– Мои отношения с твоим отцом тебя не касаются!
Люк взглянул на нее, и в глазах его сверкнула ледяная жестокость.
– Ну и как мой старик? Не подкачал? Я надеюсь, вам приходилось заниматься любовью в машине?
Его слова были, как удары хлыста, быстрые и безжалостные. Джесси не верила своим ушам. Ей казалось, что она выходит из транса, что в последние тридцать шесть часов он загипнотизировал ее, заставив поверить, что может быть хорошим.
Мэтт был прав, поняла она с ужасом в сердце. Люк Уорнек до сих пор не простил своего отца. Он был просто болен.
Джесси взглянула на болтавшийся на поясе мешочек с талисманом, и ей внезапно захотелось от него избавиться.
– Ты же обхаживал меня два дня! Завтрак в «Клифф-Хаусе», подарки, нежность – и все из-за того, что тебе нужны инвестиции.
Она не стала говорить, что еще ему хотелось секса. Господи, какое унижение.
– Не будь смешной. Я не хотел пользоваться тобой. Мне казалось, что сначала мы должны поговорить. Черт побери, большинству женщин это бы понравилось.
– Пользоваться?! – Она чуть не задохнулась от гнева. – Чем? Моей полной глупостью? Моим влечением к тебе? Ты грязный подонок! Останови машину!
Джесси рванула ручку двери, и Люк резко нажал на тормоза.
– Куда ты собралась? – закричал он, пытаясь ее удержать, но Джесси уже была снаружи. Она бежала, мечтая только об одном – избавиться от него. Через некоторое время она свернула в узкий переулок с односторонним движением, зная, что Люк не может последовать за ней на машине. Темнота обступила ее, но она смело ринулась в мрак. Времени на принятие решений не было. Подобрав шифоновую юбку, она неслась куда глаза глядят, перебегая с одной стороны улицы на другую.
В конце концов улица окончилась тупиком у подножия холма. Тяжело дыша, Джесси осмотрелась, пытаясь понять, где она находится. Местность была ей совершенно незнакома, луна светила слабо. Почувствовав, что она на грани истерики, Джесси сделала глубокий – до боли в легких – вдох. Воздух был влажным и холодным. Что она будет делать в этой темноте?
Внезапно где-то рядом послышались шаги бегущего человека, заставившие ее обернуться.
Никого не было видно. Куда бы она ни посмотрела, улица была совершенно пуста. Усы троллейбусов сверкали, как лезвия бритвы, отражая какой-то загадочный свет. Луна? Джесси вглядывалась в тени, образуемые деревьями и домами, чувствуя, как в ней растет ужас. Она была уверена в том, что кто-то бежал за ней. Неужели Люк припарковал машину, чтобы преследовать ее пешком?
Она начала взбираться по холму, прекрасно сознавая, что не сможет долго карабкаться вверх. Ноги горели от усталости, ступни болели. Слава Богу, туфли были на низких каблуках. Она понятия не имела, в правильном ли направлении идет и сколько ей еще осталось, но звук шагов за спиной подгонял ее.
Достигнув наконец вершины холма, Джесси с облегчением вздохнула и снова оглянулась. В темноте по-прежнему никого не было видно, но чувство опасности не покидало ее. Может быть, это было эхо ее бешено бьющегося сердца? На следующем перекрестке она поняла, что попала на свою улицу. Но стоило ей направиться прямиком к дому, как она снова услышала шаги. Кто-то бежал за ней! Оглянувшись через плечо и на мгновение ослепнув от света уличных фонарей, она увидела кошмарную фигуру в развевавшемся дождевике.
Крик замер у нее на устах. Все чувства, кроме первобытного страха, словно умерли. Она ничего не понимала, не чувствовала, даже видела плохо. Ей оставалось только ускорить свой бег. Тело словно одеревенело, как у куклы. Глухие шаги раздавались почти рядом! Кто-то выкрикивал ее имя, в то время как она пыталась ускользнуть от преследователя, уже протянувшего к ней свои руки. Где-то вдалеке сверкнули фары – на улицу свернула какая-то машина.
Джесси поскользнулась на мокром тротуаре и, потеряв равновесие около самого дома, ухватилась за столбики крыльца. Если бы не бьющийся в крови, подобно пламени, адреналин, она могла бы попросту потерять сознание от потрясения. Но Джесси словно обезумела. Сейчас у нее было только одно желание – выжить.
