие тьму той страшной ночью, – чмоканье влажной плоти, стоны…
– Разве ты не понимаешь? – злобно шипела Шелби, пытаясь снова привлечь внимание своей сестры. – У тебя было все, о чем я могла только мечтать, Джесси. У тебя было все. Ты брала грязь, которую я отбрасывала со своего пути, и превращала ее в золото, которое тебе было не нужно!
– А теперь ты хочешь отобрать его у меня? Так вот для чего ты все это затеяла? Это не даст тебе того, что ты хочешь.
Шелби не могла сдержать дрожь: подбородок дрожал, рот искривился в гримасе боли и ярости.
– Нет, – растерянно сказала она. – Я сделала это из-за того, что ты такая домашняя и красивая. Я никогда не буду такой красивой, как ты, Джесси. И еще потому… что Люк Уорнек тебя любит. Ни один мужчина – ни один – никогда не любил меня.
– Шелби, это неправда.
– Кто любил меня, Джесси? Кто? – пронзительно взвизгнула Шелби. – Линетт, наша беглая мать? Ей было наплевать на меня, и ты это прекрасно знаешь. Она любила только тебя. А меня – никогда. А Хэнк, наш приемный отец? Ему просто нравилось трахать девочку. Это и любил Хэнк Флад. Я не знаю, почему я не убила этого грязного подонка!
Поняв, что она сказала, Шелби издала сдавленный стон и отбросила прочь металлическую коробку.
Джесси опустилась на колени и в приступе гнева подхватила коробку, бросив ее в дальнюю стену гаража.
– Но ведь ты не убила его, Шелби? Не убила, потому что ты трусиха!
– Нет! – огрызнулась Шелби. – Я могла бы сделать это, потому что это надо мной он издевался. Именно у меня была причина убить его. Это должна была сделать я!
Шелби внезапно села, пораженная тем, что то давнее убийство могла бы совершить она, что помимо всех остальных вещей, в которых она не могла сравниться с Джесси, ей еще и не хватало смелости своей младшей сестры.
Издав яростный ужасный всхлип, Шелби сглотнула слезы, как будто они могли лишить ее жизни.
Джесси закрыла глаза, чтобы отгородиться от этих стонов. Впервые она до конца осознала ничтожество своей сестры.
Наконец Шелби взяла себя в руки и заговорила.
– Зачем я сделала это, не имеет значения, – сказала она, не глядя на сестру. – Уже поздно. Я им все сказала. Я сказала им, что это ты убила Хэнка.
Джесси села на порог гаража, держась одной рукой за горло, а другой – за дверной косяк.
В воцарившейся тишине Джесси вспоминала ту роковую ночь. Хэнк Флад рассвирепел после того, как Шелби сказала ему, что она не только спит с Люком, но и беременна от него. Он подрался с Люком, который ударил его так сильно, что Хэнк потерял сознание. Придя в себя, он обнаружил, что Люк исчез, и обратил свой гнев на Шелби. Джесси появилась в самый разгар их ссоры. Не в состоянии остановить Хэнка, она взяла лопату и ударила его. Одного удара было достаточно – может быть, из-за тех повреждений, которые он получил в драке с Люком. После этого они с Шелби пытались представить дело так, как будто это был несчастный случай, как будто Хэнк ударился головой о плиту. Шелби спрятала лопату в железном ящике и убрала его на чердак, а Джесси отправилась на поиски Люка.
Все эти годы сестры Флад хранили общую тайну, никогда не говоря о ней ни с посторонними, ни друг с другом. Теперь правда вышла наружу, но какой ужасной ценой. Несколько людей непоправимо пострадают в результате поступка Шелби, и больше всех – сама Джесси. Истина – дорогое удовольствие, подумала она. Однако сокрытие ее тоже дается недешево. Она платила за это в течение многих лет жизнью в страхе.
В конце концов Шелби нарушила молчание.
– И что теперь? – спросила она. Джесси тяжело вздохнула, охваченная каким-то странным смирением.
– Теперь лжи больше не будет, Шелби. Все кончено. Наконец-то… все действительно позади.
– Позади? – удивленно переспросила Шелби. – О чем ты говоришь? Будет расследование, обвинения. Возможно, тебе даже придется предстать перед судом.
В голосе Шелби было отчаяние, как будто она начала понимать, что наделала. К сожалению, никакое отчаяние уже не могло ничего изменить.
– Я найду себе хорошего адвоката. Как правило, люди, обвиняемые в убийстве, именно так и поступают.