Преследователь схватил ее за лодыжку, заставив ее снова потерять равновесие. Джесси упала на руки и принялась отчаянно отбрыкиваться от него. Нанесенный ногой удар в грудь заставил его отпрянуть; каблуком своей туфли Джесси чуть было не порвала пелерину его плаща.
– Сука! – крикнул он. – Белое отребье! Я убью тебя!
Прежде чем он снова на нее набросился, Джесси успела встать на ноги. На этот раз неизвестный попытался схватить ее за шифоновую юбку, но ей удалось высвободиться и вооружиться зонтиком, стоявшим за дверью, – первое, до чего дотянулись ее руки. Джесси была уверена в том, что он хотел ограбить или изнасиловать ее, но вполне возможно, что в его намерения действительно входило ее убить, и сдаваться без боя она не собиралась.
– Пожар! – закричала она, надеясь, что кто-нибудь из соседей окажется дома. – Пожар!
Сделав быстрый шаг по направлению к бандиту, она направила на него зонт, как меч, одновременно нажав на кнопку. Зонт раскрылся, подобно ракете, и сбил нападавшего с ног. Он кубарем скатился по лестнице, открыв Джесси путь к двери.
Захлопнув дверь, она немедленно защелкнула замок. Потом, упав на пол прямо в холле, она сжалась и почувствовала, что ее всю трясет от облегчения и ужаса. Горло пересохло. Джесси отбилась от преследователя.
Несмотря на полное изнеможение, все ее существо торжествовало. Дело было не только в физическом выживании – этот подвиг еще раз подтвердил, кто она такая. Выросшая в изоляции, с приемным отцом, который был алкоголиком, и без матери, Джесси была диким ребенком, зверенышем. Испытания, которые ей пришлось вынести, несчастья, с которыми она столкнулась, закалили ее так, как не могло бы закалить ничто иное. Они были ее визитной карточкой, ее отпечатком пальцев.
Джесси-боец. Мучительное воспоминание о матери вспыхнуло в ее сознании. Линетт гордо произносила эти слова в защиту своей дочери, когда ее в школьные годы вызывали к директору за разбитые носы и губы. Джесси отважно сражалась с шайками городских детей, которые дразнили ее и ее семью как выходцев из бедных семей. В том же году Линетт сбежала, не оставив своей младшей дочери ничего, кроме наскоро написанного душераздирающего послания и памяти об этих полных гордости словах.
Джесси-боец. Моя маленькая Джесси – боец. Через несколько мгновений, когда она все еще лежала на полу, кто-то позвал ее по имени и постучал в дверь. Она встала и оправила помятую шифоновую юбку, заметив, что талисман исчез. Вероятно, он оторвался во время борьбы. Не успела она отодвинуть задвижку, как дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался Люк.
– Что случилось? – спросил он, оглядывая ее. – Ты в порядке?
Джесси кивнула, не желая вдаваться в детали. Он почти злился на нее. Это происшествие дало ему повод лишний раз убедиться в ее неосторожности. Она вдруг поняла, что Люк не менее растрепан, чем она. Даже его лицо было испачкано грязью. Но в данный момент ее волновало не это. И через мгновение Джесси осенило.
– Где твой плащ? – спросила она.
– Не знаю, – нетерпеливо ответил Люк. – В машине, наверное. Должно быть, я оставил его там.
Джесси почти не слушала его, вспоминая фасон его плаща, материал и воротник-пелерину. Потом она вспомнила, что кто-то выкрикнул ее имя и что преследователь назвал ее «белым отребьем».
А потом в памяти зазвучали слова Люка, сказанные им в ресторане…
«Я буду знать, что ты собираешься делать, прежде чем ты сама это поймешь. Так я тебя и поймаю. Я догадаюсь, когда ты в следующий раз моргнешь, и схвачу тебя в тот короткий момент, когда твои глаза будут закрыты, когда ты на мгновение ослепнешь».
Кислый вкус страха наполнил ее горло. Джесси не могла себе представить, что именно Люк преследовал ее, что он вообще способен так грубо напасть на женщину. Нет, это было невозможно – но из головы у нее не шли слова Мэтта о том, что Люк способен на все. «Это может быть просто несчастный случай, – сказал Мэтт. – Как только он женится на тебе, ему останется только убрать тебя, чтобы добиться своего».
Джесси отвернулась от своего новоприобретенного мужа, приняв внезапное решение. Она не могла здесь больше оставаться. Даже если бы на нее не напали и не напугали до смерти, она все равно не была эмоционально готова к тому, чтобы иметь дело с Люком Уорнеком. Эпизод в машине доказал это более чем убедительно.
– Я уезжаю, – сказала она. – Оставайся здесь, иди на свою встречу и вообще делай все, что хочешь, но утром я возвращаюсь домой.
Глава 22
– Мне нравится ваш плащ, – промурлыкала Шелби. – Последний раз я видела нечто подобное в Центральном парке.
Удивленный смех Мэтта Сэндаски перешел в хрипотцу, когда он распахнул полы плаща, под которым оказались серый пиджак и синие брюки, и оглядел себя. Он стоял в дверях «Эха», которые ему открыла Шелби Флад, босая, играющая с веревочкой своей куртки с капюшоном. Розовый, плотно облегающий купальник на молнии, который она надела под куртку, подходил, скорее, для спальни, чем для гимнастического класса. Впрочем, что Мэтт Сэндаски мог знать о женских атлетических нарядах?
Ему понравился ее свисток. Блестящий свисток, висевший на серебряной цепочке на шее у Шелби. «Чтобы прогонять мужчин или чтобы звать их?» – спросил себя Мэтт.
– Я рада снова видеть вас, Мэттью, – сказала Шелби, сопровождая свои слова радушной улыбкой. – Вы так быстро ушли в последний раз. Проходите.
Он кивнул и вошел в дом.
– С удовольствием.
– О, это несложно, – пробормотала Шелби.
Мэтт усмехнулся и повернулся к ней.
– Мне нужны некоторые материалы, которые Саймон держал в своих личных файлах. Я буду в библиотеке, если вы не возражаете.
– Прошу вас. – Шелби указала в сторону библиотеки, а затем провела его через просторную гостиную в коридор, соединявший центральную часть усадьбы с восточным крылом. Дверь в библиотеку располагалась сразу же за дверью в комнату для музыкальных занятий.
– Хотите чего-нибудь? – спросила она, явно не собираясь уходить. – Кофе, чай или…
Мэтт безошибочно определил, что она имела в виду. Что ж, неплохо. На мгновение их глаза встретились, и Мэтт почувствовал предвкушение удовольствия. Ее ресницы были такими темными и пушистыми, что напоминали ему бархатную бахрому. Она слишком красива, чтобы продаваться, подумал он. Но если все это великолепие не выставлено на продажу, почему она так агрессивно его рекламирует?
Мэтт снял плащ, так понравившийся Шелби, и повесил его на выгнутую спинку стула.
– Кофе, если это вас не затруднит. Она кивнула и ушла, оставив его в одиночестве. Своим ключом Мэтт мог открыть все ящики, кроме одного, в котором хранились секретные документы Саймона и ключ от которого, насколько Мэтту было известно, находился у адвоката покойного Уорнека. Этот секретер был достаточно старым для того, чтобы его можно было называть антикварным; несмотря на прочность запоров, Мэтт был уверен, что сможет его взломать. Саймон часто говорил о том, что ведет досье на директоров «Уорнек Комьюникейшенс», включая туда и те факты, которые при необходимости могут быть использованы против них. В преддверии набега Люка Уорнека на казну компании Мэтт должен был подготовиться к тому, чтобы «убедить» кого-нибудь из совета директоров не продавать акции. Мэтт считал это не насилием, а страховкой, и был уверен в том, что Саймон бы его благословил. Джесси – это совсем другое дело; поэтому-то Мэтт и пришел сюда в ее отсутствие…
Когда через несколько минут Шелби вернулась, Мэтт уже убрал маленькую отвертку в карман пиджака и просматривал документы. Как он и предполагал, в ящике были досье на всех директоров, в том числе и на него самого. К его удивлению, он не наткнулся на документы, связанные с Люком или Джесси. Возможно, Саймон хранил такого рода информацию в сейфах, стоявших в его спальне.
– А вот и я, – сказала вошедшая Шелби. – Черный кофе. Как вы его будете пить – без молока и без сахара?
Мэтт резким движением закрыл ящик, надеясь, что Шелби не заметила странного выражения его лица.
– Да, именно так, – ответил он, вставая и оказавшись с ней лицом к лицу.
Шелби улыбнулась и поставила поднос на стол.
– Я так и думала, – бархатным голосом сказала она.
Мэгг отметил, что на подносе стоят две фарфоровые чашки и термос с кофе. Она явно намеревалась составить ему компанию. Мэтт показал на папки, которые держал в руках.
– Я нашел то, что искал, – сказал он. – Мне нужно только несколько минут на то, чтобы их просмотреть. Если вы не возражаете, я сяду за стол.