– Но как быть с Мэл? Что будет с ней, если ты попадешь в тюрьму?
Боль, пронзившая Джесси при этих словах, заставила ее злобно огрызнуться.
– Об этом надо было думать до того, как звать полицейских. Ты должна принять это на себя, Шелби. Ты должна воспитать ее, лечить ее астму, отправить в школу! В конце концов, ты ее настоящая мать. Она твоя дочь… и Хэнка Флада.
Шелби побледнела. Она попыталась встать, но ноги отказывали ей.
– Ты знаешь, что это дочь Хэнка? Ты всегда знала?
Джесси встала и вышла в заросший двор, поддев ногой осколок стекла, – возможно, останки одной из бутылок Хэнка. Солнце, отражавшееся в стенах старого дома, ослепило ее.
– Нет, – сказала она. – Я поверила, когда ты сказала мне, что она дочь Люка, по крайней мере, сначала. И только после того, как я вышла замуж за Саймона, я поняла, что, если бы отцом Мэл действительно был Люк, ты бы сама попыталась претендовать на деньги Уорнеков.
Застарелая горечь отравила голос Шелби.
– А вот у тебя явно не было проблем, как добыть деньги Уорнеков – да и всю империю целиком.
– Все было не так, – сказала Джесси. – Саймон сам меня достал. После того, как я спасла ему жизнь, он нанял частного детектива, чтобы выяснить мою подноготную, и тот сказал ему, что Мэл – его внучка. Саймон захотел воспитать ее со всеми преимуществами, кото-рые могут дать деньги, и предложил мне огромную сумму, чтобы я отказалась от нее. Он был почти одержим этим, потому что уже начал понимать и сожалеть о том, что он сделал с Люком. Когда я отказалась отдать ему Мэл, он начал угрожать, что украдет ее. Я знала о том, что Хэнк шантажировал Саймона, и только поэтому могла ставить свои условия.
– И твоими условиями был брак?
– Да, я хотела, чтобы у Мэл было положение, которого она никогда не смогла бы достичь, нося фамилию Флад. Я считала, что если она будет Уорнек, перед ней будут открыты все двери, закрытые перед девочкой из простой семьи.
– Ты всегда делаешь правильные вещи, правда, Джесс? – язвительно заметила Шелби. – Даже если ты шантажируешь кого-нибудь, даже если ты убиваешь кого-нибудь, ты делаешь это из благородных соображений. Господи, неужели ты не устала от собственного благородства?
– Ты бы предпочла, чтобы я тогда не остановила Хэнка?
Шелби громко вздохнула, словно отвергая самую мысль о том, что она может быть благодарна Джесси.
– Если бы ты этого не сделала, он, скорее всего, убил бы меня, – призналась она, как ни в чем не бывало. Это была простая констатация факта, как будто она до сих пор не уяснила себе всего смысла произошедшего той ночью. – Между прочим, и Мэл бы он тоже убил. У меня было всего два месяца беременности. Я бы не смогла сохранить ее, даже если бы он просто ранил меня.
Да, Мэл бы тоже не было, подумала Джесси.
Хотя тогда она не знала о беременности Шелби, позднее, поняв, что спасла жизнь ребенку, Джесси сумела убедить себя в том, что поступила правильно. Ее инстинктивное стремление защищать окружающих заставило ее взять на себя ответственность за беззащитную Мэл. Но несмотря на то что она никогда не жалела о самых отчаянных своих поступках, ей все равно было не по себе от того, что она отняла у человека жизнь – пусть даже у такого ничтожного человека, как Хэнк Флад.
Послышавшийся издалека гул сирен заставил Шелби вскочить на ноги. Ее бирюзовые глаза сверкали от страха.
– Джесси, это они! Что нам делать? Полицейские приехали еще до того, как Джесси ей ответила, – около шести машин с бесполезными мигалками и сиренами. Спустя мгновение они окружили Джесси и Шелби.
– Кто из вас миссис Уорнек? – спросил один из них.
Джесси сделала шаг вперед.
– Джесси Флад-Уорнек? – переспросил полицейский и в ответ на ее кивок стал зачитывать ей ее права. – У меня ордер на ваш арест по обвинению в убийстве Хэнка Флада. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде…
Джесси не слышала остального. Она думала о Люке, человеке, который не был на самом деле ее мужем, и о Мэл, девочке, которая не была на самом деле ее дочерью. Теперь она теряла обоих. Люк, разумеется, возненавидит ее, когда узнает, что она сделала. Она свидетельствовала против него и заставила его в течение многих лет думать, что это он в беспамятстве убил Хэнка. А Мэл… Господи, она и представить себе не могла, как Шелби будет воспитывать ее дочь.