Стол, о котором он говорил, был очень старым и ценным, но Шелби посмотрела на него так, как будто это было ложе для похотливых любовников.
– Пожалуйста, – сказала она, протягивая Мэтту чашку, которую она только что наполнила. – Работайте, сколько вам угодно. Я буду рядом.
В кофе был добавлен бренди – Мэтт поморщился, когда обжигающая жидкость устремилась в его желудок. Шелби вела изощренную игру. Он спросил себя, что ей нужно, но потом решил не усложнять свою жизнь лишними вопросами. Она все равно не добьется от него ничего большего, чем секс. И даже этого она, возможно, не получит. Интрижка с красивой старшей сестрой Джесси казалась крайне соблазнительным способом провести время, но могла привести к самым неожиданным последствиям. Он очень сомневался в способности Шелби хранить тайны и совершенно не хотел делать мыльную оперу Уорнеков-Фладов еще более запутанной, чем она была.
Разумеется, у Шелби были совершенно иные соображения на этот счет. Когда Мэтт уселся и открыл одну из папок, она принялась расхаживать позади него, периодически заглядывая ему через плечо.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она. Даже мягкий и влажный звук, сопровождавший каждый глоток кофе, который она делала, был на удивление чувственным.
– Помоги, будь добра, – подумал он. – Ты можешь поставить чашку и убраться отсюда, если тебе не трудно.
– Спасибо, я думаю, что справлюсь сам.
– М-м-м… пожалуй.
Мэтт оглядел ее еще раз, снова поразившись ее вопиющей сексуальности. Ободренный ее ленивыми намеками, он медленно рассматривал ее роскошное тело – от пышных грудей до места, где сходились ее туго обтянутые розовой тканью ноги. Мэтту и в голову не приходило, что это может ее оскорбить. Шелби, скорее, обиделась бы, если бы он не стал изучать ее так откровенно.
Шелби улыбнулась так, как будто уже захватила его в свои сети.
На мгновение горячая кровь прилила к паху Мэтта, и он пожалел о том, что должен заниматься делами. Потом он снова открыл папку и принялся ее просматривать.
– У меня есть все необходимое для работы. Спасибо, Шелби. Кофе очень вкусный.
– Вы уверены? – Шелби говорила упавшим голосом, но ее ноготь мягко коснулся его затылка. – И вы даже не хотите минутного массажа, который позволит расслабиться такому занятому человеку, как вы? Я могу дать хороший…
– Спасибо, не надо, – быстро ответил он. – У меня слишком много дел.
Это называлось самоограничением ответственного человека – концепция, с которой Шелби, скорее всего, была не слишком хорошо знакома. «Ну и дурачок же я», – подумал он.
– Напрасно вы так. – Шелби обошла стол с другой стороны, проведя ладонью по его краю и свалив на пол карандаш. – Ничего, я подниму.
– Не беспокойтесь, – поспешил ответить Мэтт. Его нетерпеливый тон ясно свидетельствовал о том, что он оценил ее попытки, но не собирается сегодня участвовать в ее игре.
– Хорошо, – вздохнула она. – Как хотите. Погрозив ему пальцем, она направилась к двери. Каждое изящное покачивание ее – черт побери! – совершенно неотразимого зада напоминало ему о том, что он теряет.
Бегло просмотрев папки и убедившись в том, что располагает необходимым оружием для того, чтобы иметь дело с советом директоров, Мэтт вернулся к своему собственному досье. Это было воистину захватывающее занятие. Он и не подозревал, какого рода информацию его бывший начальник и учитель собирал на него в течение многих лет. Например, здесь упоминалась проститутка, под видом массажистки много лет посещавшая квартиру Мэтта на Телеграф-Хилл. Папка содержала документы о неприятностях с налоговой инспекцией, которые были у него несколько лет назад. Саймона интересовали и некоторые невероятно интимные детали, например, больной желчный пузырь подчиненного и боязнь грызунов, которой Мэтт очень стеснялся. Детально описаны были даже его пристрастия в еде.
Наверное, у Саймона был детектив, трудившийся на него круглыми сутками. Впрочем, его не слишком удивила такая осведомленность. Под конец старик стал законченным параноиком, развив в себе те же страхи, которые он обычно культивировал в своих подчиненных, чтобы держать их под контролем. После попытки ограбления банка он был убежден в том, что кто-то готовит покушение на него, не слушая полицейских, которые пытались внушить ему, что нападение на банк случайно совпало с его визитом туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Люк взглянул на нее, и в глазах его сверкнула ледяная жестокость.