Слеза скатилась у нее по щеке. Спустя мгновение Джесси решила смахнуть ее и поняла, что не может. Ее руки уже были схвачены наручниками.
Глава 29
Дверь в камеру оглушительно грохнула, и эхо раскатилось по всей тюрьме округа Сан-Матео, подобно взрыву в подземелье. Джесси схватилась за сердце и вскочила на ноги. В коридоре раздались шаркающие шаги, и несколько секунд спустя в скважину камеры кто-то вставил ключ.
– Уорнек, к вам посетитель, – Оказала надзирательница.
– Кто? – Джесси подошла поближе к двери, растирая болевшие руки. После того как ее сюда привели, она почти совсем не вставала с железной койки, и теперь все ее тело болело от постоянного соприкосновения с прутьями.
– Понятия не имею. Идите со мной в комнату для свиданий.
Ключи зазвенели снова. Железо клацнуло о железо, и дверь закрылась за ее спиной. Джесси почувствовала, как к горлу снова подкатывает тошнота. Она не ела со вчерашнего вечера – почти сутки. Когда ей предлагали еду, ужасающий запах мочи и плесени отбивал у нее всякий аппетит.
Надзирательница – крепко сбитая молчаливая женщина лет пятидесяти – провела Джесси через несколько коротких коридоров в каморку площадью полтора на два метра, которую лишь с большой натяжкой можно было назвать комнатой. Помещение было разделено пополам стеклянной стеной с дыркой посередине.
По ту сторону стекла сидел Люк, беспокойно глядя на дверь, куда вошла Джесси. Его испытующий взгляд сразу же заставил ее вспомнить, как она выглядит, – без косметики, даже без помады, с грязью под ногтями.
Она поняла, что не может смотреть Люку в глаза и даже не стала пытаться поднять взгляд, пока не уселась на стул напротив него и не дождалась ухода надзирательницы. Люк смотрел на нее настороженно и вопросительно, со скрытой болью, и Джесси снова отвела глаза. Она – была виновной, преступницей, даже в его глазах. Она не просто предала его, но сделала это сознательно. И ее поступок не могли оправдать ни ранение, ни опьянение.
– Как ты, нормально? – спросил Люк. Джесси кивнула, как будто этот вопрос был чистой формальностью. В любом случае, говорить она не могла. В горле совершенно пересохло.
– Обвинение будет предъявлено тебе утром, – сообщил он. – Джил Стрэттон приедет сюда. Он попытается уменьшить размер твоего залога и назначить предварительные слушания на как можно более ранний срок.
– Какова величина… залога?
– Много. Миллион долларов.
Джесси положила руки на стоявший перед ней стол, как будто собиралась молиться. Миллион долларов. Наверное, они считают ее очень опасной. Или же думают, что она может сбежать. Как ее мать – грязная плебейка.
Люк прервал ее размышления.
– У меня к тебе только один вопрос, Джесси. И пожалуйста, скажи мне правду. Это ты убила Хэнка?
Джесси снова кивнула, не поднимая глаз. Отчетливо скрипнул стул – Люк выпрямился. – То есть ты вызвала у следователей интерес ко мне и заставила меня все эти годы спрашивать себя, не я ли совершил убийство? Если бы меня признали виновным, ты бы позволила мне провести десять лет в тюрьме?
– Я не знаю, – ответила Джесси с честностью отчаявшегося человека. – Я была совершенно опустошена тем, что произошло той ночью. Да, я, наверное, позволила бы им взять тебя в тюрьму. Прости меня, Люк. Ты хотел правды.
Его стул чуть не упал, когда Люк вскочил и принялся мерить шагами каморку. Ему явно не хватало места.
– Люк…
– Что такое, Джесси? В полиции мне предоставили для ознакомления твой рассказ о том, как все это произошло. Оказывается, ты пыталась защитить свою сестру, которую избивал Хэнк. На твоем месте так поступил бы кто угодно, но мальчиком, для битья оказался я. Я скажу тебе правду, хотя… – Он повернулся к ней, побелевший от злости. – Когда я думал, что Хэнка убил Саймон, мне это нравилось гораздо больше. Это было поэтично. Твой же случай… безнадежен.