– Ну и как мой старик? Не подкачал? Я надеюсь, вам приходилось заниматься любовью в машине?
Его слова были, как удары хлыста, быстрые и безжалостные. Джесси не верила своим ушам. Ей казалось, что она выходит из транса, что в последние тридцать шесть часов он загипнотизировал ее, заставив поверить, что может быть хорошим.
Мэтт был прав, поняла она с ужасом в сердце. Люк Уорнек до сих пор не простил своего отца. Он был просто болен.
Джесси взглянула на болтавшийся на поясе мешочек с талисманом, и ей внезапно захотелось от него избавиться.
– Ты же обхаживал меня два дня! Завтрак в «Клифф-Хаусе», подарки, нежность – и все из-за того, что тебе нужны инвестиции.
Она не стала говорить, что еще ему хотелось секса. Господи, какое унижение.
– Не будь смешной. Я не хотел пользоваться тобой. Мне казалось, что сначала мы должны поговорить. Черт побери, большинству женщин это бы понравилось.
– Пользоваться?! – Она чуть не задохнулась от гнева. – Чем? Моей полной глупостью? Моим влечением к тебе? Ты грязный подонок! Останови машину!
Джесси рванула ручку двери, и Люк резко нажал на тормоза.
– Куда ты собралась? – закричал он, пытаясь ее удержать, но Джесси уже была снаружи. Она бежала, мечтая только об одном – избавиться от него. Через некоторое время она свернула в узкий переулок с односторонним движением, зная, что Люк не может последовать за ней на машине. Темнота обступила ее, но она смело ринулась в мрак. Времени на принятие решений не было. Подобрав шифоновую юбку, она неслась куда глаза глядят, перебегая с одной стороны улицы на другую.
В конце концов улица окончилась тупиком у подножия холма. Тяжело дыша, Джесси осмотрелась, пытаясь понять, где она находится. Местность была ей совершенно незнакома, луна светила слабо. Почувствовав, что она на грани истерики, Джесси сделала глубокий – до боли в легких – вдох. Воздух был влажным и холодным. Что она будет делать в этой темноте?
Внезапно где-то рядом послышались шаги бегущего человека, заставившие ее обернуться.
Никого не было видно. Куда бы она ни посмотрела, улица была совершенно пуста. Усы троллейбусов сверкали, как лезвия бритвы, отражая какой-то загадочный свет. Луна? Джесси вглядывалась в тени, образуемые деревьями и домами, чувствуя, как в ней растет ужас. Она была уверена в том, что кто-то бежал за ней. Неужели Люк припарковал машину, чтобы преследовать ее пешком?
Она начала взбираться по холму, прекрасно сознавая, что не сможет долго карабкаться вверх. Ноги горели от усталости, ступни болели. Слава Богу, туфли были на низких каблуках. Она понятия не имела, в правильном ли направлении идет и сколько ей еще осталось, но звук шагов за спиной подгонял ее.
Достигнув наконец вершины холма, Джесси с облегчением вздохнула и снова оглянулась. В темноте по-прежнему никого не было видно, но чувство опасности не покидало ее. Может быть, это было эхо ее бешено бьющегося сердца? На следующем перекрестке она поняла, что попала на свою улицу. Но стоило ей направиться прямиком к дому, как она снова услышала шаги. Кто-то бежал за ней! Оглянувшись через плечо и на мгновение ослепнув от света уличных фонарей, она увидела кошмарную фигуру в развевавшемся дождевике.
Крик замер у нее на устах. Все чувства, кроме первобытного страха, словно умерли. Она ничего не понимала, не чувствовала, даже видела плохо. Ей оставалось только ускорить свой бег. Тело словно одеревенело, как у куклы. Глухие шаги раздавались почти рядом! Кто-то выкрикивал ее имя, в то время как она пыталась ускользнуть от преследователя, уже протянувшего к ней свои руки. Где-то вдалеке сверкнули фары – на улицу свернула какая-то машина.
Джесси поскользнулась на мокром тротуаре и, потеряв равновесие около самого дома, ухватилась за столбики крыльца. Если бы не бьющийся в крови, подобно пламени, адреналин, она могла бы попросту потерять сознание от потрясения. Но Джесси словно обезумела. Сейчас у нее было только одно желание – выжить.
Преследователь схватил ее за лодыжку, заставив ее снова потерять равновесие. Джесси упала на руки и принялась отчаянно отбрыкиваться от него. Нанесенный ногой удар в грудь заставил его отпрянуть; каблуком своей туфли Джесси чуть было не порвала пелерину его плаща.