Джесси вскочила, прижав ладони к стеклу, чтобы удержаться на ногах.
– Люк, мне нужна твоя помощь. Больше никто…
– Моя помощь? Ты с ума сошла?
– Люк, пожалуйста. Я прошу не для себя. Он тяжело, мучительно вздохнул, потом взял в руки несчастный стул, подержал его немного и поставил на место, как будто не мог решить, что с ним делать – то ли сесть на него, то ли швырнуть об стену.
– Ты разрываешь меня на части, Джесси. Ты знаешь об этом?
Он долго смотрел на ее руки, на ее совершенно белые пальцы, а потом медленно, с болью в глазах, как будто хотел этого меньше всего на свете, прижал свою ладонь к стеклу так, что их пальцы совпали.
– Я не знал, что можно любить и ненавидеть женщину одновременно, – потерянно сказал он. – Причем оба эти чувства преследуют меня с одинаковой силой. Джесси…
Джесси подняла на него заплаканные глаза.
– Черт бы тебя побрал, – прошептал Люк. Джесси покачала головой, едва различая своего собеседника сквозь мокрые ресницы. В глазах его пылал гнев, черты лица застыли, но все же он оставался самым красивым мужчиной на свете. Через отверстие в стекле до нее доносился его аромат, мужской запах, которым упивалось ее обостренное сознание, – так, что на мгновение Джесси забыла, в каком убогом и замшелом месте она находится. От него пахло лесом – зелеными гротами и журчащими ручьями. И Джесси вспомнила об овраге, о парящих ястребах… о свободе.
– Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? – спросила она.
Люк не ответил, но мрачное выражение его лица говорило о том, что у него, скорее всего, не будет другого выбора.
– Мне так стыдно. Люк. То, что я в свое время выдала тебя полиции, было безумием. Но, раз уж я сделала это, отступать было нельзя. Потом я убедила себя в том, что твой отец вытащит тебя из этой переделки, привлечет лучших адвокатов, и, когда так оно и получилось, я вздохнула с облегчением. Несмотря на то что я тебя тогда ненавидела, мне не хотелось, чтобы все кончилось плохо.
– Плохо? – переспросил Люк. Его челюсть дергалась, как будто ему было трудно говорить. – Ты имеешь в виду в тюрьме? Что ты делаешь за решеткой, Джесси? Я не знаю, что с этим поделать. Это ненормально.
– Мы должны это принять. – Где-то хлопали двери камер, кричали люди. Периодически ревела сирена, а шум из тюремного двора долетал до комнаты свиданий. Люк смотрел на Джесси тяжелым взглядом.
– Ты сказала, что чего-то от меня хочешь. Чего именно?
– Две вещи. Обещай, что ты выполнишь мою просьбу, что бы со мной ни случилось.
– С тобой ничего не случится. Стрэттон найдет тебе самого лучшего адвоката.
– Я знаю, но на всякий случай выслушай меня.
Джесси не могла сказать ему, как сильно она боялась. Для горожан она была объектом любопытства и зависти одновременно, женщиной, которую местная чернь с удовольствием выставила бы на посмешище себе подобным. Шелби, скорее всего, не будут привлекать к суду из-за того, что она сделала признание; кроме того, ее сестра только выиграет от того, что Джесси будет за решеткой. Не будет ничего удивительного, если во время завтрашней процедуры прокурор убедит судью не выпускать ее под залог, сочтя это рискованным. Ее мать в свое время убежала.. Шелби, когда у нее были проблемы, тоже исчезала. С момента ареста Джесси не покидала мысль, что теперь она уже никогда не выйдет из тюрьмы.
– Я хочу, чтобы ты управлял «Уорнек Комьюникейшенс» вместо меня, – сказала она торопливо, видя вопрос в его глазах. – Мэтт на это не способен, но, даже если бы он и смог, все равно я ему больше не доверяю.
– Мэтт уже отказался. Когда я позвонил Джилу Стрэттону, у него уже была копия письма Мэтта совету директоров.
Джесси почувствовала скорее облегчение, чем удивление. Среди всего этого безумия поступок Мэтта хотя бы немного облегчал ситуацию.
– Ты сделаешь это, Люк? Примешь руководство?
– Как я могу, Джесси? У нас с тобой разные взгляды на компанию. Я хочу расширения, хочу сделать компанию открытой.
Джесси согнула пальцы, царапая ногтями стекло.
– Я согласна со всеми твоими действиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42