– Сука! – крикнул он. – Белое отребье! Я убью тебя!
Прежде чем он снова на нее набросился, Джесси успела встать на ноги. На этот раз неизвестный попытался схватить ее за шифоновую юбку, но ей удалось высвободиться и вооружиться зонтиком, стоявшим за дверью, – первое, до чего дотянулись ее руки. Джесси была уверена в том, что он хотел ограбить или изнасиловать ее, но вполне возможно, что в его намерения действительно входило ее убить, и сдаваться без боя она не собиралась.
– Пожар! – закричала она, надеясь, что кто-нибудь из соседей окажется дома. – Пожар!
Сделав быстрый шаг по направлению к бандиту, она направила на него зонт, как меч, одновременно нажав на кнопку. Зонт раскрылся, подобно ракете, и сбил нападавшего с ног. Он кубарем скатился по лестнице, открыв Джесси путь к двери.
Захлопнув дверь, она немедленно защелкнула замок. Потом, упав на пол прямо в холле, она сжалась и почувствовала, что ее всю трясет от облегчения и ужаса. Горло пересохло. Джесси отбилась от преследователя.
Несмотря на полное изнеможение, все ее существо торжествовало. Дело было не только в физическом выживании – этот подвиг еще раз подтвердил, кто она такая. Выросшая в изоляции, с приемным отцом, который был алкоголиком, и без матери, Джесси была диким ребенком, зверенышем. Испытания, которые ей пришлось вынести, несчастья, с которыми она столкнулась, закалили ее так, как не могло бы закалить ничто иное. Они были ее визитной карточкой, ее отпечатком пальцев.
Джесси-боец. Мучительное воспоминание о матери вспыхнуло в ее сознании. Линетт гордо произносила эти слова в защиту своей дочери, когда ее в школьные годы вызывали к директору за разбитые носы и губы. Джесси отважно сражалась с шайками городских детей, которые дразнили ее и ее семью как выходцев из бедных семей. В том же году Линетт сбежала, не оставив своей младшей дочери ничего, кроме наскоро написанного душераздирающего послания и памяти об этих полных гордости словах.
Джесси-боец. Моя маленькая Джесси – боец. Через несколько мгновений, когда она все еще лежала на полу, кто-то позвал ее по имени и постучал в дверь. Она встала и оправила помятую шифоновую юбку, заметив, что талисман исчез. Вероятно, он оторвался во время борьбы. Не успела она отодвинуть задвижку, как дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался Люк.
– Что случилось? – спросил он, оглядывая ее. – Ты в порядке?
Джесси кивнула, не желая вдаваться в детали. Он почти злился на нее. Это происшествие дало ему повод лишний раз убедиться в ее неосторожности. Она вдруг поняла, что Люк не менее растрепан, чем она. Даже его лицо было испачкано грязью. Но в данный момент ее волновало не это. И через мгновение Джесси осенило.
– Где твой плащ? – спросила она.
– Не знаю, – нетерпеливо ответил Люк. – В машине, наверное. Должно быть, я оставил его там.
Джесси почти не слушала его, вспоминая фасон его плаща, материал и воротник-пелерину. Потом она вспомнила, что кто-то выкрикнул ее имя и что преследователь назвал ее «белым отребьем».
А потом в памяти зазвучали слова Люка, сказанные им в ресторане…
«Я буду знать, что ты собираешься делать, прежде чем ты сама это поймешь. Так я тебя и поймаю. Я догадаюсь, когда ты в следующий раз моргнешь, и схвачу тебя в тот короткий момент, когда твои глаза будут закрыты, когда ты на мгновение ослепнешь».
Кислый вкус страха наполнил ее горло. Джесси не могла себе представить, что именно Люк преследовал ее, что он вообще способен так грубо напасть на женщину. Нет, это было невозможно – но из головы у нее не шли слова Мэтта о том, что Люк способен на все. «Это может быть просто несчастный случай, – сказал Мэтт. – Как только он женится на тебе, ему останется только убрать тебя, чтобы добиться своего».
Джесси отвернулась от своего новоприобретенного мужа, приняв внезапное решение. Она не могла здесь больше оставаться. Даже если бы на нее не напали и не напугали до смерти, она все равно не была эмоционально готова к тому, чтобы иметь дело с Люком Уорнеком. Эпизод в машине доказал это более чем убедительно.
– Я уезжаю, – сказала она. – Оставайся здесь, иди на свою встречу и вообще делай все, что хочешь, но утром я возвращаюсь домой.
Глава 22
– Мне нравится ваш плащ, – промурлыкала Шелби. – Последний раз я видела нечто подобное в Центральном парке.
Удивленный смех Мэтта Сэндаски перешел в хрипотцу, когда он распахнул полы плаща, под которым оказались серый пиджак и синие брюки, и оглядел себя. Он стоял в дверях «Эха», которые ему открыла Шелби Флад, босая, играющая с веревочкой своей куртки с капюшоном. Розовый, плотно облегающий купальник на молнии, который она надела под куртку, подходил, скорее, для спальни, чем для гимнастического класса. Впрочем, что Мэтт Сэндаски мог знать о женских атлетических нарядах?
Ему понравился ее свисток. Блестящий свисток, висевший на серебряной цепочке на шее у Шелби. «Чтобы прогонять мужчин или чтобы звать их?» – спросил себя Мэтт.
– Я рада снова видеть вас, Мэттью, – сказала Шелби, сопровождая свои слова радушной улыбкой. – Вы так быстро ушли в последний раз. Проходите.
Он кивнул и вошел в дом.
– С удовольствием.
– О, это несложно, – пробормотала Шелби.
Мэтт усмехнулся и повернулся к ней.
– Мне нужны некоторые материалы, которые Саймон держал в своих личных файлах. Я буду в библиотеке, если вы не возражаете.
– Прошу вас. – Шелби указала в сторону библиотеки, а затем провела его через просторную гостиную в коридор, соединявший центральную часть усадьбы с восточным крылом. Дверь в библиотеку располагалась сразу же за дверью в комнату для музыкальных занятий.
– Хотите чего-нибудь? – спросила она, явно не собираясь уходить. – Кофе, чай или…
Мэтт безошибочно определил, что она имела в виду. Что ж, неплохо. На мгновение их глаза встретились, и Мэтт почувствовал предвкушение удовольствия. Ее ресницы были такими темными и пушистыми, что напоминали ему бархатную бахрому. Она слишком красива, чтобы продаваться, подумал он. Но если все это великолепие не выставлено на продажу, почему она так агрессивно его рекламирует?
Мэтт снял плащ, так понравившийся Шелби, и повесил его на выгнутую спинку стула.
– Кофе, если это вас не затруднит. Она кивнула и ушла, оставив его в одиночестве. Своим ключом Мэтт мог открыть все ящики, кроме одного, в котором хранились секретные документы Саймона и ключ от которого, насколько Мэтту было известно, находился у адвоката покойного Уорнека. Этот секретер был достаточно старым для того, чтобы его можно было называть антикварным; несмотря на прочность запоров, Мэтт был уверен, что сможет его взломать. Саймон часто говорил о том, что ведет досье на директоров «Уорнек Комьюникейшенс», включая туда и те факты, которые при необходимости могут быть использованы против них. В преддверии набега Люка Уорнека на казну компании Мэтт должен был подготовиться к тому, чтобы «убедить» кого-нибудь из совета директоров не продавать акции. Мэтт считал это не насилием, а страховкой, и был уверен в том, что Саймон бы его благословил. Джесси – это совсем другое дело; поэтому-то Мэтт и пришел сюда в ее отсутствие…
Когда через несколько минут Шелби вернулась, Мэтт уже убрал маленькую отвертку в карман пиджака и просматривал документы. Как он и предполагал, в ящике были досье на всех директоров, в том числе и на него самого. К его удивлению, он не наткнулся на документы, связанные с Люком или Джесси. Возможно, Саймон хранил такого рода информацию в сейфах, стоявших в его спальне.
– А вот и я, – сказала вошедшая Шелби. – Черный кофе. Как вы его будете пить – без молока и без сахара?
Мэтт резким движением закрыл ящик, надеясь, что Шелби не заметила странного выражения его лица.
– Да, именно так, – ответил он, вставая и оказавшись с ней лицом к лицу.
Шелби улыбнулась и поставила поднос на стол.
– Я так и думала, – бархатным голосом сказала она.
Мэгг отметил, что на подносе стоят две фарфоровые чашки и термос с кофе. Она явно намеревалась составить ему компанию. Мэтт показал на папки, которые держал в руках.
– Я нашел то, что искал, – сказал он. – Мне нужно только несколько минут на то, чтобы их просмотреть. Если вы не возражаете, я сяду за стол.
Стол, о котором он говорил, был очень старым и ценным, но Шелби посмотрела на него так, как будто это было ложе для похотливых любовников.
– Пожалуйста, – сказала она, протягивая Мэтту чашку, которую она только что наполнила. – Работайте, сколько вам угодно. Я буду рядом.
В кофе был добавлен бренди – Мэтт поморщился, когда обжигающая жидкость устремилась в его желудок. Шелби вела изощренную игру. Он спросил себя, что ей нужно, но потом решил не усложнять свою жизнь лишними вопросами. Она все равно не добьется от него ничего большего, чем секс. И даже этого она, возможно, не получит. Интрижка с красивой старшей сестрой Джесси казалась крайне соблазнительным способом провести время, но могла привести к самым неожиданным последствиям. Он очень сомневался в способности Шелби хранить тайны и совершенно не хотел делать мыльную оперу Уорнеков-Фладов еще более запутанной, чем она была.
Разумеется, у Шелби были совершенно иные соображения на этот счет. Когда Мэтт уселся и открыл одну из папок, она принялась расхаживать позади него, периодически заглядывая ему через плечо.
– Я могу чем-нибудь помочь? – спросила она. Даже мягкий и влажный звук, сопровождавший каждый глоток кофе, который она делала, был на удивление чувственным.
– Помоги, будь добра, – подумал он. – Ты можешь поставить чашку и убраться отсюда, если тебе не трудно.
– Спасибо, я думаю, что справлюсь сам.
– М-м-м… пожалуй.
Мэтт оглядел ее еще раз, снова поразившись ее вопиющей сексуальности. Ободренный ее ленивыми намеками, он медленно рассматривал ее роскошное тело – от пышных грудей до места, где сходились ее туго обтянутые розовой тканью ноги. Мэтту и в голову не приходило, что это может ее оскорбить. Шелби, скорее, обиделась бы, если бы он не стал изучать ее так откровенно.
Шелби улыбнулась так, как будто уже захватила его в свои сети.
На мгновение горячая кровь прилила к паху Мэтта, и он пожалел о том, что должен заниматься делами. Потом он снова открыл папку и принялся ее просматривать.
– У меня есть все необходимое для работы. Спасибо, Шелби. Кофе очень вкусный.
– Вы уверены? – Шелби говорила упавшим голосом, но ее ноготь мягко коснулся его затылка. – И вы даже не хотите минутного массажа, который позволит расслабиться такому занятому человеку, как вы? Я могу дать хороший…
– Спасибо, не надо, – быстро ответил он. – У меня слишком много дел.
Это называлось самоограничением ответственного человека – концепция, с которой Шелби, скорее всего, была не слишком хорошо знакома. «Ну и дурачок же я», – подумал он.
– Напрасно вы так. – Шелби обошла стол с другой стороны, проведя ладонью по его краю и свалив на пол карандаш. – Ничего, я подниму.
– Не беспокойтесь, – поспешил ответить Мэтт. Его нетерпеливый тон ясно свидетельствовал о том, что он оценил ее попытки, но не собирается сегодня участвовать в ее игре.
– Хорошо, – вздохнула она. – Как хотите. Погрозив ему пальцем, она направилась к двери. Каждое изящное покачивание ее – черт побери! – совершенно неотразимого зада напоминало ему о том, что он теряет.
Бегло просмотрев папки и убедившись в том, что располагает необходимым оружием для того, чтобы иметь дело с советом директоров, Мэтт вернулся к своему собственному досье. Это было воистину захватывающее занятие. Он и не подозревал, какого рода информацию его бывший начальник и учитель собирал на него в течение многих лет. Например, здесь упоминалась проститутка, под видом массажистки много лет посещавшая квартиру Мэтта на Телеграф-Хилл. Папка содержала документы о неприятностях с налоговой инспекцией, которые были у него несколько лет назад. Саймона интересовали и некоторые невероятно интимные детали, например, больной желчный пузырь подчиненного и боязнь грызунов, которой Мэтт очень стеснялся. Детально описаны были даже его пристрастия в еде.
Наверное, у Саймона был детектив, трудившийся на него круглыми сутками. Впрочем, его не слишком удивила такая осведомленность. Под конец старик стал законченным параноиком, развив в себе те же страхи, которые он обычно культивировал в своих подчиненных, чтобы держать их под контролем. После попытки ограбления банка он был убежден в том, что кто-то готовит покушение на него, не слушая полицейских, которые пытались внушить ему, что нападение на банк случайно совпало с его визитом туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42